Волчица и пергамент. Том 7

Коул дотошно продумывал условия для осуществления плана Ханаана, с этим всё было в порядке. Потом он, прежде чем план начал проводиться в жизнь, связался с Клевендом и его людьми, считавшимися противниками, чтобы подготовить для Жана убедительную историю. Вполне возможный ход событий.

Но это означало для Коула временный переход в стан сторонников войны, которую следовало предотвратить.

Если он был готов дойти до такого, не следовало ли ему поддержать предложение Ханаана о канонизации? Ведь при успешном её развитии будет решён вопрос с деньгами, а восстановление монастыря и его работа утратят остроту.

С другой стороны, с помощью Жана можно будет достаточно легко одолеть полный камней и выбоин путь к изготовлению книг со Священным писанием. В этом случае тайная встреча с Клевендом обретёт вескую причину, поскольку даст результат, намного превышающий тот, что принесла бы канонизация, хотя может привести к побочным последствиям.

Тогда останется вопрос с Миюри. Почему надо было покинуть постоялый двор, не предупредив её? И это, пожалуй, самое трудное. Одно дело утаить от неё тот кошмар, что был связан у Коула со сферой в доме Нордстоуна, совсем другое — обойти Миюри в таком важном приключении, как тайная встреча.

У Коула щемило сердце при мысли, как ей будет обидно и тоскливо. Но, даже если не считать этого, надо помнить, что Хайленд лучше кого-либо ещё знала цену отношений Коула и Миюри. Если Коул не сможет объяснить причину, по которой скрыл от неё тайную встречу, Хайленд тут же учует обман и откажется верить его объяснениям, что может привести Клевенда на плаху.

— Как бы то ни было, это должно выглядеть примерно так... — произнёс Клевенд. — Тебе нужна блистательная битва, чтобы удружить этому ремесленнику. Поэтому ты связался с нами, старающимися устроить войну.

Похоже, принц приводил мысли в порядок.

— Это похоже на попытку запихать большое яблоко в квадратную коробочку. Вроде бы должно поместиться, да не лезет никак. Кроме того, какого рода битва нужна?

Действительно, какого рода? Битва должна быть достаточно впечатляющей, чтобы убедить Жана, чтобы отказаться от канонизации, предложенной Ханааном, и чтобы оправдаться за то, что Миюри не была осведомлена. Что можно придумать, что бы удовлетворило все три условия?

— Более того, если исходить из ваших предыдущих действий, настоящей битвы определённо не получится. Всё достаточно сложно.

— То есть... то есть... — бормотал Коул.

История принца, изгнанного из-за чего-то из страны и после бесчисленной череды лишений и опасностей вернувший себе трон, пользуется успехом в тавернах, но в действительности выглядит очень неестественно и конфликтует с той целью, ради которой искали помощи Жана.

Может, лучше разыграть дурное представление, предложенное Клевендом, в котором Коул будет изображать заложника, а что до самого принца, то любые его отношения с Хайленд и королём будут разорваны? После этого Клевенд и его последователи никогда не смогут вернуться на родину.

Коул не думал, что это было бы справедливым.

— Преподобный Предрассветный кардинал, я уже неплохо знаю тебя. Сейчас и ты узнал меня и понимаешь однобокость суждений моей сестры обо мне, — сказал Клевенд, выпрямляя спину.

Огонёк надежды погрузился в тёмный поток.

— Если собираться что-то предпринять, надо делать это, пока это место не окружили. Если отец... король пошлёт войска, всё действительно будет кончено.

Это было правдой. Возможно из-за того, что Клевенд и его последователи оказались на грани жизни и смерти, в то время как Коул был в относительной безопасности, принц встал и начал собираться, а Коул продолжал методично перебирать в голове возможности в поисках лучшего выхода.

Тот, который предложил Клевенд не только объяснял всё, но и не причинял боли Миюри.

— Извини, тебя надо снова связать.

Коул попытался изобразить улыбку, но не был уверен в результате. Клевенд почесал затылок и направился к двери.

Этот принц с мощным телом был похож на рыцаря, который всех защищал и охранял.

Испытав благоговейный трепет, Коул встал и взялся рукой за символ Церкви, висевший у него на шее.

— Может, тебя это успокоит, я напишу сестре и сообщу, что теперь ты в безопасности... — произнёс Клевенд, открывая дверь и поворачиваясь к Коулу. — Эй, ты чего?

Коул не шевелился и смотрел в одну точку. Слова он словно слышал и не слышал одновременно и не мог отвести взгляд от того места. Там был предмет обстановки, присущий аристократическим домам. Он помогал сберечь тепло в доме и являл гостям то, что составляло гордость семейства.

— Эй, что не так с этим гобеленом?

Гобелен был соткан из цветных шёлковых нитей, на нём было изображено множество скакавших на лошадях рыцарей, с острыми копьями в руках сражавшихся под стенами замка. Но гобелен не повествовал о кровавом событии, он передавал необыкновенное великолепие. Позади рыцарей расположились трубачи, приложившие к губам трубы и рожки, вокруг них сгрудились женщины с цветами в руках. С городской стены за происходившим наблюдали члены королевской семьи и их приближённые. Везде на древках развевались разноцветные вымпелы.

Потому что эти рыцари не сражались, а изображали сражение.

В душе Коула прозвучали слова Миюри.

Верховые состязания с копьями.

Великолепное событие и блистательная битва.

Ответ на все вопросы.

— Это возможно.

— Чего?.. — взгляд Клевенда несколько раз перепрыгнул с Коула на гобелен и обратно.

— Всё в порядке. У меня была серьёзная причина прийти сюда и поговорить с тобой.

Коул не стал говорить, что это произошло по воле Господа. Ханаан мог так сказать, но сам он не стал, съёжившись, выжидать и глотать судьбу, которая сама потечёт ему в рот, он пошёл вперёд, чтобы самостоятельно найти выход. И Миюри, отказавшись от мечты скакать в сражении с оружием в руках, нашла новое место, где она могла дать крылья своей мечте.

Коул не мог им уступить. Если он всегда говорил об идеалах, значит, должен время от времени предъявлять их в действительности, чтобы другие могли это увидеть. Он должен запихнуть большое яблоко в квадратную коробочку с той же лёгкостью, с какой Миюри запихивала в рот вкусности со стола.

— У меня есть задача, которую я должен решить. В то же время раскол между тобой и Хайленд — это ущерб для королевства. Следуя учению Бога, я обязан помочь вам прийти к примирению и не дозволить когда-либо непоправимого разрыва между вами.

Клевенд вжал голову в плечи и произнёс странно тихим для такого крупного мужчины голосом:

— Если я с ней не могу ладить, то это из-за её мнения обо мне...

— Это не важно! — громко перебил его Коул и пересмотрел то, что предстояло сделать.

В центре всего — рыцарские состязания на лошадях с копьями. Во имя этого он мог оставить в стороне Жана, Ханаана и Миюри, добраться до Клевенда и увязать всё воедино.

— Мне было необходимо прийти сюда несмотря ни на что, — заявил Коул так, будто то было решать не ему.

Клевенд отпустил ручку двери, вздохнул и снова сел на стул.

— Пожалуйста, не мог бы ты объяснить мне яснее? — спросил он, откинувшись на спинку стула и подняв руку вверх, как, вероятно, делал подростком, задавая вопрос учителю.

Коул изложил в письме своё объяснение произошедшего.

Он писал, что в Сареноне последователи Клевенда, избежав чужих глаз, встретились с Коулом наедине на постоялом дворе. Поскольку эта встреча была опасна для положения и репутации Коула, люди Клевенда связали и похитили его, чтобы доставить своему лидеру, не вызывая неблагоприятных слухов.

Коулу было жаль до глубины души, что ему пришлось заставить всех так волноваться. Особенно Миюри, он готов три дня и три ночи выслушивать, как она его ругает.

Это письмо он передал с платком, оказавшимся при нём, одному из товарищей Клевенда, и тот отправился в Сарентон, не дожидаясь рассвета. Если Миюри бродила неподалёку, она должна была учуять его запах.

Когда Коул рассказал о своём замысле Клевенду, этот могучий воин поклонился, тихо пробормотал что-то, а потом сказал:

— Сейчас удачный исход вероятнее, чем при использовании тебя как заложника.

Когда Коул сказал, что Клевенд должен был спасти своих людей, даже если ему пришлось бы приставить кинжал к горлу Предрассветного кардинала, принц усмехнулся и похлопал Коула по спине.

Хотя Коул не ожидал скорого вторжения толпы королевских солдат и офицеров, заночевал он в зале на первом этаже с товарищами принца. Мысли, которые он не мог отогнать, вторгались в его дрёму, пока его уже на рассвете не поднял лёгкий шум. Коул поднялся на второй этаж, выглянул в окно, чтобы оценить ситуацию, и с облегчением вздохнул. Облачко пара, вылетевшее с выдохом, не успел ещё рассеяться во влажном после вчерашнего дождя воздухе, когда на фоне пурпурного неба мелькнула тень, и на подоконник села большая орлица.

— Лишние неприятности тебе из-за меня...

Тело Шарон, воплощения орлицы, чуть надулось и снова опало, будто она вздохнула.

— Миюри, она... Как она?

— Ты спрашиваешь в первую очередь об этом? — переспросила Шарон.

Коулу показалось даже, что её твёрдый клюв изобразил нечто вроде улыбки.

— Она, должно быть, до смерти переволновалась...

Шарон, раскрыв шире глаза, покрутила влево-вправо головой.

— Я не могу сказать, улыбалась волчица или злилась.

Иными словами, клыки, обнажившиеся из-под приподнятой губы.

— Хайленд приедет вскоре после полудня увидеть всё своими глазами, — Шарон заглянула внутрь. — Они обращались с тобой неплохо.

— Да, вполне любезно.

Шарон недоумённо посмотрела на Коула.

— Они собирались забрать другого человека.

— Насколько оправданно твоё объяснение?

По тону Шарон Коулу было легко понять, насколько серьёзно отнеслась к случившемуся Хайленд.

— Всё в порядке.

— Вот как?

— Это можно назвать так: когда намокшая от дождя земля высыхает, она становится только твёрже.

Шарон выглянула наружу, там как раз наступало утро после вчерашнего дождя.

— Как бы то ни было, ты не раз помогал нам.

— На этот раз это ты помогаешь мне, — ответил Коул, не пытаясь скромничать.

Шарон пронзила его взглядом.

— Это просто невыносимо. Я как раз собиралась ложиться спать, и тут прибегает эта собака. Мне большого труда стоило наплести что-то Кларку.

Ход событий немного прояснился.

— В любом случае я загляну с извинениями. На этот раз мы совместными усилиями должны справиться с проблемами монастыря. Ты простишь меня?

Шарон некоторое время смотрела на Коула, а потом раскрыла крылья.

— Буду ждать случая увидеть чудо Господне, - раздражённо ответила орлица и улетела.

В этот момент в дверь постучали, в комнату заглянул Клевенд.

— Прости, у тебя утренняя молитва?

— Нет, просто на окне сидел большой орёл.

— Вот как... — вытянул шею Клевенд, будто пытался увидеть орла, а потом вздохнул. — Словно из жития одного святого, священника, который повсюду проповедовал птицам, овцам и даже змеям с пауками.

Коул немного смутился, но шутка принца напомнила ему о замысле Ханаана.

Успех замысла Коула зависел от решения вопроса с остававшимся в нём белым пятном — предложение Ханаана о канонизации. Она, как бы то ни было, единственная оставалась в подвешенном состоянии. Не только из-за её значимости и сложности, но и потому, что у Коула попросту не было на это времени.

Он мог себе представить, как Клевенд и Хайленд пожимают друг другу руки, забыв о том, что их разделяло. Но чтобы стать святым, почитаемым людьми, этого Коул не только не мог себе вообразить, он не хотел даже двигаться в этом направлении. Он, конечно, понимал, что это не вопрос "нравится — не нравится", и когда эта заварушка завершится, ему придётся внимательно рассмотреть вопрос о канонизации.

— Так, я пока подыму своих людей внизу, чтобы они умылись. К тому времени, когда приедет моя сестра с войском, они успеют привести в порядок одежду, — сказал Клевенд.

При встрече с аристократами следовало вести себя, как положено аристократам, а не разбойникам в осаждённом городе.

— В битве очень важно и произвести должное впечатление, — прибавил он, в устах того, кто напоминал жеребца с нестриженной гривой или грубоватого предводителя разбойников, это звучало с особой убедительностью.

Принц похлопал Коула по спине, как старого приятеля, посмотрел в окно на пологий спуск и завершил:

— Впрочем, спешка нам сейчас ни к чему, давай поедим сначала.

Как и сказала Шарон, солдаты прибыли вскоре после полудня, первыми ехали конные воины, закованные в броню.

— Вы все, держите высоко головы. С нами поддержка Предрассветного кардинала! — постарался, натянуто улыбаясь, поднять дух своих людей Клевенд.

Речь в равной степени могла идти как о настоящем сражении, так и о том, что всех их отправят на виселицу. Все были настороже, среди прочих стояли и горе-похитители, выкравшие не того человека. Лица последних украшали синяки, оставленные пощёчинами Клевенда.

Клевенд сказал, что блеснуть один раз славой — это не слишком много, и Коул думал так же. Коул был напряжён не меньше других. Потому что он даже представить не мог, какие сейчас были лица у Хайленд и Миюри.

— Идём, — сказал Клевенд и распахнул обе створки дверей.

Внутрь разом ворвался яркий солнечный свет. Когда глаза людей в доме привыкли к свету, они вышли наружу и пошли вперёд, навстречу потоку солдат противоположной стороны.

— Он даже не сбежал, — произнесла Хайленд.

Она не была облачена в полный доспех, но всё же на ней был шлем, кольчужные рукавицы и тяжёлые сапоги со шпорами, на поясе у неё висел отнюдь не ритуальный, а широкий и длинный меч. За ней стояло несколько десятков пехотинцев.

— Зачем бежать, мы не сделали ничего плохого, — ответил Клевенд, убедившись, что все покинули дом.

— Приказ короля, — показала подбородком на Орландо Хайленд.

Орландо развернул пергаментный свиток.

Коул со своего места, конечно, не мог прочесть текст, но он видел большую красную печать.

— Немедленно разыскать и арестовать мятежников.

Конников в отряде было с дюжину, хорошо вооружённых пехотинцев — примерно втрое больше. Если бы они шли всю ночь, то могли бы прийти из Раусборна, но Коул полагал, что и всадников, и пехоту Хайленд набрала среди местных аристократов, воспользовавшись привилегией королевской власти.

Однако худенькой фигурки Миюри среди них не было. Коул думал, что она выйдет вперёд, сердито сжимая рукой рукоять своего меча, но он не мог её разглядеть. Не было и Ханаана с Ле Роем, что заставило Коула забеспокоиться.

— Мятежников? Прекрасно, — взглянув на Коула, ответил Клевенд. — Я действительно не ожидал, что всё может так закончиться, мы с Предрассветным кардиналом просто всю ночь очень мило побеседовали. Приношу извинения за то, что это было устроено тайно.

Хайленд, не меняя выражения лица, перевела взгляд на Коула.