| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я с правильной силой вдавливаюсь большим пальцем своей руки в локтевую ямочку Рите, а второй рукой направляю клинок "Вергилия" ей в рот. Пробивая плоть, окровавленная катана вышла через шею девушки остриём вверх. В глазах Риты считывается паника. Она хочет вцепиться в меня, но не успевает. Я проворачиваю клинок лезвием в сторону. Усилие как при взмахе: лезвие разрезает шею и покидает тело девушки. Но стоило бы добить мою вынужденную жертву. Бью мечом: голова Риты слетает с плеч, ударяется о боковое стекло кабины оставляя алое пятно и падает на пол. Вслед за головой рухнуло и обезглавленное тело.
Переступая лужу крови, я иду к боксам, открываю их, извлекаю свои револьверы, пояс с гранатами, щит, который закидываю за спину и нахожу заряженную снайперскую винтовку. То, что нужно.
В скафандре неудобно двигаться: снимаю его. Достаю спрятанные в нём обезболивающие: принимаю всё. Смотрю на голову Риты: она клипает сердитыми глазами. Выхожу из шаттла на мост, вокруг никого. Отлично.
Устанавливаю винтовку, прицеливаюсь. На мосту два бойца и девушка. Деррик стоит у перил. Он перепачкан кровью, тяжело дышит. Целюсь в голову:
— За Клайда... Рок-н-ролл...
Выстрел!
В один и тот же миг с вылетом пули, меня кто-то хватает за щит на спине и далеко отшвыривает в сторону... время замедляется...
Вижу свирепое лицо Азраила.
Ощущаю своё тело, тело нового врага. Чувствую, как падает Деррик... слабое сердцебиение... дыхание... я понимаю, что не попала ему в голову... кажется, он ещё жив.
Время ускоряется...
Ещё в воздухе вытаскиваю револьверы и стреляю в ублюдка Азраила. В глаза, голову, шею, плечи. Он отбивает каждый выстрел собственными руками. Обнажая металлические кости, пули разрывают его плоть.
Время стало нормальным.
Падаю на спину, скольжу по мосту, продолжаю стрелять. Патроны иссякли, обнажаю "Вергилия", мгновенно встаю на ноги. Враг достаёт свой меч, я подбегаю к нему, прыгаю, удар, сталь скрестилась.
— Я убью тебя, — меня переполняет гнев. — Слышишь меня? Убью!
Используя все свои навыки, рублю Азраила. Он защищается. Атакую со всей своей силы, но враг, используя мощь лишь одной руки, отбивает мои сильнейшие удары так, что меня каждый раз откидывает. Мне не хватает мышечной силы.
Киборг перешёл в наступление. Слишком жесткие удары. Каждый его взмах, каждый выпад, словно падающая гора, а я муравей, который пытается её поймать. Он бьёт, всё бьёт. Мне кажется, что после очередного удара я не смогу удержать катану в руках. И я оказалась права: Азраил выбивает её у меня из рук далеко за спину.
Я не растерялась: присев, чтобы уклонится от бокового удара, раскрутилась на месте, достала щит из-за спины, активировала его и раскрутила над головой. Киборг делает шаг назад, чтобы его не зацепили шипы-лезвия. Вытаскиваю осколочную гранату, кидаю между нами, прячусь за щитом.
Взрыв!
Меня относит взрывной волной, падаю на спину. В ушах звенит, но я цела.
Глаза плохо видят. Я часто моргаю.
Зрение возвращается. Впереди дым, я пытаюсь подняться, но из него вылетает обгоревший Азраил! Его нога бьёт меня в лицо, но я успеваю поднять щит. Удар был такой силы, что меня вновь далеко относит, а щит вылетает из рук.
Башня совсем близко. Встаю на ноги и со всей возможной скоростью забегаю внутрь (дверь автоматически открылась), а напоследок оставляю на мосту более мощную гранату (дверь закрылась).
Взрыв! Дверь частично срывает, но она устояла. А я уже спряталась сбоку от неё.
Прижимаюсь к холодной стене. Часто дышу, сердце барабанит. Прислушиваюсь: шагов, движений не слышно.
Вижу "Вергилия". Меч лежит напротив двери, видимо, она открылась, когда катана летела в неё. Подбегаю к "Вергилию", поднимаю его, смотрю на дверь. Она зашевелилась. Пытается открыться?
Поднимаю взгляд вверх, потому что меня отвлекли противопожарные краники и неожиданно громкий звук сирены. Брызги воды начали поливать помещение, в котором я находилась, и всё осветилось оранжевым светом люминесцентных ламп.
Опускаю взгляд: передо мной стоит Азраил. За ним дверей уже нет, между нами метров двенадцать. Чёрт, почему я не заметила его появление! На его голове кожа сгорела полностью, остался лишь неотличимый от человеческого оголённый череп. Глаза горят ярко-синим, вместо белков железные шарики. Плечи горят и руки в огне. Киборг направляется ко мне. Взмах катаной, бью, он отбивается своим предплечьем. Наношу удар за ударом. Азраил защищается, а мне не хватает сил, чтобы отсечь его руки: клинок звонко бьётся о кости киборга, лишь царапая их.
Враг ловит клинок между ладоней, наносит мне фронтальный удар ногой, меня отбрасывает. Падаю, харкаю кровью. Противник выкидывает меч, подходит ко мне, поднимает меня, рычит, бросает о стену.
Я вновь на полу. Встаю. Азраил поспешно направляется в мою сторону, пытается схватить, но я берусь за какой-то стул, бью киборга. Он за него хватается, выдирает у меня его из рук и откидывает в сторону.
Бью врага врукопашную. По лицу: чувствую, как хрустят костяшки моих пальцев о металлический череп; по потушенному водой корпусу: кулаки безрезультативно прошибают прожженную плоть. Чувствую свою беспомощность...
Что есть сил, бью рукой, но Азраил ловит кулак, второй рукой хватает меня за горло. Высоко подымает: не ощущаю ногами пол. Не могу дышать... он меня душит. Ищу заветные три точки на его запястье, но там остался лишь голый металл. Задыхаюсь. Атакую ногами. Вырываюсь. Киборг заносит кулак свободной руки. Кулак стремительно несётся в моё лицо...
Время замедлилось...
Ну на черта оно замедлилось?..
Я ощущаю каждую каплю, которая падает мне на лицо, которая тушит остатки огня на теле киборга. Чувствую последний, громкий и глухой удар своего сердца. Понимаю, что обречена.
Кулак всё ближе и ближе. Он у кончика моего носа. Стилизованный под костяшки кулака металл холодит кожу. Касание. Нос сминается. Всё больше.
Хрясь!
Время стало нормальным одновременно с хрустом моего носа. Азраил роняет меня на пол. Держусь на переносицу, хлыщет кровь, захлёбываюсь.
— Сожалею, — загробный голос киборга. Он склонил голову, глядя на меня своими медленно краснеющими глазами, возвышаясь над моим обессиленным телом. — Прощай.
Неужели это всё? Это конец? Так вот он какой...
Когда я хотела избавиться от своей жизни, чтобы не страдать из-за потери Клайда, мне казалось, что расстаться с этим миром будет намного проще.
Дрожь в мышцах, холод, страх... Так много страха!
Я ничего не могу предпринять. Держу свой окровавленный нос, пытаюсь дышать и не захлебнуться собственной кровь. Какая же я жалкая. Что я наделала?..
Клайд... Клайд, прости меня. Извини за мой страх. За то, что я выбрала такую позорную смерть. Умереть в бою — это почётно, но стыдно трястись в испуге перед лицом врага и ликом неминуемой смерти...
— Не так быстро, — мужской голос. Знакомый голос, который раздался позади киборга одновременно с тем, как противопожарная система перестала тушить пожар.
Азраил развернулся к мужчине лицом.
Я постаралась увидеть: кто же там? Кто там стоит?
Клайд, это ты?
Но мой мужчина убит. И это не его голос.
Отец? Я вспомнила про своего отца. Он жив, он мог бы меня защитить... Почему-то мне очень захотелось увидеть его, попросить о прощении и наедятся на отцовское милосердие. Потому что я не хочу умирать! Мне так хочется жить!
Но это не голос отца. Нет.
Появилась резкость в моём затуманенном взгляде, я даже на мгновение забыла о боли. Да, это был и не рок-н-рольщик и отец. В дверях стоял Райс. Тот самый хозяин клуба "Рок-энд-Роузез" в своём темно-синем, почти чёрном пальто похожим на кимоно. Только в этот раз из пояса, на котором висели ножны, почти до самой земли свисали две длинные алые ленты. Катана воина была обнажена.
Киборг стоял не двигаясь.
Я отползла подальше от врага и прижалась к стенке.
Самурай подошёл к лежавшему возле него "Вергилию", подцепил его носочком стопы и взмахом ноги подкинул меч до Азраила. Киборг поймал катану.
— Ну же, покажи мне умение, которое смогло убить самого Клайда, — вставая в боевую стойку, произнёс Райс.
Азраил мгновенно бросился в атаку. Он бил сильно, яростно, смертельно. Но самурай отражал каждый удар. Даже не отражал, а словно перенаправлял вражеский меч: как только полотна клинков касались друг друга, мужчина в последний момент менял угол соприкосновения своего клинка и мой "Вергилий" словно соскальзывал о лезвие катаны самурая. Райс двигался быстро, его катана изящно порхала, а лицо было невозмутимым.
Атака за атакой, казалось, даже не напрягаясь, самурай срывал попытки нанести мощный и сокрушительный удар по своему телу. Я такой техники ещё никогда не видела. Сложно поверить глазам, происходящее завораживало.
Неожиданно клинки Райса словно раздвоились! Так много обманных движений. Мужчина перешёл в наступление, манёвр и ещё манёвр: кончик катаны самурая достиг Азраила. Искры! Клинок оставил глубокий след на правой скуле киборга.
После удара, голову Азраила развернуло, он невольно сделал два шага в сторону. Остановился. Элитный солдат злобно негромко зарычал, возвращая взгляд на своего противника. Кибернетические глаза становились ядовито-красными.
Глядя в пол, Райс сделал пару коротких шагов вправо и меланхолично произнёс:
— Похоже, удовольствие от нашей дуэли будет соизмеримо с толщиной бумажного листа, — мужчина прочертил по воде невидимую линию мечом у своих ног и занял боевую стойку.
Киборг рванул в атаку. Он наступал ещё грозней и смертоносней. Самураю приходилось лишь отступать под градом, под свирепейшим вихрем убийственной мощи. Шаг за шагом назад, но пока Райсу удавалось отражать, либо же уворачиваться от ударов, которые становились яростней, жестче.
Я не находила даже малейшую брешь в которую самурай сможет вынырнуть из лавины роковых атак. Киборг оттеснял Райса всё ближе и ближе к стене. Бежать будет некуда!..
Какое-то быстрое, неуловимое движение: клинок самурая на мгновение исчез с моих глаз, он словно растворился. Лишь спустя мгновение я заметила, что катана мужчины, вонзившись в горло Азраила, угодила между шейных позвонков. Хитрое, на вид абсолютно лёгкое, пластичное движение локтём и кистью Райса, и голова киборга слетает с плеч. Самурай одной ногой становится на бедро падающего тела противника, второй на плечо, прыгает и в воздухе разрезает отсеченную голову надвое.
Падает тело киборга, из его ладони падает выпавшая катана. Падают две половинки его головы, на ноги приземляется Райс.
Я держусь за кровоточащий нос и не могу поверить своим глазам. Азраил повержен. Самурай смог это сделать!
— Считаю, что мой долг Клайду уплачен, — Райс посмотрел на меня.
Самурай, даже не запыхавшийся после боя, поднял носочком стопы "Вергилия" и швырнул его в мою сторону. Затем он взял в руки алые ленты, которые свисали с его пояса, проскользил между ними клинком своей катаны, которая очистилась от мозгов Азраила. Несколько умелых взмахов самой лишь кистью и оружие воина попадает точно в ножны.
Райс посмотрел на дверь привычно уставшим взглядом. Зашагал к ней:
— Хм, — самурай прошёл мимо меня, остановился на мгновение, окинул краем глаза. — Ещё встретимся, Бонни.
Мужчина ушёл, а я одними губами невольно произнесла ему вслед:
— Грейс... Меня зовут Грейс...
И я разыщу своего отца.
Глава 16
Братья
21 апреля 2071
Если на тебя обрушится Гнев, даже за пазухой Господа тебе не спастись. Официально — Ноль-один, для своих — Батяня, я стал лидером самой мощной наступательной силы в Солнечной системе, которая воюет на стороне людей.
Но хотел ли я этого?.. Хотел ли стать убийцей?
Нет, наверно не хотел. Но у судьбы свои правила и следует им повиноваться — это залог успеха и выживания как такового.
Семья — это всё, что у нас есть. У меня большая семья: нас пятеро братьев и мы обречены на страдания. На страдания, которые реалиями настоящего заставляют каждого из нас делать то, что мы делать не хотим, но умеем лучше всего — сражаться.
Мои старшие братья выбрали путь слуг армии, чтобы вытащить младших из дерьмой жизни. Они надеялись, что заработают нам на образование и создадут условия нормального существования. Но что есть нормальная жизнь? Навязанные концепции и кастрированные устои. Человек — животное. Глупо считать, что несколько десятков лет относительно тихой, на вид цивилизованной жизни смогли изменить и искоренить в человеке то многое, что привнесла в каждого из нас тысячелетняя история существования наших предков в страхе, насилии и убийствах. Бессмысленные войны, двойные стандарты в политике, нерациональное использование ресурсов, которое приводит к голодным смертям миллионов людей. Цивилизованность — маска. Люди — это всё те же инстинкты, всё та же стадная тупость. Я принимаю правила игры и не притворяюсь чем-то навязанным, искусственным, что позволяет оставаться мне истинным человеком. Истинный человек — существо способное "ходить по головам" и даже убивать ради собственного благополучия и жизни.
Проклятый дядя Фред: я ненавидел тот день, когда на потеху толпе он позволил бросить меня в клетку, чтобы бороться с бешеной собакой... с голодной сукой с пастью-капканом. Псина желала моей плоти, но я голыми руками разорвал её тушу в алые клочья. Мне было четырнадцать. Именно в тот день я понял: насколько я силён, насколько человек может быть зверем и что человек — это и есть зверь.
Дядя Фред заставлял сражаться ради удовольствия желающей увидеть сладость насилия и агонию смерти толпы, всех моих братьев. На восемнадцатилетие брата, которого было принято считать старшим — Дэйва — мы отпраздновали смерть проклятого Фреда и начали новую жизнь. По крайней мере, мы думали, что она станет новой.
Дэйв стремился сделать из нас "нормальных" людей, которые работают на "нормальных" работах и заводят "нормальные" семьи. Но в итоге я и мои братья оказались непригодны для "нормального" существования. Мы не такие. Жизнь сделала нас другими, обнажив всё то звериное, сняв маски цивилизованности, притворности и глупой наивности. Пять братьев Харди, пять солдат.
Я ненавижу войну, сражения, но иначе уже не могу. Общение с "нормальными" людьми есть обуза, любая гражданская работа — бремя. Я не могу спать вне казармы или полевых условий, не могу даже есть без солдатни — в одиночку, и жить без риска. И всё это потому что в четырнадцать лет был я и была собака желающая моего мяса. Я и зверь. Я и выбор — жизнь или смерть.
Одиннадцать дней назад началась война против киборгов, против этих омерзительных выродков, которых нужно было создать послушными и уж точно не эмоциональными. Человечество много раз предупреждали, что битва с машинами неизбежна, а люди столь наивно продолжали следовать выбранному пути, заведомо неверной дорогой. А теперь нам предстоит погибать от лучей величия собственного гения. Что ж, да упьётся гордыня своей же кровью и смоет ею грехи.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
