Другой поток времени-02. Поворот

Полученная в эксперименте неожиданная особенность была немедленно пересчитана в модели, после чего весь узел поворота крыла был переделан, чтобы управлять углом стреловидности в полёте.

Взлёт, посадка, полёт на малых скоростях происходили при прямом крыле с небольшим положительным углом стреловидности. При наборе скорости выше 380 км/час концы консолей поворачивались вперёд, изломанная линия крыла на подвижной части крыла устанавливалась с отрицательным углом стреловидности. Что позволило самолёту разгоняться до рекордных на тот момент 700 км/час.

Дальность перелёта у И-7 была выше, чем у предшественника — в первую очередь благодаря более высокой крейсерской скорости, отчасти — из-за рациональной конструкции, позволившей при тех же размерах и чуть большей сухой массе самолёта иметь в полтора раза более обьёмистые топливные баки. Радиус действия достиг 300 км.

С начала 1941 года петляковские истребители начали заменять на западной границе поликарповскую машину. Но замену старались производить без раскрытия факта перевооружения, эскадрильи отправлялись за новыми самолётами вглубь страны, пройдя курс обучения новому истребителю, на них скрытно, как правило, в тёмное время суток перелетали на новые лётные площадки неподалёку от основных аэродромов. Хорошие посадочные данные позволили использовать как взлётные полосы малозаметные площади: ровные и прямые участки грунтовых дорог, большие поляны или выпасы скота*.

_________

* — Маскировка маскировкой, но вот техники эскадрилий, спрятанных в полях среди пасущихся коров, имели серьёзные проблемы с очисткой самолёта от... навоза.

Высота стоек шасси у самолётов с "движками-роторами" была вообще небольшой. Что считалось преимуществом — чем короче стойки, тем проще механизм уборки шасси, тем в целом легче всё шасси и самолёт. А у петляковского И-7 конструкторы установили роторы вообще над крылом — чтобы в них не засасывало при рулёжке различный мусор и камешки. При таком размещении ещё имело место и некоторое увеличение подьёмной силы — из-за увеличения скорости воздушного потока над крылом. Вот и был И-7 "низеньким", со стоечками, лишь немного большими диаметра его полуметровых колёс шасси.

Из-за чего, при пробежке по участку, обильно унавоженному крупным рогатым скотом, уделывал себе всё "брюхо" надёжно прилипающей и крепко присыхающей жижей. Которую авиамеханикам приходилось с ругательствами отдирать, чтобы снять с самолёта незапланированные "утяжелители". К ребятам из техсостава надолго прилипла шутливая кличка "скотники" — уж больно крепко запах навоза въедался в их рабочие комбинезоны!

Немецкая разведка имела информацию о подготовке запасных аэродромов в Минском особом районе. Но о том, где они готовятся, и тем более, о том, что на них уже развёртывается советская авиация, не имела представления. Главным истребителем Советов полагался И-6 — довольно опасный перехватчик, как считали в люфтваффе, похожий на немецкий Bf.110-ый. Но основные цели на советской территории находились в зоне досягаемости новейших модификаций Bf.109-го, поэтому воздушное нападение считалось возможным — 109-ые "мессеры" должны были завоевать господство в воздухе, имея преимущество над двухмоторным истребителем Советов.

Наблюдения немецкой агентуры не показали увеличения самолётного парка в предшествующие нападению месяцы. Ведь замена на более совершенный перехватчик происходила не на приграничных аэродромах, а далеко от линии границы. А обратный перелёт вновь укомплектованных частей производился секретно, остался необнаруженным. Немецкое командование, видя, что советские авиачасти на известных аэродромах не пополняются, а лётный состав заменяется на менее подготовленный* — сделало вывод, что советское руковдство "зевнуло" подготовку к "Барбароссе".

______________

* — Поскольку И-6 более не был перспективной машиной, его использовали в первую очередь для натаскивания новых лётчиков. На старых аэродромах была хорошая ремонтная база, промышленность продолжала поставлять в требуемом количестве запчасти к самолёту, сама машина была хорошо изучена за годы эксплуатации и позволяла отточить навыки пилотирования.

Немецкой разведкой момент интенсивного обучения был засечён, но... вывод штабные аналитики сделали неожиданный — "ко времени начала "особых событий" советский авиационный парк снизит боеспособность от чрезмерной эксплуатации". Для чего "русские" пилоты столь активно тренируются — задаться этим вопросом умники из штаба не озаботились.

Кроме того, несмотря на успех английской системы ПВО, завязанной на радиолокаторы, немецкое авиационное руководство всё ещё не придавало значения роли радиообнаружения в организации воздушного боя.

Советские "визоры" работали в миллиметровом диапазоне (ещё с первых работ Тёсла в 1908 году), в отличие от сантиметрового и дециметрового, который применялся в локаторах Англии и Германии. Считалось, что локатор на миллиметровых волнах не может быть дальнодействующим — миллиметровое излучение довольно эффективно рассеивается в атмосфере. Для того, чтобы построить локатор, работающий в миллиметровом диапазоне, как предполагали, нужно создать сверхмощный излучатель. Громадного размера и потребляющий уйму электричества. Создание "тонкоплёночных" управляющих схем и "модулирующе-резонансных частотных излучателей" (мазеров, или в "альтернативе" — РИЧ-ей) осталось за пределами Советской Федерации тайной.

Вдобавок — благодаря исследованиям "лаборатории Тёсла" советская физика атмосферы располагала таблицами частот, в которых пропускная способность атмосферы была наивысшей. Эта частота не была неизменной, но принципы колебаний "окна проницаемости" уже были известны, а колебательные контуры РИЧ могли подстраиваться.

В миллиметровом диапазоне обнаружение воздушных целей было более точным, легко обнаруживались быстро движущиеся обьекты на низкой высоте, было возможно селектировать цели по их конструкции — металл или пластик.

А ещё были "радиомаячки", с 20-х годов устанавливавшиеся на советские самолёты. Как средство "слепой посадки" на оборудованные "визорами" аэродромы. "Маячки", понятно делали так, чтобы они были прекрасно видимы на экранах локаторов. Что позволяло надёжно отличать свои самолёты от машин противника.

Дальность советской системы локаторного обнаружения превышала сто километров — в том числе и благодаря размещению большого числа локаторных постов на высотных тяжелых самолётах. Сто километров для начала 40-х — достаточно большое расстояние, дававшее оборонявшимсся до четверти часа на принятие контрмер.

Скрытно, перед 22 июня были установлены дополнительные локаторные наземные станции — вблизи линии демаркации. В ночь с 21 на 22 июня взлетели в небо около тридцати самолётов-"визоров". Теперь поле сплошного локаторного наблюдения начиналось от самой границы демилиторизованной зоны. Немецким бомбардировщикам, оторвавшимся от земли ранним утром 22-го июня, предстояло лететь "на виду" совестской системы ПВО не менее получаса.

Хотя в Германии на тот момент уже велись работы по способам обнаружения и засечения локаторов сантиметрового диапазона, советским "аэродромным приспособлениям" не уделялось никакого внимания, излучение в миллиметровом диапазоне, если оно не имело сигнального характера, не регистрировалось и рассматривалось лишь как "помехи". Германские пилоты просто-напросто не верили, что у Советов есть средства дальнего воздушного обнаружения, разве что — звукометрические станции. Бомбардировщики люфтваффе собирались, поднявшись повыше, тихо спланировать с выключенными моторами к намеченным целям.

Так, с выключенными моторами (и спущенными штанами) их и поймали советские перехватчики, тоже тихо зашедшие с западной стороны. На каждую группу обнаруженных вражеских самолётов наводились свои самолёты, штабу советской ПВО Минской зоны почти удалось сделать атаку одновременной — в том числе и потому, что люфтваффе тоже намеревалось ударить по советским аэродромам разом и немецкие самолёты вышли в их окрестности почти одновременно.

Внезапные атаки советской авиации разбили строй германских бомбардировщиков. Почти все группы немецких самолётов, пересёкшие советскую границу, понесли тяжёлые потери в первом же столкновении.

"Мессершмидты", которые должны были связать боем советские самолёты, если те вдруг успеют взлететь из-под бомб, шли ниже бомбардировщиков и тоже получили "по шеям" — пролетев сзади-сверху сквозь строй разномастных немецких бомбовозов, И-7-мые на полной скорости ударили по "худым".

Самоуверенность сыграла плохую роль с немецкими асами — они были неготовы к внезапной атаке. Вдобавок у Bf.109 образца лета 1941 был весьма посредственный обзор назад-вверх. Из-за чего немецкие "рыцари воздуха" потеряли сразу многих лучших камрадов — советские пилоты выбирали себе первоочередными целями тех, кто "поузорчатее" — гонор германских асов, побуждавший отмечать свои успехи в виде отметок на обшивке, обернулся против них.

Основными целями германских ВВС в Белоруссии (впрочем, как и на всём протяжении линии соприкосновения советскиъ войск и германской коалиции) в первые часы нападения должны были стать крупнейшие аэродромы на советской стороне, следом — районы ПВО и размещённые в них зенитные средства. После их уничтожения люфтваффе должны были переключиться на воспрепятствывание транспортным перевозкам в войсковом тылу Советов и непосредственную поддержку передовых мотомеханизированных групп, прорывающихся к переправам через Березину.

Из имевшихся на этом направлении примерно 1700 самолётов в первом налёте принимало участие около 1000-1100 машин. Из них больше 800 — ударные и лишь 240 — истребители, включая в их число двухмоторные Bf.1110-ые. Которые, впрочем несли бомбы и должны были в первую очередь выполнять задачи штурмовиков.

Эшелонирование сил атакующих было незначительно. Всё было поставлено на внезапность. Бомбардировщики, пикировщики, штурмовики шли достаточно тесными порядками в две разделённых малым временным интервалом волны.

Идеальные условия для применения авиационного оружия крупного калибра — основного вооружения советских перехватчиков! В атаке сбоку или сверху, очередь, даже не задев намеченную цель, почти наверняка всё же кому-то доставалась. А 23-мм авиаснаряды повышенной бризантности даже при одиночном попадании проделывали в фюзеляжах и плоскостях дыры, в которые целиком мог бы пролезь не слишком толстый человек. Если же в крыло попадало два-три снаряда из 6-ти снарядного "заряда" кинжальных пушек советских истребителей, консоль крыла отлетала, кружась, как срезанная ножом. "Оглушающий" удар по якобы спящему противнику обернулся нокаутом самих люфтваффе.

Но и советская авиация, хотя и ошеломила противника, добиться полного разгрома не смогла. Сыграло свою роль как опыт и слаженность действий немецких истребителей. А вот советские истребители держались недостаточно уверенно. Когда немецкие самолёты начали контратаковать, ввязались в бой с ними, отвлёкшись от главной задачи — уничтожения ударных машин.

Из-за тяжёлых потерь в составе авиагрупп немецкая авиация в первый день войны почти устранилась от поддержки своих наземных войск. Исход приграничного сражения целиком и полностью определялся столкновением наземных войск вермахта с частями советского Корпуса Охраны Границы. Советская авиация сохранила свою ударную силу и оказывала пограничникам заметную помощь.

Бросок передовых подразделений на восточный берег был тщательно спланирован. Первыми реку форсировали на лодках небольшие штурмовые группы. Ещё до начала артподготовки они отплывали от своей стооны реки и к тому моменту, когда короткий артобстрел начинал переноситься вглубь советской территории, подходили к берегу и высаживались, обеспечивая переправу удерживающих групп пехоты. Второй эшелон начинал переправу немедленно, как только передовой отряд мог обеспечить ширину захваченного плацдарма достаточную, чтобы исключить обстрел из стрелкового оружия. Одновременно с перевозкой второго эшелона (и частично из его переправочных средств) строился понтонный мост и на восточный берег начинала передислоцироваться дивизионная артиллерия, в первую очередь — ПТО и миномёты, необходимые для подавления сохранившихся огневых точек противника. В течении получаса пограничные заграждения должны были быть прорваны и в брешь должны были устремиться подвижные группировки, скомпонованные из танков, моторизированной пехоты и некоторого количества артиллерии на прицепах. Но советские пограничники сумели внести в планы вермахта заметные коррективы...

В ночь с 21 на 22 июня на левом берегу Буга было слышно (несмотря на все меры звукомаскировки) грохот гусениц (тягачи корпусной артиллерии), ржание сотен лошадей (большая часть дивизионной ариллерии в вермахте была на конной тяге), приглушённый лязг, еле слышный гул тысяч человеческих голосов.

На восточном... стало тихо. Совсем. А после того, как замолкли громкоговорители, подвешенные под поднявшимися в сумерках аэростатами — прямо оглушительно. Пугающе. Конечно, опытные вояки, отобранные в штурмовые группы на своей шкуре отлично постигли необходимость соблюдения полной тишины на переднем крае. Но... Невольно, в полголоса немецкие солдаты обсуждали "красный концерт". И как тут удержаться, когда приказ фюрера — совершенно секретный, кстати! — ещё до того, как его начали доводить до нижних чинов собственные офицеры, проорали с вражеского берега. С комментариями!

Слабо светящиеся в небе округлые пятна аэростатов — прямо напротив позиций немецких передовых рот — и далеко разносится в ночном воздухе чеканная немецкая речь из репродукторов: "...солдаты Германии! Скоро ваши офицеры скажут, что вам надлежит выполнить приказ фюрера во славу нации! Подумайте, имеет ли он право отдавать такой приказ... во все века германский народ славился своим трудолюбием, добросовестностью, пунктуальным и честным исполнением принятых обязательств... Гитлер и его клика намерена этой ночью тайком, преступно, без обьявления войны, в нарушение клятвенного обещания напасть на Советскую Федерацию... Стоит только раздасться первому выстрелу — и они станут клятвопреступниками... Гитлер хочет втянуть в своё преступление вас, он обещает вам "...новые земли на востоке для арийской расы", где всем солдатам достанется богатое поместье с рабами-славянами...

Запомните — любой военнослужащий, на любой должности, согласный с приказом Гитлера, этим приказом превращается в соучастника преступления, имя которому — "разбойное нападение с целью ограбления по предварительному сговору" — за такие преступления на советской земле нет пощады! Никакого плена, никакой защиты — всякий, кто ступит на эту сторону реки, будет убит — или навечно сослан в сибирские снега... Не ждёт вас здесь иного имения, кроме могильного. Два метра земли — вот всё, что вам достанется, и домой не вернётся ни один из вас...

Смотрите, перед вами черта, проведена она огненным мечом по земле и водам, и за чертой этой выведены слова в небе: "Оставь надежду всяк, сюда входящий!" И тот, кто перешагнёт черту, попадёт прямиком в ад, и не будет ему возврата. Думайте, солдаты!"