Три королевских слова. Книга вторая (16.05)

Какая-то птица, громко хлопая крыльями, перелетела с дерева на дерево и затихла.

Здесь никого не было, кроме нас.

— А как это? — удивилась я.

— Я же тебе говорил — здесь особое бальное пространство, создаётся по принципу магического лабиринта. Лучше не ходи в одиночку, заблудишься. Если такое случится, оставайся на месте и позови меня вслух или на анималингве. Я тебя услышу.

Кайлеан усадил меня в плетёное кресло, под разлапистые листья какого-то тропического растения. Тут же возник слуга с подносом, он ловко открыл бутылку, разлил искрящуюся жидкость по бокалам и удалился, не медля.

Кайлеан сел в соседнее кресло и, покручивая в пальцах свой бокал, заговорил раздумчиво:

— По правде говоря, Мерлин — персона такого уровня, что "придворный маг" — должность чисто номинальная. Никакой он не придворный, он сам по себе. Если Мерлину взбредёт в голову, он покинет Эрмитанию в ту же секунду и никто его не остановит. По какой-то причине двадцать лет назад он отозвался на призыв отца и согласился меня учить. Но "любимый ученик"? Вряд ли. Скорей всего, ему показалось, что я смогу его развлечь. У него, видишь ли, проблема с развлечениями, как у любого человека, живущего лишнюю тысячу лет. А мысль о том, что у Мерлина есть привязанности, всегда вызывала у меня сомнения.

— Жёстко ты про своего учителя, — прокомментировала я его откровения.

Кайлеан пожал плечами.

— Да нет, я не критикую. Мерлину я обязан многим. Но он такой, какой есть, и лучше не заблуждаться. — Отпив из бокала, он продолжил. — Привязанности Мерлина под вопросом, однако чувство симпатии ему знакомо. Надеюсь, что я и ты это чувство у него вызываем. Но только надеюсь. Данимира, не играй в игры с Мерлином... потому что игрушкой в этой игре будешь ты.

— Упаси бог, — искренне отозвалась я. — На самом деле речь идёт о маленькой консультации.

— Ага. Значит, признаёшь, что интересовалась Мерлином не просто так?

— Признаю. Но консультация пустяковая. Маленькая женская тайна. Малипусенькая.

— Маленькая женская тайна, для которой требуется консультация тысячелетнего мага? Меня не хочешь спросить?

— Может, и спрошу. Потом.

— Ладно, — неожиданно покладисто согласился Кайлеан. — Потом так потом. У тебя шампанское выдыхается. Пей и идём танцевать.

Подслушивать будет, поняла я.

Из оранжереи мы вернулись в тронный зал. Дорога туда пролегала через другие залы — такие же роскошные, но размером поменьше, и от этого, наверное, поуютнее. Оформлены они были в разных стилях и музыка звучала разная, кое-где очень даже современная. Везде вдоль стен были расставлены столы и имелись небольшие буфеты, где страждущие могли утолить голод и жажду. Некоторые уже страждали и утоляли вовсю.

— Тебе нравится? Можем потом вернуться, — сказал Кайлеан. — Мне говорили, тут где-то должен быть настоящий ночной клуб, копия нью-йоркского "Сьело". А сейчас надо побыть какое-то время в главном зале. Это наша обязанность как хозяев бала.

— Можем вернуться, — согласилась я. — Но вообще мне всё нравится. Тронный зал — он, конечно, величественный до ужаса и масштабов совершенно нечеловеческих, но что-то в этом есть. Что-то по-настоящему королевское и сказочное. А в ночном клубе я и дома могу побывать. Не в Оленегорске, само собой, и не в Нью-Йорке, но в Петербурге или в Москве... или в Нижнем... можно найти приличные места. У меня подружка в Мурманске учится, она писала, что у них там недавно открыли новый двухэтажный клуб на пять танцполов, в гости звала. Наверное, съезжу как-нибудь на каникулах...

Я нарочито беззаботно щебетала о студенческом будущем, чтобы кое-кто уяснил мою позицию на сей счёт. А то меня уже в хозяйки бала записали. Искоса я поглядывала на Кайлеана, но он оставался благожелательно невозмутим. Как-то чересчур невозмутим. А слушают ли меня вообще? — задалась я вопросом и уже хотела было потребовать от Кайлеана повторить мои последние слова, но тут внимание отвлекла шумная толпа девиц. Меня поразил тот факт, что у всех у них волосы были выкрашены в радикально вишнёвый цвет, а поверх праздничных одеяний были повязаны фартуки. Вишнёвые девушки сгрудились возле одного стола в углу и что-то яростно обсуждали, кавалеров возле них не наблюдалось. По эмоциональному подъёму сцена сильно напоминала картину Репина "Запорожцы пишут письмо турецкому султану".

— Что за собрание? — удивилась я. — С одеждой у них что-то странное... и волосы...

— А, адептки, — небрежно сказал Кайлеан, взглянув на стол в углу. — Собираются припадать к королевским стопам. Коллективную кляузу сочиняют.

— Зачем?

— На Хима жаловаться будут, само собой.

— Что на этот раз?

— Ну, что-нибудь всегда найдётся. Хим сказал, за время моего отсутствия в Академии сложилась новая традиция. На весеннем или летнем балу адептки припадают к ногам короля-батюшки и жалуются на своего ректора. В этом году что-то там связано с предсказанием Лусс... — Кайлеан еле сдержал зевоту. — Ерунда какая-то...

— Напротив, очень интересно, — оживилась я. — Что за предсказание?

— Ну, вроде как Лусс однажды предсказала, что некто из королевской семьи — имени она не назвала — однажды женится на подавальщице из трактира. И волосы у этой подавальщицы будут вишнёвого цвета. Всем известно, что предсказания Луссии Ленорман сбываются. Пару лет назад адептки создали клуб "Милые подавальщицы"... подают соответственно в трактирах... волосы красят...

— А что Хим?

— Не поддержал. Приглашения на клубные встречи игнорирует, трактиры посещает крайне избирательно — только те, где в обслуге нет подопечных. Словом, шансов никому не даёт. В общем, все старания напрасны. Девушки считают, что так нечестно.

Я озадачилась.

— А как же они собираются озвучить королю свои требования? Нечестно, что принц ни на ком из них не женится? Звучит как-то не убедительно.

Кайлеан усмехнулся.

— Разведка донесла, что лидирует грамотный тезис "Ректор должен участвовать в общественной жизни вверенного ему учебного заведения". А ректор уклоняется. Стало быть, не исполняет служебные обязанности.

— Действительно, безобразие какое! Тут попахивает выговором с занесением! — развеселилась я. — Однако, какая охота идёт! Слушай, давно хотела спросить, как твой брат вообще в ректоры угодил?

— Хим требовал от отца, чтоб тот ему какое-нибудь серьёзное дело поручил. Фамильное честолюбие и всё такое. Думал, ему доверят провинцию какую-нибудь. А отец ему Академию предложил. На пробу. Сказал, что если Химериан с этим справится, то потом справится с чем угодно. Хим поначалу с изменившимся лицом к пруду бежал — топиться. Но потом взял себя в руки, отступать было уже поздно.

— О-о-о...Фамильное честолюбие... страшная штука... — многозначительно сказала я. — Далеко может завести.

— Куда ж Карагиллейнам без него, — отозвался Кайлеан безмятежно.

...Небо над тронным залом изогнулось в форме купола и звёздные водовороты причудливо освещали затемнённое пространство, придавая ему вид гигантской фантастической пещеры с самоцветами. Здесь по-прежнему было многолюдно. Звучала музыка, в центре зала двигались в ритме танца десятки пар. Остальная публика разбилась на группы — кружки по интересам, так сказать. Основным интересом, похоже, являлась королевская семья, — близ тронного подиума образовалась приличная толпа.

Признаться, я полагала, что первым делом нам предстоит вновь общаться с кайлеановыми родственниками, поэтому подсобралась и привела дух в боевую готовность. Этот экзамен нужно было сдать любой ценой. Однако едва мы вошли, к нам с приветствиями устремились молодые люди в мундирах лесников. Кайлеан остановился и вскоре у нас образовался свой кружок. Друзья Кайлеана глядели на меня ласково, осыпали комплиментами... оказавшись в лучах дружеского внимания, я чуть ли не мурлыкала вслух.

Мне удалось запомнить как зовут каждого из представленных, это пригодилось, когда посыпались приглашения потанцевать: после танца я благодарила каждого, называя кавалера по имени.

Кайлеан Георгиевич держался молодцом — танцы с другими дозволял, громы и молнии не метал, никого не испепелял, хотя каждый раз, когда меня уводили прочь, со стороны Его Высочества приходила ощутимая эмоциональная волна в стиле "они забрали мою прелес-с-сть!".

— Отважные люди твои друзья, — посмеиваясь, сказала я, когда меня в очередной раз вернули Кайлеану. — Ничто их не пугает. Даже ты.

— Вряд ли можно испугать того, кто каждый день сталкивается с опасностью.

— Неужели в лесу водится кто-то опасней тебя? — продолжала веселиться я.

— Таких немного, — надменно сказал Кайлеан Георгиевич. — Но обитатели леса берут количеством.

— А ты, стало быть, качеством?

— Разумеется, — ещё надменнее отвечал он. — Ну, хватит баловства. Надеюсь, ты насладилась всеобщим вниманием, но с этого момента будешь танцевать только со мной.

— С радостью, — согласилась я. Потом взглянула поверх его плеча и увидала, что толпа за спиной Кайлеана переместилась, образовав прямой просвет. На том конце просвета у колонны стоял магистр Мерлин и смотрел прямо на меня. Он приподнял бокал в знак приветствия, моё сердце ёкнуло, я пролепетала:

— Погоди... Я... я сейчас...

Кайлеан обернулся.

Я опередила его на секунду, быстро пробормотав:

— Не ходи за мной. Скоро вернусь. — И спешно отошла, чтоб избежать препирательств.

...Кайлеан сверлил мою спину мрачным взглядом, а магистр поджидал с таким видом, будто у нас определённо назначено свидание. Когда я подошла, Мерлин выхватил из воздуха бокал шампанского и протянул со словами:

— Рад видеть вас, Данимира Андреевна.

Я поблагодарила в некотором замешательстве — в голове уже немножко шумело, а разговор предстоял непростой. В то же время отказываться было неудобно — вдруг Мерлин, которому придётся пить в одиночестве, подумает, что я его не уважаю. Бокал я приняла, но решила пригубить из него чисто символически.

— Тоже рада видеть вас, магистр, — я широко улыбнулась, надеясь, что именно такую улыбку называют "ослепительной". — Тем более, мы встретились по такому прекрасному поводу — бал в честь благополучного возвращения домой вашего воспитанника.

Сегодня магистр был облачён во фрачную пару, но не перестал походить на знаменитого поэта. Только в нашу первую встречу домашний вид Мерлина навевал мысль о том, что не стоит выходить из комнаты, а теперь он будто бы приготовился получать Нобелевскую премию.

— Поговаривают, это событие не могло бы состояться без вашей помощи. — Голубые глаза за стёклами очков прищурились.

— Пустое, дорогой магистр, — с интонациями светской львицы произнесла я. — Его Высочество справился с выпавшими на его долю испытаниями с честью и самостоятельно. Не сомневаюсь, ваши уроки стали в том неоценимым подспорьем.

Магистр неопределённо хмыкнул.

-Ну да, ну да... Кайл — способный мальчуган...

Наступило молчание, плавно перерастающее в неловкое молчание. Надо было приступать к делу, но я не знала с чего начать.

Я откашлялась.

— Чудесная погода стоит. Хорошо, что дождя нет... Э-э-э... Ну, в смысле, зал без крыши... и всё такое...

— Как же без крыши... никак нельзя без крыши... А погода... да, чудесная...

— А у нас тоже на праздники облака разгоняют...

— Неужели? С помощью магии? — Мерлин был серьёзен, но казалось, светская беседа о погоде его забавляет.

— С помощью химии. С самолёта что-то сеют... кажется...

Как же я не любила просить у незнакомцев! Как там у классика? "Сами предложат и сами всё дадут"? Если бы. Тут скорее подходила другая фраза, не менее знаменитая — "никто не даст нам избавленья"... и что-то там про "своею собственной рукой"... Мозолистой рукой... или не мозолистой, нормальной рукой?..

— О чём задумались, Данимира Андреевна?

Я решилась и выпалила:

— О жизни, дорогой магистр! Неловко обращаться с просьбой в такой праздничной обстановке... вам, наверное, развлекаться хочется, а я тут со своими проблемами... но по некоторым причинам прошу уделить мне внимание именно сейчас. Мне нужна консультация по одному жизненно важному вопросу.

Магистр удивился.

— Вы хотите поговорить со мной о жизни? А не боитесь, Данимира Андреевна, что у нас могут оказаться разные представления об этом предмете?

— Ничего, я буду иметь это в виду.

— Что ж... Излагайте.

— Вначале... могу ли я рассчитывать, что этот разговор останется между нами?

— Безусловно.

— Э-э-э... я имею в виду — совсем между нами... — Приблизив губы к его уху я многозначительно пробормотала: — Кругом полным-полно способных мальчуганов.

Всё-таки Мерлин действительно был великим волшебником. Он не щёлкал пальцами и вообще обошёлся без пассов и прочих телодвижений. Но действительность вокруг начала меняться. Исчез бальный зал, исчезли аркады и звёздные водовороты. Я очутилась на вершине пологого холма, вокруг простирались пасторальные поля, вдали паслись белые овечки. Полуденное небо было невинно-голубым, солнышко мягко пригревало и веял лёгкий ветерок. Колонна, возле которой мы стояли, преобразилась в огромное дерево со светлой, седого оттенка корой. Судя по листьям, это был ясень, очень старый ясень. Между толстыми корнями струился ручей, в листве промелькнул и исчез какой-то рыжий зверёк. Наверное, белка.

Где-то за горизонтом прокатились глухие раскаты грома... а может, это было чьё-то гневное рычание... Кого-то лишили информации.

Сам Мерлин, кстати, тоже исчез. Вместо него появился огромный змей толщиною в три бревна, свившийся кольцом вокруг ясеня.

Я почувствовала настоятельную необходимость прислониться к дереву.

Кора была гладкая, шелковистая.

Текучим движением змей переместился и массивная треугольная голова появилась прямо передо мной.

Наверное, тут стоило упасть в глубокий обморок — змей я всегда боялась, но на плоской морде пресмыкающегося красовались знакомые очки в золотой оправе — на этой голове они казались игрушечными. Сюрреалистическая деталь не дала инстинктивному страху перерасти в полновесную панику. Это Мерлин, сказала я себе. Ему скучно, он развлекается как может.

Змей потянулся хвостом к ветвям, затем преподнёс мне золотисто-жёлтый плод, обвитый кончиком хвоста.

— Яблочко?

Символизм этой ситуации мне не понравился. Я наивно похлопала глазами и яблочко не взяла.

— Какое ж с ясеня яблочко?

— Ваша правда, Данимира Андреевна, — усмехнулся змей и вместо яблока возникла белая роза — с нежными лепестками в капельках росы.

Я подумала, но никаких тёмных историй про розу с ясеня не припомнила, поэтому подношение приняла и воткнула цветок в причёску, заложив его за ухо.

— Присядем? — предложил Мерлин.

Оглядевшись, я не увидела ничего похожего на сиденье. Никто и не подумал наколдовать табуреточку по-быстрому.

— Земля здесь тёплая, — сообщил змей.

— Надеюсь, что не только земля тёплая, но и трава не пачкается, — с намёком сказала я и села, прислонившись спиной к стволу ясеня. Потом поставила свой бокал на землю, расстегнула ремешки, скинула туфли и вытянула ноги. Это было прекрасно и земля действительно была тёплой. Знакомое ощущение посетило меня: почудилось, будто я в чёрной степи и впереди у меня километры порванных нитей...