— Виктор Михайлович! Но вы же видите, что на снимке четко просматриваются стоянки самолетов? Значит надо обязательно этим воспользоваться. Сегодняшний день мы уже потеряли. Сильной активности японской авиации по сводкам наших соседей сегодня не наблюдается. И погода сегодня плохая, облака и вон дождь накрапывает. Значит самолеты скорее всего никуда не делись. А на станции стоят цистерны с горючим. Не успели они их перекачать это точно, тот состав тем вечером как раз последним на станцию пришел. Я не знаю что в остальных вагонах, да будь там даже овес для лошадей вперемешку с хомутами. Все равно горючее в тех цистернах нужно уничтожить! Уничтожить чтобы завтра их самолеты не могли выполнить часть запланированных вылетов.. А то они наши аэродромы регулярно навещают, а мы, значит, не торопимся. Разгружайтесь на здоровье господа самураи, так что ли?!
— А вы чего так разошлись-то Иван Олегович?
— Простите за повышенный тон. Просто я с Колуном перед этим вот так же эту операцию обсуждал. Только там он уже меня почти теми же словами уговаривал. А теперь вот я вас убеждать пытаюсь.
— Хм. Значит он на этой операции настаивал. Может это как раз то самое, чего мы ожидали?
— Не может это оно быть, товарищ старший майор.
— Не товарищ старший майор, а Виктор Михайлович, договорились же. И вы же сами говорили, что эскадрилья еще к настоящим боям не готова. Ориентируетесь на местности слабо, опыта маловато. Да и 'Кантонец' вас перед тем вылетом убеждал, что сначала людей нормально садиться и осматриваться научить надо...
Горелкин упрямо мотнул головой. И не отводя взгляда от вскинутых бровей начальства продолжил.
— Я его буквально этими же вашими словами долбить пытался. Представляете, он все это слушая, даже глазом не моргнул. И ответил, что к жестоким воздушным боям мы действительно не готовы, а вот к удару по наземным целям выполненному на рассвете и на хвосте за лидерами, мы вполне даже готовы. И что, именно получив такой опыт, наши пилоты, наконец, перестанут трястись в мандраже, и почувствуют свою силу перед противником.
— Мда. На все у него ответ готов. Вам так не кажется?
— Кажется. Я от него уже просто устал. И еще кое-какие проблемы у нас появились това...Виктор Михайлович.
— Разве? Мне казалось вы полностью уверены в 'Кантонце'.
— Я не про 'Кантонца' с ним все в порядке, я про легенду будущего японского беглеца с угоном самолета.
— Хм. А тут-то вам что не нравится?
— Да шито все на белую нитку. При том режиме охраны, который выстроен сейчас японец сможет сбежать только если ему специально помочь. В общем не поверят они. Не поверят в это, и тогда все пойдет насмарку. Может вообще по другому эти сведения им подкинуть?
— Можно конечно и по другому, но времени займет дополнительно недели две никак не меньше. А время в нашем деле Иван Олегович дороже денег, а иногда и дороже человеческой жизни стоит. Неужели мы совсем ничего придумать не можем?
— Ну почему совсем ничего. Мысли пока крутятся вокруг убийства японцем одного из бойцов нашей охраны, но это отрепетировать очень сложно будет. Да и четыре счетверенных 'Максима' объектовой ПВО и дежурное звено сильно снижают вероятность нормального взлета угнанного самолета.
Бочков, нахмурившись, задумчиво глядел в завешенное двойной сеткой окно юрты.
— Мдаа. Вот так история. Столько всего нагородили с охраной, что сами же себе трудности создаем...Иван Олегович, ты ж вроде говорил, что 'Кантонец' у тебя главным придумщиком работает...
— Гм. Предлагаете ему про эту фазу операции рассказать?
— Почему бы нет?
— Но вы же сами говорили, что полного доверия к нему нет.
— Говорил и остаюсь при прежнем мнении, но дело важнее. И потом мы ведь можем и не привлекать его к самой инсценировке пусть лишь пару идей подкинет. Заодно и познакомите меня с ним. А то столько всего про него слышано да читано, а лично так до сих пор и не общались. Ну так как?
— Через полчаса доставлю его к вам. Разрешите идти?
— Идите.
....
Ехать в броневике Павле не понравилось. Шумно, тесно, запахи резкие и постоянное ощущение что сейчас непонятно откуда либо в спину сапогом прилетит либо какой-нибудь железиной по башке заедет.
...
— Лейтенант Колун по вашему приказанию прибыл, товарищ...
— Виктор Михайлович меня зовите. Ну здравствуйте товарищ постоянный нарушитель нашего спокойствия.
— Здравия желаю Виктор Михайлович.
'Ну что за отказ без карты летать меня прорабатывать будешь дядя? По петлицам глядя, ты обычный пехотный полковник. Но, судя по тому как тянется перед тобой комэск... В общем скорее всего ты не просто левая какая шишка, а прямой начальник Горелкина, причем на несколько рангов выше его по должности. Это для меня минус. Но вот юмор у тебя присутствует это будет в плюс. В общем поглядим...'.
— Павел Владимирович, у меня к вам не совсем обычный вопрос. Если бы вы были японским летчиком захваченным в плен, то какие обстоятельства вашего бегства из плена на самолете не вызывали бы у вас самого никаких сомнений в том, что этот побег не подстроен?
'Вот они чего задумали! Хм. А что, толково! Было бы толково, если бы японцы в штабе во всю эту липу поверили. Ладно будем скрипеть. Давай извилинка, помогай родная. Что мы там им придумать-то могем? Может пусть он И-14 с 'Тюльпаном' и блоком 60-х угонит? Мдяяя. Такое предложение лучше не озвучивать...'.
На лице прибывшего к начальству лейтенанта вдруг расплылась глупая улыбка. Старший майор госбезопасности удивленно вскинул брови. 'Чего это он развеселился?'.
— Что-то уже придумали Павел Владимирович?
— Да нет пока. Просто я ваше, Виктор Михайлович, лицо представил, после того как вы выслушаете идею разрешить японцу угнать новейший истребитель с реактивными двигателями и блоками ракет.
— Хм. С юмором у вас все в порядке, это хорошо. Ну а другие идеи есть?
— Другие? Чего-нибудь родим, не совсем же мы пальцем деланные. Можно мне еще минут двадцать на раздумья?
— Конечно можно, хоть час. Чаю хотите?
— Не откажусь.
'Вкусный чай. Китайский наверное. Не зеленый, а вроде бы белый какой-то. Хотя в наши застойные годы его бы обозвали 'Моча старого монгола'. А что! Мы как-никак в Монголии. Гм. А это точно чай? Тьфу-ты! Что-то мысли в голову всё какие-то дурацкие лезут. Да и хватит уже о ерунде думать, пора нам с тобой извилинка поднапрячься. Секретную технику мы им отдать не можем. Значит угонять ему надо дать самый дешевый самолет. Таким у нас тут является УТ-2. Самой естественной ситуацией было бы начать на нем проверять летную подготовку японца и вдруг... Гм. Что вдруг? Инструктор выпадает из самолета. Лети япу-сан на доброе здоровьечко. Бред! Гм. А если убрать бред. Летят они себе летят и тут сбоку на них наваливается И-96 и...и точной двухпулеметной очередью убивает обоих летчиков наповал. И заодно поджигает бензобак или клинит М-11. А побег? А хрен с ним с побегом, зато подтвержденных сбитых добавится у пилота-киллера, которым будет лейтенант Колун. Правда за таких сбитых у нас не награждают. Мдяя...'.
Спустя минут сорок тягостных раздумий наморщенный лоб не старого еще лейтенанта разгладился. Правда не старым он бы только по возрасту, а вот пару кубарей в петлицах носить начал уже года три назад. Хозяин юрты тактично, но интересом наблюдавший за процессом генерации идей, и сменой выражений на лице гостя, даже подался вперед с готовностью выслушать очередную бредовую идею.
— Ээ... Виктор Михайлович, а хорошие снайпера-пулеметчики у вас тут имеются?
— Гм. Наверное найдем парочку-тройку. А для чего это вами планируется?
— Представьте себе такую ситуацию. УТ-2 с японцем и проверяющим его летную подготовку инструктором шумит винтом в начале полосы. Еще секунда и тормоза будут отпущены и он начнет разбег. Сбоку от полосы примерно метрах в ста есть какое-то достаточно высокое строение, в котором открыто окно. То что за тонкой сетчатой занавеской расположен снятый со сбитого японского истребителя пулемет 'Виккерс' с оптическим прицелом летчики не видят. Инструктор точно вовремя дает команду на взлет. В эту секунду из-за этого строения выныривает японский истребитель и короткой очередью сильно вспахивает землю рядом с самолетом. Почти одновременно с ним, огонь снайпера ранит обоих летчиков. Цель в принципе неподвижная, можно ведь зацепить так, чтобы не только оба живы остались, но и чтоб японец летных способностей не потерял. В общем желательно ранить легко, но там уж как получится. Далее наш раненый инструктор командует японцу покинуть УТ-2 и бежать к укрытию и сам первый выпрыгивает из кабины на землю. Двигатель УТ-2 не заглушен. В этот момент кодекс 'Бусидо' дает самураю другую команду, противоречащую словам какого-то трусливого гайдзина. ..
— Достаточно. Остановитесь, Павел Владимирович. Вы случайно прозу писать не пробовали?
— Пробовал много раз. Правда как ни стараюсь что-нибудь художественное написать все время какая-то публицистика получается.
— Мдаа. Нет, вы не думайте что я над вами смеюсь. Идея ваша мне очень понравилась, но как-то это все...необычно что ли...и еще очень и очень рискованно.
— Конечно рискованно. Ну, а как вы думаете такой рассказ раненного японца выслушают штабные японцы?
— Ну, а кто станет тем инструктором, которого наш снайпер ранит?
— Да хоть я же и стану. Вот только жаль, что потом вместо продолжения боевой работы мне лечиться придется...Хотя...А в кино у нас как попадания пуль в человека изображают, а? Вот если бы нам пиротехника какого завалящего...Но только чтоб натурально все было им сделано. И пусть всю эту пиротехнику только на пилоте-инструкторе навешают, а самолет по-настоящему пулями решетить придется. Японцы ведь не дураки, и перелетевший к ним борт обязательно досконально осмотрят. Вот поэтому также как и у японца все повреждения УТ-2 должны быть настоящими. Бензобак ему пробить бы, да так чтоб топлива ему только через линию фронта перелететь хватило. Вот тогда ему точно поверят.
— А если он не долетит и на нашей стороне упадет?
— Ну, тут вообще желательно его полет на всем пути к линии фронта с земли прикрыть. Может, дать войскам приказ на временное отступление. Или запретить вести огонь по своим самолетам. Ну, кроме пары снайперов, которые пусть из снайперских винтовок ему крылья хорошенько продырявят. Да мало ли что еще? И вот еще что. Этот побег ни в коем случае нельзя организовывать у нас на базе. На другом аэродроме, пожалуйста, а у нас бесполезно. С нашими-то мерами безопасности в жизни такое не возможно. В общем пусть этот самурай сначала попадет к нам и углядит все разрешенные его взгляду технические секреты, а потом пусть его перебросят на другой аэродром расположенный относительно недалеко от линии фронта. И обязательно нужно подгадать под реальный налет японцев, а то они начнут искать того героя который освободил пленного своей меткой очередью. И если этот 'воздушный дракон' не окажется сбитым в том вылете, то у них могут появиться очень серьезные подозрения.
— Ну вы прямо приключенческий роман изобразили. И что, думаете, тогда японцы ему поверят?
— А вы бы поверили? Если бы Горелкин к вам вернулся раненым на чуть живом вражеском самолете, который вообще непонятно, как в воздухе держался, да еще и предоставил вам те секретные сведения, которые вы и сами уже ищете. Поверили бы?
Начальник изумленно поглядел на, по его мнению, не в меру заигравшегося подчиненного.
— Возможно. Только какие еще секретные данные я ищу?
— Не вы, а японская разведка. Ну, скажем, ищут они себе сведения о странных советских цельнометаллических истребителях, которые недавно стремительно атаковали огнем пушек и бомбами железнодорожную станцию и аэродром. Причем после атаки там было обнаружено несколько явно выстрелянных из авиапушки, но почему-то неразорвавшихся 37-ми миллиметровых снарядов. Только Виктор Михайлович...полуторадюймовые снаряды нам если с вылетом решимся нужны будут уже к ночи, и для этого предлагаю обыскать всю группировку в поисках зенитных или бронемашинных 37-ми миллиметровок. Не забывайте что про сбитого над линией фронта разведчика скоро станет известно командованию японской авиации, особенно про то, что он уничтожен пушечным огнем. Может даже уже сегодня узнают, поэтому медлить нам никак нельзя. Скоро они могут придумать какие-нибудь контрмеры, а так инициатива с самого начала будет у нас. А то, что пушки 20-ти миллиметровые, а не 37-ми, они сразу понять не должны. Если все снаряды будут взрываться, то узнать что-то более точное они вряд ли смогут. В крайнем случае решат, что пушки стоят разные, и такие и такие. Ведь взрыватели-то у снарядов одинаковые, хотя это и ослабляет мощность ШВАКо-Березинского снаряда. В общем, на этом сейчас здорово сыграть можно, если правильный калибр им вовремя подкинуть. Кстати в вылете на штурмовку эшелона с горючим я предлагаю наши ракеты опробовать. По мишеням их расходовать жалко, а опыт стрельбы нашим летчикам очень нужен. В следующий раз строй бомбардировщиков ими расшибем, а сейчас их вместе с мелкими бомбами по цистернам зарядить. Там все равно после атаки такой огненный ад начнется, что маловероятно что невзорвавшиеся эрэсы от того огня не сдетонируют.
— Дааа. Ну, Павел Владимирович...
— Виктор Михайлович, а для японцев чтобы поломали себе головы, один из ТАКИХ самолетов пусть бы был спустя некоторое время поврежден пулеметным огнем, и вдруг неожиданно так упал как раз на линии фронта. После чего был оперативно эвакуирован наступающими частями в японский тыл. А вот оснащен он оказался бы, на минуточку... Не много ни мало, а парой 37-ми миллиметровых авиапушек, частично уничтоженных самоликвидатором, а также парой странных ракетных ускорителей. Эх! Нам бы еще хоть одного такого красавца 'Кирасира', но полностью живого и летающего... Вот к примеру, сколько времени, Виктор Михайлович, вам потребуется чтобы получить с Родины еще один совсем новый ИП-1 без полотняной обтяжки, но с остекленной кабиной, с современным прицелом, к нему до кучи штуки четыре снятых с вооружения реактивных авиапушек Курчевского и некоторое количество реактивных ускорителей?
— Гм. Времени потребуется минимум неделя. Но зато вот на такого живца и, правда, ведь могут клюнуть. Что ж, спасибо вам Павел Владимирович!
— Не за что Виктор Михайлович.
— Пол часика тут отдохните, а потом вас обратно на базу доставят. Еще чаю будете?
— Нет спасибо. Я уже напился. Эгхм...
* * *
— Товарищи гости и соратники-киношники! Прошу всех минуточку внимания! Мы с вами сейчас не можем терять времени на пустую болтовню. Давайте закругляться с неофициальной частью нашей встречи, сейчас будет просмотр начатого материала, а потому можно будет переходить к обсуждению сценария нового кинопроекта. Имейте ввиду, что материал еще сырой. Цветную пленку мы использовали кусковую, всю что осталась от 'Цветущей молодежи', черно белая тоже недоснятые куски от пленок выделенных для разных документальных фильмов. Часть батальных сцен нам еще придется переснимать. А потому прошу вас быть снисходительными.
