Немира. Колесо судьбы

Снова шаг. Еще. Вдруг нога ушла влево, утянув за собой тело. Немира в мгновение ока увязла по пояс. Попыталась выбраться, опираясь на посох, но тот вдруг выскользнул из рук и скрылся из виду. Девица лихорадочно огляделась в поисках хоть какой коряги. Но зловредные корчи да вакорье будто, насмехаясь над бестолковой гостьей, нарочно отклонились. Болото глотнуло — и тело уже по грудь погрузилось в зловонную жижу. Уразумев, что пропадает, девица отчаянно заработала ногами. Где-то на задворках здравого смысла всколыхнулось понимание, что от этого станет только хуже. Но дикая волна паники в корне его затушила.

"Нет, только не здесь! Только не так!" — дикой птахой билась мысль в голове.

— Помогите! — завопила девица. Авось услышит?! А вдруг придет?! — Помогите!!!

Но трясина хранила молчание.

— Помогите!!! — истошно орала Немира, глубже проваливаясь в холодную черную массу. — Помогите!!!

Вдруг послышалось кряхтение и смешки. А следом всего в локте от носа показался холм. Он поднимался, поднимался и претворился в местами подгнившую голову с самой омерзительной рожей, какую только доводилось встречать девице за все свои тринадцать весен.

— Багник! — в ужасе прошептала Немира. Одноглазое чудовище с налипшими корками тины распахнуло черную пасть.

Подельники, удерживая за узду коней, настороженно наблюдали за манипуляциями старухи. Полы новехонького черного плаща от дикого кружения развевались, обнажая невообразимые лохмотья. Седые космы топорщились в стороны, вставали дыбом и снова падали на покатые плечи. Немытое лицо, покрытое морщинами и бородавками, заалело от неустанного вращения. Руки очерчивали странные фигуры, колотя амулетами, среди которых Рьят приметил десяток желтоватых резцов, подозрительно походящих на человеческие. А когда ведьма вдруг замерла и, закатив очи, уставилась выпученными бельмами, Рыжевласый бандюга сглотнул и поскорее отступил к товарищам.

— Ну? — нетерпеливо потребовал Лисица.

— Ты прав, мой господин, жива девка, — проскрипела старуха.

— Где она?

Ведьма шумно втянула воздух, потом еще и еще.

— Принюхивается точно собака. Старая карга, — тихонько оповестил остальных Киряк. Подельники дробно закивали.

— Она покинула деревню, — выдохнула старуха, не сводя бельм с рыжевласых близнецов. Те неуютно переступили с ноги на ногу и, опустив глаза, сплюнули — кто ведает эту ведьму, заколдует еще.

— Куда? Куда она пошла? — жадно спросил главарь.

Старуха мерзко захохотала. Кони заржали. По спинам бандитов пробежал холодок.

— Отвечай! — приказал Лисица, похоже, единственный из всех не страшившийся старухи и ее ворожбы. — А не то башку с плеч снесу!

— Сейчас, мой господин, сейчас узнаем, — вместо бельм в глазницах снова блестели зрачки. Кряжистые кисти полезли в сумку и выудили полотняный мешочек. Старуха высыпала его содержимое себе на ладонь и, накрыв сверху другой, принялась трясти. Затем подкинула в воздух и отошла. Костяные руны рассыпались по земле, сложив затейливый узор. Какое-то время Юга внимательно вглядывалась в символы, а затем узловатый палец с длинным грязным ногтем указал на лес:

— Туда!

— За мной, — бросил Лисица и направил коня к лесу. Подельники мигом вернулись в седла. Замешкался только Рьят. К нему-то с проворностью молодухи и подскочила улыбавшаяся беззубым ртом Юга. По негласному правилу, везти ведьму следовало последнему. Рыжевласый вздрогнул, когда старушечьи пальцы обхватили его бока. А приметив довольную рожу Прокши, чей конь, наконец, избавился от лишнего седока, дал себе зарок в следующий раз не оплошать и ни за что не остаться в хвосте. Дурацкое хихиканье и прижимания вонючей карги только упрочнили мысль в голове.

— Сама ты багник! — пробулькало чудище. Показалось, или оно на самом деле обиделось? Немире чудом удалось ухватиться за какую-то ветку, подтянуться и высвободиться до пояса прежде, чем подгнившая "ниточка" оборвалась.

— Кикимора? — догадалась девица, сама себе дивясь: уродливый болотный лик почему-то больше не вызывал страха. Ну, или тот просто не ощущался на фоне ужаса утопнуть в Великих трясинах.

— От кикиморы слышу!

Гляньте, люди добрые, точно обижается! Немира умудрилась плашмя улечься на жижу и теперь пыталась отдышаться. Еще от мамки она слыхала, что если болотную нечисть заговорить, то хитростью можно даже заставить помочь.

— Русалка я! — гордо заявило пугало.

— Русалка? — в голове пронеслись дивные бескровные образы водяниц, что давеча они с Яринкой да Олелькой наблюдали. Но разве можно сравнить тех девиц, даже пышущих злобой, с этим полуразложившимся чучелом?

— Русалка, — подтвердила мерзость и кряжистой подгнившей рукой откинула со лба тину, видать, то были волосы. — Болотная русалка.

— Убить меня хочешь?

— Вот еще, — фыркнула нечисть, мигнув единственным глазом. — С роду никого жизни не лишала!

— Тогда, может, подсобишь? — понадеялась Немира.

— Неа, — зевнула "красотулька".

— Почему?

Но вместо ответа уродливая голова спряталась и вынырнула уже с другого боку от девицы, локтях в четырех. Внезапно, что-то громыхнуло. Жижа дрогнула. Великие трясины накрыла тошнотворная волна смрада, даже малость туман разогнав.

— Что это? — испугалась девица.

Русалка шумно втянула вонь:

— Как дивно пахнет, правда?

— Ага, — согласилась Немира, едва сдерживая рвотный позыв. — Что это был за шум... красавица?

— Это багник, — ответила, наконец, несговорчивая нечисть — никак лесть свое дело сделала.

— Ну, поплыву я, — булькнула местная жительница.

Немира на миг представила, каков из себя хозяин здешней топи, если в его княжестве такие русалки водятся, и попыталась остановить чудище:

— Куда же ты, раскрасавица? Дозволь еще хоть малость полюбоваться на твое личико румяное, локоны дивные, да голосом твоим слух усладить, — задыхалась Немира, с трудом удерживая себя поверх черного месива. Хотела было про око что-то сказать, да вовремя спохватилась — авось и не ведает нечисть, что одного глаза не имеет.

— Да я бы с радостью, только вообще-то с багником дружбы не вожу. Но подивишься на меня обязательно. Потом, — мерзкий рот растянулся в недоброй улыбке. — Он ведь в живых никого не оставляет. Уж, больно ненасытен. Дух человечий ему всего милее. Но и мне хорошо: наконец, новая подружка будет.

— Подружка?! — в ужасе переспросила Немира, а нечисть уже стала опускаться в жижу. — Русалка, миленькая, вернись! Я о тебе каждому встречному рассказывать стану! Далеко молва людская о твой красе непревзойденной понесется!

Ужасающий грохот повторился. Смрад снова коснулся ноздрей Немиры. К горлу подкатила тошнота. Русалка задумчиво вдыхала "дивный аромат", но нырять пока не спешила. А девица тем временем заливалась соловьем:

— А ежели погибну, так и знай: никто о тебе в целом свете никогда не узнает! Никто не захочет прийти сюда и подивиться на облик твой чудесный, на лик твой, что краше не бывает, на локоны твои...

— Ладно, — снисходительно булькнула русалка. — Так и быть, отвлеку его, пока ты выбираться станешь.

Подгнившая голова скрылась в черноте.

— Хоть бы палку какую подала, — вздохнула Немира и к своему изумлению почувствовала, как в ладонь что-то ткнулось. Посох! Девица обхватила спасителя и кое-как снова выбралась на тропу. Третий грохот испугал еще сильнее. Но на это раз Немира не поддалась панике и, крепче сжав посох, лишь тверже ступала.

Она почти выбралась из трясины, почти очутилась в безопасности, когда багник снова громыхнул. На этот раз он, похоже, вложил всю свою силу в страшный звук — девица не удержалась и снова упала в трясину. Всего в трех шагах от берега. Видать, не привык болотный князек так просто жертву отпускать. Теперь жижа принялась заглатывать куда проворнее, куда спешнее. И посох не спас.

— Русалочка, милая вернись, помоги!

Но как ни звала Немира, как ни надрывалась, болотная красунья так и не вылезла. Вот уже холодное месиво обхватило грудь...

— Помогите!

...добралось до плеч...

— Помогите! Кто-нибудь!

...склизким ледяным обручем обнял шею...

— Помогите!!!

Попытка улечься на поверхности болота сделала только хуже. Тело увязло еще глубже. Зловонная жижа полилась в рот, забивая горло, легкие, не дозволяя позвать на помощь. Немира изо всех сил тянулась подбородком вверх, жадно ловила ноздрями воздух и пищала. Но разве услышит кто этот жалкий звук?

Уразумев, что на этот раз пропадает и спасителя ждать неоткуда, девица зажмурилась и постаралась представить мамку — все легче помирать. "Хоть бы только в такую русалку не превратиться", — напоследок подумала Немира, захлебываясь смрадными водами.

— Девонька, хватайся!

Какой странный голос у мамки. Ведь это она? Кличет у входа в Навье?

— Скорей, милая!

Немира раскрыла глаза. На берегу стоял тот самый старик, что просил их с Яринкой не ходить в деревню. Спасена! Вот только за что хвататься-то? Ни палки, ни веревки он не бросил. И тут случилось нечто странное. Протянутая дедом рука вдруг с громким скрипом принялась расти-удлиняться, пока не оказалась точно подле Немиры. Девица ухватилась за кисть, отметив, что будто не за плоть человечью, а за деревяшку взялась.

— Вот и добре, — улыбнулся старик в серебристую бороду, пока спасенная болотной жижей отплевывалась.

— Спа-аси-ибо, де-еду-ушка-а, — прокашляла благодарность Немира.

— А что ж на ночь глядя да в такие дебри забралась? Я за три версты услыхал, как багник рассвирепел. Давно он человечьим духом себя не баловал. Диво, что ты вообще сумела в одиночку через эти трясины перебраться.

— А я б сама и не сдюжила. Мне русалка болотная помогла.

— Правда? — подивился старик. — Сроду о подобном не слыхивал. Это ж что ж ты ей наговорила?

— Ой, чего только на пороге Навья не напридумаешь! — улыбнулась девица, ощущая дикую радость от того, что сумела-таки спастись.

— Верно. А как тут-то оказалась? — два черных, пылавших точно раскаленные угольки, глаза внимательно всматривались в Немиру.

— Прав, ты был, дедушка, — горько вздохнула девица, — пожгли нашу деревню всадники пришлые. Всех селян погубили. Мамку, Яринку...

— Яринку? Эта та девица, с которой я вас по лесу водил?

— Так то ты не дозволял нам в деревню воротиться? — догадалась Немира.

— Так. Я, — мигнул уголек.

— Кто ж ты такой, дедушка?

— Лесун я, девонька. Леший, лесовик... Как там еще у вас меня кличут? Но ты не страшись. Ничего дурного тебе я не сделаю.

Девица уважительно кивнула. Кабы хотел, то еще утром мог извести их вместе с подружкой. Всем ведь ведомо, что леший может водить людей по лесу, покуда те от голода да от холода не погибнут. Но не извел. Наоборот, помочь пытался.

— Куда путь держишь?

— К ведьмарю-батюшке. За подмогой к нему иду. Надеюсь, не откажет... — вдруг серые очи девицы так и засияли. — Дедушка, а, может, ты дозволишь у тебя в хате от всадников схорониться?

А ведьмарь... Немира невольно вздрогнула. Она всего дважды в своей жизни видела этого странного мужчину. Один раз, когда его позвали оспу из села выгнать, и в другой, когда вурдалаки объявились. Хмурый, нелюдимый... Он пугал и манил одновременно. А старик хоть и лесун, но добрый и приветливый.

Ведьмарь же... Что ежели прочь погонит али вообще слушать не станет? Вон старшие девицы рассказывали, как однажды встретили его у реки на Купалье да просили, чтоб поворожил им. Так он не только ворожить не стал, на пять дней речи лишил. А в следующий раз пригрозил носы в пятаки обратить.

— Нет, девонька, не выйдет ничего. Нет у меня хаты. Негде тебя от дождя да холода укрыть.

— А где ж ты живешь? — удивление даже разочарование перекрыло.

— В дупле старого клена. Вместе с другом.

— С другом?

— Да, с бельчонком. Он меня все орехами да грибами сушеными потчует...

Вдруг болото снова громыхнуло. Туман рассеялся, обнажив множество зеленых огоньков.

— Пойдем-ка отсюда, девонька. Багник редко, а все ж на берег своей трясины выбираться может. Тогда и мне не сдобровать.

Немира пугливо оглянулась и поспешила за лесуном. Сумерки уже накрыли и болото, и лес. И даже потихоньку отступали перед приходом царицы-ночи. Когда радость от спасения несколько схлынула, Немира снова ощутила тяжкий груз на сердце. А еще холод. Промокшая грязная одежда неприятно липла к телу при каждом шаге. И хоть ветра не было, зуб на зуб не попадал. Да желудок урчал так громко, что девице почудилось — даже в такой час можно заметить, как алеет ее лик.

— Ой, да ты голодная совсем. И озябла. Это мне, деревяшке все нипочем, а ты — человек... Ну ничего. Сейчас мы тебя и отогреем и накормим.

Лесун вывел на небольшую сухую полянку. И вмиг костер распалил. Девица жадно потянулась к теплу. Одежа, высыхая, дымила, зато зубы стучать перестали. Жижа тоже высохла и теперь вонючей коркой стягивала кожу. Немира потерла щеку — впусте, так просто не отодрать. Косу даже расплетать не хотелось — легко всей трясинной гадости и не выберешь. На гарсет и юбку жалко было глядеть. А ведь это был самый лучший наряд (специально выбирала, чтоб на фоне русалок дурнушкой не выглядеть). Теперь и единственный... Хорошо, обувку сохранила. Немира вытащила из узелка поршни и придирчиво оглядела. Вымокли, хоть отжимай. Зато смрадной грязи не набрали — и то хорошо. Девица опустила кожаную пару на землю недалече от костра.

Эх, помыться бы. Да где ж такую роскошь сыскать? Вода, ежели и встретиться где, так ледяная. Все ж, осень на исходе. Девица невольно вздрогнула, припомнив ледяные объятия болота, и на полшажочка подошла ближе к танцующему огню.

— Привет, Рыжик, — поздоровался с кем-то в темноту старик. Немира настороженно попыталась рассмотреть гостя, но ослепленному яркостью пламени взгляду это никак не удавалось. Хотя, может, там никого важного и нет? Точнее, дед-то — лесун, а, стало быть, и с жучком поздороваться не побрезгует, и желудь поприветствует. Только вот, "рыжик"... Трава жухлая? Поздний гриб? — Не спится?

Вместо ответа, невидимый гость вдруг обрел очертания: в круг света от костра прыгнуло что-то махонькое, пушистое и рыжее. Белка! Девица не сумела сдержать улыбки.

— Вот, позволь представить тебе моего друга. Рыжик.

— А меня Немирой кличут, — еще шире улыбнулась девица, пытаясь разглядеть юркую зверушку.

— Это ведь он мне рассказал, что ты в болоте топнешь.

— Правда? Спасибо, Рыжик.

Бельчонок прыгнул на морщинистую ладонь, а затем ловко перебрался на плечо. Что-то защебетал на ухо лесуну. Старик лукаво улыбнулся:

— А ты сам и отдай.

Малыш соскочил наземь и скрылся в темноте.

— Куда это он?

— Сейчас сама увидишь, — подмигнул старик. — Погоди малехо.

Пока бельчонок отсутствовал, дед согрел воды (благо недалече родничок отыскался), и Немира смогла умыться. Скоро послышался стрекот — вернулся Рыжик. На этот раз он двигался куда медленнее, что-то волоча за собой. Подкатил к ногам девицы и застрекотал.

— Это тебе, — перевел лесун.