Три королевских слова. Книга вторая (16.05)

— Конечно, — убеждённо сказала Дрю. — Даже гораздо большая половина.

— Ещё бы, — безразлично сказала я, — такой красавчик.

— Не только поэтому. — Дрю огляделась по сторонам и заговорила вполголоса: — Принц Химериан весёлый... и он как-то... попроще. Ваш-то, сумрачный такой всегда, и все у него должны по струнке ходить. Говорят, у него вместо сердца счётная машина, и он никогда ничего не делает просто так. Даже удивительно, что он так к вам привязался. В смысле, что у него вообще, оказывается, чувства есть.

Жабьим голосом я сказала:

— Что ж тогда пол-Эрмитании по принцу Кайлеану сохнет, если он такой-растакой?

— Принц есть принц, — поучительно заметила Дрю, — на дороге не валяется, по нему положено сохнуть. К тому же внешне он ничего такой, интересный. И, главное, не жадный.

Я вспомнила, как мы с Кайлеаном танцевали, и его смеющиеся глаза напротив, и мне снова не захотелось обсуждать наши отношения.

— А расскажи-ка мне лучше, Дрю, как получилось, что королева Эрмитании — мать Кайлеана, а не Химериана?

— Мать принца Химериана тоже умерла. А вы не знали?

— О господи. Откуда. Я вообще ничего не знаю, я же иностранка.

— Тогда слушайте.

Я залезла под одеяло и села, обхватив колени руками, Дрю опустилась на постель и приняла такую же позу.

— Только это неофициально, — предупредила она.

— Но народ в курсе, — кивнула я.

— Да! — обрадовалась Дрю моей понятливости. — Когда первая королева Линор преставилась в родах, король Георгиан вручил наследника Леара нянькам и воспитателям, а сам не женился долго, хотя в дамах сердца недостатка не испытывал. Вы только не вскакивайте и не вопите, но, говорят, тогда-то он договор этот и придумал, про забывание.

Я промолчала.

Убедившись, что с моей стороны ничего не последует, Дрю продолжила нараспев:

— Как-то раз в одном из южных королевств увидал он Шайну, черноволосую черноглазую чародейку, красоты необыкновенной, сошёлся с ней и привёз её в Эрмитанию. И так прикипел душой к южанке, что зачал с ней сына и вознамерился жениться, хоть происхождения Шайна была невысокого.

Я пожала плечами.

— Ну, молодец, в принципе. Поступил как нормальный человек.

— Но тут из северных земель прибыл с дружеским визитом старый союзник короля, и дочь с собой привёз — принцессу Елену, тоже чародейку не последнюю. Пригляделась Елена и увидела, что опутан Его Величество чарами дурманными, прикручен к Шайне любовной проволокой колючей. А как сняла Елена приворотные чары, так сразу и прозрел король и ужасно разгневался, что покусились на его свободную волю. В общем, заточил король Георгиан коварную чародейку в далёком монастыре на острове, в озёрном краю, а сам вскоре женился на принцессе Елене. Едва сын Шайны появился на свет, как отняли его у матери и забрали во дворец, чтобы воспитывать как королевского сына. Елена приняла Химериана, как до этого стала матерью Леару.

— Даже и не знаю... — задумалась я. — С одной стороны, правильно, чего ребёнку в тюрьме расти, во дворце, наверное, лучше, с другой стороны — мать есть мать, без неё никак... Жуть какая!

— Это ещё не самая жуть, — радостно сообщила Дрю. — Слушайте дальше. Через год и королева Елена родила сына, принца Кайлеана. Его Величество Георгиан был счастлив без меры, и вся страна ликовала и праздновала это событие десять дней. Слухи об том событии дошли до озёрного края. Шайне удалось обольстить стражника, с его помощью она бежала из заточения. В столице чародейка хитростью пробралась во дворец, в детскую младенца Кайлеана и начала читать над ним заклинание зловредное. Внезапно вошедшая Елена увидела это, набросилась на Шайну и помешала ей закончить ворожбу. Сцепились две чародейки не на жизнь, а насмерть... Ну вот, как вы сами понимаете, победила Елена, жена короля.

— А Шайна?

— А Шайне пришёл конец.

Я похлопала глазами.

— О господи... Ты хочешь сказать, что мать Кайлеана убила мать Химериана?

— Но в честной драке.

— Ужас какой, — прошептала я. — А Хим знает?

— Вся Эрмитания знает, а он вдруг не знает?

— Кайлеан говорил про чувство вины... — сообразила я. — И что Елене тяжело отказать Химериану... о-о-о... теперь понимаю...

— Это дело известное. Наша королева принца Химериана всегда баловала. Гораздо больше чем собственного сына.

— Ещё бы... В какой сложной ситуации она оказалась... На её месте я бы, наверное, так же себя вела... Знаешь, Дрю, при первой встрече мне королева не очень понравилась... ну, не то что бы совсем не понравилась, но как-то так... — я пошевелила пальцами, — показалась надменной и неприветливой, поэтому я решила, что она всегда такая. А теперь думаю, что была к ней несправедлива. Жизнь у неё сложная. Как говорится, богатые тоже плачут.

— Ну, вы с королевой не очень-то расслабляйтесь, — посоветовала Дрю. — Всё-таки вы её единственного родного сыночка с пути истинного сбиваете.

— Я её сыночка с пути сбиваю?! — изумилась я. — Это её сыночек меня сбивает! Со своими поцелуями! Я, если хочешь знать, даже пару раз думала, не пожить ли нам во грехе, пока невесты подходящей на горизонте нет... А ведь знаю, что дурость всё это, и закончится скверно...

Дрю взмыла вверх, описала несколько кругов, снова приземлилась у меня в ногах и выпалила:

— Я сейчас такое скажу... А вдруг он на вас жениться хочет? Это, конечно, невероятно... но принц Кайлеан странный... и упёртый.

— Ага. На мне только странный и упёртый человек захочет жениться. Спасибо, Дрю.

— Я про то, что уж если принц чего захочет, его никто не остановит. Ни король, ни королева, ни вообще никто на свете.

— Сам себя он остановит, — мрачно сказала я. — Иначе, представь. Вот поженимся мы, а лет через пять очнётся он в Муроме...

— Где?

— В Муроме. Есть такой старинный город в моей стране. Не очень большой, но красоты необыкновенной. Там при историко-краеведческом музее библиотека есть, в ней и обычный фонд интересный, много редких рукописей, а магический спецхран вообще мечта библиотекаря. Главная хранительница магического отдела — мамина знакомая. Ольга Олеговна маме говорила, что может похлопотать и взять меня к себе после того, как я институт закончу. Я б почла за счастье. Так вот... смотрит, значит, по сторонам Кайлеан Георгиевич — а кругом Муром белокаменный, небо синее, деревья столетние шумят... И тут навстречу я иду, с реки Оки. Коса на грудь перекинута, на плече коромысло... а за юбку пятеро детей держатся, один другого меньше...

— За пять лет — пятеро детей?

— Думаешь, мало? Хорошо, добавим двойняшек — семеро за юбку держатся. И все семеро деревянными ложками машут — дети-то у нас сызмалу ложки вырезать будут, на продажу, для туристов, — семья большая, как же без приработка. И вот, машут они ложками и кричат — "Папа, папа, мы есть хотим!". И Кайлеан Георгиевич потерянно так — брови домиком — спрашивает: "Жена моя, где мои мечты, где моё королевство?" А я ему показываю на детей и отвечаю: "Вот твоё королевство, муж мой!.."

Выслушав меня, Дрю вдруг сказала:

— Господи, хорошо-то как!

Я скривила губы и горько проговорила:

— Чего хорошего, Дрю! Ну сама подумай, что Его Высочество Кайлеан Карагиллейн Третий будет делать в Муроме? На печи лежать? Да он со скуки всё кругом по кирпичику разнесёт, а ведь эти кирпичики — наше национальное достояние. На это я пойти никак не могу.

Дрю фыркнула.

— Плохо вы, леди Данимира, знаете нашего принца. Он нигде не пропадёт. Хотя, — она махнула рукой, — насчёт своих кирпичиков можете вообще не волноваться, никто в ваш Муром не поедет. Это вы в Эрмитании останетесь.

Я закатила глаза к потолку.

— Не останусь. Не хочу шипеть и выгибать спину при виде каждой незамужней королевишны. Давай не будем переливать из пустого в порожнее. Давай спать лучше.

— Спите, кто вам не даёт, — буркнула Дрю. — А я в шкаф пойду о вечном думать.

...Закутавшись в одеяло, я уже почти заснула, но что-то мешало окунуться в благодатный сон и удерживало на краю. Какие-то слабые звуки царапали сознание и не давали заснуть.

Я подняла голову с подушки и прислушалась. Звуки доносились из шкафа.

На цыпочках я прокралась туда и осторожно приоткрыла дверь. Полупрозрачная Дрю сидела в углу на обувных коробках и придушенно всхлипывала.

Присев на корточки, я полушёпотом спросила:

— Дрюшечка, ты чего?

— Семеро детей! А у меня ни одного не будет!

— Ох... прости, я не знала, что при тебе о детях нельзя...

Про себя я подумала, что Дрю — сложный случай. Когда она была живой, то мечтала о магии. Когда стала привидением — начала мечтать о детях. Если бы Дрю мечтала о детях, когда была человеком, возможно, сейчас не рыдала бы в шкафу, а нянчила младенца, живая и здоровая. Но ведь и я была ничем не лучше. Что б там не произносилось вслух, в глубине души я тоже мечтала о несбыточном.

— Прости меня, Дрю, — снова сказала я.

Дрю смахнула призрачные слёзы и хмуро сказала:

— Ладно, не извиняйтесь. По большому счёту, при мне вообще ни про что нельзя. У меня ведь ничего больше не будет. Но я уже привыкла. Просто вы такую романтическую картину нарисовали... белый город, семеро детей, вы в коромысле... Кстати, почему оно на плече? Сползло?

— Что сползло? Коромысло? А что это, по-твоему?

— Головной убор такой, — Дрю изобразила что-то вроде кокошника. — Разве нет?

— Нет. Это палка изогнутая такая, специальная, чтобы вёдра с водой носить. Или пакеты из супермаркета.

— А-а. Уже не так романтично. Но всё равно — семеро детей...

Я заметила, что Дрю снова приготовилась горевать и поспешно сказала:

— Послушай, ты ночью всё равно не спишь... зачем тебе сидеть в шкафу? Не хочешь развлечься? Полетать над городом? По-моему, это будет гораздо романтичней коромысла и гипотетических семерых детей. И немножко похоже на магию — представь, ты летишь как птица... ночное небо, звёзды, внизу город как на ладони, река серебрится... Ты же раньше так не могла, а теперь — сколько угодно...

Дрю взглянула на меня сердито.

— Шутите? Я б полетала, если могла! Но никто из привидений не может покинуть Башню. Принц все стены заколдовал, все окна, все двери. Мы тут пленники навечно. И вы, кстати, тоже. Как принцесса Даннемора из сказки.

— Почему как принцесса?

— Тоже сидела в башне. То есть, сначала она сидела во дворце. К ней сватался король из соседнего королевства. Король был жесток и безобразен, Даннемора ему отказала. Тогда он захватил королевство Даннеморы, разрушил дворец и отрубил головы родителям. А Даннеморе удалось бежать. Долго она скиталась по лесам и горам, пока не увидел её дракон, пролетавший мимо. Он сцапал принцессу и утащил к себе. Даннемора жила на вершине высокой башни, а дракон, обвив подножие башни, охранял её днём и ночью. То есть, днём он охранял принцессу у подножия башни, а ночью... ну, в общем, не у подножия. Безобразный король узнал, где скрывается принцесса и пришёл с войском. Тогда дракон спалил войско и сожрал короля... но Даннемору всё равно не отпустил. Так ему понравилось её охранять. В общем, так она и осталась жить на вершине башни.

Я оторопело выслушала изложение Дрю.

— Однако. Сказки у вас какие-то... не детские... Ты уверена, что ничего не добавила?

— Это не наша сказка. Это аннморийская легенда. В ней вроде как рассказывается о происхождении королевского рода Аннмории. Потому что аннморийские короли считают себя потомками дракона. Ну, и принцессы Даннеморы тоже.

— Не хочу даже задумываться, как принцесса и дракон умудрились основать чей-то род. А Кайлеан меня не цапал и не утаскивал. Я сама с ним утащилась. И, кстати, скоро он вернёт меня домой.

— Скоро он щёлкнет пальцами, и вы всё забудете, кроме него. И будете жить на вершине башни вечно.

— Угу. А когда я ему надоем, он переселит меня в подвал. Буду там цепями греметь. — Я помолчала, потом сказала: — Дрю, я не виновата в том, что с тобой случилось. Ты ведь нарочно меня пугаешь, да?

— Может, и нарочно... — отвернувшись, призналась Дрю. — Думаете, меня просто так Злюкой прозвали? Я, если честно, и при жизни немножко вредная была, а сейчас "немножко" отпало... А всё потому что! Зачем вы начали про полёты? Как ножом по сердцу. Привидение Башню покинуть не может, это проверено.

Я подумала и решилась.

— Дрю, я сейчас произведу эксперимент. Если у меня получится — всё должно остаться тайной. Обещай, что никому ничего не расскажешь и меня расспрашивать не будешь.

— О чём?

— Ты поймёшь о чём. Дай мне что-нибудь на плечи накинуть. — Дрю непонимающе смотрела на меня. — А то я сто лет тут искать буду.

Она принесла мне халат из розового атласа. Разумеется, халат, как и вся остальная моя одежда, был произведением искусства и в нём тоже можно было отправляться на бал. Я запахнулась и обвязалась поясом.

— Пойдём. Только тихо!

На лифте мы спустились в полутёмную гостиную, которую освещал лишь лунный свет. Я бросила взгляд на люстру-клетку — крошки спали. Затем, посмотрев на дверь, ведущую в кайлеановскую спальню, и на Дрю, я приложила палец к губам. На цыпочках прокралась к двери, ведущей на балкончик, и подёргала за ручку. Дверь не поддавалась.

— Я же говорила, — зашипела мне на ухо подлетевшая Дрю, - он тут все заколдовал!..

С колотящимся сердцем я подняла другую руку — ту, на которой была повязана красная нить, и потянула.

Балконная дверь мягко и бесшумно приоткрылась.

— Ничего себе... Как это у вас получилось?

— Это и есть та самая тайна, — прошептала я, — не могу рассказать, зато теперь ты сможешь летать по ночам. Будешь по утрам возвращаться, а я буду тебя тихонечко впускать. Но если он... — повторила я интонации Дрю, -... узнает... считай, у нас грандиозные проблемы.

Дрю выпорхнула в окно, зависла за ограждением и, подбоченясь, с тихой усмешкой сказала:

— И всем-то вы верите, леди Данимира... Вот я сейчас возьму и улечу куда подальше. И лично у меня никаких проблем не будет!

— Дрю, время идёт, — я замахала на неё рукой, — лети уже! И утром в окне не маячь, просто будь поблизости.

Она ещё какое-то время глядела на меня, потом свечкой взмыла вверх и исчезла.

Я осторожно закрыла дверь и уже собралась вернуться в постель, как вдруг заметила тусклый огонёк в люстре-клетке. Огонёк, подрагивая, приник к решётке и явно не спал. Я тяжело вздохнула. Наверняка у этой братии, что знает один — знают все. Я забралась на стул, потом на стол и специально для светлячка поднесла палец к губам.

— Помалкивай о том, что видел, — прошептала я. — Понял?

Огонёк оживился, стал ярче и начал выплясывать возле засова, на который закрывалась решётка люстры.

— Ты с ума сошёл.

Он заплясал ещё энергичнее. Более того, он начал отчётливо попискивать.

Я отрицательно помотала головой.

— Тише ты!

Писк стал громче. Не иначе, маленький паршивец надумал меня шантажировать.

Из комнаты Кайлеана донёсся какой-то звук. Моё сердце подпрыгнуло, плохо соображая что делаю, рукой с красной нитью я отодвинула засов, прошипев: