Ветер и свобода

Я покорно склонил голову:

— Прошу простить меня за то, что не оправдал ваших ожиданий. Вероятно, вы бы справились с этим делом лучше меня.

— Нет, не я, — не отреагировав на издёвку, медленно произнёс мэр, — другой Охотник, к примеру.

— Ваше право вызвать ещё одного Охотника, или двух — на этом я даже настаиваю. Но сам уйти не могу — мне не позволяет Кодекс Чести.

Я запоздало пожалел о сказанном про "ещё одного Охотника". Сейчас мэр запаникует совсем, а меня прикажет повесить прямо на мраморной барышне перед зданием совета. Однако, господин Броссак, похоже, прослушал столь важную информацию. Он приблизился и, тыкая пальцем мне в грудь, произнёс:

— Выходит, ваш Кодекс гроша ломаного не стоит, если им похваляются такие самозванцы, как вы, господин Хевад!

В кабинете повисла тишина. Мне даже показалось, стало слышно журчание фонтана на площади.

— Я прощу вам это оскорбление, господин Броссак, — наконец, стиснув зубы, проговорил я, — только потому, что знаю, чем побуждены эти слова. Это скорбь говорит в вас. Не вы. Я уверен, не погибни ваш сын, вы бы трезво оценили ситуацию. Вы бы поняли, что дело отнюдь не простое. Вампир хитёр и умён. Очень осторожен. Кроме того, я сразу вас предупреждал, что мне не приходилось охотиться в городе, но вы не пожелали пригласить иного Охотника. Так в чём же моя вина? В том, что даже зная, что за напасть навалилась на этот город, его жители разгуливают по вечерам как ни в чём не бывало, давая ночному кровопийце спокойно, без лишней суеты выбрать себе очередную жертву? Я виновен в том, что в городе до сих пор не объявлено чрезвычайное положение? Вы понимаете, что после девяти вечера ни один человек не должен выходить на улицу? Более того, люди должны закрывать на ночь все ставни, возводить баррикады, если возможно...

— Но я думал, — прошептал совсем растерявшийся мэр, — что вампир не может войти в дом без приглашения...

— Глупости! — резко бросил я. — Не верьте им. Не верьте ни одной легенде о вампирах. Последняя жертва была найдена в собственном доме. Да и ночное нападение произошло не на улице. Единственное, что является правдой — это боязнь солнца. Вампиры и впрямь сгорают в его лучах. Да, это чистая правда, как и то, что они умирают, если их лишить головы.

— Господи, — закрывая лицо руками и опускаясь на край своего стола, прошептал господин Броссак, — глупец, какой глупец...

Он сидел так минуту или две — не знаю. Знаю лишь то, что когда мэр поднял на меня взгляд, в нём я увидел прежнего человека — жёсткого и решительного. Вот только глаза его были несколько красноваты и увлажнены.

— Не ждите от меня извинений, — наконец твёрдо проговорил он, — да, я виновен во всём, о чём вы говорили. А если так, то я никуда не годный мэр. Но и с вас я не снимаю вины. Я всё равно обвиняю вас в бездействии. — Броссак мгновение помолчал, давая вставить словцо мне, но я не доставил ему такого удовольствия. Тогда он продолжил: — Я виноват, и намерен хоть как-то исправить свои ошибки. Я немедля пошлю глашатаев на улицы города с объявлением о чрезвычайном положении и всех тех предосторожностях, кои следует выполнить горожанам. Но я надеюсь и на ваше исправление. Что вы на это скажете?

Он испытующе посмотрел на меня, затем подошёл к роскошному дубовому серванту. Оттуда мэр извлёк два хрустальных фужера и бутыль какого-то незнакомого мне вина — совершенно без опознавательных знаков. Он поставил всё это на стол, молча наполнил бокалы. Из одного, не удержавшись, отхлебнул и, удовлетворённо причмокнув, протянул мне второй.

— Местный разлив, — пояснил мэр, — в пяти милях к востоку от города наши виноградники. Попробуйте — замечательный букет. Уверен — вы такого ещё нигде не пробовали.

Я отпил немного и, изрядно посмаковав во рту, сделал первый глоток. Вино было изумительным. Такого мне не приходилось пить даже на личных аудиенциях императора.

— Ну? — терял терпение мэр. — Я могу надеяться на вас? По-настоящему...

Я с трудом оторвался от неожиданного лакомства.

— Э-э-э... приложу все необходимые усилия для устранения угрозы мирным горожанам, — выпалил, склонив голову я. Затем заглянул в глаза мэру, — но вы должны мне помочь.

— Всё, что в моих силах, — посерьёзнел тот, отпивая немного вина.

Я незамедлительно повторил его жест — истинно, доброй воли.

— Для начала, пошлите ещё за Охотниками, — причмокнув, сказал я. — Если я не убью вампира до полнолуния, будет беда — чудовищ может стать больше. Но всё же лучше, чтобы Охотники сумели прибыть в город до этой роковой ночи.

— Неужели так серьёзно? — прищурил глаза мэр.

— Боюсь, что так. — Я покрутил бокал в руках, рассматривая на свет его содержимое, и, совсем забыв об обещании скорой расправы с вампиром, выпалил: — Вампир необычайной силы. Я с такими ещё не встречался. И вряд ли кто-нибудь ещё в Умали. Скажите мне, он из местных? Если да, то кто его обратил?

Мэр вздохнул. Наполнил неизвестно когда опустевший фужер. Жестом велел мне поставить на стол свой. Я быстро допил вино и поднёс опустошённую ёмкость для добавки. Добавка не заставила себя ждать — жидкость цвета крови с поистине завораживающей грациозностью перекочевала из бутыли в бокал.

— Да, судя по всему, он местный, — наконец гробовым голосом произнёс мэр. — Но больше я ничего не знаю. Ведь все, кто его видел, мертвы. Ах, нет, — спохватился Броссак, — сапожник его видел... да вот вы ещё.

— Да, — махнул рукой я, с сожалением проглатывая очередную порцию божественного напитка, — сапожника я опросил. Он не врал — вампир в точности такой, как он мне рассказал. Но это нам ничего не даёт.

— А что бы дало, если бы мы узнали, кем он был до того, как стал вампиром? — удивился мэр, наполняя фужер по новой. Я поднёс свой.

— Возможно, нашлись бы люди, которые его знали. — Я скорчил задумчивую гримасу. — Можно было бы побольше узнать о нём: его привычках, вкусах — любая мелочь может помочь Охоте. Возможно, даже родные бы нашлись, но это вряд ли — обычно они являются первыми, кого убивают обращённые.

— Почему? — чуть не захлебнулся мэр, перебарывая желание пить вино необходимостью поддерживать разговор. — Убирают свидетелей?

— Нет, — вздохнул я, вновь рассматривая содержимое бокала, — они делают это неосознанно. Понимаете, я думаю, несмотря на то, что вампиры гордятся своими способностями и возможностями: здоровьем, силой, радуются обретённой свободе, — они тем не менее в чём-то завидуют обычным людям. Вампиры одиноки, а люди нет. И мысль о том, что где-то есть родные, такие же, как и все, живые и жизнерадостные, могущие поговорить друг с другом и с окружающими, умеющие любить и ненавидеть, более того — имеющие на всё это право, — эта мысль сводит вампиров с ума. И они не могут с собою совладать.

— Но, как я понял, бывают исключения, — поднял правую бровь мэр.

— Да, — кивнул я, — в том случае, когда любовь к близкому человеку не угасает и после обращения. Напротив, я бы даже сказал, что в подобных случаях она только становится сильнее.

— Надо же, — скорчил недоверчивую гримасу Броссак, забывая даже на миг о своём пустом фужере, — любящий вампир. И такое бывает.

— Бывает, — улыбнулся я, — и даже со временем не проходит. Великая штука... — Я прокашлялся, делая своеобразный переход к оставленной нами теме. — Скажите, господин Броссак, до того, как в городе начал промышлять кровопийца, люди исчезали?

— В каком смысле? — прищурился мэр. Затем встал со стола, на краю которого сидел уже некоторое время, и медленно прошествовал к серванту. Извлёк оттуда ещё одну бутыль.

— В прямом, — пожал плечами я, ставя на стол осушенный бокал, — вышел из дому и не вернулся. Быть может сбегали дети от родителей?

Мэр тоже пожал плечами, из-за чего чуть не разлил вино, мерно наполнявшее наши кубки.

— Конечно, такие случаи бывали, но их очень мало, — медленно проговорил он. — Нужно заглянуть в статистику. Если это действительно необходимо, я сейчас же отдам соответствующее распоряжение. Но зачем это?

— Сделайте милость, — кивнул я, принимая из рук мэра драгоценную ношу, — распорядитесь. А зачем?.. Затем, чтобы попытаться выявить личность вампира. Есть у меня одна догадка... Как я понял, это первый вампир в вашем городе?

— Да, — кивнул Броссак, — за всю историю города ни одного представителя адского племени здесь не было. Это первый.

— Верно, — кивнул я, приноравливаясь к полному до краёв фужеру, — это значит, что обращён он был где-то в совершенно ином месте. И где — нам, собственно, без разницы. Более важно знать, почему он здесь?

— И почему, вы думаете? — захлебнулся господин Броссак и зашёлся в кашле.

— Ну-у, — протянул я, задумчиво цепляясь пальцами левой руки за мочку уха, а правой в очередной раз поднося к губам фужер, — вы сами сказали, что он местный. Мне кажется, что он просто вернулся домой. — Я задумался. — Парень у нас совсем непростой. Понимаете, тут есть существенное противоречие. Сейчас попробую пояснить.

Мэр хорошо прокашлялся, избавляя наконец лёгкие от попавшей в них предательской жидкости.

— И?

Я вздохнул.

— Дело в том, что вампиры, которые нормальные, а не как наш, обращённые далеко от дома, редко возвращаются в родные места. А если возвращаются, то отнюдь не сразу. Могут пройти десятилетия.

— Но, — нахмурился мэр, — вы же только что говорили, что они неосознанно стремятся избавиться от своих родных.

— Верно, — кивнул я, причмокивая, — но это в том случае, если человек был обращён дома: в родном городе или селе. Если же его обратили где-то в совершенно ином месте, чаще всего он забывает дорогу домой.

— Но почему? — недоумевал отчего-то раскрасневшийся мэр.

Мне захотелось выругаться. Но вместо этого я сделал ещё глоток этого странного, подавляющего всякое желание думать и вообще что-то делать, напитка. Терпеть не могу кому-то что-то объяснять. Я повторюсь, но воистину: терпение — не моя добродетель.

— Ну понимаете, это как перерождение. — В моём голосе всё равно прорезались раздражённые нотки, как я ни старался их скрыть. — Мозги переворачиваются. Оборотни вот не помнят своих ночных похождений в облике зверя на утро. А у этих зачастую вообще отрубает память. То есть то, что происходило недавно, они помнят, конечно. Но то, что было давно: место рождения, родители, близкие — это всё, слава Великому Яхве, забывается. Конечно, при условии, что он далеко от родных мест, и что рядом нет никого из этих близких.

Мэр молчал, осмысливая сказанное мной.

— Господи, господин Броссак, не мучьте меня! — не выдержал я. — Физиология вампира — не мой конёк. Мне достаточно знать об их привычках и особенностях. Я не занимаюсь научными исследованиями.

— Но наш-то вернулся! — воскликнул тоже весьма раздражённый мэр, осушая очередной бокал.

— Верно, — успокаивающе произнёс я, — ведь я вам говорил, что это не простой вампир. А потому даже смею предположить, что и своих родных он оставил в живых. И знаете, почему я так думаю?.. — Я заговорщицки прищурился, подставляя свой кубок для добавки.

— И почему же? — прищурился мэр, наполняя оба фужера.

— Обещайте не чинить надо мной расправу! — потребовал я, нетерпеливо ожидая очередной порции.

Мэр пристально посмотрел на меня. Да, хмель уже немного завладел этим взглядом, но отнюдь не вытеснил из него уверенности и проницательности.

Я тут же пожалел, что решил рассказать правду. Но отступать было поздно.

— Хорошо! — хлопнул по столу ладонью Броссак, заставляя полные кубки выплеснуть на лак стола по нескольку капель. — Говорите!

Я укоризненно посмотрел на руку мэра и, собравшись, проговорил:

— Вчера у меня были все шансы погибнуть от вампирьих зубов.

— Ну? — нетерпеливо воскликнул мэр.

Я вздохнул.

— Но он меня пощадил.

— Кто?..

— Вампир, — чётко произнёс я.

— Не понял, — потряс головой господин Броссак, — он вас победил?

— Ещё как! — мотнул головой я. И тут же вспомнил, что бокал мой вновь наполнен. Осознание этого тут же вернуло мой дух в положение возвышенного состояния.

— Ну дела, — пробормотал из глубин своего фужера мэр, — как же так?

— Понимаете, — нахмурился я, — он не по-человечески быстр. Более того — даже не по-вампирски.

— То есть?

— То есть, — терпеливо пояснил я, допив вино, — это необычайно сильный и быстрый вампир. К тому же ещё практически слепой. Что, впрочем, ему совсем не мешает, — добавил я, вспоминая слова этого самого вампира.

Мэра я, похоже, поверг в лёгкий шок. Вампир пощадил Охотника — в это действительно трудно поверить. А после того, как я сообщил, что это как раз таки он, проклятый кровосос, вчера охотился на меня, а не я на него, как полагал, господин Броссак молча встал с края стола и пошёл за очередной бутылью.

— Последняя, — горестно сказал он. Потом, подумав, добавил: — Сегодня...

Я лишь молча склонил голову, разделяя горе мэра.

— Старик сапожник, — задумчиво проговорил я, — высказал интересную мысль. Из неё следует, что наш вампир является Высшим.

— Кем? — вновь переспросил мэр. Похоже, это начинало входить у него в привычку.

Я лишь молча принял наполненный бокал и повторил:

— Высшим вампиром. Вряд ли вы о таких что-нибудь слышали. Я читал о них в какой-то из Тёмных книг. К сожалению, не в "Энциклопедии" Дюка Боринского. — Я задумался, отпил вина и продолжил: — Давным-давно, ещё в самый рассвет адского племени, когда их на Земле было бесчисленное множество, у этих тварей было некое подобие иерархии. На самом верху стояли вампиры, именуемые Высшими. Они имели немыслимую силу и могли обращаться в летучих мышей. Это были страшные времена для человеческого рода. Когда Высшие выходили на охоту, ничто не могло спасти обречённую жертву. От обычного вампира может уберечь в конце концов удачное стечение обстоятельств, благодаря которому жертва сможет скрыться от преследующего его кровопийцы. Бывает такое. Редко, но бывает. В конце концов вампир может просто потерять след. Но только не Высший. Он умён и расчётлив. От него не скрыться. И он, как ни странно, более всего похож на человека.

— В каком смысле?

— Даже во время нападения он остаётся в человеческом облике. Понимаете, он может принимать либо облик летучей мыши, либо человека. Нет того промежуточного состояния, в котором находятся во время нападения обычные вампиры. Те нападают только трансформировавшись. И такой — вампир уже не способен себя контролировать: едва кровосос чует жертву, бурлящую в ней горячую жизнь, он теряет разум — становится зверем. Высший способен холодно оценить ситуацию, даже попробовав уже свой вожделенный напиток... Кстати, о напитке. Плесните ещё, пожалуйста, господин мэр... Благодарю... Так вот... Чёрт возьми, я забыл, о чём хотел сказать! Пожалуй, это всё, что я знаю о Высших.

— Вы что-то говорили о слепоте нашего вампира, — несколько невнятно напомнил отчего-то улыбающийся господин Броссак.

— Да, верно, — спохватился я, — только о слепых вампирах я ничего не слышал. Могу лишь предположить...