Другой поток времени-02. Поворот

Главной характеристикой инженеры ЦИС выбрали скорость, а точнее, оперативную маневренность корабля — способность бысто перемещаться, в необходимом случае развивая максимальную быстроту, но в то же время сохраняя возможность длительное время идти в экономичных режимах плавания. Скоростные торпедные катера-глиссеры, наиболее быстроходные суда на тот момент, такой возможности были лишены, что превращало их в оружие исключительно ударное.

Новый эстонский проект сторожевика мог, как и обычный корабль такого класса, вести длительное патрулирование, но в случае необходимости, мог развить ход в два с половиной десятка узлов — для этого типа кораблей доселе считавшийся невозможным. При этом двигательная установка отнюдь не сжирала весь обьём корабля, как это было у торпедных катеров — сторожевик мог нести достаточно разнообразное вооружение и приличный запас топлива для длительного похода.

Достигнуто это преимущество было за счёт "полупогруженного корпуса". То есть взяли тот же проект "патрульной подлодки", урезали балластные цистерны, увеличили размер надводной рубки, свели всё в требуемый проектом масштаб — и получили корабль, большей частью находящийся под водой. А потому испытывающий намного меньшее сопротивление при движении. Что позволило без резкого увеличения мощности двигательной установки увеличить максимальный ход судна.

Такой кораблик уже вселял определённые надежды. Оставалось ещё его надлежаще вооружить — и тогда план создания адекватных сил береговой обороны обрёл бы реальность. Вот с вооружением всё пошло далеко не столь гладко.

Первоначально была попытка усилить торпедное вооружение. Сторожевик-"нырок" выглядел идеальной кандидатурой для установки на нём создаваемой в те же годы системы управляемых по проводам "самодвижущихся мин", но как известно, успехом работа не увенчалась.

Следующий шаг был сделан путём приспособления для малых кораблей относительно больших артиллерийских калибров. Военная мысль Архипелага с давних пор тяготела к созданию больших железнодорожных и гусеничных транспортёров для тяжёлых морских орудий. Ещё с начала века предпринимались попытки придать тяжёлым орудиям несвойственную им подвижность — в этом видели панацею от общей слабости береговой обороны.

Опыт Мировой войны расширил практику применения "тяжёлых самоходных артсистем", и после неё создание железнодорожных и гусеничных арттранспортёров оставалось частой и хорошо знакомой задачей для ЦИС. Береговые батареи в начале тридцатых получили в качестве материальной части новый вариант самоходной артиллерии шестидюймового калибра. Легко было сравнить размеры артсамоходки — и сторожевика и прийти к мысли — их размеры близки. Если можно поставить 152-мм пушку "на гусеницы", почему же то же орудие нельзя взгомоздить на больший по размеру кораблик? Пусть плавает с большой пушкой и грозит ею всем!

Понятно, что поставить на судёнышко большой ствол — было наименьшей из проблем. Большой ствол — большая отдача, например. "На суше" отдачу гасили о землю — домкратами и упругими элементами подвески. В воде кораблик после выстрела просто отлетал назад — вода тормозит намного меньше, чем земля. Опять же на суше у артиллеристов под боком снарядные погреба — им нет необходимости возить с собой на транспортёре запас снарядов. В море вырыть погреб негде, а в маленький сторожевик много больших снарядов не положишь — утонет. Опять же устойчивость. Земля под транспортёром не раскачивается, что положительно сказывается на точности стрельбы. Под большими кораблями море, конечно, качается, но большой корабль на то и большой, чтобы не обращать внимания на маленькие по сравнению с ним волны. А вот сторожевик — корабль небольшой, и море им играет как хочет, отчего и снаряд тоже летит не туда, куда надо, а куда захочется. В общем, стало понятно — на маленьком кораблике даже болльшая пушка стреляет недалеко. И недолго.

Отчего решили пойти на радикальные меры. Пушку решили поставить "ну очень большую". Пусть сторожевик сможет выстрелить лишь три-четыре раза. Всё равно в бою против эсминцев и крейсеров никто не даст ему сделать больше выстрелов — так и так уничтожат. Но зато каждый выстрел должен был быть способен угробить если не крейсер с линкором, так хоть эсминец. Безоткатные орудия в начале тридцатых пытались проектировать всякие. Были и ручные пушечки калибром с очень здоровое охотничье ружьё. Были и обратные варианты — огромные бомбарды, в которые не очень толстый человек мог залезть, не напрягаясь.

Вот такую супербомбарду и решили уместить на надстройке-мостике сторожевика. 14-тидюймовая "безоткатка" могла запулить своим шестисоткилограммовым "подарочком" на три-четыре мили — недалеко, но в условиях шхерных лабиринтов, столь распостранённых на Балтике, был неплохой шанс оказаться на нужном расстоянии от вражеских кораблей.

Под эффективное применение такого оружия на корабле пришлось переконструировать всё. О поворотном механизме для такого калибра речи, естественно, не шло — наведение по горизонту производилось наведением самого корабля. То есть выстрел из мега-пушки совпадал по приёмам с выстрелом из торпедного аппарата — разве что у снаряда были повыше скорость и точность. Монтировать на крошечном кораблике подающий механизм и прочие артиллерийские комплексы больших артиллерийских кораблей тоже было негде — запас снарядов установили в перезаряжающий стеллаж-барабан, что позволило уменьшить габариты артустановки и численность артиллерийской прислуги — пушку непосредственно обслуживало лишь пять человек.

(Столько же людей необходимо для обслуживания торпедных аппаратов на торпедных катерах, так что сильно количество матросов на сторожевике не выросло, мало того, именно расчёт орудия обслуживал и установленные торпедные аппараты — после израсходования тяжёлых снарядов корабль мог перейти к торпедной атаке. Правда, торпедные аппараты на нём не перезаряжались, являясь "оружием последнего шанса", но всё же пара дальноходных торпед представляла из себя неплохой "последний аргумент" для крошечного кораблика! )

Необходимость рациональной установки двигателей при том, что центр масс оказывался занят тяжёлой артустановкой, привела к тому, что конструктора в отчаяньи пошли на нетривиальный шаг — артсистема устанавливалась в надстройке, соединяющей два погруженных корпуса, в каждом из которых размещалась отдельная двигательная установка. Такое решение, кроме снятия проблемы размещения двигателей, добавляло остойчивости, что позволило существенно расширить надводную часть мостика. Кроме приборов наблюдения, на большую высоту надстройки вынесли вспомогательные башни со скорострельными малокалиберными пушками.

Сорокамиллиметровые авиационные пушки не применяли из-за обильной газопылевой взвеси, возникающей при их стрельбе — на флоте упорно развивали в качестве основного вспомогательного калибра 23-мм автоматические орудия, на сторожевики "артиллерийского проекта" устанавливались именно эти "спарки", в защищённых от осколков крупнокалиберных снарядов и авиационных бомб кожухах, с ленточным питанием из коробов-магазинов — по 44 патрона на ствол. Каждая башня могла вести зенитный огонь, по горизонту досягаемость каждого орудия составляла 320 градусов — скорострелки многократно перекрывали зоны обстрела друг друга. Башенные установки лёгких орудий эстонских сторожевиков оказались одним из самых удачных их элементов — высокоподвижные, с достаточной защищённостью, с хорошими компенсаторами качки — впоследствии именно огонь этих установок не раз играл решающую роль в бою не только с равными по классу кораблями — снаряды 23-миллиметровок сносили людей и надстройки с германских эсминцев, ослепляли боевые посты крейсеров, позволяя сторожевикам приблизиться на угрожающее расстояние, их огонь был фатален для небольших транспортов и создавал труднопреодолимую завесу для немецких пикировщиков и торпедоносцев. Так что появившаяся на новых сторожевиках система вспомогательного вооружения оказалась весьма удачной и впоследствии сохранилась на более совершенных судах. А вот основное оружие сторожевика пришлось заменять.

Всё-таки для "безоткатки" задачи морского орудия оказались чрезмерны. Неточная, легко выходящая из строя, дающая частые осечки, "мортира" не годилась. На промежуточной серии кораблей её место занял модифицированный торпедный аппарат — с возможностью перезарядки, поэтому по сути суда этой серии были лишь торпедными катерами несколько большего, чем обычные, водоизмещения.

Один сторожевик пытались оснастить башней с двумя 130-мм орудиями с уменьшенным откатом. Башня вышла слишком тяжёлой, из-за неё сторожевик имел малую остойчивость. На судне было очень тесно, а поскольку высота палубы сторожевика невелика, то и условия для стрельбы из орудий были очень плохими. После месяца испытаний в море башню с судна сняли и более к пушечному вооружению не возвращались.

Многолетняя работа по созданию "малого универсального корабля", казалось, завершилась полным крахом. Но во второй половине 30-х упорство конструкторов дало немного не тот результат, который ожидали. К конечному успеху привела одна из побочных разработок военно-морского бюро.

Создание минных полей — один из основных методов охраны побережья, принятый в эстонских военно-морских силах — предполагал и наличие кораблей, способных справиться с обратной задачей — разминированием и своих, и вражеских мин. Опыт боёв на Балтике в 1914-1918 годах показал, что минные работы, в силу необходимости обеспечить их скрытность, лучше всего производить из-под воды. Надводные корабли — минные заградители и тральщики — слишком легко обнаруживались воздушной разведкой противника, что позволяло с достаточной точностью вычислять предполагаемую конфигурацию минных полей. И уж тем более, медлительные и неповоротливые минные тральщики загодя определяли направление прорыва вражеского флота, что некоторым образом переводило противостояние на море в подобие сухопутного "позиционного тупика". Русские Передовые силы Балтийского флота сумели создать средство, позволяющее выйти из этого тупика. И только малая значимость морских боёв в Ботническом и Рижском заливе, по сравнению с размахом и масштабами сражений на главном направлении противостояния флотов в Первой Мировой — Северном море, оставила этот выдающийся успех русских моряков незамеченным.

Создание подводных постановщиков мин — и что намного важнее, подводных разградителей — создало принципиально новую ситуацию в минной войне на море. Главным оружием подводной лодки является, по определению, незаметность. Что совпадает и с главным атрибутом минного оружия — скрытым характером его применения. Даже в ходе противостояния германского и британского флотов в Северном море выяснилось — подводные лодки наносят больший ущерб вражескому судоходству не прямыми атаками, а выставлением мин на главных коммуникациях. Даже если мины обнаруживались загодя, не после подрыва на них корабля — в любом случае, операции по разминированию фарватеров и морских линий поглощали уйму времени и вредили нормальному снабжению. Что в условиях войны, естественно, оборачивалось ростом собственных потерь, а то и тяжёлыми поражениями войск, зависящих от снабжения по морю.

Созданные ещё в 1916 году подводные минные разградители смогли обеспечить русскому флоту перевес в боях против намного более сильного составом германского флота — естественно, лишь в определённых условиях, при обороне заранее подготовленных позиций и защите собственного побережья. Потеря немецкого десанта на Эзеле и тяжёлое поражение линейного флота кайзермарине в Ирбенском проливе подтвердили основные принципы спланированной русским военно-морским штабом "морской обороны": непрерывность минных постановок, обеспечиваемых прикрытием артиллерийских кораблей из засад, воздушным наблюдением и нападением. Постоянное углубление оборонительных позиций путём создания за прорываемыми противником минными завесами новых минных поставок. Производимых с максимальной скрытностью, а значит — из-под воды. Что означает важнейшее место в обороне морских побережий для подводных лодок — минных установщиков и разградителей.

Поэтому после 1918 года, кроме всемерного совершенствования минного оружия* происходило дальнейшее совершенствование кораблей подводного заграждения. Происходило несколько необычно. Поскольку установка мин предполагал в непосредственой близости от своего берега, строить крупные корабли сразу не стали. На ближайшее время собирались ограничиться своеобразным подводным "москитным флотом" — крошечными посудинками чуть больше шлюпки, постоенных по схеме "воздушного колокола", слабеньким мотором, имевшим вспомогательный ручной (!) привод, и большими стеклянными переплётами, позволяющими уверенно ориентироваться в прибрежных водах — этакая гигантская "маска для ныряния", как шутили подводники.

_______________

* — Уже в начале 20-х годов эстонский флот, кроме классических "якорных" мин, располагал уже образцами мин-ловушек, активных минных средств, минами со звуковыми и магнитными сенсорами. В дальнейшем минное вооружение ЦИС развивалось по линии унификации с торпедным оружием.

Это были очень несовершенные, зато очень маленькие кораблики, которые можно было перевезти на больших грузовиках, и тем более — на железнодорожных платформах. При необходимости их количество быстро наращивалось. И хотя одна такая лодка заграждения могла выставить за рабочее время (то есть то время, на которое у её экипажа хватало запаса воздуха) не более двух мин (а больше всё равно в заградителе не умещалось), при большом количестве одновременно действующих аппаратов можно было быстро и малозаметно производить минные постановки. (Не незаметно, а малозаметно — потому что на берегу приходилось вблизи от места постановки располагать много всего — и заправочные станции, и склады топлива и мин, стоянки для транспорта, сам транспорт. Иногда временное жильё — если поблизости не находилось никакого поселения. В общем, на берегу скрыть внезапную активность было сложнее. Потому кое-что заметить можно было — хотя бы примерный район установки мин, с точностью до морской мили. )

Работать в таких мини-подлодках было тяжело. Негерметизированные внутренние помещения имели ту же температуру, что и забортная вода. А на Балтике вода редко бывает теплее 15-17 градусов. Соответственно, очень сыро, отчего прохлада становится промозглым холодом — человек быстро теряет калории. От высокого давления болят кости и глаза. А декомпрессия далеко не всегда удаётся точно по графику — отчего внутренние боли оказываются почти постоянным спутником экипажей мини-лодок. Уже через год после начала эксплуатации "малых базаров" — малых береговых заградителей-разградителей — начался поиск конструктивных решений им на смену.

Но поиск затянулся — более чем на десять лет. В немалой степени потому, что кроме основного и видимого преимущества — дешевизны и простоты, у "базарчиков" были и неявные, но очень важные качества. А вот их-то повторить в другом конструктиве далеко было не просто.

Лорд Горт и британский форт.