| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Потому что в лицо ему вдруг ударил давно позабытый аромат.
Потому что глаза сощурились, ожидая ее.
Потому что в памяти мгновенно ожили такие давние и до сих пор близкие воспоминания.
Там, вдали, посреди людского потока, выплескивающегося из арки, ведущей к Пуэрто-дель-Соль, вышла девушка. Высокая и грациозная, она приковывала всеобщие взгляды. Черные, как смоль, длинные волосы. Совершенные линии лица и фигуры. Светло-зеленые глаза подведены черным карандашом, словно у египтянки, как их изображают на древних фресках. И эти прекрасные глаза мгновенно и безошибочно выделили его — взъерошенного и настороженного, в сутолоке машин и возмущенных людей. Девушка нахмурилась — будто легкое облачко набежало на солнце, а он улыбнулся ей.
— Зачем ты здесь? — ее голос туго натянутой струной зазвенел в его голове. Глаза гипнотизировали, не отпуская ни на единое мгновение. Глубокое грудное контральто всколыхнуло окружающий мир, все поплыло куда-то: машины, люди, дома. Все, кроме них двоих.
— Зачем. Ты. Здесь?! — с нажимом повторила она. Брови сошлись в прямую линию, взгляд, как лезвие бритвы.
Сиг ухмыльнулся такому напору. Упрямо наклонил голову и сдвинулся, наконец, с места. Вот она уже совсем рядом — напряжение почти ощутимым валом катится впереди нее, сметая с пути прохожих. Они шарахаются в стороны, не понимая, какой невидимый барьер только что отбросил их в сторону, и удивляются собственной неуклюжести.
— Моя Фрейя, вот так встреча! — неожиданно севший голос, словно скрежет по металлу. Сиг чертыхнулся про себя, и жестом фокусника протянул ей цветок. Люди видели в его руке редкой красоты белую розу, она увидела сгусток чистого пламени. Самый дорогой из возможных подарков — частица жизнеогня.
— Иди своей дорогой, Сигвальд. Мне с тобой не по пути.
Девушка резко взмахнула кистью, отталкивая от себя его подношение, и цветок рассыпался мириадами вспыхнувших в воздухе огоньков. Медленно угасая, они опускались на пористую поверхность мостовой. Словно призрачный мерцающий мираж задрожал вдруг посреди оживленной улицы. Люди удивленно протирали глаза и вглядывались туда, где еще мгновение назад им что-то привиделось. Что-то особенное, у каждого свое, уводящее в давнюю, несбыточную мечту. Пригрезилось на мгновение и исчезло, оставив щемящее чувство сожаления.
— Элла, — впервые за многие годы он, наконец, вновь сказал это имя вслух. Задохнулся, задержался на мгновение, всей грудью вбирая ее запах, когда она решительно обогнула его, намереваясь просто пройти мимо. Просто ли? В лице ее ничего не дрогнуло, но он знал, каким-то десятым непостижимым чувством он точно знал, что и она рада видеть его. — Прекрасная моя...
— Нам не по пути, — она решительно уходила, он не отставал.
— Прости.
— Ты — зверь, ты — чудовище, Сигвальд. Тренированный пес на поводке, которого могут спустить в любой момент, который и сам может сорваться.
— Все изменилось, — он шел за ней, как привязанный, шел, понимая, что бой уже выигран и она никуда не денется. Вновь. Как и прежде.
— Изменилось? Тогда что ты делаешь здесь?!
— Я свободен. Практически свободен теперь, — ответил Сиг, чувствуя, как неудержимо перекашивается лицо. Он врал, и она знала об этом. Видела по его наглой роже. — Прости...
Она хотела что-то ответить, возразить, опять оттолкнуть. Таковы правила игры. Он уходил, и всегда возвращался вновь. К ней, только к ней. Уходил не по своей воле, и только это прощало его. Сиг не дал ей ничего сказать, она просто не успела. С силой втолкнул ее в ближайший узкий переулок и вдавил в прохладный камень стены, всем телом прижавшись к ней — гибкой, раскаленной, пластичной как глина.
— Единственная моя. — Он бережно охватил ладонями ее лицо и замер, любуясь. Совершенство. Хрупкое, изысканное совершенство в его руках.
— Оставь меня в покое. — Как много можно прочесть в глазах: боль и страсть, обида и нежность, и неистребимая гордость. — Зачем ты появился? Чтобы опять исчезнуть, как морок?
— Я буду с тобой. Всегда. — Сиг наклонился и мягко притронулся губами к ее лбу. — Только позволь мне это. — Он стал покрывать поцелуями ее волосы. Замерев на прозрачной голубой жилке на виске, он чувствовал удары ее сердца. Мироздание кружилось вокруг и вместе с ними, в четком пульсирующем ритме, отдаваясь в ушах морским прибоем.
Цепкие коготки впились ему в бедро, возвращая в реальность, и он неохотно вернулся. Мелкий выскользнул-таки из плотно застегнутой сумки, вьюном взлетел ему на плечо, заворчал негодующе, жалуясь на невнимательность. В голове зарябило от обилия поступающих жалоб на его собственную, Сигову невнимательность.
Девушка в его объятиях вздернула изогнутую бровь, внимательно рассматривая зверька.
— Это виверра?
— Почти угадала, — улыбнулся Сиг, наблюдая, как мелкий сосредоточенно сопит, изучая незнакомку. — Познакомься с моим другом.
— Когда ты успел обзавестись виверрой, Сиг? — Она опять нахмурилась, чуть отстраняясь от него. — Что еще в твоей жизни прошло мимо меня? Что?!
— Это, мусанг, Элла. Этих зверят еще называют лаваками.
Она замолчала, невольно наблюдая за зверьком, который смешно, изо всех сил тянулся к ней, чтобы изучить повнимательнее. Потом вдруг фыркнула.
— Постой-ка, так это те самые, чьими стараниями, эээ...
— Те самые, — ухмыльнулся Сиг. — Люди — большие оригиналы. Истинные ценители уверяют, что у кофе получается неземной вкус.
И услышав в ответ ее заливистый смех, незаметно облегченно вздохнул. Лед был растоплен.
* * *
Швейцария. Кантон Берн. Тунское озеро
Изогнутый металл витого балкона, как чеканная литография по глади ночного озера. Звезды белые и нереально крупные, как будто небо здесь ближе к земле. Отсветы неба бьются в бликах волн, дрожат в просветах изящных завитков и причудливых чугунных цветов.
— Не устаю смотреть на танец воды, — огненная звездочка сигары ярко пыхнула, чуть осветив жесткое лицо, и затуманилась, выпуская на волю клубы ароматного дыма. — Минуло уже столько лет... Но не устаю.
Две темные фигуры расположились в легких плетеных креслах. Ночная прохлада бодрила и могла бы вызвать сильный озноб. У людей.
— Iishvar`a [4], всегда хотел спросить — вы понимаете ее энергетику? Недолгое молчание. Отсвет огонька в глазах.
— Мне всегда этого хотелось, Мануэль и иногда даже начинало казаться, что что-то получается. Но за последние двенадцать поколений это наследие не проявлялось ни у кого. Боюсь, и я не стал исключением.
Опять молчание. Тишина.
— Покой ушел, Мануэль, я не могу слиться с окружающим. Я смотрю — но не вижу, слушаю — и не слышу. Я могу думать только о том, что с ним. Любовь делает слишком зависимым.
— Мой iishvar`a, сеть раскинута. Нам осталось лишь ожидать.
— На единственного сына, — густой голос, полынная горечь застарелой обиды. — Я расставил сети на собственное дитя. Объявил на него охоту. Andha-kaara.
— Вы поступили правильно, повелитель. Если он не желает образумиться, если не сделал этого за столько лет... Но раз возникла прямая угроза его жизни — самое время вам было вмешаться. Скоро все разрешится.
— Угроза — да. Хотя я чувствую, что он жив. Я точно знаю, как знал об этом на протяжении минувшего столетия. Но, Мануэль, разве ты не видишь? Мои свистательные доводы весь род слушал, открыв рты, они слепо со всем согласились и поддержали. Но разве это правильно — заставлять вернуться силой, заставлять силой же любить и хранить привязанность? Andha-kaara, к чертям все это...
Массивная темная фигура сира Регина живо поднялась с кресла и одним текучим шагом приблизилась к перилам. Ярко вспыхнул огонек улетающего вдаль окурка.
— Он любит вас и скоро вернется. Жизнь все расставляет по своим местам, — Мануэль незаметно приблизился и встал рядом.
— Я... Знаешь, я боюсь поверить, что это может скоро закончиться. Здесь столько 'если'. Если видение Миры — правда, если ищейки сработают грамотно в отсутствие Эллы, если Бану доберется туда вовремя...
— Мой сир, я считаю, что ваша дочь необычайно восприимчива, это редчайший дар. Думаю, мы всецело можем доверять ее ощущениям, — заметил Мануэль, на правах не официального секретаря дома Махесов, но близкого друга и соратника. — Конечно, дар нашей Эллы к поиску мог бы значительно помочь, но ее задание при Мадридском дворе невозможно отменить в данный момент. Связи с ней нет.
— Как же это не вовремя, — раздраженно заметил сир Регин. С силой вцепившись в поручень металла, он не замечал, как сминает его. Чугунные завитки корчились и лопались под его пальцами, а он всматривался в темную даль, туда, где тьма неба мешалась со тьмой воды. — С организацией поисков на территории России проблем не будет?
— Мы связались с представителями рода Медведей, предупредив, что поиски будут проходить на подвластной им территории. Они, конечно, согласны и даже обещали прислать помощь.
— Но на деле будут присматривать за нашими.
— Безусловно. Лишь бы не мешали.
— То, что мы задействовали кое-кого из людей, лишним также не будет. Соглядатаи Медведей даже не поймут, в чем дело. И еще одно соображение: на пограничных участках также можно расположить кое-кого из наших, и привлечь еще и людей — пусть работают на перехвате.
— Сейчас же организуем, iishvar`a, — секретарь склонил голову.
— Подожди, — остановил его сир Регин. — Знаешь, что беспокоит меня сильнее всего? Предположим, что видению моей дочери можно верить, но тогда это... это было нападением. И случайно ли здесь соседство Драконьей реки [5]?
ГЛАВА 2. НЕПРИДУМАННОЕ. ADAGIO.
'Каждый из нас знает, что представляет собой материальное существо, подвластное законам физиологии и физики, и что сила всех наших чувств, разом взятых, не может противостоять этим законам, а может их только ненавидеть. Извечная вера влюблённых и поэтов во всемогущество любви, побеждающей смерть, преследующие нас веками слова 'любовь сильнее смерти' — ложь'. Станислав Лем.
Россия. г.Владивосток
С момента моего возвращения в город прошла уже неделя, или чуть больше, а я все продолжала мысленно прокручивать недавние события, в безнадежной попытке восполнить внезапный провал в памяти. Словно бы прочно позабылся какой-то жуткий сон, но горчащий осадок остался.
Выходные прошли много быстрее, чем хотелось бы, и мне поразительно сильно не хотелось уезжать, оставляя бабушку одну. Но надо знать ее упрямый характер и въевшийся учительский тон, чтобы понять, сколь решительно были отметены любые возражения. И вновь постылая работа захватила с головой. Осталось два месяца, а потом пустота... Друзья старательно помогали отвлечься. Каждый на свой манер.
— Тебе срочно необходимо с кем-нибудь познакомиться, — убеждала меня подруга.
— Так, может, и я на что сгожусь? — паясничал Макс, незаметно подталкивая ее локтем и коварно мне подмигивая.
Я вздохнула. Неисправимы, как и всегда. Жека — непоседливая, взбалмошная, шаловливая, как котенок, совершенно искренне нуждающаяся во всеобщем внимании, особенно мужском, всегда норовила подбить меня на авантюры. Модельная внешность помогала ей сражать наповал и очаровывать, с тем она и шла по жизни — легко, не заморачиваясь, нигде не останавливаясь надолго. Макс — добряк и балагур, любил прихвастнуть своими победами над женским полом, при этом пассий его мы практически никогда не видывали.
— Макс, — веско сказала Жека. — Я не стану утверждать, что твоего общества приличным девицам стоит избегать, как черту ладана, но вот дозировать тебя определенно стоит. Авроре же сейчас нужно просто расслабиться и забыть про 'черную полосу'. Правильно я говорю?
— Ну, может быть, может быть, — нимало не расстроившись, ответствовал Макс. — Ави, девочка моя, если что — я рядом. А пока могу рекомендовать чудный метод снятия стресса. 'Клин клином' называется: от обязанности доработать тебя ведь еще не освободили.
— Спасибо, дорогой друг, за трепетную заботу, — хмыкнула я.
— Вот и договорились. Так я забегу за тобой утром, — подтвердил Макс.
Педантично выполняя свое обещание, он провожал меня и на работу и с работы, и стоит признать, я была ему благодарна. Возвращаясь вечером домой, в неверных осенних сумерках мне постоянно мерещились тени, вырастающие из тьмы, копящейся вдали от искусственного света фонарей. А днем — что ж, днем, при свете солнца я оживала и, шагая с друзьями на обед, совсем не ожидала неприятностей.
В тот день мы решили наведаться в одно кафе, открывшееся неподалеку. Жека всю дорогу только и болтала, что о поистине астрономическом разнообразии всяческих вкусностей, сразивших ее наповал при прошлом посещении этого заведения.
— А эклеры там потрясающие! Ребята-а-а, ну что вы так хитро переглядываетесь? Сейчас сами все увидите. Там есть и со вкусом каппучино, и сливочно-вишневые, и... Оооо, вспомнила, а еще мне очень понравились карамельные!
— Да, за девушку, столь искренне ценящую булочки, очень приятно подержаться, — заметил Макс, галантно открывая перед нами двери. Жека проплыла лебедем, негодующе сморщив нос, но тут же отвлеклась, принюхиваясь к потрясающим тонким ароматам кофе, ванили и корицы.
Отметив уютность и ароматность кафе, мы со всем комфортом расположились на мягком диванчике. Макс листал и перелистывал меню, пока расстроено не пришел к выводу, что мясные блюда в нем отсутствуют. Печально на нас воззрившись он заявил, что его совершенно напрасно затащили в это злачное место и что отсутствие полноценного обеда делает из него свирепого зверя. Он как раз соображал, какого именно, когда заметил, что Жека совершенно не слушает его горькие излияния. Вытянув шею к витрине, она заворожено изучала кулинарные шедевры: изящно-розовые марципановые орхидеи, полупрозрачные срезы клубники и киви на пышных облаках взбитых сливок, изысканная роспись темной пудрой из тростникового сахара на разноцветных айсбергах мороженного. Здесь Макс не удержался и хрюкнул, чем заслужил ее искренне недоумевающий взгляд.
— Что?
— Я, конечно же, понимаю, что здоровая пища не твоя тема. Продолжай, прошу тебя, выбирай эклерчики, не отвлекайся.
— Ну не знаю, Макс, ты как хочешь, а меня сегодня тоже тянет на сладкое, — быстро вставила я, уловив боковым зрением обиженно оттопырившуюся губу и кипящий возмущением взгляд. — Жек, давай закажем вон тот шоколадный пирог с грецкими орехами. Выглядит он заманчиво!
— Хочу! — мгновенно отвлеклась она. — А вы пробовали варенье из грецких орехов? Вкуснятина! — Жека мечтательно подняла глаза.
— Да грецкие орехи вообще полезны, — встрял неугомонный Макс. — Дивно повышают потенцию!
Вот так мы и веселились, пока Жека все не испортила. Наметанным взором просканировав посетителей, она теперь с энтузиазмом косилась куда-то вбок.
— Ави, — сказала она самым своим заговорщицким шепотом и, сделав 'страшные' глаза, кивнула куда-то вбок, — ты только туда пока не смотри! Там такой красавчик, просто умереть на месте. Ну, Макс! — возопила она, поскольку Макс всем корпусом развернулся в указанном направлении, воинственно высматривая, кто же там 'смотрит'.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
