Те странные пути...

Женщины сбились в кучку, прижимаясь друг к дружке, и недоверчиво глядели на чёрных мстителей, которые деловито уничтожали бесконечную, казалось бы, армию мелких мерзавцев. Жмурясь и морщась, Ксения первой поспешно вынула из мешочка припасённые в путь средства для исцеления. Глядя на неё, и Адри с Чарой принялись приводить себя в порядок. Присмотревшись, Ксения отвернулась: обе подруги тоже плакали — лица в разводах крови и слёз.

Последние летучие мыши сбежали от греха подальше.

Ксения, под каблуками своих сапог похрустывая тушками на земле, дошла до найденного дерева с высокими корнями и уселась на один, особенно выступающий. И снова ведьмы последовали её примеру. Вытащили фляжку с водой и мокрыми лоскутами протёрли лица и руки, сняв наконец боевые перчатки.

Когда в воздухе не осталось ни одной летучей мыши, вороны слетелись к дереву, на котором сидели вздыхающие ведьмы.

— Спасибо вам, — пробормотала Ксения.

Посидела, посидела, глядя на них, и уткнула лицо в ладони.

— Ты чего? — всполошилась Чара.

— Девочки, я так боялась, что они в глаза вцепятся... — со всхлипом призналась Ксения и опустила руки от мокрых глаз.

— Я тоже... — отвернулась Адри.

Ксения сидела на отшибе. Один из воронов подскакал к ней и лёгким прыжком снова очутился на её плече и снова заглянул в лицо.

— Ты как будто понимаешь меня, — печально сказала Ксения. — Поэтому именно тебе лично скажу: я так вам благодарна...

И зашипела от боли, пройдясь тряпкой, смоченной в травяном средстве, по порезу на скуле. И задумалась, оставив тряпку на свербящей коже: "А если бы в конце пути не было Корвуса, сумела бы я додержаться? — Некоторое время бессмысленно смотрела на сухую землю, после чего покачала головой: — Если мне здесь жить — дошла бы. И Чара дошла бы — она хочет вернуться в свою деревню. И Адри, даже без князя, дошла бы — у неё дети. А тут ещё..." Она вздохнула и подняла голову.

— Ворон, а вы с нами и дальше пойдёте? Ну, в смысле — полетите?

Птица, потоптавшись, села удобней и ссутулилась на её плече — и Ксения решила считать это движение согласием.

— Спасибо, — тяжело вздохнув, сказала она. — Мне бы не хотелось, чтобы вы попали в самую бурю того, что произойдёт. Но, честно, буду рада, если вы будете рядом.

— Ксения, о чём ты думала, перед тем как прилетели вороны? — неожиданно спросила Адри, поглядывая на её птицу: другие вороны не собирались садиться на плечи подруг Ксении.

— Не помню, — ответила Ксения и криво улыбнулась. — Боюсь, я больше ругалась, чем думала о чём-то.

— Но было что-то связанное с Корвусом? — настаивала ведьма. Старшая ведьма — как уже про себя называла её Ксения.

— Ну, был момент, когда я представила, каково ему сейчас там, — пожала плечами Ксения. И снова вздохнула: так, теперь как ему на глаза-то показаться — с таким лицом? Как будто в какой-то пьяной потасовке побывала.

— Тогда понятно, почему они снова полетели за нами, — вывела заключение Адри и шутливо прикрикнула на ворона Ксении: — И нечего так на меня глазеть! Я ведь права, что вы ловите образ Корвуса?

Ксения скосилась: ворон сидел на её плече спокойно и так же бесстрастно смотрел на старшую ведьму. Только вот... показалось или нет, но Ксения в этом спокойствии разглядела лёгкую насмешку над ведьмами.

— Ладно, — деловито сказала Адри, снова промокнув разодранный подбородок. — Слышь, ворон. Проводите нас до той границы, куда вам точно нельзя. Хоть направления держаться будем. А как увидите, что вам туда нельзя, так и улетайте себе.

Ксения встала первой. Ведьмы оглядели друг друга, помогли друг дружке смыть и продезинфицировать не замеченные ранее следы крови, после чего Ксения сказала:

— Ну, что ж, ворон, в какую сторону нам шагать?

Птица не стала притворяться, что не поняла вопроса. Она просто повернула голову — клюв стал указательным знаком.

Поглядывая на небо, видневшееся сквозь сучья с повядшей листвой, ведьмы уже осторожней пошли в нужную сторону. Мало ли что ещё по дороге произойдёт.

Шли и только поглядывали по сторонам, не понимая, что происходит: деревья, казалось, на глазах засыхали, кусты так вообще сворачивались, как от страшного жара... И, только выйдя из леса на опушку, всё поняли.

Вот почему среди бела дня мотались в воздухе летучие мыши...

Вся та часть неба, которая виднелась на севере — там, куда они шли, закоричневела, словно подпалины на белой ткани. И чем ближе к горизонту, тем черней эта часть была. И главное, что там не туча собиралась. Само небо превращалось в нечто горелое и страшное. И тьма шла с севера медленно, но видимой сухой, выпивающей влагу волной наплывая на всё небо. Солнце, оставшееся за спиной, здесь уже не пробивало наступивших сумерек.

Но что больше всего поразило женщин, так это очертания странного города там, где только недавно они прошли вместе со своими деревенскими.

— Откуда здесь город? — заволновалась Чара. — Он недалеко от моей деревни! Там сроду никогда городов не было!

Адри молча приглядывалась к каменным башням и крепостным стенам. Ксении показалось, что стены этого города странно подрагивают, и она сказала об этом.

— Да, это так, — кивнула Адри. — Слышала я, что в древние времена верховный демон прорывался в наши земли и ставил свои города на нашей земле.

— Это что же! — ахнула Чара. — Наши деревни все может погромить? Город-то этот неподалёку от наших домов!

— Пока это небо ещё не совсем чёрное, надо бы поторопиться, — хмуро сказала Адри. — Не дойдём. Не успеем сделать всё, чтобы оградить земли от верховного.

— Тогда идём, — решительно сказала Ксения и зашагала в решимости добраться до пленников демона и выручить их. Прекрасно понимала, что без лучников Гавилана ничего не сделать, но подстёгивали страницы из книги предсказаний. Ведь, судя по ним, именно они, ведьмы, должны сделать какой-то решающий шаг!

Только долго им шагать опять не пришлось. Когда они прошли то самое ущелье, в котором вызвали камнепад, и направились к следующему лесу, который даже издалека выглядел облетевшим, им преградили путь. Маленькая ложбина, которую им надо было пересечь, оказалась полна змей.

20.

Сухо и горячо — так, что этим воздухом дышать невозможно.

Первые впечатления, когда Ксения очнулась. Как будто нависла над костром и зачем-то дышит расплавленным воздухом над ним.

Попытка открыть глаза оказалась болезненной. Но мозги уже просыпались, и женщина поняла, что ей завязали глаза. Причём, по ощущениям, завязали толстой верёвкой, потому что жёсткое и шерстистое давило на глаза и виски немилосердно.

Медленно, словно по частям, просыпалось тело. И заныли руки, безжалостно скрученные назад — не за спину, а дальше — за чем-то твёрдым, к чему она вынужденно прижимается. Затекли от неподвижности, связанные, вот и заныли, когда напряглась.

Стоит на чём-то нетвёрдом. Попробовала переступить — ноги ни на сантиметр не сдвинула с места. Тоже связаны. Тогда она затаила дыхание, пытаясь понять, что вокруг неё, и вспомнить, что было до сих пор...

Ложбину со змеями они прошли. Адри что-то такое устроила, что змеи просто испугались трёх ведьм и порскнули из-под их ног в стороны... А потом женщины попали в небольшую рощицу — настолько облетевшую, что в ней были только болезненно худосочные стволы, вызывающие отчётливое чувство брезгливой жалости. Женщины, правда, обрадовались, что видно далеко. Хотя идти по опавшей, какой-то мятой, будто изжёванной листве было неприятно... Рощицы они не прошли.

Это всё, что вспомнилось.

Успокоившись, что уже может не только думать, но и вспоминать, она попробовала прислушаться.

Она на улице — это точно. Слышен шумок из ветра, чьих-то шагов, негромких голосов, какое-то потрескивание и далёкие крики, стук чего-то деревянного. Кажется, их, ведьм, поймали? А если покричать? Поругаться, чтобы выпустили?

Внезапно она почувствовала что-то странное впереди. В горячем душном воздухе будто скользнула к ней свежая струя, обласкала разгорячённое лицо. Ксения напряглась, стараясь прочувствовать то, что впереди. И замерла, не в силах поверить. Мистика, но она поняла, кто напротив.

— Корвус, — негромко сказала она.

— Я, — глухо откликнулись чуть впереди.

— Нас... меня поймали?

— Да, — печально ответили шагах в пяти-шести от неё.

А потом сбоку проговорили потухшим голосом Адри:

— Ксения, мы тоже здесь.

И снова молчание. Ксения хотела было спросить, а почему молчит Чара. Вдруг так захотелось услышать её голос! Зачем? С испугом задалась вопросом, зачем так нужен ей голос деревенской ведьмы. И поняла: хочется знать, что она жива. Хотя бы сейчас жива.

Но спросить не успела.

Показалось, воздух зашевелился, а потом Ксения всеми своими инстинктами почуяла, что напротив, "скрывая" от неё Корвуса, отсекая его от неё, встал кто-то большой... и страшный. Или опасный. Что, впрочем, одно и то же. А потом, пока неизвестный стоял и стоял рядом, она постепенно прониклась его... аурой? Его харизмой? И прочувствовала источаемое им зло. Теперь она знала, кто встал перед ней. Верховный демон. "Верховный засранец!" — вызывающе подумала она. Но хоть и хотелось повторить это вслух, пришлось промолчать. Уже понимала и другое: скажи она что-то, что может этому гадику не понравится, пострадает не только она.

А потом он заговорил. И вальяжный голос, который мог принадлежать какому-нибудь почтенному господину, со второго слова уже превратился в голос существа, от которого хотелось бежать — и немедленно. Говорил он, будто во рту у него всё отекло, и получалось — каждое слово он не спеша пережёвывал. Интонации были такими жирными, что у Ксении просто дрогнули занемевшие от недвижности пальцы — вытереть обо что-нибудь. И рот она удержать не сумела — он гадливо скривился.

— Приятно поставить лицом к лику двух людей, — медлительно сказало существо, тяжко шлёпая губами, — пылающих друг к другу чувством. И не дать им подойти поближе. Любоваться таким зрелищем часто не приходится, а жаль. Тем более в качестве возлюбленной здесь женщина из чужого мира.

Существо говорило с наслаждением, словно восхищаясь собственным голосом и теми словами, которые жевало, проговаривая. Или своим поступком. Оно будто мурлыкало, но так густо, а порой и утробно, что у Ксении душа в пятки улетела...

— Но я бываю в хорошем настроении, а потому сделаю так, чтобы влюблённые увидели друг друга... перед тем, как... — многозначительно не закончил голос.

Ксения содрогнулась, когда её лицо обхватили горячие потные пальцы и зашевелились, трогая кожу, словно ползущие по ней черви. Они легко отогнули верёвку с глаз, словно специально натянув её на затылке, отчего Ксения невольно застонала от боли. И убирая верёвку вниз, пальцы медленно проехались по её лицу, лаская, — и женщина с трудом сдержала рвущийся из души крик: "Нет! Нет! Уберите свои пальцы!"

Но свобода, данная зрению, пересилила все сумбурные ощущения.

Ещё звёздочки перед глазами не перестали мелькать, а Ксения быстро огляделась, насколько давала опущенная на горло верёвка.

То есть хотела оглядеться. Но первым делом она просто уставилась на то, что стояло напротив.

Слушая противный и жуткий голос, она приготовилась увидеть громадного толстяка. А перед нею предстал перекачанный атлет, мускулы которого бугрились при каждом его движении. Одет он был легко — какая-то тряпка небрежно повязана вокруг бёдер, а с еле уловимой мясистой шеи на грудь спускалась толстенная цепь с кулоном — багрово-алым камнем в золотой оправе. Босой. Лицо выглядело чудовищным, но в то же время — странно притягательным, как, бывает, притягивает неслыханное уродство. Голая, безволосая башка переходила в такой же мясистый лоб, нависающий над злыми маленькими глазами. Нос больше походил на поросячий пятачок, если б не его крылья, раздутые будто... те же поросячьи уши, правда, обгорелые. Широченный рот с обвислыми от грузности губами перекосился в широченной ухмылке, скалясь всеми зубами и клыками, словно облитыми гнилой кровью.

От ужаса Ксения застонала, сама того не понимая, и отвела взгляд, стараясь взглянуть на нечто иное, потому что смотреть на этот кошмар... И снова зажмурилась, ещё не понимая, что успела заметить, нечаянно взглянув вокруг, но в глубинах души сознавая, что ничего хорошего нет и не будет.

Небольшую площадь уставили столбами, или шестами, с накиданными вокруг них понизу охапками соломы и хвороста. И на каждом столбе висел воин, еле дотягиваясь, как и она, ногами до соломенной вязки. В отличие от неё и двух других ведьм, которым тоже сняли повязки с глаз, как Ксения мельком убедилась, их связанные руки были задраны наверх, прикручены к шесту. Мгновенно сообразив, какие муки испытывают воины из-за этого положения, она еле удержалась от всхлипа. Выждав, пока мозги придут в порядок, не в силах удержаться от приступа сухого плача, Ксения поняла, что происходит. Демоны-маги собираются совершить мёртвое оборотничество, но им нужен умирающий человек. Легче всего это сделать, устроив сожжение.

Как только наступит вечер, их сожгут.

"Господи, Господи, помоги! Только не такая смерть! Никому! Ни себе, ни всем тем, кто сейчас стоит у столба!" Ксения старалась изо всех сил не показать, как испугалась, но чувствовала, что её начинает непроизвольно трясти... Может, она бы и расплакалась, но внезапно услышала другой, лихорадочный голос, упрашивающий, словно ребёнок, вполголоса, но упрямо:

— А я хочу! Хочу вот эту — рыжую! Она слабей остальных, но сил в неё много! Я хочу её! Я голоден! Дай мне её! Только её! С неё одной нашего пополнения не убудет! Дай мне её выпить! Дай! Да-ай!

Она в панике распахнула глаза.

Верховный демон затмил своей персоной того, кто стоял рядом с ним. Но теперь, следуя за монотонно непрерывным нытьём, Ксения упёрлась взглядом в невысокого типа. Тот таращился вправо от Ксении, трясся именно так, как боялась она, что затрясётся она сама, и уже чуть не выл, тыча пальцем вправо:

— Мне-е!.. Я только её-ё!.. Мне её хватит! Дай мне её — утолить жажду! Ты знаешь, как она меня сжигает! Да-ай!

Тип выглядел тощеньким и плюгавеньким, несмотря на богатые одежды, словно снятые с плеча другого, более осанистого мужчины. Эти одежды обвисли на плюгавеньком, подчёркнуто чужие ещё и из-за богатых, все в драгоценных камнях, доспехов, которые мотались на хиленьком тельце, плохо закреплённые. Его лицо, сухонькое и носатое, после созерцания верховного демона, казалось... пиявочным. Глаза горели болезненным огнём человека, перешедшего черту, из-за которой не возвращаются. Черту между нормальностью и сумасшествием.

— Чужая... — злорадно позвал верховный демон, и Ксения остановила на нём глаза, сухие из-за непролитых слёз и невозможности хоть что-то сделать. — Чужая... Реши? Отдать подружку сейчас? Или подождать до вечера, когда твои друзья будут гореть в адском пламени? И ты тоже... И будешь смотреть... А-а-а... — скалясь в сладострастной усмешке, выдохнул верховный демон. — Будешь смотреть, как умирают... Будешь чувствовать, как умираешь... И — смотреть, как этот ничтожный человечишка выпивает твою подружку... Сла-адко, а-а-а...