Убийственные болоньезе

Этим Георгий занимался вплотную, кажется, во всей области не осталось в продаже диска с пропавшею звездою.

'Осталось произвести обыски в квартирах граждан', — усмехался про себя Давид, но понимал, что действовал бы также, если бы хотел, чтобы актрису забыли. Навсегда. Любовь зрительская, фанатская, не вечна — новая звезда взамен исчезнувшей, и пройдет несколько месяцев, когда из памяти сотрется образ рыжеволосой красавицы с точеной фигуркой и невероятно невинным взглядом.

Давид старался быть все время занятым, до полуночи просиживал с Отто Миллером в 'Венус', но как только собирался домой и включал зажигание в автомобиле, то сразу накатывала тоска, представлялась заброшенная квартира, и торчащая труба котельной, как символ его одиночества.

'Может купить дом, переехать, чтоб не мучить себя воспоминаниями о потерянном счастье?'

Каждый раз, думая об этом, он все же не решался порвать нить, связывающую его с Ладой, ведь в этих стенах остался ее смех, ее тихие стоны, и ее отражения еще не растворились в зеркалах. Временами он просыпался от ее прикосновений и тогда уже не мог заснуть, и просто лежал, прислушиваясь к звукам за окнами.

Пролетела зима, с метелями, злыми морозами, и безжалостно холодным солнцем. И вот однажды ранним весенним утром Тинка поняла, что беременна. Сначала она подумала, что плотный ужин виноват в её плохом самочувствии и странных ощущениях в желудке, но когда она, обессилив от тошноты, умывала лицо, то, взглянув в зеркало, тут же поняла причину. Она вернулась в спальню. Георгий раскинулся на их широкой кровати, и Тина, присев на постель, стала рассматривать лицо спящего мужа. Он казался старше, чем в тот памятный день их знакомства. Не было длинной челки, на щеках пробивалась щетина, и с недавних пор он стал носить на шее цепочку с распятием. Тина легла рядом, Георгий тут же обхватил её рукой, и она вспомнила, как они ютились на одноместной койке в домике Вани Дряблова... А теперь... она носит ребенка!

— Мм... руки холодные... замерзла..? — сонно спросил муж.

— Умывалась.

— Спи, рано еще...

'Сказать или нет?'

Она сама не была уверена до конца, надо врачу показаться, но, попробуй, скажи об этом Георгию, сразу пригонит в особняк половину клиники. И что изменится с беременностью? Признает ли старик Ной своей невесткой, или так и будет считать шлюхой... Глаза её наполнились слезами, а рот слюной.

'Черт', — ругнулась про себя Тинка и рванула в ванную.

Как бы тихо она не старалась избавиться от дурноты, но, вернувшись в спальню, наткнулась на внимательный взгляд мужа. Она посмотрела на пушистые ресницы, на яркие губы, и в который раз подивилась его красоте.

— Тебя что... рвёт? — спросил он, удивленно вскинутые брови создали морщинку на обычно гладком лбу.

— Я не уверена на все сто, но мне кажется, что я...

Георгий оглядел хрупкую фигурку жены в пижаме горошком. Просунул руку под край пижамной куртки и потянул её вверх. Тинкин живот был целомудренно плоским. Разочарование отразилось на его лице.

— Лучше бы это было правдой, — сказал он.

— Я прикинула... недель шесть, должно быть.

— Аркадию Николаевичу позвоню, даром что ли столько денег плачу! — схватил телефон обрадованный Георгий.

— Рано еще, дурачок, — хихикнула Тина, сейчас её очень забавлял обычно строгий муж.

Сделав звонок доктору, Георгий велел принести обильный завтрак. Тинка запротестовала.

— Меня тошнит, есть не хочу! Гоги, я тебя сразу предупреждаю, начнут мои гормоны бушевать — прячься!

— Испугала, — хмыкнул он, накладывая кашу в фарфоровую тарелку с вензелями.

Самым странным было то, что уехавший по своим делам муж не запер дверь. Тинка подумала об этом, но попыток выйти или даже выглянуть не сделала.

'Поди, мается поблизости этот зверюга, Арслан, скажет потом свекру, что как только муж за порог, так эта проститутка...'

От мыслей этих сразу набежали слёзы, сегодня Тинкины глаза были на мокром месте. Неужели весь срок суждено прореветь, так недолго и мужу надоесть. Выгонит принц Золушку на улицу, и кому она там нужна?

'А ведь верно он мне говорил, что никому, кроме него. А вдруг... он меня разлюбит? А любил ли?'

Мужской эгоизм мешал ему расстаться с красоткой порнозвездой, а станет Тинка просто беременной женщиной, будет не годна — ни красоты, ни сексом заняться.

— Неужели ты решил положить конец моему заточению? — решилась спросить Тина, как только супруг вернулся.

— Да, дом в полном твоем распоряжении.

— О, нет! Это дом твоего отца, — отчаянно начала отказываться она, — я даже не выйду из комнаты! Я боюсь его, Гоги...

— Отца давно уж нет в особняке, — подняв на неё глаза, сказал Георгий. — Он в Лондоне.

— Ого. Ты мне ни о чем не рассказывал.

— Скажешь спасибо своему... союзнику.

Тина замолчала, опустила глаза и ждала, что сейчас будет как всегда, когда речь заходит о племяннике Бернса, или о самом продюсере. Но Георгий сказал совсем другое.

— Теперь ты действительно моя жена. И всё, что есть у меня — твоё, и этот дом в частности. Только учти, рожать будем здесь и вместе.

— Гоги... — на Тинкины глаза снова навернулись слезы, она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

— Вот они, гормоны, — только и сказал счастливый Георгий.

Тина поверить не могла, насколько изменилась её жизнь — она была хозяйкой особняка. Да, того самого, с множеством слуг, старинной мебелью и антикварной посудой. Теперь она принимала пищу в зале с инкрустированными дверьми, прогуливалась по аллеям начинающего расцветать парка, и лишь одно её тревожило в сказочных переменах... Муж много времени проводил с людьми, будто доставшимися ему в наследство от грозного Ноя. Они не были похожи на бандитов, уголовников, но что-то в их повадках и в безжалостных глазах настораживало Тину. С нею Георгий старался быть заботливым и нежным, но только наступало время бизнеса и выражение его лица становилось жестким и отстраненным.

— Не лезь в это, — строго сказал муж, едва она задала вопрос о его деловых партнерах.

Тинка тут же замолчала и ушла в спальню, которую до сих пор считала самым приятным уголком в этом великолепном доме. Действительно, Айвазяновский дворец был огромен. Сналача было любопытно и даже забавно чувствовать себя королевой, но потом, когда новизна прошла, Тинке захотелось простоты и уюта.

— Скучно тебе? — спросил Георгий после того, как обежал пол особняка в поисках жены.

— С тобой — нет. А когда уходишь, то такая тоска наваливается, — печально ответила Тина, обведя глазами ворох детского белья, купленного будущим отцом.

— Чудная ты, муж из сил выбивается, стараясь угодить.

— Не нужны мне горы тряпья.

— Чего ж ты хочешь?

Тина обняла его, положила голову на грудь, вдохнула запах...

— Секса хочу, — придумала она. — И попробуй скажи, что тебе некогда!

Георгий обхватил ладонями её лицо, внимательно всматриваясь в тонкие черты любимой женщины.

'Пошутила или нет? Может, ей не хватает одного мужчины, с её-то образом жизни...'

— Ты собираешься только смотреть на меня? — фыркнула она, высокомерно взглянув на мужа.

Сейчас она была той обольстительной девушкой, которая свела с ума вернувшегося на родину Англичанина. Как он любил её! И любит. Георгий почувствовал возбуждение и притянул Тинку ближе.

— Слава богу, я уж думала, что этого никогда не случится, — рассмеялась она, обнаружив его твердость.

Георгий зарылся лицом в её волосы, закрыл глаза и прошептал слова, от которых так таяло Тинкино сердце.

— Девочка моя, сладкая, желанная...

То, что сказала Тина, никак не выходило у него из головы, оказывается, жена грустит дни напролет. После отъезда отца в Лондон все дела легли на плечи Айвазяна-младшего. Не зная усталости, он постигал науку, налаживал новые связи, нарабатывал авторитет.

'Вот родится малыш, и ей некогда будет скучать, но сейчас Тинку надо поддержать. Она просто обязана быть счастливой!'

И был один человек, который хорошо знал, что нужно его жене. Давид не поверил своим ушам, когда ответил на звонок Англичанина. Они встретились в кафе.

— Привет, — Давид улыбнулся, сел напротив, снял легкую куртку и повесил на стул.

— Хорошая погода, весенняя, — сказал Георгий, и отложил в сторону папку с меню.

— Начал прямо по-английски.

— Я заказал кофе, — продолжил Англичанин. — Ну, тот, что ты любишь.

— Спасибо. Зачем звал?

— Моя жена беременна, — на выдохе выпалил Георгий.

— Поздравляю, конечно, но не вижу связи...

Официантка принесла заказ. Запахло кофе и свежей выпечкой.

— Ты мне как-то помочь обещал, настало время, — подвинув к себе чашку, сказал Айвазян-младший.

— Так... — задумчиво произнес Давид. — И в чем проблема? Я ж не повитуха...

— Я слишком занят, прибирая к рукам Ангельский регион, — с иронией заметил Англичанин. — А Тина тоскует. Списал бы на бабскую блажь, да только вижу — правда.

— Ага, посадил девчонку в тюрьму, а теперь жалуешься, — усмехнулся Давид.

— У тебя устаревшие сведения. После отъезда моего отца всё изменилось, ей ничто не угрожает.

— Уверен?

— Да, он смирился с моим браком, хотя долго не мог понять, как можно быть одержимым женщиной с таким... прошлым.

— Она актриса, а не проститутка, — осторожно заметил Давид, зная характер Англичанина.

— Спалю я вашу богадельню, чтобы и следа не осталось, — заявил тот, и сердито посмотрел на Давида, вдруг подумавшего 'а если не шутит?' — Какая она актриса! Она моя жена!

— От меня что требуется? — спросил Давид, внутренне ликуя, что закончились тяжелые Тинкины времена.

— Как ни странно, от тебя мне нужен совет. Вот ни черта я не понимаю, — весьма эмоционально продолжил Георгий, — казалось бы, делай что хочешь, никуда выходить не запрещаю, а она дома сидит!

Давид задумался, вспомнил, как они с Тинкой проводили расследование, как мучились от обрушившейся на них потери, от горечи одиночества... И понял.

— Мда, — произнес он, потирая лоб ладонью. — А куда ей собственно идти? Единственная подруга в Италии. Про Ваньку Дряблова я лучше промолчу...

— Про Гориллу ни слова, — Англичанин пристукнул по столу ладонью. — Еще дядьку своего вспомни! Тьфу...

— Не кипятись. Экий ты взрывной. Слушай, — сообразил вдруг Давид, — а ты тёщу свою привези. Тинка-то сама к ней не поедет... А тут такое событие — внук. Или внучка?

— Мальчик, — гордо ответил Англичанин.

— Семья это важно. Не пожалеешь, тёща еще и поможет, ну, там... с ребенком понянчиться.

— Пф, — фыркнул Георгий, вспомнив штат содержимой им прислуги.

— Не фыркай, родную бабку никакими гувернантками не заменишь. Вспомни, как сам рос.

Георгий с интересом посмотрел на бывшего референта. От 'студента' не осталось и следа, перед ним сидел рассудительный и уверенный в себе мужчина. Причем, напомнил себе Англичанин, бизнесмен, управляющий непростым делом и, как рассказывали соглядатаи, он не только сохранил, но и приумножил его. Ему бы такого помощника, а не как Арслан, только кулаками махать.

— Поехали, — неожиданно предложил он.

— Куда?

— Ты всегда интересовался, как там моя жена, вот и увидишь.

Давид встал, сдернул куртку со стула, стал нервно шарить по карманам.

— Что с тобой? — спросил Англичанин наблюдая.

— Сейчас, только счет оплачу.

— Не парься, я тут в соучредителях.

— Теперь я понял, что значит 'прибираю к рукам', — усмехнулся Давид, проходя в стеклянную ротонду вращающейся двери.

В малой гостиной разожгли камин, а она никак не могла согреться. Токсикоз, мучивший её всё утро, отступил, но аппетита не было, и чувствовала себя Тинка паршиво.

'Надо поесть чего-нибудь горячего, а то скоро ног таскать не буду', — подумала она, вспомнив свое отражение в зеркале: синяки под глазами и резко очерченные скулы. Но вставать с уютного диванчика не хотелось, а приказать подать еду в гостиную и того больше. 'Ричардсон, вы настоящая голодная крыса, агрессивная и безжалостная!' — тихо ругался телевизор американским триллером. Запах стоящих в вазах цветов словно убаюкивал её. Тина задремала... сквозь сон ей послышался голос Давида, и она улыбнулась этому сну.

— Тина, — голос его был нежным и даже сострадательным, — похудела-то как...

Это было так явно, что она открыла глаза и увидела Давида, стоявшего рядом с мужем.

— Блин... я не сплю? — не веря своим глазам, произнесла девушка.

— Теперь уже точно нет, — улыбнулся Давид.

То, как выглядела Тина, сначала привело его в замешательство, она никогда не была такой изможденной, даже во времена жестокой войны с Бернсом.

— Что он сделал с тобой? — спросил он, метнув вгляд в Англичанина. Тот недовольно поморщился.

— Не заставляй меня жалеть о том, что я привел тебя в свой дом, — начал вскипать Георгий.

— Не ссорьтесь! Георгий не виноват, — вступилась за мужа Тина, протягивая Давиду руки. Тот бережно помог ей подняться с дивана. — Я уверена, что Гоги уже похвастал тебе моей беременностью... Проклятый токсикоз, — пожаловалась она. — Да, ерунда всё это, я так рада видеть тебя! Страшно соскучилась!

— Я тоже, Тина Андреевна, — рассмеялся Давид.

— О, прекрасно помню, как ты мучал меня 'Тиной Андреевной', будто я тетка столетняя, — поддержала его Тина.

Она словно расцвела, даже раскраснелась. Георгий увидел перемену в жене и принял решение не встревать и дать им возможность наговориться.

'Он явно идет ей на пользу. Пусть лучше хохочет с союзником, чем грустит одна'.

— Представь, — обратился он к Давиду, — повара с ног сбились, не знают чем услужить хозяйке, а она голодовку объявила. Может, отвезешь её в любимый ресторан?

Возникла пауза, было так тихо, что слышно, как за окном щебетали птицы.

— А ты что, не поедешь? — удивилась Тина, такому странному поведению своего вечно подозрительного мужа.

— Работы много. Скучно вам без меня не будет, да и наговоритесь всласть. Только, чур, — он повернулся к Давиду и поднял вверх указательный палец, — накормить её в обязательном порядке. Проверю.

Видя недоуменный взгляд Тины, он добавил:

— Позвоню и спрошу, и пусть попробуют соврать.

— Верим, верим, — сказал Давид, поднимая руки вверх, — так что, Тинка, не отвертеться тебе.

— Я и не собираюсь вертеться, сейчас только переоденусь, жди!

Тинка покинула гостиную, и Георгий тут же закрыл дверь.

— Начнешь болтать по своего дядюшку, убью, — твердо сказал он.

Давид покачал головой. С Англичанином происходили перемены, но не все в лучшую сторону.

— Где ты успел подрастерять свои манеры? Человек с блестящим образованием, воспитанник британской школы, а говоришь, как... подручные твоего отца!

— Бытие определяет сознание.

— Да уж, что говорить, огромную роль играет окружение. Не стоит ли задуматься?

— Выпускников столичных ВУЗов врядли привлечет работа в полукриминальной организации отдаленной области, — хмыкнул Георгий.

— А ты сделай организацию чистой, хотя бы с виду. И потом, всё решают деньги.