Под личиной зверя - 1. Перерождение

Он ожидал хоть небольшого смятения, но в ответ получил пронзительный, пылающий взгляд Эткинса.

— Да! Решение было принято на общем совете. Единогласно. Мы считали тебя опасным. Зрячие стараются сдерживать порывы Мантикоры. К сожалению, на текущем этапе это возможно только посредством диверсий. Если бы ты попал в лаборатории Мантикоры, то все равно был бы уничтожен, но при этом, вполне возможно, положил начало концу человеческой цивилизации.

— Но это в прошлом! — поспешил вставить слово Галлахер. — Вы показали свою человечность и даже оказали нам услугу, когда решили участвовать в эвакуации. Организация Зрячих состоит из нескольких автономно действующих групп. Каждая группа имеет своего лидера. К сожалению, даже в наших рядах нет единого взгляда на то, как стоит вести борьбу с Мантикорой. Покушение на вас организовано Зрячими — это правда. Но не мной и не мистером Эткинсом.

— Бред, — выдохнул Макс. — Не хватало искать крайнего.

— А чем вам помешала Ашура? — вдруг спросила Сади. — Те люди были заражены или что-то нашли?

— У нас имеется полная информация, относительно произошедшего на Ашуре, — снова заговорил Галлахер. — Сейчас вы мне не поверите, но если пожелаете, я предоставлю вам все данные. Диверсия была организована Мантикорой. Это была четко спланированная операция, по которой существует официальное секретное заключение.

— Что?! — только и смогла произнести Сади. — Я вам не верю.

— Я и не прошу верить на слово, — покачал головой профессор. — Планета стала своеобразной площадкой, где скарабеи проводили свой эксперимент, а Мантикора наблюдала за его ходом.

— Взгляд со стороны... — проговорил Макс. — По понятным причинам у меня нет большой симпатии к Мантикоре, но они хотя бы что-то делают. И делают активно. А вы... ваши действия походят на лай мелкой собачонки, которая боится собственной тени, но при этом пытается укусить за ногу, стоит только отвернуться.

— Зря вы так, — задумчиво сказал профессор. — Я понимаю ваши чувства, но мы действительно хотим как лучше.

— Благими намерениями, как говорится... — усмехнулся Макс. — Как бы там ни было, доверия между нами нет. Что планируете делать дальше?

— Мое предложение все еще в силе — вы можете остаться здесь. Мы поможем...

— Напомогались уже! — оборвал его Макс низким, рычащим голосом. — Думаю, Сердце Улья скоро докажет вам всю степень вашей мелочности. Я ухожу.

— Сердце Улья? — нахмурился Митчелл Эткинс.

— Это его жена, — пояснил Галлахер. — Вот только что она должна нам доказать?

— Она в болотах. И не одна.

На этот раз сказанные Максом слова произвели ожидаемый эффект. И Галлахер, и Эткинс воззрились на него с недоверием.

— Вы уверены? — спросил профессор.

— Могу указать точное место.

Митчелл Эткинс вскочил с места, схватил лежащий на столе планшет, вложил в специальное углубление в столешнице. Тут же в центре стола заработал излучатель, формируя трехмерное цветное изображение местности.

— Дальше, — сказал Макс. — Еще дальше...

Изображения сменяли друг друга.

— Стоп! Можно сделать крупнее? Левее. Стоп.

Над столешницей в воздухе висело изображение огромной пирамиды, на фоне которой произрастающие рядом деревья казались обыкновенными кустами.

— Присмотритесь к основанию пирамиды, — сказал Макс.

— Грязь, вода... — сощурившись, сказал Галлахер.

— А ты? — Макс обратился к Сади.

— Дымка, деревья...

— Что ж, возможно, я вижу то, чего на самом деле нет, — пожал плечами Макс. — Но я знаю — она там. Не могу объяснить, откуда знаю, просто чувствую. И уверен, что не ошибаюсь.

— Она одна? — спросил профессор.

— Нет. Но точнее не скажу. Не знаю. Вы же утверждаете, что стоите на страже человечества. Самое время доказать это — слетайте и узнайте, что творится в этих болотах.

— Я могу подбросить информацию в Республику, — проговорил Митчелл Эткинс. — Но слишком мало данных. Погодные условия там слишком сложны для ведения полноценной воздушной разведки. Если только пешим порядком...

— База в ущелье Мустанга сообщала: все спокойно, — сказал Галлахер. — Я сам запрашивал информацию.

— Дело ваше, — усмехнулся Макс. — Профессор, не вы ли мне рассказывали историю пирамид? Точнее — указывали на странности при их возведении. А еще говорили, что скарабеи чувствуют присутствие артефактов Азгар Д'ор. Выводы сделаете сами?

— Но присутствие там скарабеев не доказано, — стоял на своем Эткинс. — Это нонсенс — рисковать жизнями наших людей, не имея достоверных данных.

Галлахер остервенело теребил себя за подбородок. Что-то обдумывает?

— Сколько у нас транспортных кораблей, способных достигнуть ущелья Мустанга? — спросил, обращаясь к Эткинсу.

— Что?! Вы же не хотите...

— Просто скажите: сколько?

— Один... не знаю, возможно, два. Чтобы сказать точно — необходима сводка погоды с места.

— Если Сердце Улья способна заложить новую колонию, тогда есть вероятность, что вы чувствуете именно ее, — профессор посмотрел на Макса. — На ранних стадиях развития колонии распознать ее с помощью аппаратуры удается не всегда. Здесь же, — он указал на голограмму, — мы имеем болотистую местность, затопленную водой. К тому же — несколько пониженную температуру. Вполне возможно, в настоящее время колония находится под водой, оттого и незаметна.

Галлахер замолчал, что-то обдумывая, потом продолжил:

— Если принять за истину, что колония действительно существует, то в настоящее время ей должно быть не более пяти дней. В противном случае мы бы ее заметили визуально. Следовательно, никакой серьезной опасности она не представляет.

— Скарабеи всегда представляют опасность, — возразил Митчелл Эткинс. — Я понимаю, к чему вы клоните, и мне это не нравится. Никто не полетит на верную смерть, не понимая, ради чего рискует. А если даже я не понимаю, то как смогу убедить людей?

— Мы не мешаем? — остановил спор Макс. — Не надо напрягаться, а то еще подеретесь. Забудьте мои слова. Там никого нет. А теперь — я покину ваше общество.

— Я с тобой! — вскочила на ноги Сади.

Макс промолчал. Он понимал нежелание девушки оставаться среди тех, кого она все еще считала причастными к убийству ее отца. Но, уйдя в одиночестве, он бы имел больше простора для маневров. Доктор будет задерживать. Впрочем, можно оставить ее на первой же базе Республики. Он не подряжался в няньки.

— И я никак не смогу убедить вас в нашей лояльности? — спросил Галлахер.

— Нет, — ответил Макс. — Потому предлагаю разойтись миром.

— Пусть уходят, — устало вздохнул Митчелл Эткинс.

— Я провожу, — профессор медленно направился к закрытым дверям. — Иначе вас не пропустят.

Сговорчивость представителей организации Зрячих удивила Макса. Он и не надеялся, что они согласятся выпустить его и Эванс, не попытавшись остановить. Но вот они идут по тускло освещенным коридорам, а ничего не происходило. Галлахер молча шествовал во главе небольшой процессии. Он явно хотел что-то сказать, Макс это чувствовал.

Прятаться под землей, тратить уйму усилий на реконструкцию старых горных тоннелей и при этом ограничиваться лишь незначительными диверсиями? Макс не мог понять этих людей. Судя по всему, Зрячие обладали довольно внушительным техническим потенциалом, оружием, людьми и даже сумели под носом у Республики обосноваться на одном из передовых опорных пунктов. Но, при взгляде на их инертность, брала злость. Во время препирательства относительно необходимого полета к указанному им месту, Макс готов был разнести зал переговоров в крошево. Лишь огромным усилием воли заставил себя оставаться спокойным.

Как могут люди быть столь слепы? Почему, имея возможность нарушить планы Улья, остаются стоять в стороне?

Не доверяют ему? Быть может.

Странное дело: даже сейчас, практически узнав в лицо тех, кто готовил на него покушение, Макс не испытывал к ним ненависти. Скорее — обиду. Обиду за бездарно растрачиваемые ресурсы, которые могли бы помочь ему не только разобраться в технологии таинственных Азгар Д'ор, но и попытаться вернуть человеческую сущность жене. Все это проделать в одиночку будет крайне непросто.

— Мне нужен корабль, — неожиданно для самого себя сказал Макс.

Профессор резко остановился.

— Простите, но это слишком...

— Я не хочу применять силу. Это может плачевно закончиться и для вас, и для меня.

— Но зачем? Без знания системы паролей вам не улететь далеко. Заложенная в вашу память информация не поможет.

— Спасибо за заботу, я как-нибудь справлюсь, — Макс подтолкнул профессора в плечо. — Идем в ангар.

— Вы не понимаете своей ценности, — Галлахер нехотя двинулся по коридору. — Вас пытались уничтожить только потому, что считали опасным. Это оказалось не так. Вы человек, пусть и в трансформированном теле. Ваши знания могут помочь!

— Лучше спрятаться?! — не выдержал Макс. Раздражение рвалось на свободу. Он с силой тряхнул профессора за плечи. — Зарыться в землю и иногда гавкать, в надежде испугать Мантикору? С вами хоть борются или смотрят, как на странное недоразумение?!

— Не смейте так говорить! — вспыхнул Галлахер и попытался вырваться из цепких рук Макса. В его глазах пылала ярость. — Вы не знаете всего! Не знаете. Каких усилий нам стоили все наши достижения. Если бы мы торопились, если бы распыляли силы — нас бы давно уничтожили.

— Что вы делаете?! — воскликнула Сади, ухватив Макса за руку.

— Какая потеря... — тихо проговорил Макс и выпустил человека. Отчего-то ему стало почти невыносимо противно. И даже непонятно — отчего больше. Противны эти люди, которые на поверку оказались не мощной организацией, которую он ожидал увидеть, а сосредоточением всевозможных страхов и опасений. А возможно, противен сам себе. Да, он наверняка бы смог извлечь из Зрячих выгоду для себя. Но действовать исключительно силой, потерять контроль и вновь скатиться к состоянию зверя — этого допустить нельзя, иначе цель поблекнет в тенетах средств ее достижения.

— Вы хотите лететь в ущелье Мустанга? — неожиданно спросил Галлахер, морщась и потирая плечи.

— Хотел, — ответил Макс прежде, чем обдумать сказанное.

— Вы же сказали, там ничего нет.

— Надоело слушать ваш треп! — осклабился Макс.

— Если вы подождете несколько дней, я уверен, что смогу подобрать вам корабль и команду.

— Профессор, давайте будем реалистами. Вам нужен объект для исследований — то есть существо, когда-то бывшее человеком, но попавшее под контроль Сверхсознания. Ничем не могу помочь, у меня другие планы. Если боитесь, что попаду в руки Мантикоры, придется с этим смириться. Уверен, при желании они без труда штурмом возьмут этот муравейник, и вы ничего не сможете им противопоставить. Спасибо за помощь. Дальше пойду один. Тем более, не думаю, что у нас в запасе есть несколько дней.

— Постойте, мне кажется, у вас есть команда...

Макс обернулся. За его спиной стояла Сади Эванс. Лицо девушки выглядело очень напряженным, кулаки сжаты.

— Почему я о ней не знаю?

— Знаете. Об одном ее представителе. Чед Парк. Профессор, вы же слышали его доклад. Краткий. Во время полета.

Галлахер задумчиво кивнул.

— Объяснишь? — спросил Макс, обращаясь к Сади.

— Если в общих чертах, ему понравился ваш стиль работы. По его собственным словам, он бы не прочь работать с вами в одной связке.

— Лестно, но мы знаем, что это невозможно.

— Подумайте не о своей спеси! — неожиданно яростно прошипела доктор. — А о жене! Вам не справиться с ней в одиночку. И вы это отлично понимаете. С пехотой за спиной у вас появится шанс. Не будьте упрямым ослом, как... — последние слова она произнесла так тихо, что концовку фразы Макс просто не расслышал.

— Странно слышать такое от вас, — Макс привалился спиной к стене. — Я чувствую, что еще пожалею об этом решении. У меня нет доверия к Зрячим, но, — мгновение промедления, — давайте дадим друг другу шанс.

— Ну, профессор, как вы на это смотрите? — спросила Сади.

— Я прямо сейчас попрошу Чеда Парка прибыть в ангар. Только умоляю: не торопитесь. Дайте нам время собрать команду поддержки.

— Вы не поняли профессор. Тороплюсь не я. Торопится Сердце Улья, — спокойно сказал Макс.

Глава 18. Сердце Улья.

Могильные черви прибыли. Их огромные пасти раскрывались над болотной водой, подобно экзотическим плотоядным цветам. Из разверзшихся провалов, каждый из которых имел диаметр не менее пяти метров, вываливались костяные гончие и жнецы — первая партия стражей для молодой колонии. Разумеется, разузнай Республика о колонии и реши очистить долину — у нее не возникло бы с этим особенных трудностей. Но стражи требовались не для полноценной обороны, а для обеспечения дальнейшего роста колонии.

Куда важнее присутствие червей.

За несколько дней от зараженного Сердцем Улья человека не осталось ни малейшего воспоминания. Вряд ли кто-нибудь смог бы сказать, что в основе пульсирующей и постоянно разрастающейся колонии лежит тело человека-мужчины. Теперь на месте, где началось его перерождение, высилось двухметровое образование — инкубатор, самая главная и неотъемлемая часть любой колонии Улья: конической формы, с несколькими костяными ребрами жесткости, на которых держалась бугристая плоть оттенков фиолетового и темно-зеленого.

Именно инкубатор являлся основой корневой системы, которая распространялась на многие десятки метров в стороны и вглубь от колонии, чтобы тянуть из земли питательные вещества. Помимо этого в инкубаторе рождались черви-работники. Они поедали омертвевшие ткани образований на теле колонии, а также перетаскивали смертельно раненных и мертвых существ к специальным углублениям в основании инкубатора — внешним желудкам, позволяющим утилизировать любую биомассу, превращая ее в энергию.

Вокруг инкубатора ширилось пятно слизи. Именно на этом основании могли возникнуть другие образования. Некоторое время Сердце Улья наблюдала за тем, как вспучился пузырь будущего логова ловчих пауков. Кроме него колония формировала пруд, в котором предстояло появиться первым гончим. Сделать, а точнее — вырастить, предстояло еще многое. Но начало положено. А значит — можно идти дальше. Впереди самое сложное, но и самое важное. Ради чего, собственно, вся операция и затевалась.

Сердце Улья подозвала к себе двух жнецов. Вряд ли их сопровождение действительно необходимо, но спускаться в неизвестность в полном одиночестве не хотелось.

Она еще раз бросила взгляд на пирамиду — кустарщина, примитивная гора камней, сложенная на костях тех, кто ступал по этим землям за сотни лет до того, как аборигены научились пользоваться дубиной.

В нескольких метрах от ног Сердца Улья серая вода забурлила, раздалась, выпуская из себя нечто огромное. Этот червь выделялся размерами даже на фоне своих сородичей. Огромная пасть с тремя рядами острых зубов, каждый размером не менее человеческой руки, распахнулась, словно створки ворот. Эти ворота вели в чернеющий провал нутра червя, где Сердцу Улья предстояло совершить не самую приятную поездку. Даже будучи плоть от плоти детищем Улья, она ненавидела этот способ передвижения. Но другого выхода нет. Иначе на дно болота не опуститься.