Авада Дознавра

Допустим, я заранее передам крысюка Сириусу. Тот наверняка убьёт его и не сможет оправдаться перед правосудием. Тогда и Волдеморт не возродится — но может оказаться и так, что Петтигрю сумеет удрать и канон пойдёт по прежнему руслу.

И тут я сообразил, что наличие живого Петтигрю, которого видели трое нас, Люпин и Снейп, в каноне нисколько не помогло Сириусу оправдаться. Блэк всё равно два года был в бегах, пока не погиб в Отделе Тайн, а предатель, великодушно помилованный Мальчиком-Который-Выжил, теми же ногами отправился возрождать Волдеморта.

Канон однозначно показал, что живой крысюк хуже мёртвого и что милосердие — это не всегда хорошо. Нет, хладнокровно убить человека я вряд ли смогу, но я запросто смогу свернуть шею крысе, и это гораздо проще, чем добиться справедливого суда от здешней власти. Я не видел Паршивца в человеческом облике, ничто не мешает мне убедить себя, что это крыса, это просто мерзкая крыса, которых можно и нужно убивать. И вообще это всего лишь мой сон, хотя и очень реальный.

В нашем подъезде на третьем этаже живёт Валерка, мы с ним не самые близкие приятели, потому что он старше меня на два года, но хорошо общаемся. Валерка поступил на биофак, на кафедру зоологии позвоночных, и в прошлом году на летней практике занимался тем, что собирал статистику по грызунам в каком-то отдалённом лесном районе. Он рассказывал мне, как проводил там замеры внутренних гениталий грызунов и как держал на окне открытую банку с недочищенными мышиными черепами, чтобы их добела объели опарыши, а заодно рассказал, как сделать живую мышь мёртвой, не повредив ей ничего нужного для науки. Надо всего лишь резко стиснуть её двумя пальцами там, где её позвоночник присоединяется к черепу, тогда мышь мгновенно умирает от повреждения спинного мозга и остаётся целёхонькой.

А что такое у нас крыса с точки зрения этой процедуры? Правильно, большая мышь.

Несколько дней я выжидал удобный случай, и однажды утром он наступил. После завтрака, когда мы всей комнатой пошли на первый урок, а Паршивец остался дремать на подушке Рона, я сказал парням, что забыл внеклассное эссе к сегодняшнему уроку, что быстренько сбегаю за ним и догоню их.

Вернувшись в спальню, я взял Паршивца в руки. Он, как обычно, не отреагировал никак — наверное, специально, чтобы с ним не играли. Если бы он посмотрел на меня, я еще мог бы засомневаться, но он вёл себя как неживой, и это сильно облегчило мне задачу. Держа его на ладони под передними лапами, другой рукой я одним резким движением стиснул его шею под затылком и ощутил пальцами, как позвоночник отделился от черепа. Крысюк подёргался и обмяк у меня на ладони, он сдох, не успев даже испугаться.

Я уложил крысиное тельце на прежнее место и помчался догонять однокурсников. Моё сердце билось сильно и часто, а в остальном — ничего. Я не осознавал умерщвление крысы как убийство. Бегом догнал парней. Выглядел запыхавшимся, но это было естественно. Пока шли на чары к Флитвику, отдышался, на уроке даже руки не дрожали. Рон только днём обнаружит, что его питомец сдох — крови нет, ран нет, значит, от старости, так и буду его успокаивать. Сразу после гибели крысюк не перекинулся в человека, так, наверное, и останется. А не останется — дознание тут такое, что не разоблачат. Ладно, сдох и сдох, а Волди придётся подождать.

Одним движением пальцев я полностью перекроил канон. Но я здесь не канон отрабатываю, моя задача — узнать, гад Дамблдор или не гад, и гибель Петтигрю ей не противоречит. Так будет даже лучше и быстрее. Если директор не удостоит вниманием дохлую крысу... ну, тут еще бабушка надвое сказала, но если он начнёт усердно расследовать её гибель, тогда он знает о Петтигрю и наверняка гад. Где-то даже жалко, если это выяснится уже через несколько дней — мне здесь не успело надоесть.

Следующей была история магии, на которой я, казалось бы, всё учёл и просчитал. За одним событием напрашивалось другое — сообщить Блэку о гибели Петтигрю, и чем скорее, тем лучше. Тогда он не залезет в замок на Хеллоуин и ничем не подтвердит своё присутствие в окрестностях Хогвартса. А если Блэк уйдёт отсюда куда-нибудь поправлять расшатанное Азкабаном здоровье — надо будет намекнуть, если я его увижу — тогда, возможно, и дементоров от школы уберут.

Но уже после уроков я убедился, что всего не предусмотришь и что человек предполагает, а судьба располагает. Пока нас не было, в спальню пробрался Живоглот, нашёл там тушку Паршивца и вытащил поиграть в гостиную. Когда мы вернулись в общежитие, кот уже так погрыз её и обслюнявил, что ни у кого не возникло сомнений, от чего скончался питомец Рона. Вопрос о гадстве Дамблдора снова подвис, а я оказался виноват, что утром второпях неплотно прикрыл дверь в спальню.

Рон два дня не разговаривал ни со мной, ни с Гермионой. У него язык без костей, для него это целая вечность. Наконец Гермиона нашла к нему подход за нас двоих, и мы пообещали ему следующим летом купить другого питомца, когда окажемся в Косом переулке. На том мы и помирились.

5.

Я стал склоняться к тому, что Рон всё-таки не гад. Нет, он, конечно, гад в том смысле, что он бездельник, тупица и агрессивное хамло, которое не даёт мне нормально учиться и отпугивает от меня остальных сверстников. Что есть, то есть.

Не гад он в том смысле, что он не посвящён ни в какие тайны хогвартского двора и что ему никто не платит за влияние на Мальчика-Который-Выжил. Он слишком прост и несдержан, чтобы не проболтаться. Кроме того, он Уизли, а Уизли выживать умеют. Их не надо тыкать носом в кормушку, они её сами за семь миль учуют и сами от неё кого хочешь ототрут.

И главное, зачем платить, если Рон прекрасно справляется и за бесплатно? Он же всё равно вести себя по-другому не умеет.

А вот за Гермиону я не поручился бы. Это Рон у нас простой, это Рон всё своё выбалтывает, а она свои тайны хранить умеет не хуже, чем вытягивать наши тайны из нас. Едва она замечала, что мы что-то задумали или куда-то собрались, то сразу же заводила своё обычное "ну скажите наконец, что вы замышляете, ведь мы же друзья", а если мы отмахивались, она всё время крутилась рядом или увязывалась за нами. И не отвяжешься.

Зато про Люпина она — молчок, хотя я видел, что она догадалась после первой же его замены Снейпом. Известно же, что оборотень опасен, могла бы и предупредить нас, "ведь мы же друзья". Про хроноворот — тоже молчок. Соображает, за что его дали и чем его отрабатывать. Я специально всячески старался заставить её проговориться — и дружбой спекулировал, и на совесть давил — не получилось. Не моё дело, и точка.

Платят не обязательно деньгами. Время, как известно — те же деньги, информация — тем более, да и протекция стоит недёшево.

Я попытался сдружиться с кем-то ещё, кроме Рона с Гермионой. Не то чтобы я нуждался в новых друзьях или хотел отказаться от прежних, но мне стало любопытно, какие альтернативы пропустил канонный Мальчик-Который-Выжил.

Начал я с Симуса Финнегана. Рыжий ирландец не отказывался поболтать со мной, но стоило копнуть поглубже, как в нём обнаружились тщательно скрываемые залежи презрения ко мне — ничуть не меньше, чем у младшего Малфоя. С Невиллом я еще мог бы подружиться, но тот был унылым рохлей и мямлей, никуда не сующимся и с вечным "как бы чего не вышло" на первом плане. Понятно, что канонному Гарри было куда веселее с Роном.

С Дином Томасом дружбы тоже не получилось. На нашем курсе он был в приятелях с Финнеганом, но гораздо ближе ему была гриффиндорская компания афросмесков всех возрастов и оттенков. Их на факультете было много и у них тут была своя тусовка, в которую они не принимали посторонних, в том числе и индианку Парвати.

Фред и Джордж очень охотно откликались на любую инициативу дружбы. Для них она была чем-то вроде пальца, зацепившись за который, можно было дружески откусить всю протянутую руку. И я их понимал, ведь чем больше приятелей, чем больше подопытных. Как и все не в меру общительные личности, близнецы к любой отдельно взятой дружбе относились крайне легковесно — подумаешь, знакомым больше, знакомым меньше — но меня они выделяли среди прочих, никогда не травили своими подозрительными конфетками и где-то даже опекали. Я у них был не только полезным другом их бестолкового младшего братца и объектом мечтаний их драгоценной сестрёнки — меня прикармливала сама мама Молли, а мама Молли знает, что делает.

Перси Уизли не был таким тупым и спесивым, как его изображали в каноне. Он ответственно относился к своим обязанностям старосты и, к досаде младших членов семьи, не страдал фаворитизмом и не покрывал их грешки и проступки. Он был упорен, настойчив и заслуживал уважения хотя бы за то, что стремился сделать карьеру прилежанием и честным трудом. Но друзей у Перси никогда не было и он никогда в них не нуждался — у него были только полезные знакомства.

Так и выяснилось, что у Гарри в Гриффиндоре было не так уж много возможностей подружиться. Многие дети дружили еще до Хогвартса, а он из-за магловского воспитания был здесь без корней — и неважно, кем были его родители.

Я устроил полную инвентаризацию своего сундучка, попутно выкинув оттуда прошлогодний и даже позапрошлогодний хлам. Вещей было немного, зато в сундучке обнаружилось около пятнадцати галеонов на карманные расходы. Неплохая сумма, если учесть, что волшебная палочка стоит семь галеонов — на эти деньги можно одеться и еще на конфеты останется. Вспомнив, что в каноне Гарри пытался отпроситься в Хогсмид у декана, я решил не нарушать канон.

Разрешения на прогулки в Хогсмид были затребованы у нас день в день, того же шестнадцатого октября. За завтраком Лаванде прислали из дома письмо с известием о гибели любимого кролика от зубов лисы, и она с утра ходила заплаканная. Парвати утешала её, пока обе не вспомнили, что эта трагедия была предсказана еще на первом уроке прорицаний.

— Ох! — у Лаванды даже глаза просохли. — Мне следовало знать, сегодня же шестнадцатое!

— Ну и что, что шестнадцатое? — сразу же заинтересовалась Гермиона, трепетно относившаяся к числам.

— Она была права! Вы помните — "то событие, которого ты с ужасом ждёшь, состоится шестнадцатого октября"!

— Кто — "она"?

— Профессор Трелони, конечно! — удивилась Лаванда, искренне не понимавшая, как можно сразу не догадаться, кто такая "она". Они с Парвати ходили к Трелони даже на переменах — по их словам, для консультаций — и возвращались от неё с выражением причастности к тайне на вдохновенных личиках.

Гермиона, вся деловая и целеустремлённая, после некоторого колебания спросила:

— Ты с ужасом ждала, что твой кролик умрёт?

— Я этого ужасно боялась.

— Он старый, да?

— Молоденький совсем, но я боялась, что вдруг он умрёт.

— Лаванда, включи же логику, — строго сказала Гермиона, при этом оглядевшись, все ли её слушают. — Твой кролик ведь умер не сегодня, так? Сегодня ты только получила письмо. И ты его смерти не ждала, ты её боялась, верно?

Лаванда зарыдала, и Парвати обняла её.

— Забей на Гермиону, Лаванда, — вдруг сказал Рон. — Ей не бывает жалко чужих питомцев. Она не понимает, что они могут что-то значить для своих хозяев.

Они с Гермионой свирепо уставились друг на дружку.

— Рон, но ты же понимаешь, что все эти прорицания — чушь? — тон вопроса Гермионы совершенно не требовал ответа.

Благодаря Лёльке я был не совсем уж чужд оккультизма и не удержался, чтобы не вмешаться в спор.

— Гермиона, для трактовки предсказаний нужна врождённая предрасположенность. Возможно, она есть у Лаванды и её нет у тебя.

Лаванда просияла, а Гермиона посмотрела на меня так, словно я внезапно ударил её в спину.

— Гарри, но ты же не веришь в это, да?

— Это не вопрос веры, Гермиона. Это вопрос понимания, что одни люди могут видеть мир совсем не так, как другие.

— Но почему тогда на прорицания принимают всех, а не только с этой "врождённой предрасположенностью"?

— Ты у меня спрашиваешь? Это к директору, а не ко мне.

— Кому ты говоришь, у неё же ни к чему нет предрасположенности! — обрадованно подхватила Лаванда. — Она же ничего не любит, кроме баллов!

Гермиона нахмурилась и повернулась к ней. К счастью, в класс вошла МакГонаголл, и урок начался. Лаванда посмотрела на меня со своего места и благодарно улыбнулась. Какая она всё-таки хорошенькая... жалко, что это сон, а то я замутил бы с ней.

После урока профессор объявила, что все должны сдать ей разрешения на посещение Хогсмида. Они имелись у всех, кроме меня, а бабушка Невилла даже прислала разрешение прямо декану, резонно рассудив, что внук всё равно его потеряет.

Дождавшись, когда все уйдут из класса, я обратился к МакГонаголл:

— Профессор, как мне быть, если мои дядя и тётя не подписали мне разрешение?

Она глянула на меня поверх очков и ничего не сказала.

— Мне нужно побывать в Хогсмиде, профессор, — продолжил я. — Мне нужно купить там кое-какие предметы первой необходимости.

— Какие еще предметы? — сухо поинтересовалась она.

— Трусы и носки, мэм.

— Но вам же есть что надеть... — МакГонаголл опустила глаза и стала перебирать бумажки на столе.

— Я бы так не сказал, мэм. Дядя с тётей меня не любят, они мне даже еды вдоволь не дают. А из одежды у меня только обноски кузена, видите? — я приподнял нижний край мантии и продемонстрировал драные джинсы, из-под которых выглядывали облинявшие носки разного цвета. — У меня осталось немного денег от покупки учебников, мне хотелось бы что-нибудь поприличнее, а то от людей стыдно... и если бы вы разрешили...

— Но я не разрешаю, — отрезала МакГонаголл, вставая и складывая бумаги в ящик стола. — Извините, Поттер, но это моё окончательное решение. И поторопитесь на следующий урок.

Беседа прошла почти что по Роулинг, реакция на неё Рона с Гермионой — тоже. Рон всячески обозвал деканшу, что вызвало жесточайшее раздражение Гермионы, а сама она ходила с видом "всё-это-к-лучшему".

Впрочем, совсем не по канону пошло кое-что другое. Я заметил, что с этого дня Лаванда стала по-особому относиться ко мне — и до меня вдруг дошло, почему она в каноне так преданно любила рыжего придурка.

Потому что однажды он посочувствовал её горю.

6.

Понятно, что я был раздосадован отказом МакГонаголл. Я ещё мог смириться с непарными носками, но проснуться, так и не побывав в Хогсмиде, было бы крайне обидно. Рон всё время бухтел, как ему жалко, что я не иду с ним. Гермиона буквально умирала от сострадания ко мне.

Несмотря на все свои недостатки, рыжий считал меня другом и искренне переживал из-за моих неудач, если те касались чего-то ценного и для него самого. К примеру, когда Снейп ставил мне очередного "тролля", это была фигня, дело житейское, но запрет на мои прогулки в Хогсмид Рон принимал очень близко к сердцу. Он даже вспомнил про мантию-невидимку и посоветовал мне воспользоваться ею. Я и сам про неё не забыл, но зачёл рыжему заботу.

Его совет не прошёл мимо ушей Гермионы, и наша умница, не забыв сослаться на Дамблдора, сразу же напомнила, что дементоры видят сквозь мантию-невидимку. Я совсем не понял, к чему это было сказано — получалось, что если я под мантией-невидимкой пойду в двух шагах за толпой, меня дементоры непременно поцелуют, а остальных не тронут. Или они в холле стоят со списком и проверяют учеников в лицо или хотя бы по счёту? Возражение Гермионы выглядело как минимум странным, как медиум идиотским и как максимум подозрительным, и я на всякий случай не стал доказывать ей её неправоту, а прикинулся, что она уговорила меня остаться.