Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы

Долгие годы шло освоение новых земель. Тэла разрасталась, восстанавливая из руин заброшенные дома и дворцы, возводя новые, и постепенно все ближе подбираясь к границам Трисшунских гор, чтобы в итоге разбудить великое зло.

Заметив, что красный солнечный диск окончательно исчез в черных водах, вейнгар тряхнул головой, отгоняя горестные воспоминания.

— Кто же мог знать? — обратился он сам к себе, как делал всегда, вспоминая о хрониках Тэлы.

В них было описано все — печали, радости, открытия и шисгарцы тоже. Единственная напасть, которую тэланцы встретили по эту сторону Дивейского моря.

— Пора, — напомнил себе Кэмарн и, отвернувшись от окна, подошел к кровати, на которой лежал приготовленный заранее темный плащ.

Вейнгар был одет неброско, как простолюдин, в тканые штаны и широкую рубаху, и ничто сейчас не выдавало в мужчине власть держащего, разве что цепь с геральдическим символом, покоящаяся на груди и надежно укрытая от посторонних глаз.

Накинув на плечи плащ, Кэмарн покрыл голову капюшоном и покинул вейнгарские покои через потайной ход, известный лишь правящему монарху.

Преданный человек поджидал Кэмарна за дворцовыми стенами, придерживая за узды нетерпеливо пофыркивающего жеребца.

— Государь, — мужчина покорно склонил голову, завидев вейнгара.

— Брось, Сарин. Ты не слуга, а друг, — отчитал того Кэмарн, уже не раз повторявший, что наедине необязательно следовать протоколу.

— Да, господин.

— Доведешь ты меня, Сарин, — весело хмыкнул правитель, хлопнув друга по плечу. — Вернусь через несколько часов. Встреть меня, чтобы забрать Синарка.

Услышав свое имя, жеребец тихонько заржал, требуя внимания.

— Сейчас, малыш, — вейнгар ласково погладил широкий лоб коня, прежде чем вскочить в седло.

Почувствовав на себе наездника, Синарк радостно загарцевал, а услышав долгожданное понукание, сорвался с места в карьер.

Свернув коня со знакомой тропы, на которую по привычке рвался жеребец, Кэмарн задумался о том, что ему ждать от этой встречи и не совершает ли он серьезную ошибку, направляясь туда. Как вейнгар всех тэланцев, он обязан заботиться о своем народе, ограждать от опасностей, одной из которых и являлись шисгарцы.

Возможно ли, что встретившись с ними, он сумеет избавить своих подданных от ежегодного побора?

Кэмарн не мог знать наверняка, но искренне считал, что должен попытаться.

Месяц назад, в одну из темных летних ночей семерка карателей появилась у стен дворца. Как и все жители королевства Кэмарн не знал, кого на этот раз уведут из Антэлы. Это мог быть он сам, кто-то из его близких или дворцовых служащих, а потому вейнгарский замок не спал, как и весь город, ожидая неизбежного. Но в этот раз все было иначе.

Шисгарцы не проникли во дворец, как могли бы, они остановились у ворот и потребовали встречи с правителем. Когда Кэмарн в полном облачении вейнгара предстал перед ними, один из карателей приблизился к мужчине и заговорил с ним.

Это был странный разговор, молчаливый. Мужчина просто смотрел и слышал голос внутри себя.

Шисгарский всадник предложил вейнгару сделку. Каратели не тронут никого из жителей Антэлы, но за это он, Кэмарн, придет через месяц на встречу с ними, чтобы выслушать их предложение. Придет один.

Тогда Кэмарн не раздумывая согласился, а сейчас, приближаясь к назначенному месту, думал, правильно ли поступил.

Подъехав к развалинам древнего храма, вейнгар увидел семерых всадников. Они ждали его, практически слившись с ночью, если бы голубое свечение, бьющее из-под капюшонов, не выдавало их месторасположение.

Синарк под вейнгаром жалобно заржал, почувствовав присутствие шисгарцев.

— Стой там, где сейчас, — прозвучал голос у вейнгара в голове, отчего мужчина не смог сдержать дрожь.

Кэмарн натянул поводья, и жеребец послушно застыл на месте.

— Я выполнил ваше требование, — зачем-то подтвердил очевидное правитель Тэлы.

Возможно из-за страха и напряжения, которые все больше охватывали его тело и разум.

— Да, — прошелестел тот же голос.

— Что за предложение? — Кэмарн говорил через силу, так как гортань пересохла и сжалась до боли.

— Каждые сто лет мы приходим к правящему этим народом, чтобы заключить сделку, которая освободит всех. Вас и нас.

"Каждые сто лет?" — недоуменно подумал Кэмарн.

Нигде в хрониках об этом не упоминалось.

— Да, каждые сто лет, — подтвердил голос, и вейнгару стало интересно, откуда он узнал.

— Твои мысли. Я вижу их.

"Значит, вслух можно не говорить?" — мысленно поинтересовался Кэмарн.

- Можно, — ответил голос.

"А они вообще нормально говорить умеют?"

— Умеем, — услышал Кэмарн.

— Тогда давайте по-человечески разговаривать, — предложил мужчина, поражаясь сам себе.

— Хорошо.

Один из всадников, скинув капюшон, выступил вперед, и Кэмарн увидел, в свете взошедшей луны, что до этого призрачное тело стало обретать плотность, и вот уже на вороном коне перед ним сидит вполне обычный человек.

— Что за сделка? — общаться сразу стало проще.

"Если смотреть только на этого, то можно забыть о присутствии остальных карателей" — решил Кэмарн, пытаясь получше разглядеть лицо мужчины.

— У тебя есть две дочери, — заговорил шисгарец. — Ты отдашь нам одну из них на год. А когда она вернется, сделаешь ее ребенка правителем своей страны. Сын твоей дочери посетит нашу крепость и разбудит духов земли, освободив нас. Тогда все станут свободны.

Вейнгар судорожно вздохнул, когда постиг смысл сказанного карателем.

— Дочь? — прошептал мужчина, вспоминая милые личики своих девочек.

— Мы вернемся через год. В месяц белого флага. Ты должен встретить нас у стен своего дворца с той, кого выбрал.

— Но...

— Если вы нас не встретите, мы заберем другого, и договор будет расторгнут. Думай Кэмарн.

Последние слова прозвучали в голове вейнгара, а шисгарский всадник, утратив плотность, вернулся в строй к своим спутникам.

— Думай.

Каратели исчезли, словно растворились в воздухе вместе с вороными, а Кэмарн, сгорбившись под грузом новой ответственности, поспешил назад во дворец. Мужчине не терпелось обнять своих детей.

* * *

Миновав южные ворота Синастелы шисгарская семерка, проигнорировав манящий свет центра города, свернула в темные переулки пристенков, двигаясь на запад.

Их огромные кони бесшумно и слажено — нога в ногу — продвигались по узким улочкам, направляемые властной рукой наездников.

Они не останавливались, не заглядывали в каждый дом в поисках того, кто был им нужен, так как и без того знали, где найдут ее. Каратели уверенно следовали вперед, точно зная, на какой улице, в каком жилище искать свою жертву.

Духи, что вели всадников за новыми телами, никогда не ошибались. Каждый из ста точно знал, что именно он хочет и где это можно взять.

"Сюда", — промелькнула одна и та же мысль у каждого из семи, и вороные замерли, роя копытом землю, но с коня спустился только один.

Голубоватое свечение из-под его капюшона стало ярче, чем у других, когда шисгарец приблизился к стене дома и шагнул сквозь нее.

* * *

Еще раз оглядев выпяченный подбородок своего молодого товарища, старик безрадостно улыбнулся, подумав — копия дед.

Лутарг и правда очень походил на давнего друга Сарина, пусть уже много лет не виденного и сохраненного в памяти старца с лучших времен давно минувшей молодости.

— Твоя взяла, — сдался пожилой человек. — Хочешь знать, так знай. Каратели — никто не знает, кто они. Тут недалеко в горах есть замок, когда-то названный Шисгарийским. Они приходят оттуда. Каждый год летом семеро всадников спускаются с Трисшунских гор и забирают по одному жителю из каждого города.

— Зачем? — по голосу было понятно, что Лутарг удивлен.

— Этого тоже никто не знает, — ответил старик. — А что, в Эргастении об этом не говорят?

— Нет, — покачал головой Лутарг. — Не слышал. А остановить их что, нельзя?

— Нельзя. Они как ночь, проходят через все преграды.

— Как это? — заинтересовался мужчина.

Руки его покинули грудь и опустились на стол. Тарген подался чуть вперед, заинтригованный рассказом Сарина.

— Для них нет преград. Стены, решетки — как бы ни существуют. Идут они, и идут, как нет ничего.

— Духи что ли?

— Может и духи. Не ведаю.

— Знаешь что, старик?! Хватит уже этого! — вдруг проворчал мужчина.

— Чего этого?

— "Ведаю", "кумекаю" и дальше. — Теперь Лутарг явно веселился. — Не из черни ты, и не был там никогда. Притворяешься только.

— С чего это вдруг мне притворяться? — принялся отказываться Сарин.

— Вот и я хочу понять, с чего? — протянул молодой человек. — Может, тоже объяснишь?

— Тарген, я...

— Нет!

Что именно в тот вечер собирался сказать ему старик, Лутарг так никогда и не узнал. Истошный женский крик, раздавшийся из подсобных помещений, заставил всех мужчин в зале сорваться с мест и броситься на помощь.

Непонятным для других явилось то, как слепой оказался на месте первым, хотя трое мужчин изначально находились ближе к месту, откуда раздался призыв о помощи. Но когда посетители харчевни появились на кухне, он уже загораживал своим телом хозяйскую дочь, а у стены напротив, преклонив колени, стоял шисгарский каратель.

Глава 5

Прислушиваясь к гудению голосов за стеной, мальчик решил, что уже вечер, раз надсмотрщики освободились.

В его каморке всегда было темно — и днем, и ночью. Отслеживать бег времени, парнишка мог лишь по тому, как приходили и уходили люди из дома его хозяина. Если кто-то разговаривал, значит, смена закончилась и наступила ночь, которую он сейчас ненавидел даже больше, чем того, что владел им.

Паренек сидел, сжавшись в комок и стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, но свежие раны на спине невыносимо ныли, и мальчику время от времени приходилось менять положение, чтобы хоть немного облегчить боль.

Завтра к вечеру рваные полосы уже затянутся. Парнишка знал, что на нем все заживало очень скоро, но это не приносило ему радости.

"Мерзкая тварь, гаденыш, волчье отродье" — вот, что он заслужил за быстрое исцеление, помимо дополнительных ударов кнутом.

— Что там у тебя? — громко спросил кто-то из собравшихся в комнате мужчин.

— Так, домашняя зверюшка, — прогоготал хозяин, и от звука этого голоса мальчишка дернулся всем телом.

Хозяин. Он велел называть его только так. Всегда.

Когда он приносил ему поесть, когда приводил к себе в комнату ночью или же просто наведывался выместить злость, накопленную за день.

Всегда хозяин.

Этот урок парнишка усвоил намертво.

* * *

Застонав, Лутарг покрутил головой, пытаясь определить причину неудобства, и тут же был оглушен радостным воплем пожилого товарища.

— Очнулся!

— Тише, старик, — прохрипел мужчина, голова которого превратилась в каменоломню. Звон от вгрызающихся в твердь орудий стоял в ушах. — Что случилось?

— Говорил же тебе, уходить надо, — уже шепотом посетовал Сарин.

— Где мы? — спросил Лутарг, втягивая сырой и затхлый воздух. — Подземелье?

— Нет, стенная клеть для орудий, — развеял его опасения старик. — До утра посадили.

— Давно мы здесь?

— Не очень. Полночь еще не кричали.

— Что случилось?

Не ощущая на лице повязки, Лутарг заставил себя открыть глаза и оглядеться. Здесь было темно и тихо, почти как глубоко под землей, только воняло помоями, а не оседающей каменной пылью.

— А ты не помнишь?

— Мутно все, — отозвался мужчина, стараясь сложить всплывающие отрывки воедино. — Как кричали, помню, — после паузы добавил он.

— Нала, кричала, — вздохнув, уточнил Сарин. — Из-за карателей.

Когда старик упомянул про шисгарцев, для Лутарга все встало на места. Молодой человек вспомнил, как отодвинул девушку к стене и загородил ее собой, очертания фигуры напротив, разглядеть которою полностью ему мешала темная лента на глазах.

— И что потом?

— Потом? — раздраженно бросил старец. — Ты спас девчонку и разоблачил себя.

— Хватит недомолвок, — застонал Лутарг, привалившись к стене.

Голова и тело возмутились из-за передвижения — в боку кольнуло, а звон в ушах усилился.

— Какие уж тут недомолвки. Мужики в харчевне как увидели, что каратель перед тобой склонился, посчитали за лучшее сюда засадить, вдруг чужаком окажешься. Сами разбираться не стали, только отключили исподтишка, а назавтра коменданту сдать собираются, чтобы он сам соображал нашего ты роду или шисгарского.

— Да, и какого же я рода, Сарин?

В ожидании ответа, цепкий взгляд Лутарга остановился на маленькой дверце, ведущей в темницу. Чтобы пройти сквозь нее такому мужчине, как Тарген нужно было согнуться в три погибели.

Со своего места преграда показалась заключенному хлипкой и ненадежной.

"Посижу и попробую сломать, если засова нет", — подумал он, возвращаясь мыслями к старику и его тайнам.

— Что ты помнишь о своем детстве, Тарген? — сорвался неожиданный для мужчины вопрос с губ старика.

— Это не то, о чем я хочу вспоминать, — нахмурился Лутарг, отгоняя прочь непрошеные образы, вырвавшиеся из задворок памяти.

— Того, что было до Эргастении? — уточнил Сарин.

— Ничего, — просипел мужчина, мысленно возвращаясь в свой самый страшный кошмар.

В том сне были теплые и мягкие руки, которые обнимали его и гладили по голове. Были слова, произносимые ласковым голосов — "вырастешь и станешь похожим на отца". А потом все исчезало, и он бежал. Бежал, что было сил, стремясь найти и догнать, вот только не находил никогда.

— У меня не было детства, — для чего-то добавил Лутарг, стравившись с душевной болью.

Только это много раз пережитое во снах полувоспоминание могло расстроить мужчину настолько сильно, чтобы в груди что-то сжалось. Все остальное он давно перешагнул.

— Было, Тарген. Было, — ответил ему старик.

Если бы не тихий скрежет за дверью, Лутарг вероятно взорвался бы, но шум мгновенно вернул ему утраченное было хладнокровие. Мужчина подобрался, мышцы напряглись, готовясь к броску. Рядом затаил дыхание Сарин.