Последняя шутка Балиаза

А затем Флайм вошёл в него. Это оказалось неожиданно неприятно и больно — словно ведро ледяной воды вылитое на разгорячённое страстью тело. Реска закричал, пытаясь освободиться, но Флайм, удерживая его руки, и шепча что-то бессмысленно успокоительное, медленно и неумолимо проталкивался вперёд. Двигаясь короткими, раскачивающимися движениями, замирая, чтобы дать привыкнуть, но, тем не менее, уверенно, погружаясь в его тело, сантиметр за сантиметром, а затем, резким толчком, вошёл в него до конца, и замер, успокаивая болезненный вскрик.

Реска стиснул зубы, готовя себя к пытке, но Флайм оказался достаточно опытным любовником, и довольно скоро Эрик забыл и про боль и про неприятный дискомфорт. И даже не поморщился, когда призрак двигаясь, неожиданно стянул повязку, заставляя смотреть на себя, пронзая и удерживая его — уже не только телом, но и взглядом. В эту секунду, на самом пике, он показался удивительно красив.

Реска вытянул ладонь, желая коснуться сурового лица, и Флайм, перехватил его запястье, поднял, закидывая руки себе на шею, делая их контакт удивительно тесным. Приникая к нему в глубоком, долгом поцелуе, в ту секунду, когда Реска наконец взорвался и умер, содрогаясь в агонии, и крича ему в рот, потому что ладонь Флайма с силой надавила ему на затылок, не давая отстраниться и разбить поцелуй.

А в следующее мгновение, Флайм содрогнулся сам, исторгая из себя водопад наслаждения, делая ощущения Рески ещё более невероятными.

Когда обессиленные и уставшие, они приходили в себя, завернувшись в плащ и объятья друг друга Флайм неожиданно притянул Эрика к себе, и поцеловал, с благодарной, выглядевшей невероятной от него, нежностью.

— Ты беспринципный подонок, — устало и безо всякой злости сообщил Реска.

Флайм только выразительно усмехнулся в ответ.

Путешествовать вместе, оказалось неожиданно приятным и даже почти комфортным.

Реске никогда не приходило в голову, что кто-то может заботиться о нём. И теперь он был искренне смущён подобным фактом, и одновременно растроган. Флайм оказался совсем не таким ублюдком, каким он представлял его в начале, наоборот, проявлял удивительную предупредительность и заботу, вызывающую чувство неловкой благодарности.

Единственное, что раздражало, это почти немая молчаливость любовника. Флайм мог молчать часами, так же как и смотреть на Реску, пристально уставившись в упор, от чего становилось очень не по себе. Эрик постоянно ловил эти странные взгляды, буквально преследующие и прожигающие насквозь. Возникало ощущение, что Флайм мучается сомнением: убить Реску или оставить его в живых? Однако, вслух охотник ничего подобного не высказывал, и не считая упорного игнорирования реплик рыжего спутника, никогда не вёл себя грубо или равнодушно.

Замечая усталость, молча, устраивал привал, а иногда без предупреждения подходил и вздёргивал на руки, чтобы перейти через какое-нибудь препятствие, которое, по его мнению, очевидно, Эрик оказывался просто не в состоянии преодолеть самостоятельно.

В первый раз, сообразив, что Флайм обращается с ним словно с девицей, Реска возмутился.

Они остановились перед широкой, но довольно мелкой речушкой, немного выше колена, и прежде чем Реска, успел бодро стянуть с себя сапоги, Флайм не сбавляя шага, подхватил его поперёк и затопал на другой берег, в процессе перехватывая повыше и поудобнее. Реска возмутился, заорал, что он не баба, и в итоге, получил, то, что хотел.

Флайм даже злился молча. Просто глаза его прищуривались, меняли цвет, а губы становились похожими на тонкую, сердитую линию.

Реска полетел в воду, а Флайм, не оглядываясь, двинулся дальше.

Когда Реска, матерясь и проклиная Флайма последними словами, выбрался на берег, оказалось, что они никуда не идут. До тех пор, пока Реска не высушит одежду.

Просушка одежды закончилась на рассвете следующего дня. А на теле Рески, не осталось ни одного уголка, где бы ни побывали губы Флайма, не говоря уже о том, что задница, немилосердно болела и ныла.

После этого, Реска не спорил, и даже не задавал вопросов по поводу непонятных поступков. Например, его ужасно смущал и раздражал факт того, что Флайм кажется, абсолютно никуда не торопится идти.

Высказав желание побыстрее расстаться с Реской, охотник, тем не менее, продвигался к городу неизвестными окольными путями, и абсолютно черепашьими темпами, заставляя Реску, заподозрить его в некотором умысле, по поводу отсутствия желания выполнить данное обещание.

Когда на рассвете седьмого дня, лес внезапно закончился, Реска готов был упасть на колени, и возблагодарить всех богов которых знал.

Однако боги любят злые шутки.

Не слушая робких намёков, по поводу, "спасибо, всё было хорошо, но пора бы и разойтись", Флайм дошёл с ним до городских ворот, заплатил за проход, игнорируя чужое вопросительное недоумение, после чего, просто взял Реску за руку, и потянул за собой.

— Нужно купить тебе что-то светлое. Здесь жарко, — это были единственные слова, которые он произнёс.

Реска взорвался. Вырвав ладонь, он высказал Флайму все, что думает о нём, не заботясь о свидетелях и о том, слышит их кто-то, или нет.

Смолк, лишь осознав, что под ребро упирается острие ножа, а Флайм, с равнодушным видом обозревает окрестности, заодно, в полголоса, рассказывая Реске о том, что именно с ним сотворит, если он не заткнётся, и не перестанет портить ему настроение.

— Я останусь с тобой, — сказал Флайм, притащив его в гостиницу и сняв для них лучшую комнату.

— До тех пор, пока ты не избавишься от заклятия. Может быть я и ублюдок, но не настолько, чтобы бросить тебя. Пока мы не найдём способ как освободить тебя, я буду твоим телохранителем.

— Тогда не смей спать со мной! — Реска сдёрнул плащ и в раздражении швырнул его на стул. Перспектива оставаться кровать, парня совершенно не устраивала, но если поразмыслить, в его словах, имелся резон.

— Я не работаю бесплатно. И, в отличие от тебя, не нуждаюсь в деньгах.

Но то, в какой форме Флайм это высказывал.

— А...ааа...Да какого чёрта? С чего ты решил, что мне нужна твоя помощь и...

— Хватит, Реска. Тема закрыта и не обсуждается. Я остаюсь. К тому же...—

Флайм вздохнул, и, отбросив плащ, сел, обхватывая голову.

— Ты сказал, что заклятие действует только вблизи. Так вот. Возможно, из-за того, что мы переспали, оно действует на меня постоянно. Всегда.

— Что?.. — Реска беспомощно обрушился на табуретку.

Охотник кивнул.

— Я не могу избавиться от этого сам. Куда бы ни пошёл, чем бы не занимался, всё время думаю о тебе, Реска. И хуже всего — постоянно тебя хочу. Это как наваждение — прошептал он, сжимая кулак и глядя на него. Затем поднял голову, устремив на Эрика долгий выразительный взгляд. — Знаешь, это не то, чего я хочу. Не то чтобы я был против, но быть привязанным к кому-то, для меня мучительно. Я никогда не беспокоился и не заботился ни о ком, а сейчас... я не могу отпустить тебя ни на шаг, потому что боюсь, что с тобой что-то может произойти. И я не могу представить, что к тебе прикоснётся кто-то другой. Поэтому, — он поднялся, заставив Реску сжаться от этих слов, — согласишься ты или нет, но я собираюсь помочь тебе, хотя бы ради того, чтобы избавиться от собственного наваждения. Я отыщу способ, даже если мне придётся перевернуть половину материка.

Реска молчал, отчаянно соображая, как такое могло произойти, и не зная — радоваться случившемуся или огорчаться.

С одной стороны, он был против. Ему не нравилась чрезмерная опека и власть охотника; с другой — Флайм нравился ему. И Реска не мог этого не признать. Не просто нравился, а возможно...

"Я не хочу расставаться с ним", — подумал Реска удивлённо, и внезапно, ему стало всё равно, что он спит с мужчиной. — Желаю, чтобы он постоянно был рядом со мной, чтобы мы могли быть вместе. Чёрт, я действительно хочу этого!"

Эта мысль пронзила своей, простой, кристальной, ясностью. Можно ли так сильно увлечься человеком за неделю? Ведь на самого Реску не действовали никакие чары, кроме тех, что были на него наложены. А значит...

— Флайм, а ты не задумывался о том, что то, что с тобой происходит, это вовсе не действие руны? — спросил он осторожно, пытаясь подавить собственное прыгающее сердце.

Флайм холодно изогнул бровь:

— О чём ты, малыш?

Реска покраснел, и, желая спрятать полыхающие щёки от проницательного взгляда Флайма, прошептал тихо:

— А что, если ты на самом деле... Ну, если я нравлюсь тебе...ты ведь, например, мог... влюбиться в меня?

Флайм рассмеялся с такой злостью, что у Рески всё оборвалось внутри.

— С какой стати, мне влюбляться в тебя? — спросил Флайм резко, — Из-за того, что ты хорош в постели?

Реска закрыл глаза, ощущая, как сердце словно пронзила холодная, болезненная сосулька, и оно на секунду перестало биться.

"Действительно... с какой стати?.." — подумал он, и, повернувшись к Флайму, сказал тихо:

— Знаешь, я, почему-то, подумал о том, что тоже не хочу с тобой расставаться. Странно, правда? На меня ведь не действует руна?

Глаза охотника широко распахнулись. — Но как только мы найдём способ снять с меня заклятие, ты уйдёшь. Или возненавидишь меня, за то, что был со мной.

— Малыш... — только и смог прошептать Флайм, и заморгал растеряно.

— Ничего страшного, — Реска кивнул, раздеваясь. — Ты будешь меня охранять, а я буду платить тебе своим телом. Это честная сделка.

Ночью, проснувшись от холода, он обнаружил, что комната пуста. Одеяло сползло на пол, а Флайма не было рядом с ним.

В распахнутое окно светила луна, сиротливо и жалобно стрекотали сверчки. А на улице надрывались цикады.

— Ушёл... — подумал Реска с внезапной острой тоской, и заплакал, неожиданно для себя. — Так будет лучше...

Проснулся он от ласковых поглаживаний, и едва не закричал, от радости и изумления, осознав, что Флайм лежит рядом с ним и перебирает рукой прядки его волос, легонько дёргая за пушистый хвостик.

— Ты плакал во сне, — Флайм, с неожиданной нежностью, целовал его лицо, постепенно опускаясь ниже, и ясно давая понять, чем они займутся до завтрака. — Что тебе снилось?

— Что ты ушёл... — хотелось ответить Реске, но вместо этого он только вздохнул и прижался к широкой сильной груди, нетерпеливо расстёгивая многочисленные застёжки.

— Ого! — сказал Флайм, приподнимая брови. — Страстный Реска — это что-то новенькое...

* * *

**

— Я навожу справки о том, что с тобой могло произойти, — делился новостями Флайм, когда они гуляли по городу. — На завтра я назначил встречу с главой академии. Он обещал осмотреть тебя, и в случае необходимости, пообещал активировать свои связи. Он мне должен, так что будет рад помочь. Если не получится в Берге, мы отправимся в Шароан, а оттуда в западные земли.

— Это ведь стоит безумно много денег... — пробормотал Реска машинально.

— Это не твоя забота. — Иногда, Флайм без причины бывал резким.

— Но... я бы мог...

— Что, ты бы мог? — Флайм стремительно развернулся. — Сказать о том, что я изнасиловал не простого мальчишку, а одного из отпрысков дар'Рески? Когда бы ты счёл нужным сообщить мне об этом? Когда я окончательно уморил тебя, таская за собой как собачку, заставляя спать на земле и питаться как попало? Знаешь, что самое дурацкое? Что я тоже происхожу из знатной семьи. И достаточно богат, для того чтобы обеспечить тебе те условия, к которым ты так привык. Но только, в отличие от тебя, я отказался от этой жизни добровольно, и нисколько не жалею о том, что вместо того, чтобы купаться в роскоши, избрал для себя путь истребителя. Потому, что мне нравится то, что я делаю. И раздражает то, что ты заставляешь меня ощущать себя последним подонком.

Ещё никогда Флайм не говорил так много. Реска не знал, как реагировать на этот неожиданный всплеск эмоций, и не менее неожиданное признание. Что, творится у Флайма в голове? Что заставляет его думать, будто Реска сожалеет о том, что они живут в дешёвой гостинице, или будто Реске есть хоть какое-то дело до того, чем он питается? Ведь рядом с ним Флайм — и только это имеет значение.

— Ты не насиловал меня, — только и смог выдать Реска. — Я ведь был не против...

— Конечно, — у губ Флайма внезапно образовалась и залегла горькая складка. — На твоём месте, любой был бы не против. А теперь я снова угрожаю тебе. Заставляю быть со мной против воли, заставляю тебя спать со мной, потому, что заклят, этой дурацкой руной, и не могу освободиться от чар. И когда действие заклятия закончится... — Кулаки его сжались. — Почему ты знаешь так много? — спросил он, почти встряхивая юношу за плечи. — Ты младше меня, совсем ребёнок, но видишь и мыслишь о таких вещах. Откуда ты можешь знать, как всё закончится? Откуда я могу знать... — прошептал он, потерянно проводя рукой по лицу. — Даже если я перестану желать тебя, я не стану ублюдком, который бросит тебя, — наконец выдал он резко и зло.

— Что произошло, Флайм? — спросил Реска, осторожно трогая его за рукав. — Ты ведь не можешь решать за меня. И ты не можешь знать, хочу я быть с тобой или нет.

Флайм вздрогнул, и, резко развернувшись, схватил Реску за плечи, приближая его к своему лицу.

— Даже не вздумай попытаться уйти от меня. С заклятием или без — я тебя из-под земли достану.

В эту секунду, он казался почти страшным.

— Что сказал тебе Альвада? — спросил Эрик, и с силой разжал его руки. — Он пообещал тебе свободу, верно? Заклятие руны действует только вблизи. С тебя легко снять эти чары, Флайм. Если они действительно существуют. Кого ты пытаешься обмануть? Всё, что тебе нужно, это просто уйти сейчас, и больше не попадаться на моём пути. И тогда ты освободишься... Правда, странно... — прошептал он, и неожиданно для себя засмеялся, не чувствуя, как по лицу текут слёзы, — я — такой маленький, и угрожаю тебе. И ты должен меня бояться, потому что ты попал в мою ловушку. Как глупо... — Он снова рассмеялся, и оттолкнул мужчину, рукавом стирая слёзы. — Освободись, Флайм. Если хочешь, мы пойдем к Альваде, и он попытается снять с меня чары, и с тебя тоже. И ты сможешь не мучиться идиотскими чувствами, потому что я тебя ни в чём не виню. То, что случилось, уже не имеет значения. Мне было хорошо с тобой, и я ни о чём не сожалею. Как видишь, я гораздо смелее, чем кажусь на первый взгляд. И если ты уйдешь, я тоже ни о чём не буду сожалеть.

Флайм размахнулся и ударил его.

Реска смолк, со страхом и удивлением глядя на его взбешенное, полное эмоций лицо.

— Хватит! — Флайм схватил его за запястье, и почти поволок за собой. Притащил в гостиницу, швырнул на кровать, и набросился с такой голодной и неистовой жадностью, что Реске впервые сделалось страшно. Впрочем, через мгновение, он уже не мог думать, осталось только желание — чтобы Флайм не останавливался, и они могли раствориться друг в друге целиком...

Даже если времени у них осталось — всего лишь одна ночь.

На утро, Реска проснулся первым, и, поняв, что время половина девятого, принялся лихорадочно будить любовника, чья светловолосая голова прочно обосновалась у него на подушке.