— Согласен. Но парой точно можно, ведь так? К тому же, если вдруг 'Ослябя' с 'Авророй' всё-таки придут во Владивосток, то 'Рюрику' будет обеспечена батарея из современных трёхдюймовок для отражения минных атак.

— Считаю, что капитан второго ранга Чагин прав, ваше превосходительство, — вставил своё слово Стемман. — На боеспособности 'Рюрика' потеря стодвадцаток никак не отразится, а вот плюс два крейсера, способные отбиться от малых крейсеров японцев — очень бы пригодились.

— Всё это мы обсудим на завтрашнем совещании в штабе, но только обсудим. Я не считаю себя вправе принимать решения такого уровня. Обещаю отправить данные предложения командующему, но пока никаких работ по этому поводу производиться не будет, — мрачно подвёл черту Рейценштейн и встал из-за стола. — Благодарю за завтрак, Александр Фёдорович. Завтра жду всех к полудню. Честь имею, господа!

* * *

'Ослябя', 'Аврора' и 'Дмитрий Донской' со 'Саратовом' вернулись к подходам в Токийский залив. Рассыпавшись 'гребёнкой', крейсера стали прочёсывать акваторию самого оживлённого судоходства вблизи японских портов. Первому повезло 'Донскому' — он остановил чилийский барк 'Буэновентура'. Груз селитры на борту являлся несомненной контрабандой и судно было затоплено подрывными патронами. Экипаж принял 'Саратов', которому и предназначалось быть 'тюремным судном' до окончания операции.

Потом 'Ослябя' перехватил английский угольщик 'Патрокл' с грузом в три тысячи тонн бездымного кардифа, и Виррениус решил корабль не топить, а отправить с призовой командой во Владивосток.

'Авроре' в первый день не повезло, но на следующий она захватила американский пароход 'Сирена' с грузом хлопка, каковой и пустила на дно.

Ещё пара дней оказались совсем не 'уловистыми' — всего пара японских каботажников, которые, разумеется, утопили, и пара пассажирских пароходов, которые пришлось отпустить, как и американский транспорт, шедший порожняком из Йокогамы.

Пошумев в устье Токийского залива, Пальмин-Вирениус решил, что борзеть хватит, пора и лыжи отсюда смазывать, Камимуру дожидаться не стоит.

Отряд взял курс на Тихий океан, обходя Японию максимально далеко от её берегов. Теперь 'Ослябя' и крейсера не наглели совершенно, они старались уклоняться от всех дымов со всех румбов, их целью было только достичь Владивосток без потерь.

Необнаруженными противником, корабли отряда подошли к русским берегам и 'Ослябя' отстучал своей станцией беспроволочного телеграфа условный сигнал в родной порт.

На этот раз встречать балтийцев вышел только отряд из четырёх миноносцев, судя по всему, Рейценштейн решил буквально выполнить приказ выходить крейсерам из порта только для выполнения боевых задач. Но выглядели эти маленькие кораблики весьма радушно — все мачты были расцвечены наборами флагов с приветствиями, и выполнили свою задачу они вполне качественно — провели вновь прибывших через минные заграждения в порт быстро и уверенно.

По акватории порта к борту 'Осляби' немедленно заскакал катер под флагом Рейценштейта.

— Рад вас приветствовать, Николай Карлович! — протянул руку поднявшемуся на борт контр-адмиралу Вирениус.

— И я невероятно рад вас видеть, Андрей Андреевич, — превосходительства обменялись крепким рукопожатием. — Поздравляю с блестящим прорывом!

— Благодарю! Ну что, повоюем вместе?

— Непременно. Тем более, что вы своими кораблями усилили отряд минимум в полтора раза.

— Ладно, Николай Карлович, пройдёмте ко мне в салон, там за чайком и поговорим спокойно. Я, кстати, чёрт знает какое время лишён возможности получать хоть какие-нибудь новости, и сгораю от нетерпения услышать их от вас...

Адмиралы проследовали в апартаменты Вирениуса на 'Ослябе', где беседовали около полутора часов. После чего Рейценштейн простился и отбыл к себе на 'Россию'.

Вечером того же дня в Порт-Артур и Мукден ушли телеграммы приблизительно следующего содержания:

Прибыл во Владивосток с вверенным мне отрядом. Состояние судов удовлетворительное. Через неделю готовы выйти в море, при необходимости — немедленно.

Контр-адмирал А. А. Вирениус.

На следующее же утро пришли ответные телеграммы от Макарова и Алексеева с поздравлениями и назначением Вирениуса командиром всех находящихся во Владивостоке военно-морских сил.

После благодарственного молебна (а куда же без этого?) и торжественного ужина в Морском Собрании Владивостока новоиспечённый начальник пригласил к себе на 'Ослябю' командиров всех крейсеров первого и второго ранга вместе с их старшими офицерами на совещание. Ну и адмиралов, естественно, тоже — Рейценштейна и Гаупта (командир владивостокского порта).

— Господа, — начал новый командующий владивостокским отрядом, — нам очень много есть что обсудить. Но не будем пытаться объять необъятное. Тема сегодняшнего совещания первоочередная и весьма важная: Перевооружение кораблей. Предупреждаю, что я намерен в начале своего выступления говорить в режиме монолога, поэтому убедительно прошу не перебивать меня, какими бы возмутительными вам не показались решения, которые я принял. Итак, начнём с малой артиллерии: Почти все пушки калибром в сорок семь и тридцать семь миллиметров демонтировать и сдать в арсенал. Оставить на борту разрешаю не более трёх — четырёх подобных в качестве салютных.

Семидесятипятимиллиметровые — 'Алмаз' сдаёт все четыре, 'Громобой' — шесть и 'Аврора' столько же.

Сухотин и Дабич напряглись, но, поскольку адмирал настоятельно просил его не перебивать, смолчали. Чагин же довольно улыбнулся, прекрасно помня обещания Вирениуса о довооружении его крейсера.

— Поясню, — продолжил контр-адмирал. — Как 'Громобой', так и 'Аврора' имеют данные пушки в совершенно избыточном количестве, в реальном бою с серьёзными кораблями противника они представляют ничтожную ценность, а для отбития минных атак на борту их останется предостаточно. Продолжу: Калибр в сто двадцать миллиметров. 'Алмаз' получает шесть орудий с 'Рюрика'...

Трусов аж подпрыгнул на своём стуле, но смолчал, а Чагин уже совершенно расслабленно улыбался.

— 'Дмитрий Донской' передаёт свои стодвадцатки на 'Смоленск'...

Лицо Добротворского тоже напряглось, но спорить с адмиралом он пока не посмел.

— Теперь последнее, — продолжал Вирениус. — Калибр в шесть дюймов. Четыре установки. 'Ослябя', 'Громобой' и 'Россия' лишаются своих погонных орудий, а 'Россия' ещё и ретирадной. Эти пушки установить на 'Дмитрий Донской'. Ну что, Леонид Фёдорович, отлегло? — с улыбкой посмотрел командующий отрядом на Добротворского.

— Премного благодарен, ваше превосходительство! — немедленно отреагировал командир крейсера.

— Итак, — продолжил Андрей-Сергей. — В результате предложенного мною перевооружения броненосные корабли отряда фактически ни в чём не утратят своей боевой мощи, а вот некоторые из них свою боевую ценность многократно увеличат. Я ещё не закончил, но делаю паузу и предлагаю высказываться.

— Разрешите? — немедленно поднялся Трусов.

— Разумеется, Евгений Александрович, слушаем вас.

— Я, конечно, понимаю, что пушки, которые предполагается снять с 'Рюрика' могут принести значительно большую пользу на борту 'Алмаза', если он предназначен для крейсерства, но не будет ли дерзостью с моей стороны просить установить на их месте хотя бы трёхдюймовки?

— Разумеется! — немедленно вскочил и Вирениус. — Прошу меня простить за забывчивость. Конечно, семидесятипятимиллиметровые пушки с 'Громобоя' будут установлены на 'Рюрик'. И, забегая вперёд, спешу обнадёжить вас, Евгений Александрович, что ваш крейсер получит в обозримом будущем, значительно больше, чем вы могли и надеяться.

— В самом деле? — удивился Трусов.

— Можете не сомневаться. Во всяком случае я для этого приложу все усилия. Ещё кто-то?

— Если позволите, Андрей Андреевич, — взял слово командир 'России'.

— Слушаю вас.

— Можно узнать, почему именно с моего крейсера снимают дополнительно шестидюймовое орудие?

— Ну Андрей Парфёнович, ну что вы в самом деле? — пожал плечами адмирал. — Или с 'России', или с 'Громобоя' нужно было снять ещё одну шестидюймовку. Считайте, что я в орлянку по этому поводу сыграл... К тому же у Николая Дмитриевича снимаются шесть орудий в семьдесят пять миллиметров, а ваш крейсер на этот предмет я не тронул. Таких объяснений достаточно?

— Вполне, — кивнул Андреев садясь в своё кресло.

— Ещё кто-то? — обвёз взглядом присутствующих Вирениус.

— Да, — поднялся командир владивостокского порта. — Андрей Андреевич, я понимаю необходимость и полезность перевооружения крейсеров, но поймите и вы меня — возможности мои ограничены, а демонтаж и установка орудий дело не быстрое, возможности портовых служб крайне скромны, рабочих не хватает...

Сергей матюкнулся про себя, вспомнив, что в его реальности, во время Гражданской войны, что белые, что красные, за сутки устанавливали пушки, вплоть до шестидюймовых, на буксирные пароходики или на баржи.

— Николай Александрович, не надо так сгущать краски. — Вирениус смотрел на Гаупта с лёгкой иронией. — Я же не требую сделать всё, что сегодня озвучил к завтрашнему дню. В вашем распоряжении есть пара недель, экипажи судов тоже поучаствуют в процессе. Ещё?

Больше желающих высказаться не было.

— Тогда я продолжу: Все мины заграждения сдать в порт ввиду их полной бесполезности на борту. А возможно и опасности нахождения там же. Теперь к приятному... Но, сразу предупреждаю, что это только мои обещания. Я могу только просить министерство, но не могу повлиять на решения под шпицем Адмиралтейства. И, тем не менее, я буду просить, требовать, отправки нам двух восьмидюймовых орудий в тридцать пять калибров для 'Рюрика'. Вы ведь не откажетесь от возможности установить на юте и на баке по дополнительной пушке главного калибра, Евгений Фёдорович?

— Премного благодарен, ваше превосходительство, — тут же подскочил Трусов. — Своими силами установим если что!

— Не надо своими силами, надо сделать это качественно.

— Но откуда их взять, эти орудия?

— Да хоть с черноморских канонерок — если идёт война, то каждая пушка должна, по возможности, стрелять по врагу, а не находиться в резерве. Надеюсь, что мне удастся убедить в этом Морское министерство.

— Ваши бы слова да Авелану в уши... — хмыкнул командир 'Рюрика'. — Особой надежды не питаю, но благодарен вам за заботу о моём крейсере.

— Далее, — продолжил командующий отрядом. — Планирую вытребовать дополнительно не менее шестнадцати шестидюймовок, которые пойдут на усиление вооружения 'России' и 'Громобоя'. Не все, конечно — часть отправится в резерв. Корабли воюют, и стреляют не только они, стреляют и по ним, а, значит, выбивают на них артиллерию. Зачастую безвозвратно — нужно иметь возможность быстро заменить вышедшие из строя орудия. Ну и с десяток орудий калибром в сто двадцать миллиметров — пригодятся в любом случае. А ещё, уважаемые Андрей Парфёнович и Николай Дмитриевич...

Андреев и Дабич заинтересованно посмотрели на адмирала.

— А ещё, — продолжил Вирениус, — я планирую вытребовать две восьмидюймовки Кане с 'Храброго'. По одной на каждый из ваших крейсеров. Сумеете установить?

— Не извольте беспокоиться, Андрей Андреевич, — чуть ли не дуэтом отозвались командиры крейсеров, — установим.

— Но я ничего не обещаю, господа. Обещаю лишь попытаться. Очень надеюсь, что командующий флотом поддержит мою инициативу.

Потом пошла речь о передаче нескольких минных аппаратов на вспомогательные крейсера, некоторые организационные вопросы, после чего командующий отрядом отпустил командиров на корабли.

* * *

И начались чёрные дни для контр-адмирала Гаупта — демонтаж орудий и минных аппаратов с одних кораблей и установка их на другие, ругань с портовыми и городскими мастерскими, ремонт совершенно убитых котлов на 'Саратове', боеготовность которого Вирениус требовал, тем не менее, обеспечить в кратчайшие сроки.

Но Николай Александрович справился. Через три недели 'Дмитрий Донской', 'Алмаз' и 'Смоленск' отправились работать на японских коммуникациях в Тихом океане, а основные силы отряда, проводив рейдеры направились заниматься тем же самым в Японском море...

Глава 'Проба пера'

— А ветерок-то крепчает, ваше превосходительство! — командир 'Осляби' старался держаться спокойно, но было совершенно очевидно, что капитан первого ранга нервничает. Причём не слегка.

Ветер действительно усиливался, причём так, что волны уже потихоньку начали захлёстывать на корму броненосца.

— Если так пойдёт и дальше, и вдруг встретим Камимуру, то я не гарантирую возможности вести огонь из ютовой башни, — напряжённо продолжил Михеев.

— Зря нервничаете, Константин Борисович, — флегматично бросил в ответ контр-адмирал. — Ветерок ведь попутный. А то, что наша кормовая не способна вести огонь в данной обстановке — просто превосходная весть.

— Поражаюсь вашему хладнокровию, Андрей Андреевич. Мы же не под парусами идём. А если японцы?

— Вот именно появления Камимуры я сейчас желаю больше всего, — усмехнулся Вирениус. — Очень надеюсь, что японцы горят жаждой мщения и стремятся перехватить наш отряд...

— Большие дымы по курсу! — резанул голос сигнальщика. — Один, два, три, четыре... Вроде бы и пятый.

Офицеры немедленно вскинули к глазам бинокли. Действительно — с севера наползали дымы, причём несколько. Вряд ли это шёл очередной отряд транспортов, почти наверняка заявились броненосные крейсера вице-адмирала Камимуры, чтобы уничтожить Владивостокский отряд. Через несколько минут уже было можно разглядеть три тонкие трубы на головном 'Идзумо'.

— Алярм отряду! — спокойно приказал адмирал. — Оставаться на прежнем курсе. 'Богатырю' и 'Авроре' занять положение на правой раковине кильватера!

— Так вы собираетесь атаковать? — слегка ошалел Михеев.

— Разумеется, Константин Борисович, — обернулся к командиру броненосца Вирениус. И, чтобы не ставить командира броненосца ещё раз в неловкое положение сразу же пояснил. — Не всегда нужно учитывать только количество вымпелов и паспортные стволы — вы же сами только что сообщили, что наша кормовая башня эффективно вести огонь не способна, так?

— Так точно.

— А у нас корабли как раз и построенные для боя в океане, в том числе и в штормовую погоду. У нас пушки высоко над ватерлинией. В отличие от японцев. Так что их носовые башни и нижние казематы при встречной волне можно смело из боя исключать. Так кому кого нужно бояться?

— Им нас?

— Правильно. И я молю Бога, чтобы Камимура понял это как можно позже.

— До головного корабля противника сто кабельтовых! — донеслось с дальномера.

— Ну что же, Константин Борисович, пора нам в боевую рубку — не хватало бы ещё получить дуриком прилетевший осколок. Идёмте.

* * *

Недалёкий человек вряд ли способен дослужиться до адмиральского чина. Бывает, конечно, но уж никак не в японском флоте. Сомневаться в интеллектуальных способностях командующего Второй эскадрой Объединённого флота вице-адмирала Камимуры Хиконадзо не приходилось, рассчитывать на его глупость тоже. Однако, с самого начала войны, на акватории теоретически подконтрольной Второй эскадре, постоянно приключались неприятности: Сначала владивостокский отряд самым нахальным образом утопил 'Ниссина' и 'Кассугу' у самых берегов Японии, потом отряд этого чёртова Вирениуса за несколько приёмов просочился во Владивосток, сейчас 'Дмитрий Донской' и 'Алмаз' со 'Смоленском' вовсю 'пиратствуют' в океане, и ничего с этим не сделать...