Экроланд проводил ее взглядом и пробурчал ругательство, но тут же мысленно попросил у Талуса прощения за недостойное поведение. Иногда ему казалось, что прошлое настигает его в самые неожиданные минуты, а иногда одерживает верх, и тогда он становится сам на себя не похож: вновь, словно безусый юнец, балагурит с девушкой, забывая, какая между ними лежит пропасть, ведь Милина ему в дочки годится...
Конечно, время не стоит на месте, но он и помыслить не мог себя старым. Вот лорд Улин — тот старик, да. Как можно быть старым, когда душа еще молода, требует действий, событий, радостей и счастья? Нельзя отрицать, что он устал, не в физическом смысле, конечно. Эта усталость жила в нем давно, очень давно, но он не предполагал даже, что ее может видеть кто-то еще. Неужто он и впрямь одряхлел? Нет, не думать, не думать...
Он тронул поводья и двинулся вперед, постаравшись выкинуть встречу с Милиной прочь из головы. Довольно скоро ему это удалось, поскольку его внимание привлекли те самые признаки грядущей войны, которые он страшился увидеть, въехав с утра в Вусэнт.
Мальчишки в своих играх только и делали, что сражались на мечах, и зависти в глазах при виде рыцаря было у них куда как больше, чем почтения.
Женщины суетились, все куда-то торопились, что-то закупали и выглядели очень встревоженными. Все обитательницы домов вдоль улицы поголовно — от маленьких девчушек до почтенных старух — вязали теплые вещи, расположившись на открытых верандах. Мужчины же, — о, те выступали королями! Высокомерно поглядывая вокруг, они обсуждали последние новости, со значением поводя бровями. И хотя едва ли каждый пятый уже записался в войско, все считали своим долгом похвастать перед знакомыми своим умением стрелять из лука или владеть мечом. Со всех сторон слышалось 'варвары то, варвары се', причем произносилось это столь снисходительным, даже пренебрежительным тоном, будто против всех защитников Вусэнта выступит один хромой и полуслепой шаман.
Экроланду происходящее вокруг казалось абсурдом. Он знал, кто такие варвары, не понаслышке. Когда-то он ездил в Край Вечной Зимы с поручением от короля и прекрасно представлял себе всю боевую мощь варварской армии. Вусэнтовские маги не чета умелым шаманам. А ледяные гиганты? Их там сотни, и один-единственный, шутя, одолеет несколько отрядов. Только летнее солнце сможет повредить им, а до этого ой как далеко — сейчас только середина месяца Испытаний Духа и Плоти.
Слэм, посланный своими загадочными хозяевами далеко на север, — разведать обстановку, — должен был уже вернуться, и Экроланд пришпорил коня, спеша в Медовые Лужайки. Больше всего на свете ему не хватало разговора с другом, который сумеет все поставить на свои места, — или ему так просто казалось.
Он так и не задал себе вопроса: почему, собственно, магистр ничего не захотел узнать о драконе?
Но магистр был обо всем осведомлен. По крайней мере, считал так.
* * *
После того, как рыцарь объявил о том, что между ним и драконом возникло взаимопонимание, Аткас сел у костра и принялся терпеливо ждать. До той поры, пока не стало вечереть, он чувствовал умиротворение, смотрел на огонь и думал о всяких разностях. Голова клонилась все ниже и ниже, веки налились тяжестью, а мысли потихоньку заволакивало сонной одурью.
Но как только солнце скрылось за деревьями, вокруг пополз неприятный, пронизывающий холодок. Из окружающих предметов: деревьев, снега, неба, — исчезли теплые краски, все поблекло и насупилось. Замолкли голоса птиц, а на смену им пришли странные шорохи и легкий хруст веток где-то вдали.
'Нет, это не волки. Эри пообещал, что защитит меня от них, — попытался убедить себя Аткас, но руки у него задрожали. — И вовсе мне не страшно, просто здесь ужасно неуютно'.
Ему послышалось, или где-то вдалеке раздался вой? Глазами он нашарил в костре ветку подлиннее и потолще, чтобы, случись что, можно было ее выхватить и ткнуть кому-нибудь в морду.
Солемне передалось его тревожное состояние, и она нервно всхрапнула. Стролл лишь мотнул головой, недоуменно посмотрев на Аткаса. Конь привык, что его хозяин всегда спокоен.
На негнущихся ногах оруженосец подошел к кобылке и зарылся пальцами в густую гриву, погладил по носу.
— Тихо, девочка, тихо. Они могут нас услышать!
Присутствие рядом двух больших и теплых животных принесло некую толику успокоения. Аткас утешал себя тем, что Стролл — конь боевой, и в случае чего сможет отбрыкаться.
Вернувшись к костру, юноша сел на землю и повесил голову. Наверное, хозяин никогда не вернется, и ему придется в одиночку добираться до людных мест сквозь непроходимый лес, в котором таятся толпы чудовищ, а волки-людоеды его непременно учуют, выследят и разорвут на части.
Когда страх достиг критической отметки, Аткас стал швырять в костер все больше и больше сучьев, чтобы пламя, взметаясь выше в небо, отгоняло всю нечисть. Хрустнула ветка, затем другая, — совсем близко.
Сначала он подумал, что Экроланд решил вернуться, и уже улыбнулся, поднимаясь навстречу хрусту, но тут же застыл, охваченный ужасом.
Из черной пропасти, сотканной темнотой, безмолвно и оттого еще более жутко надвигалась высоченная фигура с мертвенно бледным лицом, на котором зияли бездонные провалы вместо глаз. Порыв ветра всколыхнул массу волос, они разлетелись во все стороны, словно тысячи бледных тонких червяков закопошились на голове.
Аткас ойкнул и свалился без чувств.
Его беспамятство, однако, продолжалось недолго, хотя он рад был бы подольше пробыть в бессознательном состоянии, потому что уж больно страшно было бы прийти в себя и обнаружить поблизости это... это... Ее, в общем, эту фигуру, которой и названия-то не находилось.
Очнулся он от негромкого разговора и притворился было мертвым, но потом прислушался и изменил решение. Один голос ему был знаком и принадлежал ведьме, а второй, тоже девичий, он распознать так, с ходу, не смог. Открыв глаза, он уставился на них.
Девушки уложили его возле костра на шкуры, а сами, поджав ноги, устроились на своих верхних одеждах и грели руки над костром. Дженна повернулась и окинула его пренебрежительным взглядом.
И тут Аткас все вспомнил:
— Берегитесь! — хотел заорать он, но получилось то ли шипение, то ли придушенный хрип. — Здесь где-то поблизости ходит ужасное существо!
— И что же это, позволь спросить, за существо такое? — осведомилась Дженна, улыбаясь глазами.
— Тварь без глаз, у которой волосы как змеи, черная-пречерная! Она всех нас убьет!
— Ну у тебя и фантазии, дорогой мой, — сказала Дженна, тщетно стараясь удержаться от смеха. — Ты же меня увидел! Да ты тот еще трусишка, как я погляжу. Бедный Эри, небось, нянчится с тобой все время, веревкой к себе привязывает, а то еще, чего доброго, удерешь со страху.
Щекам Аткаса стало жарко. Он вдруг понял, что черные провалы на месте глаз, которые ему привиделись, на самом деле получились из-за игры теней на миловидном личике ведьмы. Да уж, у страха глаза велики! Давненько он не испытывал такого стыда. Но тихий голосок глубоко внутри шепнул: а может, ведьма тебя намеренно напугала, взяла и обернулась чудищем, чтобы потом от души посмеяться над боязливым оруженосцем?
Вторая девица махнула рукой, скорчив досадливую рожицу:
— Ой, да что ты с ним рассюсюкиваешь! Он нам для дела нужен. Только, наверное, не справится.
Аткас внезапно узнал ее: то была дочь магистра, которая, как сказала однажды вездесущая и всезнающая Эста, положила глаз на Экроланда.
— А что вы тут, собственно, делаете? — спросил он, подымаясь.
— На охоте мы, — буркнула Кармина и протянула ему освежеванного кролика.
Вот уж нелепая отговорка! Так он и поверил. Конечно, скажи девушки Аткасу, что они здесь затем, чтобы спасать рыцаря, то и подобное объяснение он вряд ли бы принял всерьез. Дженна нетерпеливо отмахнулась от дальнейших расспросов и потребовала:
— Ты лучше объясни нам, где Эри. Что же он, ночью решил сразиться с драконом? Ему что, дня не хватило?
— Он это, как его, — туманно ответил Аткас и поскреб в затылке. — Он вроде как подружился с ним, и драться не собирается.
Девушки обменялись недоуменными взглядами. Конечно, они в пути перебирали варианты того, как могут повернуться события, но до подобного они не додумались. Допрос Аткаса с пристрастием ничего не дал. Кроме короткой фразы, оброненной рыцарем: 'Я нашел с драконом общий язык', больше они вытянуть не сумели и слова.
Некоторое время все молчали. Аткас неумело разделывал кролика под пристальными взглядами девушек.
— Н-да, дела, — вздохнула Кармина. — Что будем делать?
— Я так понимаю положение, — решительно сказала Дженна. — Эри понял, что вовсе не дракон — причина бед Эстока, а кто-то другой. Дракон пообещал, верно, рассказать об истинном убийце жителей, и рыцарь сейчас говорит с ним об этом. А то и вовсе они ведут философские беседы на высокие темы. Я, как мне кажется, знаю Эри, поэтому даже такое предположение может оказаться правдой!
— А что, если дракон только притворяется, что он вовсе не убийца и людоед и, когда Эри потеряет бдительность, нападет на него? — возразила Кармина, наморщив лоб. Сложно представить себе, как рыцарь и дракон могут договориться!
Со вздохом Аткас принялся жарить мясо, чувствуя, что поспать сегодня ему не удастся.
— Эри нельзя обмануть, — строго глядя зелеными глазами, сказала Дженна, — его магия, может, и слаба для битвы с драконом, но ложь распознать поможет. Он не наивный дурачок вроде Аткаса.
Юноша моментально вспыхнул, но девушки его словно не замечали. Про себя Аткас пообещал с ними расквитаться. 'Ну, погодите у меня! Я еще покажу вам, кто из нас наивный дурачок!'
Дженна попыталась рассуждать логически:
— Ну, хорошо. Допустим, Эри и впрямь не собирается убивать дракона. Но что с ним будет в Вусэнте? Что ему скажет твой отец? Ведь орден, насколько я поняла, достаточно суров. Поймут ли там его поступок?
— Ты хочешь сказать, что если Эри не убьет дракона, — сказала Кармина, прижав ладонь ко рту; ее глаза расширились в испуге, — его выгонят из Ордена?
Помедлив немного, словно обдумывая вопрос, Дженна, в конце концов, развела руками и печально сказала:
— Я думаю, что да. Такой исход неминуем.
Аткас даже не задумывался о таких вещах и сейчас был поражен. Разумеется, Экроланда послали сюда не просто так. Ему приказали убить дракона для восстановления своей репутации! Конечно, Дженна права. И о чем только думал хозяин, вступая в беседы с разными там чудищами! Сразу бы прикончил его, и дело с концом.
Они некоторое время смотрели в огонь. Над костерком истекало соком мясо, распространяя вокруг дивный аромат, но ни одному из троих не было до него ровным счетом никакого дела.
— Надо что-то придумать, — вздохнула, наконец, Кармина. — Аткас, у тебя сейчас мясо сгорит до угольков.
Аткас поспешил вынуть коричневые шипящие пласты и, обжигаясь, разделил их на три части. Вспомнив, как кухарил Листик, положил мясо в керамические миски и посыпал сверху растертым перцем из мешочка, найденного среди припасов Экроланда, потом добавил в каждую по холодной картофелине, оставшейся с утра. Девушки, однако, есть не спешили, вид у них был задумчивый.
— Может, попробуем сами его убить? — нерешительно спросила Кармина. Аткас выразительно покрутил пальцем у виска, да и Дженна отнеслась к предложению скептически.
— Ну, кое-кого мы в силах одолеть, — со значением сказала она. — Но не дракона же? Мне сначала тоже в голову пришла подобная мысль, но теперь, при зрелом размышлении, сомневаюсь, справились бы мы с ним, даже навалившись всем скопом. Втроем же, без рыцаря, надежды убить его нет.
— А если не дракон, то кто же разорил Эсток? — наконец додумался спросить Аткас, спеша увести мысли девушек от этой бредовой затеи. Кто они, героини сказаний, что ли? Подумать только, убить дракона!
— Поверь, это должно заботить тебя меньше всего, — ответила Дженна, странно на него взглянув. У нее, конечно же, имелись кое-какие догадки на этот счет. Она поежилась и, доев мясо, поспешила спрятать руки в карманы. Но Аткас был готов поклясться, что они были вымазаны в какой-то темной краске. Правду узнать ему было не дано, но по тому, как жалко улыбнулась Кармина, стало понятно, что обе скрывают какой-то не очень приятный эпизод. Кармина, со своей стороны, скорее дала бы отрубить себе руку, чем призналась бы в нападении волков. От зимовницы до сих пор все тело ломило, кожа чесалась до жути, и составляло немало труда притворяться, что чувствует она себя прекрасно.
— У меня аж руки опускаются, — жалобно признался Аткас. — Ума не приложу, что нам делать!
Две пары глаз уставились на Дженну, словно только ведьма могла разрешить эту задачу. Она поняла, что не может, не имеет права обмануть их ожиданий. Решение пришло не сразу, но с первого взгляда показалось блестящим.
— Нам нужно представить дело так, будто Эри убил дракона, — просто сказала Дженна.
— Эри не пойдет на обман, — подала голос Кармина, с ходу обдумав эту идею.
— Он не пойдет, а мы — пойдем! В конце концов, мы же взялись ему помогать?
— Что же, мы придем к магистру и скажем ему, — иронично сказала Кармина, — мол, уважаемый лорд Улин, дракон убит, а Эри вы не слушайте, мало ли что ему в голову взбредет! Так, что ли?
— Ты права, — воскликнула в волнении Дженна. — Нужны доказательства! Постой-ка... Знаете, у меня возникла одна задумка!
Она вскочила и, спотыкаясь о корни деревьев, стрелой ринулась в кусты. Через минуту ведьма воротилась с пригоршней снега и хвои.
— Смотрите, — таинственным тоном сказала она.
Аткас и Кармина уставились на горстку мусора во все глаза. Дженна сосредоточилась, а потом с ее губ слетел звук, а может, то было слово, нежное, напевное. Он зазвенел в воздухе, словно она потрясла колокольчиком, и рассеялся в ночной тишине. Секунда, другая, и внезапно над ладонями Дженны разлилось синеватое мерцание. Вспышка света, и Аткас не поверил своим глазам: в руках у ведьмы находился изумительной красоты золотой кубок, украшенный драгоценными камнями и затейливой вязью вдоль края.
Дженна, лукаво улыбаясь, протянула ему кубок. С опаской ладонь Аткаса соприкоснулась с кубком, но пальцы ощутили не мокрый снег, а холодок металла. Осмелев, оруженосец ухватил кубок руками и присвистнул:
— Небось, пару сотен золотых стоит!
Заполучив в руки эдакое богатство, Аткас ни за что в мире не расстался бы с ним. Любуясь совершенством кубка, он не заметил насмешливых взглядов Дженны и ядовитой улыбки Кармины.
Щедро плеснув из походной фляжки в кубок, он картинно запрокинул голову, зажмурился от удовольствия и с наслаждением испил водицы. Да, пожалуй, только короли пьют из таких!
В раскрытый рот посыпалась какая-то вонючая труха, комья противного снега и острые иголочки хвои. Аткас мгновенно пришел в себя и, отплевываясь, возмущенно завопил:
— И чего ты молчала?!
Девушки покатывались со смеху.
— Точно, наивный дурень! Аткас, милый, это же простейшее заклинание, — еле выговорила Дженна, смахивая слезы, выступившие от бурного веселья, — ты держал в руках самую обычную иллюзию. Конечно, не простую, а с подковыркой: кубок самую малость воздействует на того, кто его держит, заставляя поверить, что он настоящий.
