Трудный возраст

Ролики разъехались в разные стороны, и Янош с глупым "ой!" плюхнулась на асфальт. Она посидела еще с полминуты, напряженно вслушиваясь в типично городскую мешанину звуков, но так и не обнаружила ничего подозрительного. Ни быстро удаляющихся шагов неизвестного шутника, ни даже зловещей песенки, с которой все началось. И, если бы не горела шея, обожженная ледяным прикосновением, то Янош бы решила, что все это было наваждением.

Как в старых городских страшилках.

-За такие шутки в зубах бывают промежутки. Ясно? — незамысловато пригрозила она неизвестно кому и осторожно поднялась на ноги, держась за стену. Опыт опытом, но встать на ролики после таких кульбитов — дело непростое. — Уроды. Все уроды.

Возвращаться в "Рыбу и Раковину" расхотелось. Общаться с людьми, когда чувствуешь себя промокшей кошкой, жалкой и злой одновременно? Ну уж нет... Но только Янош малодушно подумала о том, чтобы оставить контейнер и форму в приемной и, распрощавшись с начальством, тихо сбежать на пустынный мыс, как требовательно завибрировал наручный "бэнг". Модная штука, и куда более практичная, чем стандартный мобильник.

— На связи, — сердито буркнула Янош, запихнув в ухо капельку наушника.

— Через час, за мысом, слева от городского пляжа. Гарантируем костер, жареное мясо и много морепродуктов на гриле. Бесплатно, — пообещали соблазнительно-низким мужским голосом.

— Чего-о?

Где-то на том конце линии разочарованно вздохнули.

— Будем праздновать пополнение коллектива курьеров и новый рекорд скорости, — уже будничным тоном ответил собеседник. — Это я, Флай. Парень с дредами из курьерского отдела.

— А-а-а, — понятливо протянула Янош, наконец-то вспоминая. Тогда, после ее триумфального возвращения, почти все курьеры быстро разъехались по своим заданиям, только трое и остались коротать с ней время до следующего заказа. И одним из них и был парень с дредами, кажется, местный — темноволосый, темноглазый, до черноты загорелый, с лихой улыбкой и типично ястребиным носом южанина. — Извини, не узнала.

— Богатым буду, — оптимистично откликнулся Флай и повеселел: — В общем, приходи, ждем. Мы тут не всех новичков так прописываем, но ты заслужила, честно. И ролики бери, у нас там на валунах местечко оборудовано, погоняться с экстримом и все такое.

— Ролики я всегда с собой беру. Они часть меня, — хмыкнула Янош и, отвлекшись от дороги, едва не врезалась в фонарный столб. И разозлилась на себя: ага, хороша "часть"! Повезло еще, что никто такого позора не видел. — Приду. Спасибо за приглашение.

— Круть, пойду наших осчастливлю, — жизнерадостно отреагировал Флай. — Отбой!

В "Рыбе и Раковине" любитель оранжевых джинсов Александр с благодушной улыбкой забрал у Янош форму для росписи и контейнер, поздравил с первой заработанной сотней пунктов и, загадочно подмигнув, вручил небольшую посылку.

— Флаю передайте, это ему, — сказал он и добавил: — И еще. Вы там веселитесь, конечно, но не забывайте, что завтра к восьми кое-кому на работу.

— А мне? — на автомате переспросила Янош.

— Тебе к двум, ты во вторую смену, — успокоил ее Александр. — Давай, поезжай. Только родителей предупредить не забудь.

— Обязательно.

Это было самое настоящее вранье, но не говорить же, что ни с одним из трех своих родителей Янош не виделась уже полмесяца? Но это, к сожалению, не значило, что о ее приключениях дома ничего не слышали. Наверняка кто-нибудь из кланников Младшего присматривал за ней, хоть вполглаза...

В посылке что-то многозначительно булькало в такт невеселым размышлениям. Ночной город стелился под ноги асфальтовыми дорожками и подмигивал рыжими огоньками фонарей. Вдалеке шумело море.

Янош зажмурилась на секунду, прогоняя уныние.

"Надо думать позитивно, — напомнила она себе. — Сегодня меня покормят бесплатно. Это уже плюс".

Чем ближе было море, тем оживленнее становились улицы. На центральном пляже запустили лазерное шоу — ночная дискотека уже началась. Ближайшие к береговой линии бары были набиты под завязку; даже издалека чувствовался тяжелый запах пота, алкоголя, дешевой пережаренной еды и смешавшегося дыхания множества людей. Некоторые компании расположились прямо на песке, у кромки воды, с традиционными коктейлями в жестяных банках и с бутербродами. Парочки, уже не стесняясь, лизались прямо посреди пляжа — наверное, на мрак полагались.

Янош, углядев одну такую, хмыкнула — во люди дают! — и прибавила ходу. До назначенного времени встречи оставалось еще семнадцать минут, а нужно было проскочить все побережье, обогнуть мыс за городом и съехать к дикому пляжу. Желудок неприятно тянуло от голода — перехваченного в обед жидкого супчика из каких-то водорослей оказалось маловато. А тут еще и мысли о бесплатной еде раздразнили аппетит.

Мясо... морепродукты на гриле...

Облизываясь мечтательно, Янош разогналась еще сильнее. Теперь она едва вписывалась в повороты, иногда удерживая равновесие только чудом — ну, и благодаря шакарским рефлексам, разумеется. Адреналин приятно обострял восприятие, делая мир невероятно четким. Даже своего провожатого, ожидающего в условленном месте, Янош разглядела почти за триста метров — и это в густой, по-настоящему южной темноте.

— Доброй ночки, Флай, — лихо затормозив у него перед носом, Янош выразительно взмахнула посылкой. — Это тебе от Александра.

— Ух ты, правда достал! — искренне восхитился Флай и трепетно прижал булькающий сверток к груди. А потом ухватил Янош за руку: — Поехали быстрее, нам еще десять минут по дорожке, а потом спуститься по склону надо. Там дикий пляж, туристов нет, наших тоже — ну, рассказывают про него всякое, нехорошее. Но крутым курьерам всякие сказки по барабану! — торжественно заявил он.

Что-то царапнуло Янош в этих словах, но она решила пока отложить все расспросы на потом. Флай уже покатил, утягивая ее за собой, а одновременно ехать, сдерживаясь, чтобы не обогнать куда более медлительного спутника, и разговаривать было неудобно.

Но, к счастью, недалеко.

У обрыва Флай остановился, быстро расстегнул ролики, повесил их на поясе и босиком зашагал к высоким и явно колючим кустам. Где-то внизу шумно плескалось море, кто-то взвизгивал и хохотал, но голоса были искажены эхом — не разберешь даже, взрослый это или ребенок. Впрочем, Флая эти звуки явно не смущали.

— Давай сюда! — махнул он рукой. — Тута ход, подлезть надо, я ветку подержу!

Благоразумно сменив ролики на шипы, Янош осторожно подошла к "тута ходу". Он оказался очень узким — взрослый человек бы вряд ли пролез, даже такому долговязому парню, как Флай, пришлось бы несладко.

— Ты не дрейфь, там только сначала голый склон, а потом ступеньки. И двадцать метров вниз. Только осторожно, там спуск сильно крутой. Почти отвесная стена.

— Я никогда не дрейфую... не дрейфлю... тьфу, — Янош мстительно дернула Флая за ухо. — И ничего там отвесного нет. Смотри, я сейчас покажу класс!

Она глянула вниз — высоко! — покачнулась на пятках, концентрируясь... и сорвалась в бег — почти перпендикулярно к склону, мимо ступеней, с трудом удерживая равновесие и упиваясь скоростью. Мягкий камень крошился под шипами и мелкими ручейками стекал вниз, к пляжу. Гибкие ветки хлестали по голым ногам.

И было уже неважно, что там булькает в свертке у Флая — вряд ли оно может пьянить больше, чем это.

Полу-падение.

Полу-полет.

Склон кончился слишком быстро. Последние шаги, невероятный прыжок — и из-под шипованных подошв взметнулись фонтаны белого песка. Янош хохотала, хохотала, хохотала, как сумасшедшая, и все никак не могла перестать, пока по крутым ступеням не сполз Флай с воплем: "Ты как, ты как, ты в порядке?".

От него остро и густо несло страхом — как будто луковицу разрезали пополам, и этот неприятный привкус отрезвил. Янош вспомнила, что она вообще-то не среди своих. Вокруг — люди. И ее они тоже считают за человека. А значит, нужно быть... аккуратнее.

— Да все со мной хорошо, успокойся, — Янош сладко потянулась и непринужденно соврала: — Меня еще года в четыре отдали в секцию экстремального развития. Мла... папочка этим, в смысле — экстримом, по жизни занимается, ну, вот хочет, чтобы я по его стопам пошла.

— А... Ну, понятно, — с недоверием протянул Флай и сощурился. — А мама твоя против таких занятий не выступает?

— Не-а, — Янош безмятежно улыбнулась и на сей раз ответила абсолютно честно: — На нее примерно в моем возрасте та-акие проблемы свалились... Ух! Ролики и забеги по вертикальным стенкам по сравнению с этим — так, ерунда. Она это и за опасность-то не считает. Говорит: "Пусть ребенок развлекается, пока есть возможность. Мы же не знаем, что будет завтра". Ребенок — это типа я, — скромно созналась Янош.

Флай завистливо присвистнул.

— Везет же. Мои с трудом на ролики согласились, я полгода уламывал. Боялись, что разобьюсь. Ну, ладно, если все в норме, тогда идем. Чуешь, как пахнет?

Янош втянула воздух, и ноздри у нее хищно дрогнули. В свежий морской ветер — соль, йод и мокрое дерево — вплетались божественные ароматы запеченного на открытом огне мяса и резковатый запах рыбы. Еще свеженькой, похоже, только специями натертой...

Удержаться и не облизнуться по-кошачьи стоило больших усилий.

Впрочем, идти уже было совсем недалеко. За валунами, метрах в тридцати, пряталась укромная бухточка. Пляж там во время прилива, как сейчас, становился очень узким, всего метров десять, и наверняка в шторм целиком скрывался под водой. Над полосой белого песка опасно нависали скалы — кажется, еще немного, и тяжкая каменная громада сорвется вниз. Но подросткам, которые с визгом носились вокруг костра, было, похоже, наплевать на все опасности вместе взятые. В этом веселом безумстве не принимали участия только двое. Пухленький мальчишка, азартно переворачивающий шампуры над углями в ямке, и девчонка, меланхолично перебирающая струны маленькой желто-зеленой гитары.

— Привел ее наконец? Тебя только за смертью посылать! — пробасил пухленький, не отвлекаясь от великого таинства приготовления шашлыка. — Стесняюсь спросить, что вы там делали так долго?

— А что, завидуешь? — язвительно отозвался Флай, выступая вперед, словно защищая Янош. Она только хихикнула — как будто можно кого-то смутить или обидеть такой ерундой.

У толстого парня чувство юмора оказалось получше, чем у Флая.

— Ничего подобного, было бы чему завидовать, — произнес он меланхолично, тыкая деревянной палочкой в кусок мяса. — Вот когда начнем есть то, что я приготовил, то все девчонки будут мне хором в любви признаваться. Потому что вкусно. Мясо — это вещь.

— Вещь, — машинально согласился Флай и возмутился: — Ничего подобного, вот и не все. И вообще, это просто присказка такая — "я тебя обожаю", это несерьезно.

— Да понял я, что ты не на самом деле обещал меня расцеловать за лишнюю порцию, — все тем же ровным тоном откликнулся "повар".

Флай запунцовел — то ли от смущения, то ли от злости, то ли от жара костра.

— Да ну тебя. Как скажешь иногда... — и развернулся к Янош. — Мы тут все, кстати, по никам друг друга зовем. Так что он у нас Гурман, — Флай кивнул на пухлого мальчишку. — Хочешь знать настоящее имя — сама спрашивай, ладно?

— Ладно, — легко согласилась она, думая, что имена ей совсем ни к чему. Сложнее будет потом с ребятами расставаться. — А "Флай" — тоже прозвище?

— А то! Ну, пойдем знакомить тебя с остальными, а то стоишь, как неродная.

Пожимая протянутые руки, отвечая на улыбки и запоминая имена, Янош старалась вспомнить все, что говорил ей Младший о структуре небольших коллективов, и приложить эти знания к практике. Выходило, что неформальный лидер, заводила, без которого не обходится ни одна компания — это Флай с его дредами, цветными майками и неумными шуточками. Заботливый, шумный и веселый. На роль серого кардинала, настоящего лидера группы, вполне годился Гурман, который легко осаживал Флая и улаживал мелкие конфликты, причем делал это мягко, не выпячивая собственную значимость. В его высоком положении Янош уверилась, когда узнала, что именно Гурман заведует общими деньгами "банды". Веста, спортивная голубоглазая блондинка с короткой стрижкой — подружка Флая, этакая "первая леди", мелкая и юркая Галка — ее фрейлина. За что дали прозвище тощему парню по имени Косинус и какая у него была роль, Янош могла только догадываться. Но судя по тоскливым взглядам, обращенным к Весте, Косинус не прочь был бы оказаться на месте Флая.

Шестого и предпоследнего члена банды курьеров представили как Симпатягу. Он и правда был очень миленький — невысокого роста, светловолосый, с огромными голубыми глазищами и трогательной, почти девичьей улыбкой. Янош пожимала ему руку с опаской — уж она-то хорошо знала, что от таких вот "симпатяг" с очаровательной улыбкой стоит ждать настоящих неприятностей.

Все формальности вроде бы были уже соблюдены, но, оглянувшись, Янош спохватилась, что последнюю-то девчонку, ту, с желто-зеленой гитарой, ей не представили. Словно та находилась одновременно и в компании, и вне ее — этакое "государство в государстве".

— Иди, знакомься, — улыбнулся Гурман, проследив за направлением взгляда Янош. — С ней лучше без посредников.

— Мясо! — завопил Флай, перебивая его, и вся компания, включая хохочущую Весту, кинулась к костру, вылавливать свалившийся на угли шампур.

Оставшись в одиночестве, Янош, ни секунды не колеблясь, обошла валун и присела на корточки рядом с гитаристкой. У девчонки была светлая кожа северянки, тонкие пальцы с намозоленными подушечками, необъятных размеров футболка камуфляжной расцветки и русая коса через плечо. На шее у нее болтался шнурок, а на нем — старая стреляная гильза, выкрашенная в зеленый цвет. А когда Янош заглянула в настороженные голубые глаза пока-еще-незнакомки, то осознала наконец, какова ее роль в банде.

Идол. Святыня. Кумир.

— Янош.

— Ёж.

— Почти в рифму.

— И даже без почти, только слога не хватает, — Ёж крепко пожала протянутую руку и улыбнулась. — Ты у нас надолго?

— Не-а, — честно ответила Янош. Почему-то именно сейчас врать про "скопить деньги на подарок маме" не хотелось совершенно. — Немного подзаработаю и дальше пойду, пока не просекли, что я одна путешествую.

— Автостопом?

— На роликах.

— Круто, — с искренним уважением заключила Ёж и поднялась, бережно прижимая к себе свою странную гитару. — Ну что, пойдем к костру? Не знаю, как ты, а я голодная жутко.

— И я. С удовольствием откусила бы кусочек от кого-нибудь, — чистосердечно призналась Янош, улыбаясь во все тридцать два.

Мясо и впрямь было уже готово. Гурман сноровисто раскидал его по одноразовым тарелкам и щедро добавил к каждой порции по горке крупно порезанных огурцов и сладкого перца. Потом он засыпал новую порцию угля, поддернул колышки-держатели повыше и торжественно возложил на них решетку, кратко пояснив: "А тут мы будем морской коктейль запекать". Флай, выпрямившись гордо, как король на троне, достал сверток, торжественно раскрыл его и извлек две бутыли красного вина: