Немира. Колесо судьбы

А, может, мамке удалось затаиться или сбежать?

В ответ на предположение распаленный мозг нарисовал страшную картину: распростершуюся на полу молодую женщину с белым-пребелым лицом, какое бывает только у мертвецов.

Только не это!

Рубаха в один миг пропиталась потом и прилипла к телу.

— Яринка, оставайся тут, я сейчас.

Но "калачик" внезапно ожил и, вцепившись в подол Немиры, истово замотал головой. Никогда прежде светлые глаза подружки не казались столь огромными.

Внезапно раздался стук копыт. Кто-то приближался. Немира упала подле напарницы и замерла. Однако, как ни травил изнутри страх, опустить голову не смогла, в отличие от практически вросшей в землю Яринки.

— Ищите лучше! — рявкнул всадник с медной кожей и раскосыми глазами, видать, главарь. — Выверните деревню наизнанку, но найдите ее!

— Тебе незачем беспокоиться, ей некуда деться. Ближайшее поселение отсюда в пятидесяти верстах. Глухомань редкостная, — ответил один из близнецов.

Второй зевнул и натянул тетиву. Повернулся влево, вправо и неожиданно пустил стрелу. Немира только и успела, что расслышать, как стержень просвистел где-то совсем рядом. Яринка всхлипнула.

— Тебе делать нечего? — взвился главарь. — У нас и так стрел почти не осталось.

— Все равно всех уже перебили.

— Найди стрелу, я сказал! — меднокожий обнажил меч и направил острие на горло подельника.

— Ладно-ладно, не горячись, — встрял брат-близнец. Главарь опустил меч и поскакал прочь. Верзилы спешились.

— Совсем очумел, — пробормотал тот, что едва не лишился рыжевласой башки.

— Посмотрел бы я на тебя, связанного незыблемой печатью.

— Яринка, надо уходить, — прошептала Немира, поняв, что гиганты направляются к малиннику. — Давай, за мной.

Но когда девица малость отползла от кустов, то поняла, что подружка даже не шелохнулась. Пришлось вернуться:

— Скорее!

Немира потянула напарницу на себя и от увиденного закусила губу до крови — в груди подружки торчала стрела. Алое липкое пятно пропитало даже гарсет.

— Яринка! Яринка, очнись! — но даже тряска изо всех сил не вытянула из рта подружки и стона. Сомкнутые веки не вздрогнули.

Громилы приближались. Их голоса становились все громче.

— О, боги-боги... Яринка, миленькая, — Немира глотала слезы и изо всех сил тащила подружку. Им бы всего-то вон до того дуба добраться.

— Стрела где-то здесь должна быть. Я ее низко послал.

Немиру точно кипятком обдало. Стрела! Девица осмотрела бок подружки. Ой, мамочки-мамочки! Металлическое (а не деревянное, как у дядьки Трувара) древко, глубоко вошло в плоть. Но придется выдернуть и отбросить. Иначе не спастись.

— Болван ты, Рьят! Из-за твоей дурости мы когда-нибудь головы сложим.

— На себя посмотри!

— Бездарь! Мордофиля! Пустозвон!

— Пасть закрой!

Череда оплеух и тычков сменилась рукопашной. Немира воспользовалась заминкой: сдерживая тошноту, схватилась за древко обеими руками, зажмурилась и рванула вверх — тело Яринки приподнялось и легло обратно, но стрелу не выпустило.

Никак, меж ребер застряла. Но самое страшное, Яринка даже не шелохнулась. Точно мертвая... Мертвая?

Яркий румянец бесследно растворился в бледной, слишком бледной коже... Не дыша, Немира приникла ухом к груди недвижимой подружки, но так и не дождалась ни одного удара. О боги...

— Все, Киряк, — простонал из-под брата бандит, — сдаюсь.

Близнец слез с поверженного, но, видать, решил, что недостаточно научил уму-разуму болвана и напоследок пнул под дых. Пока Рьят корчился на четвереньках, пытаясь глотнуть воздуха, Киряк возобновил поиски стрелы. А Немира, на грани обморока поползла к дубу. Ей не хотелось оставлять Яринку, даже мертвую, но пробудившийся инстинкт самосохранения вдруг заработал на зависть любому зверю. Когда девица обрела приют в огромном дупле широкого дуба, Киряк крикнул:

— Эй, иди свою стрелу забирай.

— А сам не можешь? — отозвался Рьят.

— Не могу.

— Ух, ты. Жива?

— Нет.

— Жаль. Красивая девка, я б ее... Эй! Ты чего? — захрипел Рьят.

— Тебе же было сказано — хватит глупостей. Доставай стрелу и пошли. Иначе Лисица обоих голов лишит.

Даже когда кони унесли седоков прочь, Немира не сразу выбралась из древесного чрева — дрожащие ноги не желали слушаться. Внутри все прочней укоренялось желание бежать, куда глаза глядят, в самую чащобу, вглубь топей, лишь бы подальше отсюда. Останавливал только страх за мамку. Он же удержал от паники. Сделав с десяток длинных вздохов-выдохов, Немира все ж решилась на бросок к хате. Непривычно затихшую избу отделяла только тропа, когда девица зацепилась за что-то мягкое и упала на траву. Послышался стон.

— Мамка? Мамка! — под ворохом жухлых листьев да сосновых игл едва можно было разглядеть человека. Девица принялась спешно разбрасывать прикрытие.

— Немира... Хва-ала богам, — едва слышно прошелестели губы, покрытые бордовой коркой. Но куда страшнее выглядела зеленая рубаха, казавшаяся черной от крови.

— Мамочка, мамочка, что с тобой? — Немира сквозь слезы оглядывала мать и не знала, за что хвататься, чем помочь.

— Послушай...

— Давай, я тебя...

— Пого-одь... — всхлипнула женщина и зажмурилась от боли. Дочь взяла ее руку, оказавшейся такой холодной, — тебе нужно ухо-одить.

— Я не уйду без тебя, — уперлась Немира, смахнув свободной рукой очередной поток слез.

— Я п-почти мертва, Морена уже обнимает за плечи.

— Нет, мамка, нет, не говори так! Я тебя спасу! Хромая Гнеда поможет!

— О-она мертва, они все мертвы. Послушай, — женщина вдруг стиснула ладонь дочки, предупреждая расспросы. — Оберег... — всхлипнула, зажмурилась, — с тобой?

— Да, вот он, — Немира вытащила золотой диск из-под одежды.

— Хорошо. Всадники ищут е-его... это ключ-ч от...— мамка задышала мелко и часто, — от... — на последнем судорожном вздохе серые очи закатились.

— Нет! — вскрикнула Немира, затрясла женщину, но, так же как и с Яринкой, это не помогло. — Мамка, не помирай! Умоляю, открой очи, — завыла она и тут же зажала рот ладонью. В страхе оглянулась. Послышался стук копыт, звонкий свист да улюлюканье. Они возвращались...

Немира дрожащими губами прикоснулась ко лбу уже бездыханной родительницы и кинулась вглубь леса. Казалось, раскосые глаза уже выискали ее среди деревьев, а близнецы уже навели на хрупкую спину стрелы. Но девица не останавливалась.

Она бежала и плакала.

Бежала, не ощущая, как ветви рвут косу, хватают за подол. Бежала, не чувствуя, как горит пересохшая гортань. Бежала, запамятовав об узелке, полном красницы, что болтался на поясе.

Вперед, подальше от страшных всадников. Вперед подальше от страшной утраты.

Туда, где можно забыться. Туда, где боль не достанет...

Когда ноги больше не смогли сделать и шагу, слезы иссякли, точно ручеек в знойное лето, а мир заволокла бесконечная тоска, Немира рухнула на землю и сомкнула веки. Единственным желанием было уснуть вечным сном, в котором опять можно будет увидеть пригожее моложавое лицо мамки да румяные щечки Яринки, Хромую Гнеду да красноликого Неманоса, а еще Олелько, вечно лезущего с поцелуями...

Глава 2 Великие трясины

'Погоня. Погоня. Хрипят в пене кони.

И жизнь просто так не отдам.

Вороной конь громко храпел и неистово бил копытом. Ярость седока волнами отдавалась в мускулистом теле животного. Жар горевшей деревни отогнал всадников подальше. И те молча наблюдали, как ненасытное пламя до черных костей обгладывает добротные избы. Повезло, что кругом княжило безветрие. Да и дождь вот-вот должен был нагрянуть — вон, как свинцовые тучи раздуло. Не то нестись бы бандитам прочь.

Пятеро подельников хорошо поживились на чужом горе: пузатые мешки жались к бокам лошадей, а кое-кто еще и на себя награбленное нацепил. Вот только отчего-то никто не радовался, а в страхе ожидал, что скажет главарь.

— Какой урод подпалил хранилище? — со сталью в голосе осведомился Лисица. Именно с огромного сооружения в центре деревни и расползся огонь. Вот еще одно подтверждение, что связываться с тупоголовыми наемниками — себе дороже. Так и не дождавшись ответа, главарь развернулся к подельникам. Взгляд желтых точно у волка глаз так и впился в рыжевласого верзилу:

— Ты.

Тот приобрел цвет спелой малины и опустил голову:

— Это вышло случайно. Но ты ж сам велел свидетелей не оставлять...

— Идиот! — от злости главаря кони дернулись, глаза подельников нервно забегали. И бояться было чего. Из Смедина их выехала дюжина. Сейчас осталось всего восемь. Скор на расправу был главарь. Да к тому ж, именную бумагу неприкосновенности имел. Где только раздобыл?

— Я велел всех перебить только после того, как девку сыщем!

Кони снова нервно зароптали.

— Погибла она, видать. В таком огнище никто не уцелеет, — осторожно проговорил Серпутий, самый старший из всех подельников.

— Нет, — отчеканил Лисица и втянул трепещущими ноздрями воздух, — она жива. Я чую. Ведьму сюда!

— А вон еще один! — радостно объявила Яринка и, опередив подружку, полетела срезать белый гриб. — Смотри, какой огромный!

— И я нашла! — обрадовалась Немира, узрев во мху затейливые рыжеватые шляпки.

— Лисицы... Подумаешь, тоже мне грибы, — фыркнула девица.

— А вот и не правда! Лисица — замечательный гриб, особливо с репой! — настаивала на своем Немира, хотя на самом деле так не думала. Но не признаваться же в том. Ей почему-то как назло сегодня попадались одни треклятые лисицы, а вот подружка уже целое лукошко белых собрала.

— Девочки! — раздался звонкий голос мамки Немиры. — Не отставайте!

Девицы бросились следом. Но Яринка, бежавшая впереди, вдруг остановилась и обернулась:

— Не забывай меня.

— Почему я должна тебя забыть? — не поняла девица.

— Просто, не забывай. А лисицы не ешь, плохие это грибы.

Немира резко пришла в себя. Но вместо светлых глаз подружки на нее уставились янтарные бусины сыча. Птица ухнула и взметнулась вверх, оставив качаться ветку. Девица села. В попытке согнать остатки сонного наваждения тряхнула словно разбухшей головой. И тут из памяти выплыла череда страшных воспоминаний. Она терзала голодным хищником, давила валуном, причиняла ослепительно яркую, словно вспышка молнии, боль. Следом ворвался страх. Что если те всадники где-то поблизости? Немира замерла, но, хвала богам, ни одного постороннего звука так и не расслышала. Но страх исчезать не спешил. Ведь теперь надо было решить, куда податься, где укрыться от преследователей.

Появилась только одна мысль...

Верно. Если уж он не поможет, то никто не поможет.

Девица огляделась и быстро поняла, где находится. Путь предстоял нелегкий, да и тучи вот-вот должны были разродиться. Немира встала, кинула в рот горсть красниц и, жуя, направилась к Великим трясинам. Поначалу шарахалась от каждого хруста, пряталась от каждого птичьего крика. Но со временем усталость брала свое — и безразличие занимало внутри все больше новых уголков.

К зловонным болотам девица вышла далеко после полудня с опустевшим узелком и опустошенной душой. Без сил, голодная. Не очень-то за день насытишься ягодой. Капли дождя становились все больше и падали чаще. Прошлым летом они с Яринкой и Олелько прибегали сюда, багника4 караулить да на его огоньки смотреть, но дальше смрадной булькающей лужи, раскинувшейся на многие версты, забредать не смели. Сюда по доброй воле и зверь носа сюда не совал, птица клюва не показывала. Разве что редкий человек мог прийти, но только если жизнь совсем выбора не оставила. Неманос, конечно, и на этот счет имел свою историю. Но веры в то было немного. Даже большак гигантским крюком огибал эти черные топи. Лучше день пути потерять, зато жизнь сберечь. Всем своя шкура дорога. Ведь что может обитать в толще этого липкого месива кроме нечистиков? Разве что нежить да болотные племена...

Немира отогнала из головы жутковатые образы, разулась и спрятала поршни в узелок. Авось повезет — и еще пригодятся. Подобрала длинную палку и, убедившись в ее прочности, сделала первый шаг. Через болота ей не впервой приходилось идти, но только то были Малые трясины. Ну, и пусть! Все лучше, чем еще раз встретиться с всадниками, особливо тем, с раскосыми глазами. Ледяная жижа обняла ногу и, насквозь пропитав портки, обожгла кожу. Холодно... Дождь усилился, ухудшая видимость, и предрекая туман. Северный ветер дыхнул в лицо. Уже через пару десятков шагов Немира осознала, как нелегок будет путь.

А когда день стал крениться к закату, озябшая и насквозь промокшая девица выбралась на небольшой бурый островок с земляными проплешинами, единственный кусочек твердой земли, встретившийся за все время. Решила немного передохнуть. Жаль красницы совсем не осталось — в животе безудержно урчало. Немира огляделась, но особливо и не надеялась отыскать что-нибудь съестное в неприглядном трясинном княжестве, куда и муха лишний раз не залетит. Тут и травы почти не было. А в черных склизких корягах едва можно было угадать деревья. К резким зловонным выдохам багника девица уже немного попривыкла и даже перестала при каждом резком звуке озираться по сторонам. Но страх перед здешним князьком не шел ни в какое сравнение с ужасом, который она испытывала, вспоминая о всадниках. Немира вздрогнула, не то от навалившихся воспоминаний, не то от холода. И чувствуя, что сумерки уже подползают к порогу дня, подумала, что засиживаться не стоит. К тому ж, кто знает, как далеко преследователи? Последняя мысль моментально поставила на озябшие ноги, заставила подхватить посох и устремиться дальше.

Дождь закончился. А вот сгущавшийся туман расползался, захватывая своими мутно-серыми щупальцами все новые и новые уголки топи. Этак можно и с пути сбиться. Хвала богам, что уже недалече. Холодная жижа смрадно булькала и нехотя выпускала девичьи ступни. Зубы стучали словно трещотка. Но Немира, стараясь не обращать внимания на усталость, не останавливалась. Слишком коварны здешние места. Стоит зазеваться, как ты уже по шею в ненасытной трясине.

Когда туман тонкорунным одеялом накрыл болото, девица занервничала. По ее подсчетам хата должна была вот-вот показаться, но кроме гигантской черной лужи, перемежающейся с чудно изогнутыми кокорами, видно ничего не было. Неужто взяла малость правее, чем надобно? Девица повела головой влево, затем вправо, изучая унылый и жутковатый пейзаж. Из-за густой серой пелены теперь и подавно не понять, куда двигаться дальше. Да еще и огоньки, которых становилось все больше. Немира хорошо знала, зачем ленивый господарь болота зажигает зеленые свечи, а потому поскорее двинулась дальше.

Шаг, еще шаг. Пробираться становилось все тяжелее. А вокруг как назло ни одного островка, чтоб хоть дух перевести. Только туман да черные кривулины. Ни филин не ухнет, ни ворона не каркнет. Глухие места, мертвые. Страшно. А еще страшнее, что где-то там позади по ее следу идет лютый двуногий зверь, убивший мамку, Яринку и всех селян.