Под личиной зверя - 1. Перерождение

Яркая вспышка оборвала поток образов. С оглушающим воем раскаленная стена алого пара разлетелась рваными лохмотьями, которые опадали на желтый камень и бесследно втягивались в него.

Сердце Улья упала на колени, тяжело задышала. Жажда ощущалась с такой силой, словно из тела выкачали всю влагу. Язык распух и превратился в неповоротливый кусок растрескавшейся плоти.

Прямой контакт с высшим существом — занятие непростое. Проще подставиться под пули солдат Республики, чем лишний раз испытать подобную встречу с Сверхсознанием. Но Сердце Улья не позволяла себе проявить слабость или начать сомневаться в целесообразности подобных контактов.

Последнее, что она поняла, перед тем как пульсирующая над головой темно-красная масса начала съеживаться: Сверхсознание будет следить за каждым ее шагом, а в случае крайней необходимости придет на помощь.

Бесконечная желтая пустыня исчезла столь же внезапно, как и появилась, — будто моментальная смена декораций. Вокруг снова прохлада и вездесущая вода. Сердце Улья с жадностью припала к спасительной влаге. Взбаламученная резкими движениями жидкость казалась необыкновенно вкусной.

Напившись, Сердце Улья с трудом поднялась на ноги. Взбудораженное сознание успокаивалось. Вскоре все фрагменты мозаики встанут на свои места и картина, переданная Сверхсознанием, обретет четкость.

Сердце Улья чувствовала — ждать осталось недолго. Те, в чьей помощи она нуждалась, уже на подходе.

Глава 17.

Макс не ожидал, что база окажется столь большой. Она явно намного превосходила размерами ту — в лесу, последнее пристанище, которое им пришлось спешно покидать. Множество коридоров, проложенных в толще каменистой породы. Скорее всего, их прокладывали на месте выработанных штреков и шахт, которые, судя по словам Парка, должны здесь присутствовать в большом количестве.

Прежде чем достичь зала для конференций, небольшой группе, в которую вошел сам Макс, Сади Эванс, профессор Галлахер и Митчелл Эткинс, пришлось миновать несколько коридоров, два весьма просторных зала и опуститься на лифте на два уровня. Везде их встречали тусклое освещение, многочисленные металлические конструкции, призванные не допустить обрушение коридоров и залов, а также довольно много персонала. Большей частью люди были безоружны. Их взгляды неизменно застывали на Максе. На лицах некоторых сквозило плохо скрываемое неприятие.

'Муравейник, да и только. Сотни коридоров и снующие по ним насекомые'.

Насекомые?

Макс стиснул зубы. Нескоро еще удастся выкорчевать из головы заложенное Сверхсознанием отношение к людям.

Ни один коридор не был длиннее примерно двадцати метров. Через равные промежутки обитатели базы установили двери. Видимо, предосторожность на случай проникновения во внутренние помещения противника.

В зале для конференций стоял большой овальный стол, в центре которого располагался излучатель трехмерного голографического изображения. Гладкие, обшитые стальными листами стены, матовые светильники под потолком — здесь несколько светлее, чем в коридорах.

— Присаживайтесь, — предложил Митчелл Эткинс, указывая на стулья.

— У меня есть небольшой вопрос, — сказала Макс, как только все уселись на выбранные места.

— Слушаю вас, — отозвался профессор.

— Люди, которых мы спасли, чем они занимались на той базе?

— Обычное дистанционное наблюдение за передвижением сил Улья, — ответил Эткинс.

— То есть вы предполагали, что начнется наступление?

— Нет, подобное наблюдение ведется в различных точках, независимо от активности Улья.

Макс задумался.

— Но ведь мы спасли ученых. Не военных наблюдателей. Кроме того, эта база напомнила мне опорный пункт.

— К чему вы клоните? Мы не имеем отношения к Республике, вам нечего опасаться. У нас имеются собственные резервы.

— Хорошо, я понял, — кивнул Макс. — Благодарю. А теперь могу я взглянуть на снимки?

— Достать их было очень непросто, — начал профессор. — Вы же понимаете, мы не в состоянии напрямую использовать ресурсы Республики.

— А как же собственные резервы? — с улыбкой спросил Макс.

— Все имеет свои пределы, — Галлахер протянул Максу планшет. — На снимках ничего нет. Датчики движения молчат, биосигналов скарабеев не обнаружено. Вы ошиблись.

Макс принял планшет, взглянул на снимки. Да — это то самое место, которое он видел еще в лаборатории профессора Тейлора. Серое, размазанное пятно на фоне скалистых гор. Кроме внушительного вида пирамид — ничего примечательного. Скудная растительность даже при ближайшем рассмотрении вряд ли могла скрыть существо размером с человека.

— Когда сделаны снимки?

— Три дня назад. Предвижу ваш вопрос: нет, показать их раньше мы не могли. Мы не афишируем свое существование. Потому приходится чем-то жертвовать. В данном случае — временем.

— Понятно... — протянул Макс, вперившись взглядом в один из снимков. Затем резко бросил планшет на стол.

— Что вы делаете? — спросил Митчелл Эткинс. Его брови сошлись к переносице, лицо покраснело еще больше.

— Скажите, в вашем обществе принято лгать? Или мне просто везет?

Во взгляде профессора Галлахера светилось непонимание:

— Каком обществе?! Потрудитесь пояснить суть вашего вопроса, — в его голосе появились требовательные нотки.

— Вы о чем? — спросила Эванс.

— А я тебе верил, Сади... — Макс понимал, что начатый им разговор скорее всего обернется большой дракой, но оставаться слепым щенком и дальше желания нет. Все, что он увидел на базе, спасая людей, все, что услышал сейчас, — всего этого он никак не мог предположить еще сутки назад. А теперь, осознав нависшую над собой опасность, успокоился. Бежать надо было раньше, а теперь остается прорываться. Чего же нагнетать обстановку?

— Я о твоем рассказе. Помнишь? — продолжил Макс. Краем глаза он следил за всем происходящим в зале. — Планета Ашира — колония Республики, крупный центр разработки рудных месторождений. Было дело?

— Конечно, помню, — ответила доктор.

Казалось, она все еще ничего не понимает.

— Во время рассказа ты упомянула о своем отце. Так?

— Да, — короткое и глухое.

— Пауль Эванс, кажется...

— Да!

— Тогда и потом на перевалочной базе в лесу мне показалось, что его смерть действительно для тебя много значит. Но если это действительно так, почему ты привела нас к его убийцам?

В зале воцарилась гробовая тишина.

Макс напрягся. Если на него собираются напасть, то сейчас самое время. Тянуть дальше смысла нет. Но никто не двинулся с места.

— Зачем ты так? — в словах Сади сквозила боль.

'Неужели играет?'

Макс отлично помнил, как убедительно она говорила с патрульным во время побега с самой первой базы. Но уж очень натурально у нее выходило теперь.

— Кто виновен в гибели колонии на Ашуре?

— Скарабеи, — сквозь зубы процедила Сади. — И диверсанты Зрячих.

Вдруг ее глаза расширились.

— Нет... — прошептала еле слышно.

Ее взгляд метался с профессора на Митчелла Эткинса, руки дрожали.

— Я так и знал, что ты догадаешься, — сухо проговорил Галлахер. Желваки на его скулах ходили ходуном.

— Вам не стоило демонстрировать масштабы ваших мощностей. Одна база, затерянная в лесу, еще ни о чем не говорит. Но исследовательская станция там, где должен находиться обычный опорный пункт, — другое дело. Я уж не говорю об этом месте. И все это в атмосфере секретности и втайне от Республики. Поправьте меня, если наряду со Зрячими существует еще одна теневая организация, обладающая схожим техническим и материальным потенциалом.

— Другой нет, — одними губами произнесла Сади. Ее лицо сделалось белее мела. — Почему? — спросила, обращаясь к Галлахеру.

— Мне надо было рассказать самому, — произнес он задумчиво.

— Как вы могли?! — исступленно закричала Сади.

Ее всю колотило. Неожиданно быстро девушка подскочила к профессору и с размаху саданула его кулаком в ухо. Удар вышел скользящим и вряд ли особенно болезненным, но его хватило, чтобы Галлахер не удержался на стуле и упал.

— Я вам верила!

— Постойте, я все объясню! — заговорил профессор, выбросив перед собой руку. Он явно не ожидал от девчонки подобной реакции. — Все не так, как ты думаешь!

— Мне тоже очень интересно, — сказал Макс, поднимаясь за столом.

— Не делайте глупостей! — Митчелл Эткинс тоже вскочил на ноги, оперся руками о стол. — Зал под наблюдением. Стоит мне подать знак — и сюда пустят сильнодействующий усыпляющий газ. Даже вы не сможете ему противостоять.

Макс ощерился:

— Подавай свой знак.

Между тем Сади пнула все еще лежащего на полу профессора под ребра. Казалось, доктор находится в какой-то прострации, не в силах контролировать свои действия.

— Все... объясню... — прохрипел тот, хватая ртом воздух.

Девушка тяжело дышала. Ее шарф размотался и практически сполз с шеи. Блузка прилипла к взмокшему телу.

— Давай послушаем его.

Не сводя взгляда с Эткинса, Макс подошел к доктору.

— Я доверяла ему, — всхлипнула та, захлебываясь слезами. — А он все знал! Знал! — она снова попыталась пнуть лежащего человека, но Макс мягко, но настойчиво оттеснил ее в сторону.

— Послушаем, — проговорил еще раз. — Охрану ждем? — обратился к замершему Эткинсу.

— Пока нет, — процедил он сквозь зубы. — Без моего приказа сюда никто не войдет. Но не надейся выбраться. Похоже, профессор ошибся в отношении тебя. Но мы это предусмотрели.

— Значит, не о чем беспокоиться, — пожал плечами Макс. — Можем немного поболтать.

Он усадил плачущую девушку на стул.

— Профессор, мы ждем вас.

Галлахер с кряхтением поднялся, держась рукой за ребра.

— Вы не правы, — проговорил он тихо. — Я попытаюсь донести до вас истину. Прошу, услышьте мои слова.

Сейчас этот человек нисколько не походил на того уверенного в себе профессора, каким предстал перед Максом во время виртуального знакомства на лесной базе. Сейчас он выглядел ошарашенным, наверняка мысленно перебирающим варианты объяснений.

— Сади, тебе тоже не мешает послушать, — сказал Макс, обращаясь к девушке.

— Я все, — всхлипнула та. — Успокоилась.

— Движение Зрячих зародилось в то время, когда в руки ученых Республики попали первые артефакты исчезнувшей цивилизации, — начал Галлахер, присаживаясь на стул и искоса поглядывая на Сади.

— Азгар Д'ор? — спросил Макс.

— Именно. В истории человечества всегда были те, кто выступал против прогресса и кардинальных нововведений. Неважно, чего бы они ни касались: государственного устройства, технического прогресса или длины женских юбок. Иногда протест базировался скорее на страхе перед будущим, нежелании каких-либо изменений в принципе. Иногда имел в своей основе вполне объективные данные.

Макс нахмурился.

— Обойдемся без лирических отступлений.

Профессор вздохнул, приложил ладонь к горевшему алым уху.

— Исследования всего, что касается Азгар Д'ор, изначально велись быстрыми темпами. В особенности, после того как была расшифрована часть оставленных ими посланий. Республике требовался опыт в борьбе с Ульем. Требовалась подсказка 'старшего брата'. А еще лучше — хотя бы часть его силы. Во главе этих исследований встала Мантикора, которая из небольшого института быстро переросла в мощную закрытую организацию. Неудивительно. Этому способствовала массированная информационная, интеллектуальная и техническая поддержка. И я, и ныне покойный профессор Тейлор — мы вместе начинали работать в Мантикоре, пока та не превратилась в военизированную организацию. Теперь ученым в ней отводится роль исследовательского аппарата, не имеющего голоса. Наверное, в условиях военных действий это оправдано, если бы не одно 'но'. Мантикора давно стала государством в государстве. Ее мощь и влияние столь велики, что позволяют действовать практически автономно, не подчиняясь законам Республики. Да, с одной стороны — это позволяет ее членам действовать максимально эффективно и быстро, позволяет избегать бюрократических препонов. Но есть оборотная сторона медали. Такая свобода и сила могут привести к пагубным последствиям.

— Каким? — спросил Макс.

— Разве непонятно? — удивился профессор. Он приходил в себя и уже не выглядел побитой дворнягой. — Наличие в обществе двух примерно равных по силе сторон непременно приведет к конфликту. А если принять во внимание то, что обе стороны отлично вооружены, то конфликт вполне может вылиться в настоящую междоусобицу. Это погубит человечество!

Макс поморщился:

— И это все? Только опасения и смутные предположения? Вы не бежите впереди паровоза? Если наработки Мантикоры помогут остановить войну, им можно только поаплодировать.

— Как вы не поймете?! — всплеснул руками профессор. — Человечество не готово к резкому прорыву в знаниях, который могут дать артефакты Азгар Д'ор! Мы не боимся прогресса! Но каждому техническому шагу вперед должна соответствовать внутренняя готовность общества — уровень его духовного развития. У человечества такой готовности нет!

— А умереть оно готово?

— Сейчас Республике довольно эффективно удается сдерживать натиск Улья собственными силами, используя собственные наработки.

— Я не совсем понимаю, — задумчиво проговорил Макс. — Вы чего боитесь? Гражданской войны или гипотетической неготовности людей к овладению новыми технологиями? К слову — технологиями все еще не изученными и невоспроизведенными. Или я ошибаюсь?

— Трудно сказать с полной уверенностью — как далеко Мантикора продвинулась в своих исследованиях. Мы не обладаем полной информацией касательно этого. А по поводу того, чего мы боимся... — профессор умолк, сосредоточенно теребя подбородок.

— Мы не боимся! — заговорил вместо него Митчелл Эткинс. В его голосе сквозила неприкрытая неприязнь. — Мы стоим между Мантикорой, с ее необузданными аппетитами, и катастрофой, которой может обернуться ее безудержная страсть к исследованиям. Мантикора давно переросла масштабы управляемого сверху ведомства. Сама Республика изжила себя и более не способна контролировать собственные ведомства. Назревает внутреннее напряжение. И даже война не в состоянии достаточно стравливать нагнетаемое давление. Взрыва не избежать. Кроме того мы не знаем — почему ушли Азгар Д'ор. Не знаем — что их погубило. Мы понятия не имеем о сути их технологии, но с настырностью сумасшедшего носимся за каждым артефактом. А что, если завтра один из них взорвется, уничтожив целую планету? Что, если исходящее от них излучение каким-то образом подействует на мозги каждого из нас?! — человек входил в раж, его голос становился все громче.

— На некоторые мозги оно уже подействовало, — усмехнулся Макс, но Эткинс его словно не услышал.

— То же самое касается игр с геномом скарабеев. Потенциал даже самой последней костяной гончии, без сомнения, удивителен. Взять хотя бы его метаболизм, умение приспосабливаться к внешней агрессивной среде. Но координаторы Мантикоры забывают о том, что человечество легко может пасть жертвой ранее невиданных чудовищ, созданных собственными руками!

— Меня поэтому пытались убрать? — Макс сощурился, следя за реакцией людей.