Невезучая или Некроманты жён не выбирают

— Тихо, тихо, — промурлыкал приятным голосом этот "жуть". — Не кричи. Не обижу.

— М-м? М? — замычала я.

— Тс-с. Гули не любят громких звуков. Отойдём.

Брыкающуюся меня оттащили под навес раскидистого дерева. Я давно насквозь промокла, так что разницы не почувствовала, но когда этот тип содрал капюшон и прижался бородатой щекой к моей щеке, я возмутилась. Ненавижу бородатых! Я дернула головой назад. "Жуть" хмыкнул, втянул воздух и с и каким-то пьяненьким блаженством промурлыкал:

— Хорошо пахнешь. Сладко. Я уже и забыл, как женщина пахнет. И кожа нежная.

— Холодная, — не согласилась я, в прямом смысле холодея от страха.

Меня тут же укрыли, запахнув края длинного плаща, и уткнулись в волосы у самого уха.

— У меня волосы мокрые, — истерично вырвалось у меня.

Это нервное. Всегда начинаю говорить ерунду, когда боюсь или сильно нервничаю.

— М-м, — потёрся он носом об мою макушку. — Мне нравится.

Ну, да, я поняла, что мокрые ему нравятся, но точно не волосы. По крайней мере, его руки, блуждающие по моему телу под плащом — как он туда забрался? — красноречиво говорили именно об этом. Что он себе позволяет?! Я попыталась вырваться, но не тут-то было, мужчина держал крепко.

— Отпустите, — попросила я.

Безумной паники не было. Страшно — да, но не панически.

— И ты снова пойдёшь к гулям?

— Куда? — не поняла я его. — К гулям? К птицам?

— Птицам? Нет. Гуль — низшая нежить, — просветили меня жуть. — Питается по большей части мертвечиной, но свежим мяском тоже не побрезгует.

Сердце пропустило удар.

— Оля! — ахнула я и рванулась из его объятий.

— Стой, дурёха! — сжали меня сильнее. — Нет там никакой Оли.

— Она потерялась. Она могла...

— Успокойся, — поцеловали меня в висок, отчего я, честно сказать, опешила. Но за одним поцелуем последовал второй, третий, а между ними тихое: — Никто сюда не приходил. Здесь только ты, я и гули.... Одни. На кладбище. Ночью.

"На кладбище?" — зацепилась я за сказанное, и в этот момент молния высветила пространство перед нами. Боже, я действительно на кладбище! Вон и могилки, и памятники в виде булыжников, воткнутых в землю, и каменные урны, хотя скорее чаши у могил, и решетчатые оградки, и... Гули! Боже, эту жуткую тварь я приняла за Олю! Эту причудливую помесь стервятника, цапли и летучей мыши?! Мама, я хочу домой!

— Не бойся. Они тебе не тронут.

Я проследила за дергано двигающейся гулью и переспросила:

— Они?

— Судя по ощущениям, их пять, — задумчиво произнёс кошмарик. — Н-да, поработать придётся.

— Вы... вы меня отпустите? — запинаясь, поинтересовалась я, осторожно уклоняясь от его лобзаний.

— Конечно, — потёрся он носом об мою щёку. — Еще и домой отведу.

Страх поулёгся. Если бы Кошмар хотел меня изнасиловать, давно бы это сделал, а не тёрся носом об мою щёку. "Жениться тебе надо, — подумалось мне. — Столько ласки зазря пропадает".

Ой, кажется, я это вслух сказала!

— Надо бы, — согласился мужчина, — но не хочется. Опять какую-нибудь уродину пришлют, и терпи её потом целый год, или истеричку подкинут, которая чуть что — и сразу в обморок.

Пригревшись, я удивлённо покосилась на бородатого кошмара. О чем это он? Но вспомнила Шэндара и сообразила, что речь идёт о браке по договору, и участливо заглянула ему в глаза.

— Может, повезёт?

— Не дадут, — выразительно надулся кошмарик. — Лучшие боевикам достаются. Вот скажи, чем я хуже?

— Вы жуткий.

— Тебе страшно?

— Нет, — честно ответила я.

На самом деле я больше не испытывала страха перед этим странным типом со светящимися глазами. Сначала испугалась, но сейчас с ним было уютно, хотя и странно.

— Вот я и говорю — сладкая. Можно я тебя поцелую?

Я фыркнула.

— Вы меня уже всю исцеловали.

— А в губы? — и снова поцеловал в висок. — Поделишься со мной?... М-м?

— Чем?

— Силой.

— Я... я не знаю. Она у меня недавно появилась.

— Неинициированная, значит. Сладенькая.

Кошмарик добрался до края моего уха и пожевал его губами. Я смутилась.

— Вот и проведём инициацию.

— Может, не надо? — жалобно промяукала я.

Маг рассмеялся.

— Дурочка. Я силу твою призову. И заметь, совершенно бесплатно.

Упоминание о деньгах отрезвило, и я поинтересовалась:

— А за инициацию надо платить?

— Надо, сладенькая, надо. И платить, и расплачиваться. А я бесплатно, только силы глотну, — вздохнул, и тихо, себе под нос: — Для работы. Яд нужно вывести, — и чуть веселее: — Мне, между прочим, хуже будет. Если твоя сила окажется противоположной моей, откатом замучаюсь.

— А что у вас за сила?

— Ты еще не поняла? — удивился кошмарик. — Совсем дремучая. Некромант я.

Ох, ты ж!

— Но если вам будет плохо, может, не надо? — забеспокоилась я. Вдруг ему всерьез плохо станет, а меня потом совесть замучает.

— Надо, — вздохнул маг. — Гулей надо обезвредить. Много их здесь, а я от яда хмельной, напутаю в заклинании и всё кладбище подниму. Тебе это надо?

— Мне? — пискнула и сразу замотала головой. — Нет.

— Тогда..., — меня повернули к себе.

В зеленоватом свете его глаз лицо мужчины показалось мне мертвецки бледным. Прямо покойник, а не человек. Что он там говорил насчёт яда?

— Не нравлюсь?

Юлить не стала.

— Не люблю бородатых, — и уточнила: — А без поцелуя никак?

Мужчина задумчиво поскреб подбородок. Борода у него была не чета куцей поросли на подбородке моего бывшего шефа, но всё равно вызывала отторжение, хотя кошмарик мне уже нравился, в моём вкусе мужчина: в меру высокий, подтянутый и крепкий. Умеет быть добрым, но своего не упустит, что важно — рохли никому не нравятся.

— Можно, — не стал лукавить кошмарик. — Но с поцелуем приятнее. Стесняешься, сладенькая?

Если смущение и было, то давно исчезло под градом его поцелуев, поэтому я только неопределённо пожала плечами:

— Вы меня уже всю облапили, поцелуем больше поцелуем меньше...

— Договорились, — кивнул кошмарик и, не дав подумать, поцеловал.

Несмотря на мысли: "как мне потом прятать раздражение", поцелуй мне понравился. Маг осторожничал, целовал нежно и бережно.

Чувствую, так бы мы и стояли, как два целующихся столба, если бы что-то во мне не начало пробуждаться. Оно сонно потянулось, от души зевнуло сразу двумя пастями, выпустило когти, расправило крылья и... Треск, грохот, и дерево, под ветвями которого мы с магом скрывались от дождя, было варварски сломано неведомой силой и отброшено в сторону. Облегчённый вздох и вокруг нас спиралями закружились жгуты огня. Дальше я услышала жуткий протяжный вой, словно где-то рядом завыли волки. Большие такие волки! У меня от их голосов даже волосы на затылке зашевелились, а к моим огненным жгутам прибавились еще и зеленые. Я это видела, так как от грохота распахнула глаза и уставилась на мага, который тоже смотрел на меня, прибывая в некотором шоке.

— Сколько времени в тебе запирали магию? — оторвавшись от меня, оторопело прохрипел кошмарик.

— Запирали? — приподняла я брови.

— Ясно, — вздохнул он и повернул голову в сторону, где за вращающимися жгутами начали собираться гули.

И не только гули, со всех сторон к нам начали подходить — а кто и подползать — вызванные из могил покойники.

— Мама, — пискнула я и сама прижалась к магу.

— Какого?... — хотел ругнуться кошмарик, но в последнюю секунду передумал.

— Убери, убери их, пожалуйста, — жалобно заскулила я, стараясь не смотреть на полуразложившиеся тела, ползущие к кругу света.

Обняв за плечи, маг завел меня себе за спину.

— Стой здесь.

Я кивнула. Бежать всё равно некуда, а с этим хоть какая-то уверенность есть, что я отсюда выберусь. С ним вообще очень спокойно, даже когда он подошёл вплотную к спиралям и попросил:

— Убери огонь.

— Но... — с сомнением покосилась на огненные спирали.

— Убери. Они чувствуют исходящую от него опасность.

— Но...

— Сладенькая, не упрямься, я знаю, что делаю.

— Да, чтоб тебя! — воскликнула, раздосадованная нежеланием кошмарика меня слушать. — Я не знаю, как это сделать!

Мужчина глянул на меня своими включёнными фарами. Честно скажу, выглядело это жутко, но показалось, что маг искренне смутился.

— Прости. Я забыл.

— Уже?! — вытаращилась я на него.

— Не язви, — буркнул кошмарик.

— Я стараюсь. — Вода ручейками стекала у меня по лицу. Шмыгнув носом, нехотя призналась: — Но мне страшно.

— Закрой глаза. Закрой, не бойся. Они не нападут. Закрой и почувствую свою силу. Чувствуешь?

Закрыв глаза, прежде чем сосредоточится на своей силе, я почувствовала злость. Чужую злость. Мрачная, застарелая и выдержанная, как дорогое вино, эта злость была обращена на некроманта.

— Сладенькая?

Неожиданно земля содрагнулась. Я охнула, инстинктивно расставив руки в стороны, чтобы удержать равновесие, и почему-то шепотом спросила у мужчины:

— Что это было?

Кошмарик нахмурился и резко посмотрел назад. Мертвяки стояли на своих местах, зато гули после толчка с истеричным визгом заметались по кладбищу. Я-то думала, они летают, оказалось, только крылья приподнимают и чуть парят над землёй. Странные существа.

— Неприятности, сладенькая, — наконец соизволил ответить некромант. — Это большие неприятности.

Маг поднял руки, и зелёные жгуты послушно прыгнули ему в ладони, превращаясь в невероятно длинные горящие плети. Вот бы и мои тоже, в смысле, назад вернулись.

— И-и? — поторопила я его.

— И направляются они к нам.

Землю тряхнуло во второй раз. Я с трудом удержала равновесие. Что это такое? Что это может быть?

Последовало несколько сильных толчков и земля начала трястись чуть меньше, но чаще. Это стало походить на шаги. Я посмотрела в ту сторону, что и маг, и в свете широкой молнии увидела Это. Оно напоминало движущийся холм или оплыв земли. У него была голова, но не было волос и ушей, было лицо, но не было глаз и носа, зато был огромный жабий рот, который оно приоткрывало, чтобы провести по подбородку мерзким чёрным языком. У существа отсутствовала шея, а сразу за грудной клеткой начинался невообразимых размеров живот, и где-то там, под ним, находились ноги. И, к моему ужасу, оно бодренько шло к нам.

— Боже, оно движется! Оно идёт прямо сюда!

— Боюсь, что да.

На фоне моего испуганного голоса, голос некроманта прозвучал почти буднично. У меня же началась настоящая паника.

— Боже, что нам делать?! Я ничего не умею! Я бесполезна! Я никчёмный маг! Зачем меня забрали с Земли?! Я ничего не умею!

Некромант тяжело вздохнул, подошел ближе и с ленцой заговорил, с каждым словом зарождая в моей душе искреннее восхищение, грозящее перерасти в бурное обожание:

— Сладенькая, как насчёт того, чтобы упасть в обморок, а я тут всё зачищу? Боюсь, твоя психика не готова к такому зрелищу. — Он начал наматывать часть зелёной плети себе на руки. — Согласна?

Закончив наматывать, мужчина пристально посмотрел на меня и я, как если бы он задал самый важный вопрос в моей жизни, с чувством ответила:

— С удовольствиям!

И впервые за наше жутковато-странное знакомство улыбнулась.

— Какая же ты... — выдохнул он мне прямо в лицо, оказавшись снова неприлично близко и приобняв за талию. — Не будь у нас всей этой ерунды — женился бы. Серьёзно. Прямо здесь и сейчас.

Я тут же представила себе перспективу выйти замуж за некроманта: ночью, на кладбище в окружении мертвецов и монстров, и сказала с убийственной честностью:

— Лучше в обморок.

Некромант хмыкнул, и от второго его поцелуя у меня перехватило дыхание, подкосились ноги и вылетели все мысли из головы, так что я не только не возмутилась, когда почувствовала, что из меня пьют силу, но и сама щедро "плеснула сверху", пока проснувшаяся двухголовая сущность укоризненно не заявила: "А не жирно ли будет?" и, захлопнув канал, утянула в спасительный обморок.

* * *

Когда я открыла глаза, у меня возникло чувство dИjЮ vu. Я лежала в темноте на жёсткой постели, укрытая одеялом и Оли рядом не было. Неужели мне всё это приснилось?!

— Оля! — позвала я сиплым голосом.

— Очнулась. — Тут же вспыхнули надо мной "светлячки" и к постели подошла тётя Мора. — Как спалось?

— Я спала? — подняла я удивлённый взгляд на хозяйку.

— Сейчас да, а когда тебя принесли — валялась в обмороке, — женщина хмуро покачала головой: — Зачем ты вообще на кладбище потащилась? Некроманта увидела и сразу в обморок. Не стыдно тебе? Будущая магиня...

Я немного опешила от ее напора, но уяснила две вещи: во-первых, встреча на кладбище мне не приснилась, во-вторых, ни о моей инициации, ни о монстрах, ни о поцелуях никто, кроме нас с некромантом не знает. Это радует.

— Где Оля? — шмыгнула я носом и попыталась подняться.

— Лежи, непутёвая. Здесь она. Спит наверху.

— Я хочу её видеть.

Тётя Мора сердито сдвинула брови.

— Утром увидишь. Лежи.

— Я...

— Лежи. Сейчас настойку принесу.

Хозяйка отошла к столу и вернулась с бутылочкой из тёмного стекла, в которой плескалась маслянистая жидкость. Откупорив пробку, тётя Мора налила в ложку настоя и протянула мне.

— Держи, сейчас запить принесу.

Настойка пахла травами и, судя по тому, что воды принесли мне целую кружку, была дюже невкусная.

— Пей, пей. К утру простуду как рукой снимет.

Сморщив нос, сунула ложку рот и чуть не выплюнула всё обратно. Настойка оказалась невыносимо горькой, но было поздно идти на попятную, и я проглотила лекарство, запив его водой.

— Вот и умница, — улыбнулась тётя Мора, протягивая мне леденец на полочке: — Держи.

Посмотрев на леденец, я с недоумением покосилась на хозяйку.

— Держи, говорю. — Хозяйка сунула леденец мне в руку.

Не стала спорить, и сквозь травянистую горечь разобрала, что презентованная сладость совсем не сладкая, а кислая.

— Оля, она...

— Вот заладила, — всплеснула руками тётя Мора, — Оля-Оля. Спит твоя Оля. И ты спи. Утром поговорим.

Но как заснуть, когда меня мучают вопросы. Куда и зачем пошла Оля? Где нашел её маг? Почему нить перестала работать? Что стало с некромантом? Сошлись ли наши силы или он где-то там и ему плохо?

Я не могла уснуть, хотя хозяйка давно похрапывала за столом, положив руки под голову. Пережитое на кладбище не давало покоя, поэтому даже тихий скрип половиц заставил открыть глаза и щёлкнуть пальцами.

— Ой! — пискляво вскрикнула наша потеряшка и отшатнулась от светлячков, которые спланировали на нее с потолка.

— Мне сказали, ты спишь, — сварливо пробурчала я, мысленно облегчённо выдохнув: "Жива".

— Мне не спалось. Ты как?

— Немного простудилась. Где ты была? Я волновалась.

— Мне рассказали. Прости, — потупилась Оля. — Я не специально.

— Где ты была?

— У Галины

— Зачем? — удивлённо приподняла я брови.

— Не знаю, — девочка сделала смущённо-расстроенную моську. — Когда она на меня накричала, я всё забыла.