Зеркало войны

Это вам не вчерашние крестьяне. Это — гвардия.

Арбалет — оружие дорогое. А хороший арбалет, с запасом болтов, не по карману многим. Но не королю. В гвардии арбалеты были у каждого. А Стивен Варраст, наплевав на все заявления типа: 'эскорт', 'кортеж', 'парадный выезд', настоял на полном вооружении.

Кортеж там, не кортеж, а кольчугу не снимай. И сейчас это пригодилось.

Мощные арбалеты бьют медленнее лука. И с болтами было хуже, но в обозе была телега с запасом. Так что...

Рид ждал, пока степняки, с визгом раскручивая над головой арканы, не подлетят на достаточно близкое расстояние. Вот-вот, каких-то метров сто осталось, сейчас...

Они уже видели эту картину в своих мечтах.

Вот взвиваются черными змеями арканы, вот вылетают, катятся по земле первые щитоносцы, вот бьют в бреши строя лучники, вот падают, обагряя своей кровью землю воины врага...

Рид резко опустил руку.

И сигнальщик протрубил в рог.

Не кричать же, в самом деле? В горячке боя можно и не услышать, а вот так...

Щиты внешнего ряда чуть раздвинулись. Рид оценил выучку пехотинцев и мысленно поблагодарил Симона Равельского. Тот и правда не пожадничал, отдал лучших. Щиты сдвинулись ровно настолько, чтобы арбалетчики могли прицелиться. А больше и не надо, рычаги они взвели, как только степняки заорали. Чай, тетива не ослабнет, не успеет...

Залп был не по всадникам. По коням.

Простите, лошадки.

И стреляли одинаково неплохо и гвардейцы, и люди Рангора. Стрелы степняков хрустели под сапогами пехоты, а вот арбалетные болты били точно в цель. Хотя по такому числу мишеней и захочешь — не промажешь. Особенно если мишень летит прямо на тебя, что есть силы понукая хрипящего коня.

Риду было искренне жалко благородных животных, но это было самым удачным решением.

Кони спотыкались и падали, а вот всадники...

Кто-то успел спрыгнуть. А кто-то и не успел.

Крики, хрипы... раненая лошадь кричит страшно. Страшнее человека. И слушать это больно.

Кони падали, скачущие сзади налетали на них, образовалась свалка. Второй залп довершил начатое.

Рид зло оскалился. Не зря он оставил всех коней в Равеле, спешил гвардию и наплевал на злобные шепотки за спиной. Где бы они сейчас оказались?

Коня от стрел не прикроешь, и раненые лошади вмиг бы разбили каре. Ладно еще обозные скотины, которые ко всему привычны, к ним и люди приставлены, и защищены они по полной. Там и попона из войлока, и кожа нашита, и металл кое-где... только всех коней так не прикроешь.

Третий выстрел.

Арбалетчики тоже отлично стреляли залпами, по сигналу рога. Степняки выиграли количеством, арбалетчики — качеством. Четвертый выстрел окончательно расстроил налет степняков, заставив их откатиться живой волной назад. Пятого не последовало — нечего зря болты тратить.

Мерно зарокотал барабан — и каре опять двинулось вперед.

Рид хмыкнул.

Так-то вам. Привыкли крестьян угонять?

Так вам сейчас покажут, в чем отличие регулярного войска от разбойников-налетчиков. Объяснят на вашей вонючей степной шкуре, и добавят прописи. На сколько их хватит, Рид не знал, но пока — идем?

Держимся...

— Продолжаем движение!

А что такого?

Налетели — и налетели, получили, откатились... не останавливаться же здесь на ночлег? Риду требовалось оттянуть на себя побольше врагов...

И кто бы сомневался, что ему это удастся?

Такую наглость ему кал-ран Мурсун спускать не собирался.

* * *

— Сыны шакала!!! Трусливые бабы!!!

Кал-ран Мурсун немного нервничал. И у кал-рана была причина.

Пять тысяч!

И... сколько их там? Пятьсот человек?

Один к четырнадцати.

Один. К четырнадцати.

Казалось бы, что стоит налететь, смять, растоптать копытами коней наглецов.

Словосочетания 'рельеф местности' кал-ран не знал. А то бы и его обматерил.

Пять сотен человек водят за нос его доблестных воинов! Какой позор. А кстати, кто именно...?

Кал-ран бросил взгляд на кан-гара разведчиков.

— Кто это?

— Мой кал-ран, они идут без знамен, — кан-гар поклонился, всем видом выражая, что он бы и рад, но как тут вывернешься? — Цвета Аллодии, знамя Аллодии, но личного знамени командира нет.

Мурсун скрипнул зубами.

— Твари! Атаковать! Атакуйте их со всех сторон, осыпайте стрелами, не давайте передышки!

Кан-ары переглянулись.

Что ж, в словах кал-рана есть истина. Однако...

Самым умным оказался кан-ар Савеш, молодой, но ранний, искренне обижающийся, что ему не досталось место Мурсуна.

— Мой кал-ран, наши луки не пробивают их щиты. А если мы подходим ближе, они отвечают залпами арбалетов.

Мурсун зарычал от злости.

— Возьмите лучших лучников! И пробейте их строй! Я не желаю слышать трусливых оправданий, я хочу видеть кровь врага!

Савеш прижал кулак к груди в знак повиновения. Но в черных глазах, глубоко запрятанное, читалось злорадство.

Ты не справишься, Мурсун. И каган казнит тебя, а я займу свое место...

Кал-ран читал эти мысли так же четко, как если бы Савеш произнес их вслух. И не сдержался.

— Если ты, кан-ар Савеш, через час не справишься с врагом, я сам казню тебя! Каган не успеет напиться твоей крови!

Все равно ты раньше меня сдохнешь, кусок кизяка!

Савеш поклонился.

Я принесу тебе их головы, потому что я лучше тебя. И каган наградит меня.

Кал-ран и кан-ар обменялись ненавидящими взглядами, потом Савеш повторно бросил к груди кулак, глядя на кал-рана, мол, твоя воля, и отправился исполнять приказ.

* * *

— Может, стоит поднять все знамена?

— Чем тебя не устраивает знамя Аллодии?

Свое Рид пока не поднимал. Ни к чему. А вот знамя Аллодии... вы пришли на нашу землю, вас бьют ее хозяева. Это во-первых.

А во-вторых, как только Рид поднимет свое знамя, по его следу кинутся все степняки. Слишком уж оно приметное, другого такого нет. По забавной иронии судьбы, на знамени маркиза, которого степняки звали 'Черным Волком' был изображен — заяц.

Белый и пушистый, на голубом поле. *

*— реально встречающееся и в нашей геральдике изображение. Символизирует чуткость, изобилие и бесстрашие, иногда на гербах изображается только заячья голова. Прим. авт.

Как и многие другие звери, на герб заяц запрыгнул случайно.

Давным-давно, когда первый из Торнейских только основал свой род, у него хватало недоброжелателей.

Ехал маркиз однажды по лесу, на дорогу выскочил заяц, ошалел, встал столбиком, маркиз нагнулся, чтобы подхватить его — и аккурат над головой мужчины свистнула стрела.

Две секунды.

Ровно две секунды, которые определили — смерть или жизнь.

Убийцу поймали, заговор размотали, а зайца Торнейский поместил на свой герб, да там и оставил в назидание потомкам.

Король посмеялся, да и разрешил. Даже на геральдическую коллегию цыкнул.

Таких оригиналов было очень мало, в основном, зайцы встречались в гербах городов (если водились в изобилии в окрестностях города), иногда помещали в герб кроличью голову, но Торнейские были вне конкуренции.

Степняки не перепутают. Никто еще не путал.

Стивен Варраст пожал плечами.

— Вроде бы, наша задача — увести степняков за собой?

— Мы этого и так добились. Пока что они идут за нами.

Спорить было сложно.

С визгом и воем накатывала вторая волна степняков.

* * *

Вот в такие минуты и оцениваешь выучку людей.

Никто не дрогнул. Никто не заметался. Никто...

Сотни Риваля, Астани и Ларсона действовали, как единый механизм. Ничего лишнего, никаких волнений.

Стреляют?

И шервуль с ними, пусть стреляют.

Зажигательные стрелы полетели?

Неприятно, конечно, но ведь не смертельно! А еще у зажигательной стрелы точность меньше и дальность — тоже. А потому — идем.

Спокойно так, словно и нет рядом никаких степняков. Рано или поздно они потеряют терпение...

Рано.

Рид пригляделся, заметил Савеша, который выделялся алой шапкой, и кивнул на него Стивену. Варраст тоже вгляделся — и принялся отдавать команды.

Будь Савеш поопытнее, поумнее, постарше, атака не кончилась бы столь печально. Но видя, что все усилия степняков, его отряда, пропадают даром, Савеш решил атаковать.

И сам возглавил атаку.

Разве могут устоять эти шакалы против настоящего воина? Что они — пыль под копытами его коня!

Шакалы были другого мнения.

В каждой сотне есть несколько хороших лучников. Замечательных...

Первая стрела прервала бег коня Савеша. Вторая, свистнув — два лучника шикарно работают в паре, оборвала молодую жизнь кан-ара.

Какая разница по кому бить?

По степняку, по зайцу... степняк даже удобнее — крупнее будет.

Степняки смешались.

Они привыкли к другому. Они налетали, грабили, жгли... они не сражались, как регулярная армия. А вот люди Равельского именно так и тренировались.

Что окажется лучше?

Благородная ярость атаки — или холодная рассудочная выучка?

Пока выигрывала вторая. Степняки налетали справа и слева, пытались укусить — и отходили. Налететь всей оравой и сразу им мешал рельеф местности, сильно мешал. Чего стоил только один перелесок — этакие молодые деревца и кустарники.

Красиво?

Смотреть-то да, а вот пройти там уже сложнее. А проскакать на лошади — вообще не получится. Только шагом, чтобы не распороть шкуру о сучки или не сломать коню ногу в яме.

Колонны шли.

Арбалетчики время от времени отстреливались, экономно расходуя болты.

Щитоносцы менялись, и движение продолжалось. Медленно, уверенно...

Баллисты пока применить не удалось, но то ж пока...

Чего стоил Риду этот марш, знал только сам маркиз Торнейский. Сколько у него появилось седых волос... какая разница?

Они пока еще шли.

* * *

— Ваше сиятельство, — Роман Ифринский сверкал горящими глазами. Мальчишку бой только вдохновлял... — Разрешите вылазку?

Рид покачал головой.

— Куда?

— А вдруг удастся кого захватить?

Кого?

И главное — зачем?

Что могут знать рядовые чикан? Да почти ничего...

Дакан? Тоже сомнительно.

Кан-ар или кан-гар, кал-ран, безусловно знают многое, но до них еще доберись. Не лезут они под стрелы, осторожничают.

Сильнопересеченная местность не давала степнякам в полной мере использовать свои преимущества, но это против пехотного каре. А стоит кому-то выйти из-под прикрытия...

Что Рид и высказал.

— Коней поймаем, — настаивал Ифринский.

Ага. Чужого, испуганного коня.

Коня степняка...

Который с малолетства растил жеребца, кормил, поил, не доверял чужим рукам... такая тварь кусается не хуже собаки. Это тебе не лошади из дворцовых конюшен, которых пришлось оставить в Равеле. Эта тварь всю руку оторвет...

Рид отмахнулся, показывая, что идея глупая. Не потому, что Ифринским подана, нет. Просто Роман отродясь на границе не был, и живого степняка сегодня впервые увидел. Не знает он про их повадки, про их коней... ничего не знает, вот и лезет по-глупому вперед. А терять мальчишку тоже не хочется, он хороший воин, неглуп, может пригодиться.

Как назло, Ифринский не успокаивался.

— Ну хоть ночью? Ваше сиятельство?

Рид покачал головой.

— Посмотрим, где удастся встать.

— А нам удастся?

— Степняки ночью драться не будут. Подождут подкрепления. Но спать придется по очереди.

— Так мы б и...

— Я подумаю.

Роман попытался сказать что-то еще, но Рид вовсе уж решительно отослал его.

Много у сопляка энергии?

Пусть щит потаскает, ему полезно! Гвардейцы щиты несли вместе с остальными, и плевать им было на дворянское происхождение. На то, что щитами они закрывают простолюдинов.

Тут закон иной. Не закроешь идущего рядом — оба ляжете. Это граница, а не красивые парады. Это жизнь и смерть. Это война.

* * *

Кал-ран Мурсун был не то, чтобы в гневе, нет. Гнев уже перегорел, уже переплавился в нечто другое. В желание смерти негодяям, которые шли, словно издеваясь над ним.

Шли, не падая не боясь ни конницы, ни ран...

Конница эффективна против пехоты, никто не спорит. Но в других условиях.

Совсем в других. Она должна налететь, смять, стоптать... не получалось.

Стрелы не помогали. Наоборот, под обстрелом падали его люди, падали его кони, а что мог сделать Мурсун?

Спустить всадников и попробовать сделать из них пехоту?

Смешно!

Их просто стопчут.

Устроить засаду?

Мурсун уже разослал разведчиков, искать подходящее место.

Тревожить, выматывать, не давать покоя...

Вот это Мурсун мог. Не конницей, нет, но обстрелом. Вылазками...

Мурсун махнул рукой, отдавая новые команды.

Колонну сопровождать, тревожить стрелами издали, проследить, где они встанут на ночлег и куда движутся. Там разберемся. Людей гробить больше не будем, хотя за Савеша...

Да, пожалуй, за Савеша он даже позволит командиру отряда умереть без мучений. Почти...

Хоть что-то хорошее эти твари сделали.

* * *

Когда натиск степняков ослаб, Рид вздохнул с облегчением.

В своих людей он уже поверил, но...

Стивен Варраст протиснулся к воспитаннику.

— Что скажешь?

— Далеко они не уйдут, будут налетать, будут кусать, может, попробуют что-то предпринять ночью...

— Я поговорил с Грейвсом. Можем ночью выслать людей, авось кого и удастся схватить.

Рид подумал пару минут.

— А его люди смогут?

— Грейвс клянется, что не первый раз языка брать будут. У него в десятке и охотники есть, привыкли зверя скрадывать, справятся.

Рид пожал плечами.

— Пусть попробуют. Но я хочу их видеть. Пусть Грейвс мне их пришлет, перед тем, как идти.

— Как скажешь. На ночлег когда останавливаться будем?

— Думаю, часа через два. Надо найти подходящее место, чтобы вода была рядом...

Стивен кивнул.

— Мы смещаемся к востоку. Зачем?

Рид шкодно улыбнулся.

— Я тут подумал... нам надо направляться к Дорану.

— Куда?

— Крепость Доран, — усмехнулся Рид.

— Почему именно туда?

— Там граница с Саларином, более болотистая местность, и вообще. Пусть степняки идут за нами, а не мы за ними.

— А они пойдут?

— Если разобьем их авангард? Безусловно!

Стивен покачал головой.

— Знаешь, я к такому не готов. Староват я для подвигов.

— Зато героем станешь.

Стивен фыркнул.

Становиться героем он совершенно не собирался. Но и бросить мальчишку, которого сам же учил?

Никогда!

А что мальчишка вымахал и стал сильнее учителя, так это пустяки. Все равно мальчишка. Вот и улыбка на губах, и задорные искры в карих глазах...

Риду нравится эта игра со смертью. Но...

— У тебя на границе так же?

— Нет. Там иначе... но враг — один и тот же, а знакомый враг — уже половинка опасности.

Стивен развернул карту.

Нельзя сказать, что это был шедевр картографии, но кое-какое представление о местности рисунок на тонком куске кожи все же давал.

— По идее, впереди должен быть приток Интары — Безымянка. Может, там и остановимся?

— Смотря, сколько до нее идти.

Этого карта ответить не могла. Стивен тоже.