Обмани судьбу

Несмотря на такой вот минимализм, дом был удивительно уютным. Интересно, мы будем здесь жить, когда вернемся? И чем в этом мире может заняться девушка, не имеющая никаких особенных навыков? Замуж выйти? Так у нас же ни приданного, ни каких-то особых умений... да и не тянет как-то. Ладно, потом разберемся.

Беонвен вернулся поздно вечером. Он привел рыжего мерина, статями изрядно напоминающего Мальчика, его жеребца, но помельче и не такого красивого. Кроме продуктов, маг привез куртку из толстой, но удивительно мягкой кожи, небольшого размера и почти новую.

— В деревне прикупил. Сами разберитесь, кому достанется. Второй придется до Девижа носить мою свитку.

Куртка досталась Эсме. Она сидела на ней как влитая, а вот мне не очень подошла. Ну ничего, зато у меня потом будет новенькая.

Вечер прошел в подготовке одежды, амуниции, еды. Между делом Беонвен проверял, что мы знаем о Синем королевстве и дополнял наши знания. Посмотрев на перешитую одежду, он довольно надолго завис над ней, но, когда мыслительный процесс пришел к завершению, в несколько взмахов превратил не очень ровные швы в аккуратные и едва заметные. Поймав наши заинтересованные взгляды, он снисходительно усмехнулся:

— Иллюзия.

И добавил:

— Я не подумал раньше предупредить: ведите себя потише. Вы пока несовершеннолетние — у нас совершеннолетним становятся в восемнадцать — так что от вас будут ожидать послушания и уважительного отношения к другим.

Радостного настроения как не бывало. Я громко фыркнула.

— Раз нас считают детьми, то будут снисходительно относиться к проступкам! К тому же мне восемнадцать через три месяца, а Эсме уже совершеннолетняя.

— Смотря какие проступки. Не забывай, ты не у себя дома. А что Эсме уже есть восемнадцать — так никто об этом не знает, а по лицу не скажешь. Ты же не будешь каждому совать в лицо грамоту после любой оплошности.

— Ну и в чем тогда преимущества несовершеннолетних?

— Если дерзость и неуважение взрослому скорее простят, или выбьют дурь старым добрым способом, то ребенка скорее накажут. И накажут строго, чтобы впредь неповадно было.

Я поджала губы.

— Это теперь называется преимуществом?

— Это не преимущество. Отличие. Взрослого учить уже поздно, а ребенка еще в самый раз.

В этот раз я ничего не сказала, только поджала губы. Потому что вся эта чехарда жутко раздражала. Эсме молчала и наверняка была согласна с Беонвеном. Она всегда изображала мамочку. Не то чтобы я не понимала его правоты, но совсем не обязательно было с таким невыносимо поучительным видом рассказывать мне прописные истины.

Как только вещи были уложены, Беонвен ушел к себе, посоветовав нам тоже собираться, хотя было еще не поздно.

Мы ушли почти сразу после него, но потом долго лежали без сна. Вчера мы обе были ошеломлены переменами, а вот сегодня уже вполне осознали, во что умудрились вляпаться. Эсме сначала молчала, а потом сказала:

— Знаешь, нам надо оставить здесь свое прошлое. Не брать его с собой. Все равно возврата не будет.

Сначала ее слова показались мне неправильными:

— Разве правильно будет забыть о них?

— Конечно же, не забыть. Просто вспоминать о них без грусти. Нельзя позволить, чтобы разлука, свалившиеся несчастья, и тоска по дому сломали нас.

Я задумалась о словах Эсме. Она была права. Это — новая жизнь, в ней не должно быть места старой боли. Папа простит меня, если я не буду убиваться по нему, а пойду дальше. Я уверена. Почему-то шепотом, хотя нас никто не мог услышать, я ответила:

— Ты права. У нас сейчас никого нет здесь, но нам дали шанс начать свою жизнь заново. Было бы глупо потерять его из-за пустой тоски. — Я улыбнулась пришедшей в голову идее: — Давай лучше завоюем этот мир и посвятим победу своим родным, которых уже не увидим.

Эсме чуть слышно фыркнула.

Потом снова стало грустно. Разговор, то и дело прерываясь, крутился вокруг нашей прошлой жизни. Наговорившись и даже наплакавшись, мы приняли решение.

Темнота была свидетелем тяжелого, но такого важного обещания, которое мы дали друг другу и себе: оставить свою жизнь на Земле только в воспоминаниях и никогда не горевать о ней. И постараться, чтобы все было хорошо.

Глава 3. Первый шаг

Эсме

Утро застало нас в дороге. Поначалу ничего особенного вокруг не было, просто обычная дорога через молодой лиственный лес, и я с трудом удерживалась в сознании. Так сильно хотелось спать, что казалось: закроешь глаза и тут же свалишься.

Я сидела позади Кристины, зябко ежась и надеясь, что, когда солнце поднимется и станет теплее. Куртка не очень помогала, потому что, как ни кутайся, а спросонья всегда холодно.

Беонвен, помня опасения Кристин относительно выносливости своей кобылы, не привыкшей к длинным многодневным переходам, то и дело подозрительно косился на Рогнеду и на Кристину, которая заявила, что, если лошадь захромает, она ее не бросит.

Когда стало рассветать, мою сонливость как рукой сняло. Первые же лучи позолотили желтоватую кору деревьев, росших вдоль дороги, мы почувствовали себя как в гигантской тронной зале с золотыми колоннами. Я порылась в переданной Дорвеном памяти, но не вспомнила их названия.

Дом Беонвена стоял на возвышенности, а внизу овальной чашей легла долина. Почти по центру чаши текла неширокая река. Дорога шла сначала параллельно ей, потом пересекала и, поделив пополам деревню на дальней стороне долины, исчезала между холмов.

Я вертела головой, радуясь, что мы движемся неспешно. Кристина дразнилась, прикидывая, через сколько минут у меня отвинтится шея, но мне и вправду было интересно.

Вдоль дороги тянулись огороженные поля, на свободных луговинах виднелись пятна выеденной скотом травы, тропинки, пробитые стадом.

Когда мы приблизились к деревне, солнце уже взошло. Возле одного из домов стоял запряженный в плуг конь. Плуг был почти такой же, как в учебнике истории, я даже улыбнулась этой мысли.

По улице шли пастухи, им навстречу выпускали коров. Нам пришлось свернуть с дороги, ожидая, пока поток скота пройдет мимо. Жеребец Беонвена, как и вьючный мерин, обратили мало внимания на ревущее стадо, а вот Рогнеда вся подобралась, заволновалась. Однако, глядя на своих невозмутимых собратьев, понемногу расслабилась.

Дома в деревне были сложены из камня, некоторые большие, некоторые до того маленькие, что казались игрушечными. Разглядывая женщин, провожавших коров, я удивлялась, какой одинаковой кажется одежда крестьянок: широкая синяя юбка до середины икры, рубашка и кофта или безрукавка. На головах платки. Интересно было бы посмотреть на праздничные наряды.

Хозяйки косились на нас с любопытством, некоторые кивнули Беонвену, но не заговаривали.

Маг, дождавшись, пока осядет пыль, спешился у колодца, чтобы набрать воды.

За деревней дорога шла неровно, петляя между холмами. Зато здесь на ней вполне могли разъехаться две телеги. Мы пустили лошадей рысью, и скоро деревня скрылась из виду. На пути попадались поля и перелески, а людей совсем не было.

Первый привал сделали довольно скоро. По нахмуренному лицу Беонвена я догадалась, что сам бы он никогда не остановился на отдых раньше обеда.

После нескольких часов в седле мы пошли немного размять ноги. Беонвен попросил далеко не уходить. Кристинка только кивнула ему, по уши увязнув в своих мыслях.

Когда мы немного отошли, Кристина внезапно очнулась и потянула меня за руку подальше от площадки, где остались лошади. Мне приглянулись густые кусты немного в стороне: прогулки прогулками, но есть и более прозаичные вещи, и мы направились туда.

Воровато оглядываясь, Кристина прошептала:

— Ты ему доверяешь?

Я пожала плечами:

— А что остается? Дорвен ему верит, значит, и мы будем.

— Странный он какой-то.

Кристина с ним общалась побольше, чем я, может она заметила что-то?

— Почему ты так решила?

Подруга сосредоточенно терла виски, собираясь с мыслями.

— Вот, сама смотри: заявились к нему две непонятные девицы из другого мира. А он не только сразу не особо удивился, так и потом не слишком расспрашивал. Вообще никакого любопытства не проявил.

— Может он от природы не любопытный? К тому же Дорвен наверняка все в письме объяснил.

— Ну, извини, мало ли что Дорвен в письме написал? А он безропотно согласился: надо незнакомую девчонку лечить — значит надо. Собрался и поехал не пойми куда. Ненормально это!

Мне это не казалось подозрительным, разве что чуть-чуть необычным. Поэтому я снова пожала плечами:

— Не знаю. Но кроме Беонвена у нас здесь никого нет.

— Ну и потом — зачем его ищут?

— Дорвен же тоже у нас не просто так оказался. Может, натворили чего. Ты же знаешь его, он может.

Кристинка согласно хмыкнула: уж кто-кто, а Данила-Дорвен точно мог натворить такого, что после пришлось бежать за край света.

— Хорошо, это конечно пустые подозрения, я согласна. Но все равно, давай не будем расслабляться. У меня здесь есть только ты, больше никого. Беонвен же... нечисто с ним что-то, я чувствую.

Мысленно тут же пожалев об этом, я сказала:

— Кристин, ты же знаешь, твои предчувствия никогда не сбываются.

Она обиделась. И, как всегда в таких случаях, резко свернула разговор, только кивнув:

— Хорошо. Я тебе свои мысли сказала, просто имей это в виду. — И добавила себе под нос: — Но Беонвена я на чистую воду выеду.

Судя по упертому выражению на лице, она не оставляла мысли уличить Беонвена во всех грехах. У меня же была твердая уверенность, что маг никогда не сделает нам ничего плохого. Я не стала говорить об этом Кристин — она совершенно не обладала предчувствием и моей интуиции тоже не верила. Так что это стало бы только поводом для спора. А ситуация была такая, что о разногласиях лучше пока забыть: не дома.

Пока мы разминали ноги, маг внимательно осматривал кобылу. Когда мы вернулись, он как раз отпустил копыто, распрямился и, довольно хмыкнув, бросил Кристине:

— Хорошая кобыла. Думаю, она привыкнет. Ты говоришь, ее предки были кавалерийскими лошадьми?

— Да. И она выросла в табуне. Просто у нас лошадей тренируют совсем иначе, для других целей, а не для больших переходов.

— Какие еще могут быть цели?

Кристина недовольно нахмурилась.

— В нашем мире давно не ездят на лошадях, чтобы попасть из точки "А" в точку "Б". Для этого есть другие средства передвижения. А лошадей держат для души. Ну, или для соревнований.

Беонвен махнул рукой.

— Ладно-ладно, верю.

В этот раз Беонвен посадил меня к себе за спину. Сначала я стеснялась, но потом привыкла, тем более, что вел он себя как старший брат, без малейших намеков на большее.

Так мы и ехали: медленно, с частыми привалами. Ночевать остановились рано, скорее всего тоже из-за нас. Хотя может быть и из-за того, что за весь день нам встретилась только одна деревня, даже скорее хутор, увидев который, Беонвен тут же свернул на узенький проселок, ведущий к единственной улице с четырьмя домами.

— Что-то случилось? — Кристин поравнялась с нами.

— Будем на ночлег устраиваться.

— У тебя здесь знакомые?

— Нет, просто попросим кого-нибудь пустить.

Я удивилась:

— И что — впускают?

Теперь уже удивился Беонвен:

— Конечно. Тем более — мы же не задаром.

Кристина пожала плечами:

— У нас бы и за деньги не пустили.

Беонвен сказал нам оставаться у коновязи, а сам, стукнув один раз в дверь, вошел в дом.

Кристина рассеянно поглаживала Рогнеду и оглядывалась:

— Как думаешь, где мы будем спать? Что-то этот дом не выглядит слишком большим.

— Не знаю. Чего гадать — сейчас все сами увидим.

Кристин была не права: дома по сравнению с теми, что мы видели в первой деревне, здесь были значительно больше. Тот, у которого мы остановились, имел даже мансарду. Но, судя по количеству народа вокруг, и тех, кого мы видели на полях и в огородах, вряд ли у них много свободного места. Наверное, будем ночевать в каком-нибудь сеновале.

Беонвен вышел совсем скоро вместе с согнутым в три погибели дедком, который, однако, бодро вел беседу и сверкал на нас ясными цепкими глазами.

— Значит, переночевать хотите и трое вас... И три лошади...

Он явно набивал цену, но, если судить по хитрому прищуру Беонвена, вряд ли в этом преуспел. После непродолжительных переговоров, Мальчик с Рогнедой и безымянным мерином отправились в конюшню. Кристина настояла на том, чтобы самой проверить, куда поставят коней и как будут кормить, чем вызвала уважительное отношение дедка — видимо тоже любил лошадей, по крайней мере, конюшня у него была просто образцовая. После этого мы пошли располагаться сами.

Я ошиблась с местом ночевки. Нам отвели не сарай, а угол в ткацкой. Одеяла у нас были свои, а на подстилку хозяева дали три больших мешка, которые надо было набить сеном.

Отчистившись от сена, которое умудрилось оказаться даже в укрытых платком волосах, я попробовала прилечь и нашла, что сенник вместо матраса не так уж и плох. Кристинка, попрыгав на своем, перетянула его поближе ко мне. Она внимательно оглядывала стены и пол.

— Как думаешь, спины нам тут не продует?

Я пожала плечами.

— Кажется, сквозняка нет. Давай ляжем спина к спине — так точно не продует. И теплее будет.

Беонвен положил свой сенник тут же, но даже присаживаться не стал — сразу же вышел.

Ужинали мы в большой кухне.

Кристин, дожидаясь, пока все домочадцы зайдут, присела на край скамьи. Я рассматривала вышивку на шторках, когда поняла, что что-то не так.

Две молодых бабы, сноровисто уставлявшие стол мисками, любопытно косились на нас, но не заговорили.

Когда все было готово, пришел уже знакомый дед, его как оказалось звали Дечин, он тут был главным, и только после того, как дед занял место у стола, все стали рассаживаться по местам соблюдая не очень понятный мне со стороны строгий порядок. Видимо это имело для них большое значение: уж слишком напряженно домочадцы наблюдали, кого подвинут, чтобы посадить нас. В итоге мы с Кристинкой уселись среди молодых девок, а Беонвена старик посадил подле себя. Переждав молчаливое, но очень осязаемое возмущение, дедок успокаивающе поднял руки:

— Я слышу плохо, и с господином путником через весь стол кричать не стану.

Он и вправду весь ужин проговорил с Беонвеном. Все расспрашивал, не встречали ли по дороге чего интересного, и что слышно про новый мир с Видербеном. Часто за столом слышалась только неторопливая речь Беонвена, изредка прерываемая стуком чашек.

Дождавшись, пока Беонвен закончит говорить, дед Дечин спросил, неспешно, смакуя каждое слово:

— А не слыхал ли ты, господин путник, был ли суд в столице? Думается мне, о таком все говорили.

Беонвен пожал плечами:

— А что за суд-то? В Гордобе много кто судится.

— Как? Вы не слышали разве? У соседей-то в Короши озаренные схватили черную магиню!

Беонвен удивленно уставился на хозяина:

— Давно? Я что-то не слышал.

— Да нет, недавно совсем, только снег начал таять — тут еще и взяли. — Наклонившись ближе к Беонвену, как будто хотел сказать ему что-то на ухо, дед Дечин продолжил: — Она-то преспокойно жила в соседях у старосты и измучила всю округу.