Пёс и его девушка

"Я на кости не бросаюсь", — мрачно рыкнул Дайсон.

"Там не кости, — сказал Сэл. — Под формой не разберешь, но я ее в гимзале видел. Икроножные мышцы развиты отлично, все что выше, тоже. Забыл? Она же постоянно на велосипеде! Вдобавок, отличница боевой подготовки... Я видел, как она с такими же стажерами боролась. Отменное зрелище! Хотя нас с тобой она так через себя не бросит, силенок не хватит..."

Уболтали, сволочи... Смеялись еще: на старости лет Дайсон по молоденьким пошел, а он не стал разубеждать. Просто... Или действительно на цепь в подвал, или вот так. Спор, да на такие деньги — не шутки, он сам себя сгрызет, если продует, и не потому, что придется жрать баланду в собачьем питомнике. Сам понимает: лечиться нужно, и серьезно, а раз не хватает силы воли удерживаться в собачьем облике, нужно задействовать внешние факторы, иначе... Иначе Дайсон может остаться без ноги, сказал док. Нехорошая была рана, а Дайсон слишком рано вскочил с больничной койки, так рвался схватить преступника. Не поймал, зато сам трижды возвращался в госпиталь — то швы разошлись, то инфекция, то еще что... Ну, когда начальник стукнул кулаком по столу, пришлось думать, как быть, вот парни и сочинили план. Не такой уж плохой: Дайсон не будет отлучен от ежедневных сводок, а еще присмотрит за стажеркой, которая что-то взялась отступать от выданных ей заданий. Ездит не пойми куда, а там, на окраинах, псов бродячих тьма — кого угодно порвут, а уж велосипедистов гонять — их любимая забава. Только к Дайсону они не подойдут, а подойдут, так живо останутся без ушей и хвостов — это не волкодавы, которым их при рождении отрезают...

Жаль только, сказать он ничего не может. Одно из условий пари: Дайсон вернется в человеческий облик только в случае чрезвычайного происшествия, причем такого, при котором служебный пес не сумеет объяснить, что ему нужно от людей, лаем и действиями. Стало быть, придется наблюдать, за коллегами со стороны, закрывать морду лапами, когда они творят откровенные глупости, и надеяться, что его пантомиму поймут.

"Испытание не хуже прочих", — подумал Дайсон сквозь сон, но тут же встрепенулся. Прозвучали легкие шаги, вспыхнул свет — это Лэсси смотрела, где разлегся пес и как удобнее его перешагнуть, — погас, скрипнула кровать.

— Доброй ночи, Дайсон, — сказала Лэсси, зевнула и свесила руку.

Он привстал и коснулся ее холодным носом.

Глава 3

Обычно Лэсси спала как убитая: ей не мешал ни храп соседа за тонкой стенкой — привыкла дома к отцовскому, ни грохот трамваев под окном — они выползали из депо еще до рассвета, но под перестук колес и звяканье отлично спалось, совсем как в поезде. В общем-то, Лэсси и будильник не всегда замечала, поэтому, чтобы не опаздывать, купила громадное механическое чудовище с жутким грохочущим звонком. Ну а чтобы проснуться наверняка, ставила будильник на верхнюю полку, накрыв жестяной кастрюлей, — от этого дребезга весь дом мог подскочить, но, к счастью, соседи вставали еще раньше, Лэсси с ними почти и не пересекалась. Только по выходным встречалась на лестнице или в столовой, да и то с половиной еще не познакомилась.

Но на этот раз ее разбудил точно не звон. Рано — за окном и не думает светать, даже трамваи еще мирно спят и, наверно, перебирают колесами и тихонько лязгают во сне...

Лэсси помотала головой, прогоняя остатки сна и прислушалась внимательнее. Звук доносился с пола.

— Дайсон? — спросила она, будто пес мог ответить. — Ну-ка, тихо! Что нам хозяйка сказала?

Он утих, но через несколько минут снова заскулил.

— Ты что? — Лэсси перепугалась, села на кровати, попыталась нашарить тапочки, но на них, похоже, улегся Дайсон.

Ночника у нее не было, а в темноте куда ни наступи — под ногу попадалось теплое и мохнатое. Лэсси кое-как, буквально ощупью переползла через пса и добралась до выключателя.

Дайсон распластался на своем коврике, положив голову меж передних лап, а заднюю вытянул, насколько получилось. Лэсси наклонилась и потрогала его нос — горячий и сухой, а она помнила, что у собак это признак болезни. Ну еще во сне у них такой нос, сказал лейтенант Кирц, но Дайсон не спал, смотрел на Лэсси исподлобья, моргал от света и уже не скулил — тихонько постанывал.

— Что случилось? — спросила она. — Болит что-нибудь? Ну не от сыра же, правда? Тогда бы ты на улицу попросился, а ты... Ох, наверно, я все-таки слишком быстро ехала, а у тебя же лапа!..

"Это не ты быстро ехала, это я плюнул на советы дока и не разрабатывал ногу, — мог бы сказать Дайсон, но вместо этого лишь протяжно выдохнул. — Теперь страдаю. Не смертельно больно, конечно, но спать невозможно!"

— Я бы тебе дала таблетку, но не знаю, можно ли собакам такие, — растерянно сказала Лэсси.

"Позвони Кирцу, он скажет! А, тьфу ты, здесь телефон только у хозяйки, наверно. Она точно не оценит ночного вторжения".

— И не спросила в питомнике, что тебе давать, если вдруг... — закончила девушка и села на пол рядом с Дайсоном. — Вот я бестолочь!

Он ткнул ее носом в колено, мол, ерунда. Это он бестолочь, и Кирц тоже... И даже не выскажешь ему, потому как треклятое пари лишило дара речи надолго! Ничего, потом оптом выскажет...

— Только ты не шуми, — шепотом сказала Лэсси, гладя большую голову, — а то еще проснется кто-нибудь... Хочешь, пойдем на улицу? Хотя нет, тогда мы точно весь дом перебудим, лестница скрипит. Может, воды тебе принести? Как это я забыла... Погоди, сейчас!

Она сняла с будильника кастрюлю, на цыпочках прокралась за дверь и скоро вернулась.

— Вот, попей, вдруг получше станет?

Дайсон привстал, стараясь не тревожить больную лапу, полакал немного — исключительно из вежливости. Вода отдавала дезинфекцией и ржавчиной.

— Не нравится? — спросила Лэсси, когда он отвернулся. — В душе набрала, чтобы на кухню не спускаться... хотя какая разница, все равно из-под крана. Другой нет.

Он снова улегся и вздохнул. И рад был бы не стонать, но в собачьем облике сдерживаться сложнее. В человеческом-то Дайсон съел бы пару таблеток, запил глотком чего-нибудь крепкого для лучшей усвояемости, да и заснул спокойно, а теперь так не выйдет. Устроили коллеги веселую жизнь!

— Утром первым делом к врачу, — сказала Лэсси и отодвинула кастрюлю. — То есть как его... собачьему доктору. А то, понимаешь, всучили мне тебя, а что делать, если ты среди ночи умирать начнешь, не сказали! И куда звонить, я не знаю, разве что Кирцу, но пока ему дозвонишься, пока он доктора разбудит... И эти двое обещали оставить номера и забыли! Нарочно, уверена... Вот, кстати, сейчас запишу, что надо завтра спросить все-все номера. Уж я попрошу сье Ланн пустить к телефону, не съест же она меня? Она же не ты...

Девушка порылась в карманах формы — та висела на вешалке на вбитом в стену гвозде, поскольку места для шкафа в этой клетушке не нашлось, — выудила растрепанную записную книжку и принялась черкать в ней огрызком карандаша.

— Теперь точно не забуду...

"Ты книжку не забудь!" — фыркнул Дайсон, и Лэсси, будто поняв его, хлопнула себя по лбу, собрала выпадающие листочки, стянула записную книжку резинкой и сунула обратно в карман. Заодно отряхнула форму, вздохнула... Думала, наверно, что придется отдавать в чистку, — и шерсти на ней многовато. Обычно Дайсон не сильно линял, но от нервотрепки подшерсток из него лез с удвоенной силой, и вот... на темной материи рыжевато-сивые волоски были прекрасно заметны, щеткой не обойдешься.

— Вроде гладкий, а шерсти — как с овцы, — снова угадала его мысли Лэсси. — Хотя... мех у тебя такой, что на снегу спать можешь, наверно? Только вряд ли захочешь, ты же городской.

Дайсон мог бы сказать ей, что всякое случалось, а на обледеневшей мостовой лежать ничуть не приятнее, чем где-нибудь в лесу в сугробе, но только стукнул хвостом по полу.

— Спать уже смысла нет, — пробормотала Лэсси, взглянув на будильник. — Вставать скоро. Лучше даже пораньше обычного... сейчас переведу... вот! Чтоб до кормежки успеть, а то вдруг лекарства надо давать на голодный желудок?

Она вдруг выключила свет, уселась рядом с Дайсоном на коврик и сказала:

— Я с тобой посижу, чтобы ты не скулил. Я заметила — ты молчишь, когда я говорю, значит, отвлекаешься. Вряд ли что понимаешь, но это без разницы, правда ведь?

Дайсон снова стукнул хвостом по полу и пристроил тяжелую башку на коленях у девушки.

— Ну вот, я так и знала, тебе хочется любви и ласки, — хихикнула она, — только подвинься, я то неудобно. Двигай, двигай задницу! Правду Кирц говорит, что ты обленился и разжирел!

Дайсон сдержанно заворчал, но Лэсси истолковала это по-своему:

— Лапу задела? Извини, я нечаянно... Ну вот. Я придумала: раз ты тоже Дайсон, как шеф, я буду на тебе отрабатывать доклад. А то я его как вижу — сердце в пятки, заикаться начинаю. Почему — не возьму в толк... То есть, понятно, я ему не нравлюсь, но ведет он себя вежливо, ни разу не дал понять, что я... ну... пятое колесо в телеге. Наверно, дни считает, не дождется, когда я сама уйду...

Лэсси обняла пса за шею и шепнула ему в ухо:

— Не дождется! Ой...

Дайсон не удержался и дернул головой, но вроде бы нос девушке не разбил.

— Ты поаккуратнее ворочайся! — чуточку гнусаво проговорила она и пощупала его собственный нос. — Ага, уже холодный и мокрый, хорошо... Ну, раз так, значит, ты готов слушать доклад! Значит, ты как бы шеф Дайсон, молчишь и сурово смотришь на меня... В темноте не видно, но смотришь же, правда? У вас даже взгляд похож, этак исподлобья... А я сейчас расскажу, что мне на ум пришло. Наверно, глупости, но вдруг даже в них есть какое-то рациональное зерно?

Дайсону очень хотелось гавкнуть в знак согласия, но он сдержался: люди кругом спят.

* * *

За окном задребезжал трамвай, а в такт перестуку колес — оконные стекла. Будто проснувшись, будильник внес свой вклад в эту какофонию: затрещал, запрыгал по полке... и рухнул на кровать, на которой и утих, погребенный в складках одеяла.

Лэсси попыталась натянуть подушку на голову, чтобы подремать еще минутку, но не вышло: подушка выскальзывала из пальцев и вообще была какой-то... мохнатой?

Холодный нос ткнулся ей в физиономию, горячий язык прошелся по щекам, и она окончательно проснулась.

— Говорил же Кирц, что я пойду спать на коврик, — сиплым со сна голосом выговорила Лэсси и отчаянно зевнула. — Но ты благородный пес, не занял мою кровать. Хотя, наверно, это из-за лапы — забраться не сумел... В любом случае, спасибо: с тобой не замерзнешь!

Это уж точно: под боком у Дайсона даже на коврике (вернее, двух, считая хозяйский), было тепло, только очень уж жестко.

— Я бегом умываться, пока все спят, — сказала Лэсси, вскочив и схватив полотенце, — а потом пойдем в управление. Пойдем, да! Велосипед катить придется — куда тебе бегать... Добегался уже, хотя я тоже хороша...

С этими словами она выскочила за дверь, а Дайсон встал и осторожно потянулся. Задняя лапа по-прежнему ныла, но уже не так зверски, как ночью.

"Знали бы парни, как я провел эту ночь! — весело подумал он. — Раскинувшись на шикарном ложе, в обнимку с красивой шатенкой, которая нежно гладила меня по бедру и то и дело трогала за нос... И декламировала свой доклад, будь он неладен. Думай теперь, что с этим делать..."

— О, ты уже на ногах! — это вернулась Лэсси. — Отлично!

Дайсон возблагодарил всех известных и неизвестных богов за то, что душ тут один на этаж, поэтому разгуливать в чем мать родила девушка не может. Но вот под длинным халатом на ней было одно лишь нижнее белье, и Дайсон деликатно отвернулся, дожидаясь, пока Лэсси оденется в форму. Сделал вид, будто его интересует колбаса под кроватью, и явно в этом преуспел...

— А ну не лезь! — Лэсси стукнула его по спине скрученным полотенцем. С тем же успехом она могла огреть Дайсона палкой, он бы не почувствовал. — Это мой неприкосновенный запас. Тебе не дам, не смотри такими глазами — собакам копченое нельзя, это я усвоила. А попробуешь стибрить... Хм... Лучше уберу подальше, а то вдруг ты не удержишься?

С этими словами она выудила сумку, добыла с самого дна сверток с колбасой и положила на верхнюю полку рядом с будильником.

— Только она теперь на всю комнату пахнуть будет, — пробормотала Лэсси. — Тьфу ты! И белье пропахло...

Дайсон представил, как раздевает девушку, нижнее белье которой благоухает не духами или каким-нибудь лосьоном, а копченой колбасой, и невольно фыркнул. А что, это, по меньшей мере, пикантно!

— Смейся, смейся... — ворчала Лэсси, заворачивая злосчастную колбасу в несколько слоев газетной бумаги. Не помогало. Тогда она накрыла сверток многофункциональной кастрюлей, выплеснув из нее воду в окошко. — Вроде так получше. Ну что, идем?

Спускаться с крутой лестницы было сложнее, чем подниматься, лапа снова заныла, но Дайсон велел себе терпеть. Сам виноват, в конце концов.

Лэсси отстегнула цепочку от перил крыльца и вывела велосипед на улицу. Еще только начало светать, первые трамваи прятались в тумане и давали о себе знать мелодичными звонками — у каждого был свой голос, — а люди почти не встречались. Ну вот разве что прогрохотал фургон молочника и тоже исчез — туман поглощал звуки.

— Я за ним два дня охотилась, — сообщила Лэсси. — Ну, чтобы спросить, не видел ли он чего-нибудь подозрительного. Не видел, некогда ему по сторонам смотреть. А жаль!

Правильно, припомнил Дайсон, последнее убийство произошло именно в этом районе. На этот раз прикончили средних лет мужчину, и — как обычно, — буквально в двух шагах от шумной улицы, в подворотне. И никто, чтоб им провалиться, даже вездесущие уличные мальчишки, даже пьянчуги, которые справляли в той подворотне нужду, судя по вони, ничего не заметил. А ведь убивали именно там, эксперты уверены — тело не перемещали. Вдобавок кого-то со здоровенным тюком заметить проще, чем солидного сьера, свернувшего в злосчастную подворотню по малой надобности, не так ли?

Заклинатели из пятого отдела долго совещались, но в итоге повторили то же, что и в прошлые разы: работал не маг. Даже если бы он был настолько могуществен, что оказался не по зубам простым полицейским, все следы он бы скрыть не смог: тело обнаружили достаточно быстро, и остаточные проявления волшбы должны были сохраниться. Дайсон попытался вникнуть в эту премудрость, а в итоге перевел для себя мудреные слова так: если кого-то укокошили в дождь, то вода скоро смоет все посторонние запахи. Но если труп обнаружили быстро, хорошая ищейка сумеет взять след даже под дождем. Так вот, собаки из "двойки" не смогли — это город, если что и оставалось, уже затоптали. Но и парни из "пятерки", которым чужие запахи не мешали, не сумели этого сделать, а в их профессионализме Дайсон не сомневался — не один год работали бок о бок.

Один из них предположил, что преступник, раз он сам не маг, может пользоваться заряженными артефактами, "в просторечии именуемыми амулетами", выражаясь протокольным языком, и тогда дело дрянь. Обнаружить такую штуковину, особенно если ее зачаровывал сильный заклинатель, можно только в момент действия, поскольку следов она, в отличие от самого мага, не оставляет. Еще можно засечь ее, оказавшись нос к носу с владельцем, но это по силам только опытному заклинателю, да еще при условии — он точно будет знать, что именно ищет. Иначе, опять же перевел для себя Дайсон, запутается в мириадах запахов, витающих в большом городе: тут чуть не у каждого второго имеется амулет, у кого получше, у кого поплоше. У молочника этого наверняка есть — например, против скисания молока в дороге, если вдруг фургон сломается, и он застрянет надолго.