— Ну? Как я выгляжу?
От самоуничтожения сына и наследника Беремода отвлекает голос Хлодиона. Молодой король только заканчивает вооружаться. Наспех собранным посреди ночи слугам удается найти в короткие сроки все необходимое. Нужно признать, еще вчерашний принц хорош собой, на крепкой фигуре кольчуга сидит как влитая, дополняя образ стающего на ноги монарха. Хорошо. Люди любят таких правителей, на которых приятно смотреть.
— Не слишком вычурно? — Хлодион отдергивает полы длинного, расшитого геральдикой сюрко.
— То, что нужно, — Дагоберт выдает что-то напоминающее улыбку. — Истинный король Запада.
Ответ кажется не удовлетворяет монаршего высочества. Сын покойного Оттона морщит недовольно нос и еще раз поворачивается к зеркалу.
— Без короны как-то не смотрится, — обиженно говорит он, не к кому конкретно не обращаясь. — Ты знаешь, где моя корона? На голове этой сучки Хильды, — что-то приходит в голову короля, разрождаясь заливистым смехом. — Не переживай, друг мой. Прежде чем покарать изменницу, я отдам ее тебе...
— Эй! — Дагоберт хватает приятеля за плечи, что б резко развернуть и заглянуть в глаза. — Будь серьезнее. Люди смотрят на тебя. Битва уже началась, мой король, тут, в сердцах людей. Не дай Хильде похитить их, не дай твоим подданным усомниться в твоем праве. Сейчас им плевать на законы престолонаследия.
Заговорщики располагаются посреди обширного охотничьего зала. Тут, между множества рогов, шкур и чучел, звенит железо и дух звериной травли склоняет голову перед ратным волнением. Косяк состоит из свиты виконта, по чистой случайности приехавшего в гости. Среди людей Беремода треть — рыцари, да и другие вооружены. В остальном сборная солянка придворных и они то наибольшая проблема. Даже присутствие капитана гвардии не придает столь необходимую сплоченность. Вот он, Фарамунд. Седоусый гигант, пытающийся демонстрировать холодное спокойствие. Как бы не так, за Хильдой Гримберт, лучше иметь черта в противниках, чем герцога. Люди колеблется, лица, прячущие глаза, перебирающие губами по углам, не скроют этого.
— Господа! — голос Хлодиона достаточно громок, что б привлечь внимание собравшихся. Шум разговоров стихает, десятки пар глаз в едином порыве обрушиваются на некоронованного короля. Мальчику нужно отдать должное, удар выдерживает с завидной стойкостью. Даже делает паузу, позволяя окружающим насладиться гордой походкой и уверенной улыбкой. Неспешным шагом Хлодион подходит к схеме помещений, коридоров и залов дворца, разложенной на длинном столе. — Благодарю всех собравшихся, и моя благодарность будет еще большей после завершения нашего праведного дела. Жаль не все проявили столь завидную ревность. Где королевский духовник? Где представители магических школ?
Замечание заставляет зал погрузиться в гробовую тишину. Среди присутствующих много воинов, настоящих, знающих вкус битвы не на ристалищах, а на кровавых полях сражений. Но как же мало волшебников. Немногочисленные колдуны, чувствуя стыд за предательство братьев, прячут глаза и стараются быть незаметными в толпе.
— И все же мы будем полагаться на силу более могущественную, чем магия, — продолжает Хлодион. — Я говорю о крови истинного наследника престола Западноземелья. О символе нашей великой страны!
Возглас завершается жестом и взгляды придворных оборачиваются к королевскому гербу, что гордо реет, занимая пол стены.
— Дракон, — разносится меж рядов сторонников Хлодиона.
— Фафнир. Дракон покорится лишь истинному наследнику.
— Да-да. Мы должны пробиться в подземелье.
Поднятая рука короля останавливает шмелиный рой голосов. Воины замолкают и склоняют головы, внимая словам монарха.
— Не будем же мешкать. Капитан Фарамунд! Вам я доверяю честь вести людей в бой первым, — голос тонет в криках, поднятых гвардейцами, принявшихся греметь копьями о пол. — Опрокинем самозванку, пока она не начала опутывать замок паутиной своих чар.
Рыцари, оруженосцы и вооруженные слуги покидают зал. Бряцающая сталью река выливается через ворота, что б заполнить русло коридора. Мимо проплывают лица, молодые, необычайно возбужденные. Каждый верит, стрела пролетит мимо и клинок врага не найдет цели. Ведь они бессмертны.
— Брат, — Хлодион собирается пойти вместе с другими, как среди гвалта войска, различает тоненький голосок Рихимера. Юный принц стоит в ночной рубашке, размазывая кулачком текущие слезы. — Брат, сестра хочет убить меня?
Последние слова произнесены с такой серьезностью, что сердце Хлодиона наконец дает трещину. Король бросается вперед, заключая брата в крепкие объятия.
— Я клянусь, — говорит Хлодион, вытирая слезы Рихимера, — эта ведьма не причинит тебе вреда
Папские земли. Архиепископство Меровейское.
Лес стонет под тяжелой поступью. Топот сотен пар сапог грубо вторгается в потревоженную осеннюю дремоту. Треск ломаемых веток, грубое переругивание, истошный лай собак и переклички рогов сливаются в протяжный вой. Деревья возмущенно раскачиваются, треща корой и норовя осыпать проходящих нарушителей спокойствия иголками, а то и подставить под ноги корень. Да только все едино. Крупный отряд Меровея упорно продвигается в чащу.
— А! Что б тебя, — воюя с лезущим в лицо терновником, на прогалину вываливается воин.
Макриан снимает шлем и изрядно пропитавшийся влагой подшлемник. Упоенно шкрябает ногтями лысую башку, оставляя грязные борозды, запускает пальцы в кучерявую бороду.
"Констебль, — среди вечно цветущего магического сада, архиепископ выглядит не к времени разбуженным медведем. Грузный, с несколько сонной манерой речи. — Найдите Гаста"
Владыка Меровея даже не смотрит на Макриана. После церемониального поцелуя, тот остается коленопреклоненным, не смея взгляд оторвать от пола. Клирик расхаживает по дорожкам, окруженным розами. Изредка щелкает ножницами, подстригая кусты.
"Я жду вас с хорошими вестями", — наконец архиепископ поворачивается. Священнослужитель нежно, по-отцовски улыбается и передает только срезанную розу.
Улыбка не выходит из головы даже тут, в логове бандитов. Лучше бы кричал и угрожал.
— Вперед, — командует констебль, делая отмашку рукой.
Отряд продолжает движение. Из кустов появляются вооруженные люди, одним видом заставляющие скривится. Непривычно тяжелые шлемы вечно падают на глаза, лица залиты потом. Люди быстро устают, взгляд выделяет тяжелое дыхание, сбитый шаг.
— Не особо бодрое зрелище, — ревниво осматривая испачканный плащ, с Макрианом ровняется боевой маг. — Думаешь, справимся?
— Рыцари не хотят принимать участие, разве что совсем обнищавшие, — сокрушается констебль. — В этом проклятом лесу славы не найти.
Макриану достается сборная солянка. В основе наспех собранное ополчение да городская стража. Последние не в пример лучше, хоть умеют копье в руках держать. Но все равно тревога не покидает. Иметь в противниках ветеранов старых папских полков — хуже некуда.
— У нас подробная карта их троп и ловушек, — старается не унывать Макриан, — а главное магия.
Хотя сам понимает — тактика сводится к шапкозакидательству. Многочисленные войска окружат Гаста и навалятся со всех сторон.
— Все равно мы многого не знаем, — подливает масла в огонь сомнений колдун, с удовольствием, закрыв глаза, вдыхая аромат хвои. — У них могут быть самоучки или же ренегаты. Даже простой амулет способен на неприятные сюрпризы.
— Да пошел ты, — вконец поникший констебль плюется и идет вслед за воинами, застегивая тесемки шлема.
— Всегда рад подбодрить, — от души смеется чародей.
Маг делает шаг вперед. Подвернувшаяся под ноги ветка трескается с грохотом, взорвавшимся в мозгу, закладывая уши протяжным шумом морского прибоя. Все чувства разом обостряются, хотя время наоборот, будто растягивается в тонкую, готовую порваться нить. Волшебник пытается что-то сказать, не в силах, однако сбросить гнетущее, тянущее к тверди чувство.
Страх сковывает всех. Воины, без какого либо приказа останавливаются. Глаза выискивают непонятно что среди кустов и деревьев, руки ищут успокоения в прикосновении к оружию. Раз за разом раздается бряцанье метала, люди пятятся, выставляя вперед копья и тесаки.
— Мне кажется, — шепчет часто дышащий, с трудом сглатывающий ком ополченец, — что как будто нечистый по душе пробежал.
И тут же вздрагивает, не в силах сдержать испуганного вскрика. Совсем близко, нечто издает звериный рык.
— Что? — наперебой спрашивают друг друга воины. — Что это было?
— Я что-то видел...
— Где?! Что!?
— Да вот же!
Издавая холодящее душу мурчание, на отряд выходит нечто. Сперва, кажется меровейцы набредают на крупного льва, невесть как оказавшегося среди не свойственной среды. Если бы это было так...
— Господи Боже, — голос Макриана срывается на совсем не мужественный писк.
Впервые констебль чувствует страх. Не то, что по ошибке именуют таковым — по-настоящему. Все члены разом немеют, сознание мечется в клетке, стуча кулачками о прутья и плача, захлебываясь стенаниями.
"Конец", — понимает констебль, с последними, покидающими душу силами.
Тварь раскрывает крылья, нервно дергается скорпионий хвост, как бы приглашая — кто первый? Мантикора коротко рычит в ответ на робкий скрип тетивы и объятая ужасом рука опускает лук.
— Да что же вы стоите! — кричит маг, вырываясь вперед.
Волшебник атакует, с ходу, вливая в удар всю ярость. "Копье Судьбы" — заклинание пробьет двух рыцарей и коней, облаченных в самые прочные кольчуги. Но что-то идет наперекосяк. Мантикора наклоняет лоб, словно собираясь боднуть летящую смерть. "Копье" с размаху врезается и разлетается на десятки осколков. Земля вокруг монстра встает на дыбы, многих солдат волна опрокидывает.
И вот тут мантикора начинает орать. Совсем не по звериному, в крике отчетливо слышно нечто человеческое.
— Зараза..., — опешивший от неудачи маг встречается взглядом с невредимым демоном.
И бросается бежать, подхватив полы длинной мантии.
Мантикора преодолевает расстояние в два скачка, врывается в и без того беспорядочный строй отряда. Раз и один из стражников оказывается в пасти чудовища. Почти двухметровый крепыш становится похож на тряпичную куклу, ставшей жертвой игривого щенка. Столь ничтожна человеческая жизнь, перед мощью Хаоса.
— Ааа! Да пошло оно все! — Макриан с трудом, но сбрасывает вериги страха. Отмахивается от предательского подарка бездны, шепчущего "беги отсюда". — Бейте его!
Вслед за командиром в себя приходят и остальные. Зверюга подскакивает, удивленно уставившись на три вонзенные в бока стрелы. Те входят чуть не до оперенья, быстро заливая шерсть кровью.
— Мы его ранили! — ближайший копейщик, поддавшись общему порыву, бросается в атаку.
Мантикора отбрасывает истерзанное в клочья тело. Подсекает храбреца крылом и тут же, пригвождает к земле хвостом. Тело несчастного вмиг чернеет, из глотки вырывается хрип, в тщетной попытке вздохнуть. Смерть наступает, прежде чем кто-то успевает хоть шелохнуться.
— Воины! — голос констебля утренним колоколом зовет из тьмы к солнцу. — Встаньте в строй! Упремся! Вместе — р-раз!
Ополчение и милиция сбиваются в кучу. Не строй, но лучше чем под клыки и когти в одиночку.
— Вместе — д-два!
Перед огрызающейся мантикорой вырастает частокол копий. Попытка приблизиться оканчивается для монстра плачевно. Лепесток наконечника глубоко царапает лапу, другой оставляет борозду через всю морду. Пытаясь подражать нордам, паписты наступают единой стеной, тесня врага.
Но далеко не все жаждут встать лицом к лицу против порождения тартара. Жуткий вид демона, разбросанные останки жертв — не каждый выдержит.
— А ну назад! — кричит Макриан, видя очаги распространяющейся паники.
Констебль бросается наперерез, хватает за грудки беглеца. Крепкий на вид мужчина, такой подковы гнет руками. В глазах вот только ничего человеческого, все заволакивает туман страха.
— Я...я..., — паникер хватается за куртку командира, царапая нестриженными ногтями, слезы хлещут из глаз, — не хочу умирать!
Нет ничего опаснее и непредсказуемей объятого ужасом. Беглец вдруг оживает, в только что мутных глазах просыпается ярость. Совершенно себя не контролируя, рвется вперед.
— Не хочу умирать, — орет он и, по-видимому, намеревается добраться до горла командира.
Макриан делает шаг назад, тяжелый фальчион опускается с размаху на голову ополченца. Та лопается, что арбуз.
— Я сказал назад! — цедит сквозь зубы констебль, смотря на остальных паникеров.
Слишком поздно. Демоническая тварь, подняв крыльями столб пыли, взмывает в небо. Обрушивается камнем на отряд, разметав единым махом жалкие попытки сопротивления. Страшные удары лап отбрасывают людей на многие метры.
— Сдохни!
Макриан атакует, эйфория боя охватывает-таки тело, гоня на врага. Лишь бы достать. Тяжелый тесак описывает дугу, метя в уязвимые глаза. Увы. Мантикора замечает движение, отмахивается как от насекомого.
В себя констебль приходит спустя несколько секунд. Или минут? Все едино. Ополченцы и стажа раскиданы, что кегли. Немногие пытаются организованно отступить, устилая лес трупами. Макриан пытается вздохнуть, но вырывается лишь кашель с брызнувшей из горла кровью. Ребра нещадно болят и неестественно прогнулись, ноги лежат безжизненными обрубками.
Воин собирает последние силы, что б вытащить из-за пазухи кулон. Взгляд останавливается на женщине. Улыбающаяся красавица держит на руках младенца и, сдается, прямо сейчас пошлет воздушный поцелуй. Уголки губ Макриана разглаживаются, даря в последнем жесте всю нежность, что должен был дать при жизни.
— Прости, — говорит он.
И испускает дух.
* * *
Воин в зеленом, с луком в руках, стремительным скачком покидает укрытие. Снимает маску, открывая и без того старательно вымазанное травой и землей лицо. Сощуренные, сосредоточенные глаза несколько секунд не мигая изучают местность. Тихо. Убедившись, воин издает птичью трель, отозвавшуюся зашевелившимися кустами.
Гаст и его люди спешно покидают логово. Уходят самыми дикими тропами, окруженными почти беспросветными кронами. Темно до жути, где каждый шум кажется проснувшимся Хаосом. Строй чем-то напоминает качающий табун. В центре женщины с детьми, немногочисленные старики. По краям опытнейшие из бойцов. Кажется, разбойники не бегут, а стелются по земле, сливаясь ползущей гадюкой с землей. Колона организованна и молчалива. Самые маленькие дети, взращенные в суровой обстановке, не жалуются и вообще не издают ни звука. Лишь крепче цепляются за подол материнского платья. За плечами ничего лишнего, люди не обременены поклажей и уходят налегке. Даже львиная доля сокровищ демонстративно брошена посредине улицы. Сундуки, набитые медью и серебром, золотая утварь небрежно свалены в кучу.
"Пусть передерутся, — лукаво улыбается Гаст, пиная ногой драгоценный кубок, изгвазданный в грязи. — Выиграем тем немного времени"
Рихард останавливается, прислушиваясь. Преодолено немалое расстояние, но рев мантикоры и истошные крики карателей, до сих пор холодят спины. Результаты эксперимента преодолевают все ожидания. А ведь демонолог до конца был не уверен. Становится немного жаль милицию, ребята просто делают работу. Увы, не везет встать на дороге.
