Миненталь

— Да, всё сделаю! — невольно отметил глазами мой жест Гайер, чуть напрягшись. — Только металл и замок сразу нужны, — не забыл он подстелить соломки.

— Тогда пойдём к Хуно, а потом к Фиску. Сперва дверь, а окно и крыша — потом.

— Конечно, как иначе-то? — закивал мужчина…

В общем, ещё добрый час мы ходили от одного торговца металлическими изделиями до другого, где мой новый знакомый выбирал расходные материалы, а я оплачивал. Хуно, как и обещался, ещё пару недель назад, продал всё нужное по божески, а вот замок у Фиска пришлось брать за двести шестьдесят кусков. Хитрый варантец божился, что отдаёт мне самое лучшее по самой братской цене, но его вальяжный голос и наглые глаза не внушали ну ни малейшего доверия. Тем не менее, в бюджет я уложился и даже на еду осталось.

С одной стороны, это было замечательно, но с другой, нанимать ещё и печника уже было совершенно нереально, а это значило, что пока время было ещё в районе восьми-девяти утра и до нового занятия с Корристо оставалось несколько часов, эти часы лучше всего было потратить на заработки. К тому же, у меня намечалось ещё одно дельце, которое я давно обдумывал и пора было, наверное, претворить его в жизнь.

Короче, закончив дела в лагере, я вышел через южные ворота и направился к скале, где должно было находиться убежище обворовавшего Торуса рудокопа. Дорога была уже хорошо знакома, вот только, странное дело — казалось бы я уже привык рубить самую разную дичь, даже весьма опасную для обычного младшего члена лагеря, но чем дальше я отходил от ворот, тем сильнее начинал колотить лёгкий мандраж: всё же это тебе не охота на кротокрысов, а, грубо говоря, похищение человека, причём человека который тебе собственно ничего и не делал, но… Я прекрасно понимал. Что рано или поздно, а мне придётся обнажать оружие против людей, я же чёртов Безымянный в Долине Рудников под Барьером, который удерживает архидемона, заточённого здесь где-то под землёй. И, пусть это цинично, лицемерно и ещё сто-пятьсот разных эпитетов разной степени гнилоты, но моя жизнь мне дороже жизни какого-то отморозка, что умудрился обнести одного из наиболее влиятельных людей в Старом лагере. И ладно бы на руду обнёс, так ведь он какой-то уникальный магический перстень спёр. Это же додуматься надо!

Словом, хоть меня и колотило, но задание с Квентином за прошедшее время не стало менее самоубийственным, опасным и грозящим, даже в случае выполнения, дохренилионом новых проблем с кучей влиятельных людей, что имеют долю с грабежей караванов Старого лагеря. Время, между тем, капало, а вместе с ним капала в яму и моя «репутация» в глазах Торуса. Вернее сказать, его негативное отношение укоренялось и, очень может быть, ширилось каждый день, когда он видел меня идущим по территории замка. И мне не требовалось проращивать в себе гений Макиавелли, чтобы понимать простую истину — желающий тебе смерти командующий войсками сильнейшей фракции внутри Барьера — это очень, просто очень вредный факт для выживания. Мешающий. С таким фактом и отравиться можно в любой момент. Ага, сталью. А потому, пересиливая себя, я упрямо топал к обнаруженному ранее подъёму, а дотопав, не дал себе времени на шанс передумать, и начал аккуратно взбираться по уступам.

Скальные «ступеньки» были крепкими, осыпаться гравием не спешили, да и в ширину оказались достаточно широкими, чтобы можно было нормально встать и перевести дух. Метр, второй, третий… забираться в гору занятие лёгкое, вот спускаться с крутого склона — это да, это уже страшно и не просто, а лезть вверх — легко. Так и я почти не заметил, как уже добрался где-то на высоту этажа седьмого нормального многоквартирного дома. А потом очередная ступенька внезапно сменилась широкой площадкой, плавно переходящей в небольшую пещеру.

Сразу бросилось в глаза, что сбоку от неё есть ещё один подъём куда-то выше, но это было меньшей новостью, куда важнее для меня был тот факт, что пещера являлась обитаемой.

Обнажив меч, стараясь не шуметь, я аккуратно двинулся вперёд — к спине жилистого невысокого мужика с коричневыми волосами и бородой в одежде рудокопа, правда изрядно изношенной и местами порванной, что прямо сейчас варил суп. На треноге перед ним висел котелок, а костёр под ним весело трещал, доказывая, что за дровами мужик ходит, но явно не вниз — там не было следов вырубки. Запаха варева я не чувствовал — шумящий на такой высоте ветер относили все ароматы из пещеры раньше, чем они успевали достигнуть моего носа. Но это тоже было мелочью. Сейчас было важным совсем другое. Совсем...

Так, вдох, выдох, морду кирпичом, как будто ты каждый день лазаешь по горам и встречаешь людей, а теперь шаг вперёд.

— Что на обед?

— А?! Что? Кто ты? — попытался было обернуться мужчина, перехватывая самодельный половник, которым мешал варево на манер дубины, но я быстро подскочил ударил его ногой по голени и опрокинул на пол пещеры.

— Тише не рыпайся дружок, я сегодня нервный, так что давай без глупостей! — остриё моего меча очень наглядно замерло подле его носа.

— Х-хорошо.

— Сейчас ты медленно достанешь свой топорик и медленно откинешь его в сторону, — продолжил я давить, кивнув на небольшой и заметно сточенный топорик, что торчал у него на поясе заткнутым за верёвку.

— Что тебе нужно? У меня ничего нет, — попутно выполняя мои требования начал нервно голосить отшельник.

— Разберёмся, — односложно ответил я, прикидывая, как бы его связать. — Для начала отвечай: кто ты и что тут делаешь?

— Меня зовут Гилберт! Я сбежал из Старого лагеря, я просто тут живу и никого не трогаю!

— И почему ты сбежал?

— У меня… — его глаза забегали, особенно косясь на кончик клинка, что маячил в опасной близости к его лицу.

— Говори чётче.

— У меня возникли проблемы со стражниками!

— Ты продавал информацию ворам из Нового лагеря? — продолжаю допрос, помня, что должен придерживаться легенды поиска Квентина, чтобы у того же Торуса не возникало вопросов о том, откуда я знаю этого мужика.

— Что?! Нет! Я таким не занимался! — запаниковал мужчина, пытаясь отползти от меня подальше на заднице.

— Тогда что за проблемы у тебя могли возникнуть?

— Просто недоразумение! Это было давно, там уже, наверняка, никто не помнит обо мне! Я не возвращаюсь только потому, что не хочу горбатиться в шахте и постоянно платить за защиту! — звучало на диво убедительно, я даже невольно засомневался, что история «Золотого мода» тут имеет место.

— То есть, если я отведу тебя к Торусу, он даже на тебя не посмотрит? — кидаю провокацию.

— Т-Торусу? — и без того бледный отшельник, аж посерел. — Не надо Торусу! Т-то-есть, я хочу сказать, конечно! Какое ему до меня дело?! — и вот этот ответ уже не выглядел убедительным. Возможно, в иной ситуации он бы и сдержался, но тут или слишком давно ни с кем не общался, или навалившиеся события слишком выбили из колеи.

— Так ты всё же шпионишь на Новый лагерь! — изобразил я радость от того, что «расколол» собеседника.

— Нет же! Я не имею никаких дел с этими придурками!

— Тогда почему Торус должен знать о тебе лично?

— Он не знает! Мы совсем не знакомы!

Надавив на клинок, тем самым осложняя ему дыхание, я напомнил, что пытаться юлить в подобной ситуации — не самая умная затея.

— Не ври мне, и поживешь подольше, понял?!

В ответ донеслось лишь сдавленное мычание и кивание головой. Отлично, похоже нужного эффекта я добился.

— А теперь говори: что ты знаешь о Квентине и где он?

— Я не знаю… — удар ногой ему в бок получился просто и как-то естественно, даже не затронув ничего в душе, пока до меня не дошло, что я уже второй раз поступаю, как отпетый уголовник, мордуя человека просто за то, что он оказался не в том месте, не в то время...

— Сказал же — не ври! — стиснув зубы от накатившего омерзения к себе, продолжил я играть взятую роль…

И-и-и… Спеша убедить меня в том, что он никак не связан с бандитами на дорогах, грабящими Старый лагерь, Гилберт быстро сломался, изложив уже известную мне историю о личном конфликте с кражей кольца у Торуса. Оказалось, он раньше работал в кузнице при замке, ну и подворовывал по мелочи. И доворовался, в какой-то момент сумев умыкнуть серебряное кольцо из вещей самого главного стражника. Что колечко не простое выяснилось уже у Фиска, которому он понёс его продавать, а тот, не будь дураком, при виде вещи стоимостью в ничуть не меньше тысячи кусков руды, послал такого делового партнёра куда подальше, потому как призраку было очевидно, что украсть такое можно было только у кого-то ну очень влиятельного. Ну а дальше мозги включились и у Гилберта. Сперва он попытался было колечко незаметно вернуть, но не вышло — Торус уже заметил пропажу и поднял замок на уши, начав шмонать всех подряд. В итоге, припрятав артефакт в самом замке, Гилберт успел утечь, пока расследование его не вычислило. С тех пор тут и живёт, питаясь тем, что ловит и собирает на верхнем плато. Растениями и ягодами в основном, но иногда и зайцы в силки попадаются.

Услышав все нужные слова и попытки давить на жалость, я приказал пленнику заткнуться, ибо слушать исповедь как жизнь не справедлива желания совершенно не было. На шею мужчине была повязана петля от верёвки, чтобы не сбежал, в его вещах был найден ключ, немного руды и запасы жареного мяса, и не найдя в пещере больше ничего ценного кроме топорика, я скомандовал на выход.

— Даже не думай рыпаться, попробуешь поскакать по горам, я просто натяну верёвку, и если ты не свернёшь себе шею то тебя догонит стрела! Я доходчиво объяснил?

Кивок. Мужик опасливо покосился на мой лук и начал неспешно спускаться.

Путь вниз и впрямь оказался более нервным и в чём-то тяжелее подъёма, но времени на сетование по этому поводу у меня не было — все мысли занимала слежка за пленником и собственные попытки не упасть. Преодолев же спуск, я пустил отшельника вперёд, указывая на Старый лагерь. Тут Гилберт, видимо, уже собрался с мыслями, так как начал брыкаться и упираться, но пара пинков быстро привели его в чувства и заставили смириться. Возможно, раньше он и работал в кузнице, но возраст, отшельничество в аскетичной пещере и травяная диета не пощадили его мышечную массу, а потому противопоставить что-то гораздо более молодому и здоровому мужчине он не смог.

Так мы и шли к лагерю. Я всё пытался настроить себя на нужный лад и убедить, что всё нормально и правильно, но увы, как ни оправдывай себя что он вор и сам вырыл себе могилу, всё равно мысль, что я поступаю не правильно меня не покидала. О чём думал пленник даже не представляю, но вряд ли о чём-то лестном для меня.

Молча пройдя пост на южных воротах и кивнув знакомому стражнику, я повёл Гилберта к замку и очень обрадовался увидев Торуса на своём «скриптовом» месте, ведь это позволяло покончить со всем этим быстрее. Он как раз раздавал то ли указания, то ли пиздюлей стражникам, и к моменту когда я подошёл уже собирался уходить в замок. Но тут заметил меня и пленника.

— Ба-а-а, кого я вижу?! Гилберт, ты ли это? Сколько лет, сколько зим!

Мой спутник опустил голову и плечи, ибо тон главного стражника не сулил ничего хорошего. Торус тем временем заулыбался во все свои тридцать два от произведённого впечатления.

— Какими судьбами? — обращаясь уже ко мне, спросил стражник.

— Я искал следы по делу, что ты мне поручил и наткнулся на одну интересную пещеру в горах, а там был данный персонаж. После непродолжительной беседы узнал у него, что он воришка, и решил передать его тебе в руки. У него ещё был этот ключ, — протягиваю Торусу находку.

— О? И от чего он?

— По его словам — от подсобки в кузнице, где он спрятал твоё кольцо.

— Молодец парень! Я очень тобой доволен! — ключ мгновенно исчез в богатырской лапище чернокожего здоровяка, и вот он уже отстегивает свой кошель и протягивает мне увесистую горку руды, кусков сто пятьдесят не меньше.

Я кивнул принимая награду, а у самого такое мерзкое чувство будто бы окунулся в отхожее место…

Вскоре Гилберта увели под личным присмотром аж сияющего всей позой главного стражника, я же… переборов себя, направился к часовне магов.

Занятие у Корристо, как обычно, проходило в неспешном ритме, но, как ни странно, после случившегося прорыва с ощущением своей магической силы и последующего увеличения моего резерва за счёт маны наставника, большая часть урока уже не отводилась медитации. Она была, но как бы для галочки, просто чтобы поддержать навык и привыкнуть свою магическую силу ощущать, основная же часть времени теперь отводилась магической письменности с, так сказать, примерами из жизни. Мне показывали как исполнен один и тот же по эффекту и значению символ на свитке и на руне, где он расположен в рунной кузне и рассказывали каким образом наносится на заготовку из магической руды. Здесь же всплывали подробности о подготовке пергамента для свитков и чернил, для их начертания. Слово-за слово, и упоминалось магическое оружие, на которое тоже можно было кое-что наносить придавая нужные свойства, хоть эти методы были в корне иными нежели полноценные секреты Нордмара о ковке рудных клинков. Ну и, конечно, не забывались в процессе и мантии самих магов, на которые тоже было возможно наносить специальные укрепляющие чары путём правильной вышивки правильных узоров магического письма. Такой урок больше напоминал разговор за жизнь, нежели лекцию в учебном заведении, но странным образом оставлял в голове довольно много крайне важной и интересной информации, которую не в раз и забудешь, потому как она увязана с целым ворохом ярких ассоциаций. И, признаться, я бы очень хотел, чтобы этот урок шёл как можно дольше, но хоть Корристо явно льстил мой энтузиазм, однако отменить закаты и восходы солнца он не мог, а потому к вечеру всё-таки вынужден был напомнить усердному ученику, что людям надо спать, а ещё ужинать и вообще имей совесть — дай старику отдохнуть. Не прямым текстом, понятное дело, но намёки тоже надо уметь улавливать.

И вот я вновь на улице, и вид, что мне открылся срезает всё хорошее настроение под самый корешок. У решётки посреди двора, через которую в подземелья и поступал свежий воздух, на вбитом в землю столбе с перекладиной висел и покачивался на ветру… труп моего недавнего спутника. Того, в дом которого я пришёл сам. Которого избил. И которого приволок на расправу жадному злопамятному негру, просто чтобы его злопамятность перестала быть направлена на меня.

Очень… воодушевляющее зрелище, как ни посмотри. И очень говорящее.

В памяти всплыли звуки шума с улицы, на которые я старательно не обращал внимания во время занятий, а ещё взгляды… Мильтена, Торреза, Родригеза… Не злые, не упрекающие, но… как-то по-особому понимающие и оценивающие. Там, где я с головой ушёл в учёбу, чтобы не слышать и не видеть, они всё видели и слышали.