Одно мгновение

— А я ядовитый! — неохотно буркнул Никита. — Кто меня укусит, дня не проживет.

Как ни странно, но сказанное было правдой. В сети мало кто решался связываться с Кацалапом. А кто решался — через сутки самовыпиливался. И насчет комаров — тоже правда. На рыбалках с папаней давно заметил, что всех жрут, а его — не очень. И вроде как объяснение было факту, что-то связанное с шириной и глубиной расположения кровеносных капилляров, но не объяснять же дебилам?

В глазах и на лицах окружающих почему-то отразилось разочарование, настолько сильное, что и при догорающем костре заметно.

"Так нечестно! — возмутилась система. — Минус 50 баллов за неспортивное поведение!"

— Повеселились знатно, давно живот от смеха не болел! — заключил здоровяк, явно главный в компании. — Ветра нет, костер прогорел — пора и на боковую, завтра с утра работа ждет. А про тебя, коль ты ядовитый, пусть завтра Петя решает.

И компания разбрелась по домам, еще и песенки горланили на прощанье, как в деревне. Что-то там про звезды, ночку и милого дружочка. Дебилы.

Никита осторожно поглядел им вслед. Ушли? Ушли. Потом обратил внимание к костру — может, забыли чего-нибудь съедобного? У-у, проглоты, ничего не забыли, даже шампуры с собой унесли!

Несмотря на городскую и довольно обеспеченную жизнь сынка директора рыбного рынка, Никита неженкой не был. Приходилось и в парке с дружеской компанией до утра сиживать, и на рыбалке ночной туман глотать. Так что он огляделся, снял с бревна охапку сена, которую девицы себе под зад для мягкости подложили, разложил ее у бревна и прилег. Закинул руки за голову — хорошо! С одной стороны угасающий костер греет потихоньку, с другой нагретое бревно от ветра защищает, тепло костра отражает обратно — спать можно! Да и теплая ночь, сухая.

"Роковая ошибка! — с чего-то переполошилась система. — Ставка на жизнь — шансы катастрофически уменьшились! Парень, что ты делаешь?!"

Пошли нафиг, лениво подумал он и совсем было вознамерился сомкнуть, как говорится, веки до утра, как вдруг звездное небо над ним закрыла темная громада, и в слабом свете углей сверкнули зубы — совсем возле шеи!

— Ы-х-х! — только и сказал Никита.

"Трындец тебе, придурок! — констатировала система. — Прощальный бонус — плюс 10 процентов ночное зрение. Нам было с тобой интересно. В следующий раз повезет. Сорри".

Мгновение шестое

Как он извернулся?! Как вскочил на ноги? И с какого перепугу поймал темную громаду в охапку?! Ну... видимо, с большого. С очень-очень большого. Иначе не получилось бы. А так... тень ойкнула, капюшон слетел, и десятью процентами ночного зрения Никита с удивлением разглядел эту, как ее... Пети сеструху Алену, точно. Самую маленькую, между прочим, из компании. Никита, можно сказать, с ней наравне оказался. Ну, по росту. По весу, понятно, девушка уверенно лидировала. То, что он схватил, такое... увесистое оказалось, Никите за всю жизнь столько не наесть.

— Ты что тут делаешь? — растерянно спросил он.

Судя по смутно различимому лицу, девушка растерялась еще больше, чем он.

— А ты бесстрашный! — наконец сказала она с восхищением. — У самих Кацалапов посреди деревни спать улегся!

И Никита мгновенно успокоился. Потому что опознал интонации. Сколько раз в своей беззаботной жизни он говорил с тем же придыханием "а ты красивая!", перед тем, как...

— Слушай, что-нибудь подальше от глаз найдется? — деловито спросил он на волне внезапного вдохновения. — Только чтоб там помягче!

— Разве что на сеновале у нас, — озадаченно сказала девушка. — А...

— Веди.

"Вы израсходовали ночное зрение!" — тут же высветилась надпись.

— Как некстати... — пробормотал Никита, уцепился за податливую талию и потащился вслед за ночной тенью.

Сеновал надвинулся черным пятном. Еле слышно скрипнула воротина, они на ощупь вошли внутрь.

— А?.. — попробовала полюбопытствовать Алена.

Он решительно развернул девушку, подтолкнул непонятно куда, завалил на непонятно что и быстро начал разбираться со страшно мешающими по темноте юбками.

— Ой! — сказала Алена.

— Тихо! — прошипел он. — Услышат!

Девушка послушно затихла. Никита понял, что желание уже того, подпирает, и заторопился. В результате так он толком и не понял, сумел ли что-то сделать, но минут через пять девушка вдруг истерически захихикала.

— Да тише ты! — возмутился он. — Трясешься, я никуда не могу попасть!

Смех перешел в сдавленные всхлипывания. Никита в уме по-всякому прошелся по неумеренной смешливости всех Кацалапов и оставил в покое непонятно устроенную юбку.

"Ты смог! Умничка! — вдруг высветилась надпись. — 100 баллов! Бонус — 20 процентов ночного зрения! Награда — плюс десять процентов выносливости!"

— Ну дык! — польщенно сказал Никита и благодушно поинтересовался у девушки:

— Ты чего ржала-то?

— Знаешь, вот сроду б не подумала, что ЭТО можно делать на козлах для дров! — прошептала Алена и снова затряслась от сдерживаемого смеха.

Благоприобретенным ночным зрением Никита со смущением разглядел, что действительно запихал даму на козлы для дров. А он-то думал — почему так удобно?

— Теперь снимай! Затрамбовал так, что сама не выберусь!

Никита примерился, подсунул руки... а вот вопрос — он ее удержит? Формы — ого-го, даже в темноте понятно! А если ого-го в килограммы перевести — сколько получится? Как-то на штангу папаня не додумался его загнать...

— У-й-й!

— Да тише ты!

Он смог! Черт знает сколько килограмм нежного груза придавили его к земле.

— Сено наверху! — шепнула девушка. — Давай за мной, и на лесенке осторожней, хлипкая!

Они пробрались в угол, поднялись по лесенке наверх. Никита на всякий случай пощупал — ничего себе, хлипкая — из бревен! Хотя, если по ней поднимается Петя...

— Никитушка, вот тут... — снова начала неугомонная Алена, но он лучше нее знал, где находится "вот тут", обхватил, и они повалились в душистую мягкость.

На этот раз он, кажется, уяснил, как снимать юбку в темноте. Дернуть со всех сил, делов-то.

"Новое умение! — тут же подтвердила надпись. — Плюс 10 баллов!"

— Ой! — сказала Алена.

— Вот именно, — подтвердил он.

— Я вообще-то хотела показать, где ложиться, да уйти, — подала голос девушка минут через пять. — Мой черед блюсти деревню ночью.

— Будем блюсти вместе! — заверил Никита.

— Это как?

Никита показал, как.

"Достигнут статус мастера узкой квалификации, — уважительно проинформировала система. — Плюс 200 баллов. Бонус — 50% выносливости".

Потом они утомленно лежали рядышком и смотрели сквозь щели в обшивке на спящую деревню.

— Тихо у вас, — лениво заметил Никита.

— Старшие уехали на дальний покос, — вздохнула девушка. — Молодежь одна осталась. Вот и дуркуют. Но ты не подумай чего, я не такая!

Никита на всякий случай проверил. Хм. Судя по ощущениям — такая же, как все.

— Ты — не такая! — выдохнул он восхищенно. И пожалел о сказанном в следующий миг, потому что на него обрушился ураган нежного тела.

"Нетривиальное решение! — восторженно мигнула надпись. — Очень нетривиальное решение! Трындец избегнут! Ставка на жизнь выиграна! Парень, у тебя — 100000 баллов! Ты перешел на второй уровень сложности! Сегодня — твой день! Жми на всю железку, мы с тобой!"

Никита ничего не понял, но согласился с системой. Да, сегодня его день. Вернее, ночь.

— Никитушка, а ты вправду не боишься? — обеспокоенно спросила Алена.

— Кого? — не понял он.

— Ну... меня.

Девушка придвинулась, склонилась над ним, блеснули в улыбке жемчужные зубы.

Боится ли он ее? Никита проинспектировал оставшиеся силы. Вроде еще есть что-то...

— О-о-ох! — сказала Алена через полчаса и странно затихла. Никита пригляделся остатками ночного зрения. Вот это да. Сомлела.

Он еще немного покрутился. Пошлепал выпуклости и мягкости подружки — ноль реакции. Подкатился к теплому боку и... нет, это она — сомлела. А Никита — он мужественно заснул. Вот.

Утро напомнило о себе колотьем в трусах. Никита проверил — сено. И туда попало, проклятое. Оно и неудивительно, если вспомнить, чего было. Хорошо, трусы на месте остались. Джинсы, например, и сланцы куда-то затерялись.

Сквозь обшивку на сеновал проникали светлые лучики, и в них играли сверкающие пылинки. Красиво. Алена лежала рядом на раскинутой юбке, болтала ногами, грызла травинку и думала о чем-то женском. Он обхватил рукой ее бедра и довольно зажмурился. Вот это объем! Она повернулась к нему:

— Что?

— Неужели это всё мое? — честно сказал он.

Алена нежно улыбнулась, и на сеновале стало светлей, словно радуга засияла. Потом она внезапно нахмурилась.

— Никитушка, — с усилием сказала она. — Мне надо признаться. Я ночью себя сначала нехорошо повела...

— Не бери в голову! — легко отмахнулся он. — У всех не сразу получается, когда в первый раз.

— Я... да.

Она явно хотела сказать что-то другое, не "да", но Никиту "да" устраивало как нельзя лучше, так что он не стал задумываться, что да почему.

— Ой! — шепнула Алена.

Потом она медленно повернула голову, прислушалась к чему-то — и прижала Никиту рукой к груди. Совсем как игрушку, которую грозят отобрать.

— Петюня, я о чем говорю: завтра старшаки возвращаются! — раздался снизу голос одного из здоровяков.

— Давно пора! — буркнул невидимый Петя. — Заждались. Бражничают, верно, без нас, Купалу гоняют, старые охальники!

— Петюня, так я о чем? О том же! Надо б и нам Купалу погонять! Пока воля, пока старшие не вернулись!

— Ну.

— Что ну? Что жарить будем? За подсвинка нам и так ухи оборвут, а за двух и голову могут! Ты Кацалапов знаешь, сам Кацалап!

— Ну?

— А к тебе приблудился ж какой-то, — заискивающе сказал внизу здоровяк. — Старшие и не знают про него.

— А, бекон! — протянул Петя. — Ну... можно. Ради праздника. А его разве не пожарили вчерась?

— Так подумывали, а он сказал, что ядовитый! И сами видели — его комар не берет!

— Брехня! — уверенно сказал Петя. — Он врет, как дышит! На костре любой яд вылетит!

— Тоже верно! — признал здоровяк. — Грибы же жарим. Ну, так мы побежали ловить?

— Давайте, — равнодушно сказал Петя. — Я, как со скотиной управлюсь, подойду.

Внизу брякнул пару раз инструмент, потом шаги удалились и стихли. Никита диким взглядом уставился на подругу. До него вдруг дошло! Все дошло, разом! И ухмылки здоровяков, и взгляды Пети, и невнятные оправдания Алены... Монстры. Они все — монстры! Людоеды.

Он попробовал дернуться. Алена схватила его покрепче. Еще и ногами оплела. А ноги у нее — ого-го, каждое с Никиту толщиной...

— Пусти! — еле слышно прошипел Никита.

"Вот теперь тебе точно трындец!" — злорадно сообщила надпись. И подмигнула похабно.

Мгновение седьмое

Зубы людоедки блестели у самого горла Никиты. Жемчужные, чтоб их!

— Никитушка, я же не такая! — прошептала Алена.

— Пусти, если не такая! — прошипел он в ответ.

Вырвался, откатился в сторону и лихорадочно начал искать одежду. Ага, не такая. Так он и поверил. Все они так говорят! А потом ам — и съели.

— Никитушка, тебе бежать нужно! — прошептала Алена.

— И еще как! — согласился он и отодвинулся еще дальше.

Сланцы, ему нужны сланцы! Бежать босым — самоубийство!

— Жди, я быстро! — решительно прошептала Алена. — На дорогу соберу!

Девушка вскочила, быстренько оделась, поглядела на него блестящими от слез глазами — и бросилась к лесенке.

— Стой! — просипел Никита, одновременно пытаясь кричать погромче, чтоб остановилась, и потише, чтоб не услышали людоеды. Подскочил к подружке, стянул с ее ног туфельки и примерил себе. Ура, по размеру подходят! И удобные — натуральная кожа.

"Найден ништяк! — тут же сообщила надпись. — Плюс 10 баллов".

— Все, беги! — подтолкнул он ее. Потом залег у дыры, через которую на сеновал закидывали сено. Он подрагивал от возбуждения и любого шороха. Нет, он людоедам не сдастся! Хрен им в зубы, а не жареного Никиту! Теперь у него обувь есть! Как дунет вдоль по улице — папаня его на легкую атлетику тоже загонял, бегать умеет! И если Алена запродаст его за... за жареную вырезку — останется только прыгать в дыру и нестись сломя голову в неизвестность. И все-таки странно ощущать себя как набор мясных продуктов: вот ребрышки, брюшина, вот прослойка, лопатка, лытка... нарезка еще, блин!

Алена вернулась, когда он весь извертелся от нетерпения. Там по деревне людоеды бегают, его ищут, а она телепенится!

— Никитушка! — тихонько позвала Алена снизу. — Спускайся быстрей, пока наших нет!

Никита махнул рукой, бросил бесполезные поиски джинсов и скатился вниз. Трусы спас — и то хорошо!

— Вот! — заботливо сунула ему пару сумок Алена. — Что успела — собрала!

Никита машинально принял — и просел.

— Я что — ишак?! — прохрипел он. — Я ж не унесу!

— Ишак, ишак... — озабоченно пробормотала девушка. Развернулась вихрем и убежала, чтоб вскоре привести ишачка.

— Отвезешь переметные сумы на ишачке до дальней выгородки, дальше сам как-нибудь! — прошептала Алена. — А Серко отпустишь, он разумный, самостоятельно вернется!

Никита посмотрел на ишака, ишак посмотрел на Никиту.

"Разумное животное, — сообщила надпись. — Разума 10%, упрямства — 90%".

— Сам вижу! — огрызнулся Никита и шарахнулся в сторону от зловредной скотины. Алена одной рукой перехватила сумки, ловко разместила на ишаке.

— Наши к реке тебя побежали искать! — прошептала она. — Дома маменька, но она приболела и спит. А мы пройдем огородом да овражком за дальнюю изгородь, там и расстанемся на веки вечные. Никитушка...

И девушка со слезами бросилась Никите на грудь.

— Ну что ты ревешь? — пробормотал Никита, на всякий случай отодвигаясь от ее жемчужных зубов. — Подумаешь, горе. Не сто баксов потеряла, чего так убиваться?

— Я судьбу свою потеряла! — разрыдалась Алена. — Меня больше никто замуж не возьмет, я же маленькая, а у нас больших любят! А все парни наши, ненасытные утробы! Что ни вечер — жрать! Что ни праздник — нажираться! Всех собак по деревне поели, и все им мало, уже на рабочий скот поглядывают! У-у, проглоты, вернется папенька с покоса, все ему расскажу!

— Давай-ка двигать отсюда, пока кто-нибудь действительно не вернулся! — забеспокоился Никита.

Они прокрались обширным огородом, вышли через заднюю калиточку и спустились в мелкий овражек, по дну которого вилась тропинка. Ивняк по краю овражка надежно скрыл их от любопытных или, что гораздо опасней, голодных глаз.

— Никитушка, мы же расстаемся на веки вечные... — смущенно пробормотала девушка.