Он сделал глоток виски, пыхнул сигаретой, но ничего не изменилось. Ощущение, что он вернулся домой, осталось с ним, а еще, словно бы кто-то нашептывал ему на ухо, что родина его помнит, — и откуда бы ей его знать и помнить? — но вот ведь как, помнит и ждет. А тепло постепенно впиталось в тело Ингвара и растворилось в нем без остатка.
Между тем, внедорожник выехал на шоссе и помчал по нему на запад. Ехали быстро, благо дорожное покрытие позволяло, но даже на высокой скорости, путешествие заняло около получаса. За это время Ингвар пережил еще два "прихода" и установил, отчего их машину не охраняют. Просто вместо кортежа за ними сверху приглядывали сразу три боевых геликоптера.
"Значит, не убьют, — решил Ингвар. — Во всяком случае, не сразу".
Дорога шла мимо чистеньких деревень и усадьб-фольварков, мимо возделанных полей и выгонов, ныряя иногда в лесную чащу, а потом вдруг вырвалась на простор, и последний законный наследник рода Менгденов увидел Усть-Углу. Высокие темные стены и еще более высокие круглые башни. Монументальную надвратную башню, саму по себе являвшуюся чем-то вроде небольшого замка, и выглядывающую из-за стены верхушку восьмигранной Медвежьей башни. Реку и мост, и разросшийся за века город Шексна, — там торчали даже тридцатиэтажные высотки, — занявший все территории к северу и востоку от замка и переползший на другой берег реки, сразу за мостом.
"Предки знали, что нужно человеку, чтобы встретить старость, — мысленно поморщился Ингвар, рассматривая приближающийся замок. — Увы, но все это никогда не было моим и уже вряд ли будет".
Машина ехала быстро, и замок стремительно вырастал перед Ингваром, открывая, — кадр за кадром, — свою грозную красоту.
"Ну вот я и дома..." — Ингвар думал сыронизировать, но получилось иначе, потому что замок откликнулся, по-другому не скажешь, подтвердив, что так все и обстоит. Дома.
Разумеется, это не были слова. Даже не мысли. Это было неструктурированное чувство, и оставалось только гадать, как Ингвар понял полученный им от замка "смысловой посыл", и откуда узнал, что "посыл" принадлежит именно замку. С Ингваром говорил не человек, а сам дух этого места. Древний и добрый конкретно к нему. А вот, что это означает, Бармину еще предстояло узнать. И, въезжая в замок Усть-Угла, он уже четко знал, что приехал сюда не зря.
* * *
Приняли его хорошо. Порученец Великого князя был учтив и предупредителен. Он объяснил Бармину, что собственно на охоту Его Высочество предполагает выйти завтра ближе к вечеру. К этому времени егеря разведают местность, определят места кормления кабанов и соорудят лабазы. Народу в охоте будет участвовать немного, — всего две дюжины мужчин, — но в замок съехалось уже довольно много гостей, так как Андрей Романович решил заодно устроить прием для узкого круга приближенных, имея в виду, как родню и близких друзей, так и сослуживцев. Раут состоится сегодняшним вечером и продолжится охотничьим пиром завтра во второй половине дня. Большинство гостей уже прибыли, и разместились в замке, остальные — продолжают прибывать. Они, как понял Ингвар, использовали аэропорт Череповца, а не Вологды, а кое-кто, те что летали на относительно небольших машинах, садились прямо у стен Усть-Углы близ крепостного моста. Впрочем, о количестве гостей и о том, что они продолжают съезжаться на бал, Бармин уже знал. Слышал шум моторов, видел людей во дворе замка, ощущал, благодаря любезности Усть-Углы, взявшего его "по-домашнему" под свое крыло.
Переговорив с порученцем, — наверняка, каким-нибудь поручиком из Тайного приказа, — Ингвар посетил отведенную ему комнату в "коридоре холостяков", — эдакий небольшой гостиничный номер в отеле средней руки, но без удобств, — и, не переодеваясь, отправился на прогулку по "родным пенатам". План замка он узнал, изучив соответствующую главу в трехтомнике Конрада Менгдена и прослушав лекцию княгини Кемской, бывавшей здесь и не раз в былые времена, так что хорошо представлял себе, куда идет и зачем. Другое дело, что, как вскоре выяснилось, ему и этого не требовалось. Замок сам "показывал" ему себя, "называл" помещения и "объяснял", что к чему. Лучшего гида было бы трудно найти, а по поводу того, как это возможно, Ингвар решил пока даже не гадать. Есть и есть.
Направляясь в Усть-Углу, Бармин думал, что не найдет там никаких следов прежних хозяев. Но он ошибался. Чем дольше Ингвар гулял по замку, тем больше убеждался, что, заполучив чужое добро, Андрей Северский ничего не стал здесь менять. И замок подтверждал эти его предположения буквально на каждом шагу. Получалось, что в Усть-Угле все сохранилось таким, каким было при отце Ингвара и его деде. Та же мебель, — частично оставшаяся от темных веков Северного Переможья, и серьезно обновленная в пресвященном XVIII веке и декадентском начале XX, — те же "франкские" и "алеманнские" гобелены и шпалеры, сотканные на псковских и ростовских мануфактурах. Картины художников эпохи Северного Возрождения, некоторые из которых творили в обоих мирах, — Мемлинг, например, Дюрер и Кранах, — а другие, по-видимому, родились только в мире магии. Амосов, писавший мрачные осенние пейзажи, портретист Сметанин и баталист Хакман, и еще десятка полтора талантливых и, видимо, хорошо известных просвещенной публике живописцев. А еще здесь, как и во всех замках старой знати, было очень много очень разного холодного оружия и охотничьих трофеев в виде оленьих рогов, мамонтовых бивней и оскаливших пасти бурых и белых медведей, полярных волков и рысей, среди которых затесался даже один усуриец с чудовищного размера клыками в огромной пасти.
Разумеется, Ингвар был здесь не один. Теми же маршрутами прохаживались и другие гости князя. Парами и небольшими группами они медленно перемещались из зала в зал, словно попали в музей, — типа Лувра или Эрмитажа, — в котором раньше никогда не бывали. Бармин никого из них не знал, а они не знали его, поэтому всего лишь вежливо раскланивались, раз некому было их друг другу представить, и шли дальше. Но, по как бы вскользь брошенным в его сторону взглядам, не сложно было догадаться, что его присутствие вызывает у этих людей одновременно живейший интерес и вполне уместное недоумение. Все остальные гости были знакомы между собой, — хуже, лучше, едва или шапочно, не суть важно, — а вот Бармина не знал никто. Хотя с этим умозаключением он явно поспешил. Кое-кто его все-таки знал и не замедлил это продемонстрировать.
Бармин как раз достиг портретной галереи, которую все считали уничтоженной во время суда над Карлом Менгденом. Однако портреты, как теперь выяснялось, уцелели, и даже висели на прежних местах, если верить все той же трехтомной истории их клана.
— Удивительное сходство, не правда ли? — приятный и, кажется, знакомый женский голос.
Ингвар рассматривал в этот момент портрет своего прадеда и тезки Ингвара Менгдена — князя Острожского и дивился их сходству:
"Словно, смотришься в зеркало!" — думал он, но на замечание, сделанное женщиной, обернулся.
"Вот как! — удивился он. — Мария Назарова собственной персоной! Наш пострел везде поспел, или так и было задумано?"
На этот раз она была не с братом, а с женщиной бальзаковского возраста, на которую походила и лицом, и цветом волос. Бармин сказал бы, что и фигурой, но, скорее всего, такой, как Мария, эта женщина была лет тридцать назад. Естественно, магия затормозила старение, заморозив женщину где-то в возрасте тридцати с небольшим, но при практически одинаковом росте, незнакомка, — по-видимому, госпожа Назарова старшая, — была полнее своей дочери, шире в бедрах и обильней в груди и плечах. Красивая женщина, одним словом, и Марию явно ожидал со временем точно такой же расцвет.
"Вот выйдет замуж, — отстраненно подумал Ингвар, рассматривая тонкую и "трепетную" фигурку девушки, — родит и станет точно такой же, как мать. Не сразу, но со временем..."
— Рад вас видеть, госпожа Назарова, — поклонился он Марии. — Представите меня вашей маменьке?
— Как узнали, молодой человек, что я ее мать, а не старшая сестра?
— Всего лишь интуиция, — улыбнулся Бармин.
— Мама, — сказала между тем Мария, — разреши представить тебе последнего из рода Менгденов.
— Менгден, — назвался он, еще раз поклонившись женщине. — Но должен вас поправить, госпожа Назарова. — У меня есть старшая сестра Варвара.
— Но она же Глинская, — подняла бровь старшая женщина, — разве нет? Меня кстати можете называть попросту Екатериной Алексеевной.
Что характерно, своей фамилии она не назвала, и это было более, чем странно. Но разбираться еще и с этой непоняткой Бармину было лень.
— Глинская или нет, — сказал он вслух, — она все равно моя сестра.
— Она, кажется, живет теперь с вами? — продемонстрировала свою осведомленность Екатерина Алексеевна.
К слову сказать, прозвучало двусмысленно, но Ингвар решил на второй смысл внимания не обращать, тем более, что между ним и Варварой ничего, кроме игры взглядов, так и не произошло.
— Мы все сейчас живем у моей бабушки по материнской линии княгини Кемской, — ответил он на вопрос. — Варвара вместе со своей подругой княжной Збаражской действительно уже с месяц гостит в замке Надозерье. А я там живу с момента возвращения на Большую землю.
— Что ж, рада была познакомиться, — чуть улыбнулась женщина. — Мне, если по совести, надоел осмотр достопримечательностей, а Машеньке — наоборот. Любит, знаете ли историю, искусство и все прочее в том же духе. Так что у меня к вам просьба, господин Менгден: погуляйте вместе, а я отдохну пока...
— Сочту за честь, — склонил Ингвар голову в поклоне, — но видите ли Екатерина Алексеевна, я здесь никого не знаю.
— Вот и чудно, — припечатала дама. — Машенька тоже никого не знает, будете общаться между собой.
— Возможна, компрометация... — попробовал Бармин отделаться от девицы.
— Машенька, как жена Цезаря, вне подозрений, — снова улыбнулась женщина, и Бармин окончательно понял, что их встреча не случайна. А вот в чем состоит план, и кто его составил, он пока не знал. Однако интуиция подсказывала, что это "не сватовство по залету". А, если так, то отчего бы не погулять по своему родовому замку с юной красавицей?
— Так что, — спросил он девушку, кивнув на ростовой портрет предка, — действительно похож?
— Если переодеть вас в соответствующую одежду, будет не отличить. А он кто?
— Он мой прадед — граф Ингвар Менгден, маршал империи.
— Это он разбил поляков под Соколкой?
— Да, — подтвердил Ингвар, — под Соколкой и под Зельвой. И еще много где и много кого. Любил мужчина повоевать.
— Он любил воевать, а женщины, верно, любили его, — едва ли не мечтательно произнесла девушка.
"Опасная тема, однако..."
— Он женщин любил не меньше, — усмехнулся Ингвар. — Пять жен, семь наложниц и неизвестное количество любовниц.
— Говорят, вы скоро женитесь, — сменила Мария одну опасную тему на другую.
— Кто говорит? — почти искренне удивился Ингвар.
— Люди, — пожала элегантными плечами девушка.
— А вам кто сказал? — уточнил Бармин.
— Мне рассказывал об этом брат.
— На ком же я женюсь, если не секрет? — полюбопытствовал тогда Ингвар.
— На княжне Глинской, — как о чем-то само собой разумеющемся сказала Мария.
"А эти-то откуда знают? Или это Нестор озвучивает всем, кому не лень, свои тайные желания?"
Могло быть и так. Шепнул здесь, намекнул там, и пошел гулять слушок.
— На которой из них? — решил он все-таки расставить все точки над "i".
— На Дарене. Или это неправда?
— Дарене всего 16 лет, — ушел Бармин от прямого ответа. — Куда ей замуж, когда она в куклы еще не наигралась!
— Будет в деток играть, — "коварно" улыбнулась неугомонная девица.
— Ей 16, — повторил Ингвар.
— Ну и что? — пожала плечами Мария. — Мне 17, но меня тоже выдают замуж.
— Вот как! — поддерживая разговор, сказал Бармин. — За кого же, если не секрет?
— Не знаю пока, — вздохнула девушка. — Но отец клятвенно обещал, что мужчина мне понравится.
— Наверное, он знает, о чем говорит...
— Вообще-то, стоило бы сначала спросить меня, — возразила Мария. — В конце концов, это мне с ним спать! Но у нас в семье патриархат, знаете ли. С отцом не спорят. Так что умерла, так умерла. Но давайте все-таки вернемся к вам. Когда вы женитесь?
— Я пока не знаю даже, на ком, — усмехнулся в ответ Ингвар, — а вы меня уже спрашиваете о дате свадьбы.
— Вот как, — наморщила лоб девушка. — Странно, но да бог с вами. Почему, там у Глинских, вы больше меня ни разу не пригласили? Признайтесь, Ингвар, я ведь вам понравилась. Мы женщины такое чувствуем.
"Это ведьмы чувствуют, — покачал он мысленно головой, — а вы, душенька, со мной флиртуете!"
— Понравились, — не стал отпираться. Ведь действительно понравилась. Рыжие девушки всегда бросаются в глаза, но темно-рыжая особа с зелеными глазами, изысканными чертами чуть смугловатого лица и точеной фигуркой не оставит равнодушным ни одно мужское сердце.
— Тогда что вас удержало? — проявила завидное упорство юная красотка.
— Видите ли, Мария, — не стал вилять Ингвар, — я прагматик. Женится в тот момент я не собирался, да и сейчас еще не вовсе готов. А флирт без обязательств это не про вас.
— Почему это! — возмутилась собеседница. — Чем я вас не устраиваю, как любовница? Все говорят, что я весьма привлекательна!
— Вы более чем привлекательны, — улыбнулся ее горячности Бармин, — но вы молоды и не свободны в своих действиях.
— Я поняла, — улыбнулась в ответ Мария. — Боитесь, что женят по залету?
"Какие у нас, оказывается, смелые на язык дворянские девушки есть! — восхитился Бармин. — И ведь не шлюха. Сразу видно, порядочная девушка. Но несет такое, что даже неудобно слушать".
— Ну, на мой взгляд, это было бы нежелательно, — сказал он вслух. — Брак должно заключать по любви или по расчету, но никак не по случайным обстоятельствам. Как считаете?
— Все так, — согласилась Мария. — Но знаете, Ингвар. Нам девушкам тоже непросто. Телевизор включишь, а там все фильмы про это: любовь, чувства и постельные сцены. В кино — то же самое. А соберемся с девчонками — шампанского выпить и поболтать о то о сем, — все опять же сводится к тому, кто с кем, когда. У взрослых, у братьев, у отца с матерью — все то же самое. Я раньше подслушивала, потом надоело. Баронесса А. изменила мужу, граф С. спит с гувернанткой дочери, а у самого, между прочим, три жены. От таких разговоров голова кругом идет. И желания всякие появляются. Фантазии. Хочется, наконец, стать женщиной и узнать, о чем так много разговоров, и стоит ли, вообще, об этом говорить?
Честно говоря, Бармин этим откровенным монологом совсем еще юной девушки был смущен так, что впору покраснеть. Но и молчать было нельзя.
— Не торопитесь, — сказал он осторожно. — Все еще у вас будет: и любовь, и страсть, и нежность. Станете женщиной, узнаете, что и как.
— Обещаете? — прищурилась девушка.
"Про любовь — это, конечно, как боги решат. Но секс у тебя точно будет. Кто же такую красавицу в девицах оставит?"
