Поскольку 'Буревестник' предназначен для элитных полков ПВО наиболее важных политических центров Советской России, для обучения полетам на нем были привлечены наиболее опытные пилоты, имеющие боевой опыт испанской и китайской войн. С начала 1939 года этими пилотами отрабатывались учебные задачи на первых серийных самолетах на Западе России, а с началом Японо-Монгольского инцидента два штафеля под видом особой части погранвойск были переведены в Монголию. Где они сейчас проводят испытания новой техники и нарабатывают боевой опыт. Что касается испытаний то в первый же день произошла одна авария, в дальнейшем в авариях потеряно не менее пяти самолетов. Кроме того один из 'Буревестников' был сбит в ночном бою над японской территорией, и попал в руки союзников. Несмотря на эти неудачи, опытными пилотами 'Буревестников' было уничтожено около пятнадцати японских самолетов, и нанесено несколько сильных штурмовых ударов, в которых себя хорошо показали новые бортовые орудия. Результаты стрельб должны быть признаны эффективными, даже несмотря на отказы ненадежных снарядных взрывателей и малый бортовой боекомплект (40-50 патронов на ствол).
Полученные данные позволяют сделать выводы, что русское руководство уже удовлетворено испытаниями, и примет это оружие на вооружение специальных полков ПВО. С учетом предельного потолка полета 'Буревестников' в 12-13 тысяч метров (даже с применением пороховых или жидкостных ускорительных ракет), целесообразно продолжить работу над высотными модификациями разведчиков, позволяющих длительно летать на высоте 14 тысяч метров, на которой 'Буревестники' практически не опасны. Для этого необходимо уже сейчас выдать требования на такие самолеты конструкторским бюро. Что же касается значения самолета 'Буревестник' для оценки силы вражеских ВВС в сравнении с Люфтваффе, то опасность от него можно считать незначительной. Это заключение основано на том факте, что 'Буревестник' имеет предельные тактико-технические данные, а его малосерийная конструкция не может быть существенно улучшена, и не пригодна для массового производства. Следовательно сам 'Буревестник' даже в нескольких сотнях экземпляров не сможет повлиять на завоевание господства в воздухе в случае масштабной европейской войны.
* * *
— Александр Евгеньевич, а где это вы так здорово японскими машинами управлять научились?
— Ты, Федя, меньше треплись и больше на свою сторону дороги поглядывай.
Командир 'Сталинского маршрута', и по совместительству начальник сильно законспирированной спецслужбы руководства Советского Союза, задумчиво проигнорировал восхищение напарника диверсанта. Он вел недавно захваченную японскую машину неспеша. Грунтовая дорога здесь была сильно разбита, и в некоторых местах ему приходилось выруливать из колеи на обочину, чтобы не посадить машину на днище. Видимо додумав какую-то мысль, Голованов, все же мягко ответил Синицыну.
— Ты думаешь, Федя, этот праворульный 'Датсун' хоть чем-то сильно от английских 'Бентли' отличается? Запомни, товарищ инструктор, японцы почти полвека с британской ладони кормятся, и помимо, может быть, совсем новых самолетов, они пока слишком мало совсем своего в технику привнесли. Кроме самурайского закона Бусидо, сабель и борьбы, практически все свои технические и оружейные достижения они 'собезьянничали' у 'Томми' и у 'Янки'.
— А я слышал будто у них специально солдат-самоубийц готовят... Ну, чтоб те сами под танки бросались, и себя вместе с нашими БТ-шками взрывали...
— Врут твои армейские источники... Специально таких психов пока не готовят... Но по приказу почти любой японец это сделает, а некоторые и сами могут. А вот специально их на это не 'затачивают', этого нет, пусть не выдумывают.
— Ааа, понятно...
— Федор, скоро к штабу полка подъедем, тот японец-связист не подведет нас?
— Обижаете, товарищ командир. Я ж ему одну шашку прямо к чреслам прикрутил, и высоким штилем убедил, что все его переговоры внимательно слушать буду... и на каждое соединение прямо рядом с взрывателем красная лампочка загорается. Сейчас он небось мечтает от самурайского меча погибнуть, а не с оторванными яйцами ждать следующего подрыва. Видать Бусидо полевыми связистами у них тут слабенько изучается.
— Ну-ну, не хвалился бы заранее. Сейчас ведь от его телефонных ответов, да от твоих 'переводов' моих слов весь успех рейда зависит. Очень бы хотелось там без стрельбы проскочить.
— Проскочим, Александр Евгеньевич. С вами всегда проскакивали. Мы же полмира уже повидали, что нам какие-то японцы. Не расколят они нас...
— Не каркай, полиглот, и по сторонам не забывай, поглядывай...
Командир этой небольшой группы, прибавил газу на ровном участке дороги, и снова погрузился в раздумья.
'И все-таки слабенько мы, конечно же, к этому рейду подготовились. Все наспех творим, словно еще Гражданская у нас не закончилась. Силовые акции уже вроде бы освоили, а вот с разведкой... Тут у нас все 'на живую нитку'... То что, нас в этот раз Бочков в паре мест подстраховывает, это хорошо. Хоть и рискует он... И своей агентурой, и своей головой в наркомате. Но он правильной закалки товарищ, понимает, и что тут, и к чему. Как вернемся, обязательно надо будет отрекомендовать его Хозяину. Нам толковые люди нужны'.
Впереди замаячили идущие той же дорогой грузовики какой-то колонны. Оба диверсанта переглянулись и напряглись. Ехать до блокирующих северный плацдарм японских позиций оставалось уже не долго.
* * *
Дальняя дорога обычно воспринимается командированными как небольшой отдых между двумя трудовыми эпизодами. Обычно так и бывает, но не в этот раз. Длинный вагон похожий на вагон-ресторан, мягко покачиваясь, катится по рельсам, но пассажиры в нем работают. Шторы в вагоне завешены и, перекрывая стук рельсовых стыков, в темноте трещит проекционный аппарат. Закадровый звук доносится из черной тарелки репродуктора... Музыка бьется неровным болезненным пульсом, а на экране стоят в неровном строю первые полки Красной Армии... Своим неказистым внешним видом они должны вызывать оторопь у зрителей в зале. Обмундирование разномастное, у некоторых и вовсе цивильное платье. У кого-то вместо ружейных ремней веревки. Часть с винтовками, у других 'Винчестеры' и охотничьи ружья. На фланге несколько пушек годов 70-х прошлого 19-го века. Но на папахах, фуражках и гражданских кепках бойцов и командиров красные ленты и банты. Зато в глазах у них у всех несокрушимая вера в правоту своего дела. Это ощущение оператору удалось передать...
Вот картина меняется. На маленьком аэродроме среди всего нескольких чумазых и залатанных заплатами аппаратов, черноусый с известным на всю страну профилем комиссар рубленными фразами стыдит разбившего свой самолет рябого краснвоенлета. Окруженный пилотами и мотористами, комиссар говорит негромко, чуть нахмурив брови. Голос с характерным мягким акцентом немного отличается от того, который регулярно звучит из репродукторов. Но это отличие почти не заметно.
За кадром звучит тихий наигрыш на мотив революционного гимна. В тесном 'зрительном зале' вагона главный режиссер переглядывается с сидящим позади и слева сценаристом. Тот кивает ему, и показывает на свой блокнот. Пантомима понятна лишь двоим. А с экрана будущий Великий Вождь и Учитель говорит с пилотами. Он словно бы размышляет вслух, но от суровых слов преемника Ленина, даже зрителям хочется потупить взор.
'Имеем ли мы с вами, товарищи, право вот так безответственно относиться к тому делу, которое нам поручено нашим народом и нашей Революцией? Нет, товарищи, такого права нам никто не давал! Революция вручила нам в руки крылатое оружие, которое мы обязаны беречь, и грамотно использовать. От того на сколько грамотно будут обслуживать самолеты техники, мотористы и оружейники зависит то, как будут сражаться с врагом наши летчики. А уже от их летной доблести будет зависеть многое, даже наша победа. От успешных разведывательных полетов будет зависеть сила ударов нашей родной Красной Армии. От количества сбитых и обращенных в бегство самолетов противника зависят спасенные жизни красноармейцев, а также снижение активности войск контрреволюционеров и интервентов. А от точности бомбометания и количества сброшенных бомб и стрел зависит, будут ли войска противника чувствовать себя словно на параде, или будут бояться высунуть свой нос из укрытий... Сейчас наш Красный Воздушный Флот еще молод. У нас мало современных самолетов, а у наших врагов они есть. У нас мало опытных летчиков и авиаспециалистов, а у наших врагов они есть. Но у нас есть Большевистская партия, и есть наша вера в Революцию и в торжество Коммунизма. У врага нет такой партии и нет нашей веры. Вот поэтому мы победим! А когда мы уже совсем прогоним врагов за границы нашего первого в мире социалистического государства... Вот тогда наш народ восстановит заводы и фабрики, и подарит вам товарищи красные военлеты самые лучшие в мире самолеты и самое лучшее оружие. Сегодня вы защищаете родное небо, на тех самолетах которые достались нам от старого мира. Некоторым самым старым из этих самолетов трудно сделать даже один полет. К другим не хватает запчастей и их порою некому обслуживать. Но завтра наш Красный Воздушный Флот станет самым сильным во всем мире. И тогда никто не посмеет напасть на нашу Советскую Родину. Защитите небо нашей Советской Родины товарищи! Небо нашей свободы... Командуйте товарищ Сергеев...'. Усатый командир авиаотряда обводит пылающим взором строй и тихо, но четко отдает команду 'Отряд по самолетам!'. И минуту спустя краснозвездный 'Крылатый балаган' взлетает и неуверенно раскачиваясь разворачивается на курс. Звучит стремительная, зовущая в полет увертюра. Пленка заканчивается. Режиссер чешет затылок...
* * *
Про комиссию из Москвы Горелкин уже много чего слышал. Ходили даже слухи, что комкора Жукова смещают, и что Первую армейскую группу примет то ли командарм Воронов, то ли маршал Кулик. Слухам Горелкин не верил, но режим охраны авиабазы на всякий случай еще усилил. И сейчас его непосредственный начальник утвердил все предпринятые меры, да еще и дополнительно предупредил чтобы крупными группами никого посторонних на авиабазу он не пускал. Приказ был комэску особой эскадрильи понятен, вот только у членов комиссии и их эскорта из сотрудников ГУГБ могло быть на это совсем другое мнение. Ведь у главы комиссии маршала Кулика которому непосредственно подчинялся весь 'московский десант' имелось распоряжение дающее право членам комиссии и их охране посещать любые объекты на Монгольской земле. И поскольку таковое распоряжение наверняка было оформлено надлежащим образом, отказ его выполнить гарантированно приводил к скандалу.
— Ни одна живая душа, Иван Олегович... Ни Смушкевич, ни комкор Жуков со своим штабом, ни даже сам маршал Кулик с комиссией... Без моего личного разрешения и без твоих сопровождающих, НИКТО не должен проникнуть на твои площадки. Тебе ясно майор?! Чего смотришь удивленно, ты теперь официально майор ВВС и командир особого авиаполка. Вот тебе приказ за подписями Жукова и Смушкевича.
— Виктор Михалыч, а как же...
— А вот так, товарищ чекист... Ждали мы с тобой ждали, да и дождались...
— Вот это да! В самой комиссии?! Неужели же так высоко забрались гады?!
— А ты думал там на островах одни дураки собрались? Только делать тебе все нужно аккуратненько. Тут напортачить никак нельзя. Будешь ты на месте или на задание улетишь, все должно с ними как по нотам быть разыграно.
— Угу.
— Но замороченных ими наших московских балбесов я вам с Полынкиным исполнять запрещаю! Там штабные всякие, а еще ПУРовцы и ЦКисты могут рядом крутиться. Не сможете их вместе с нашими гостями целыми захватить, хоть ноги и руки им прострелите, но чтоб живые были.
— А если с обеих сторон атака будет? Допустим, эти гады с комиссией внутрь полезут, а другие диверсанты снаружи на нас навалятся.
— А я тебе еще два неполных взвода десантников и эскадрон цириков дам. Командира эскадрона ты и Полынкин лично в лицо знать обязаны. Вот этими силами оба аэродрома и прикроешь. И еще не забудь. Сразу после следующего вылета ты у меня всю секретную технику на новую площадку у Баин-Тумена посадишь. Вот тебе карта с пометками. На основном аэродроме должны остаться только штурмовые 'Кирасиры', наши 'спецмакеты' и звено 'ишаков' выделенное Смушкевичем. Ты меня понял, товарищ командир особого авиаполка?
— Так точно! Даа, ну и дела у нас крутятся, Виктор Михалыч... В жизни бы о таком не подумал.
— А ты и не думай. За тебя есть кому думать, главное гляди в оба, и не буксуй. А насчет высоко забрались, не думай, что только они у нас высоко сидят, далеко глядят. Будет скоро и им не до смеха. Но про это даже с Полынкиным молчок. Ладно, иди, готовься.
— Есть готовиться.
Вышедший от начальства новоиспеченный майор не слишком долго пребывал в расстроенных чувствах. Кадровая политика его ведомства была построена так, что на должности среднего командного состава особых частей попадали люди с психикой алмазной прочности. Поэтому уже через час особый авиаполк одновременно с подготовкой к боевому вылету, начал без криков и суеты усиленно готовиться к отражению диверсии. Также спокойно начальник охраны особого авиаполка капитан Полынкин распределил свободных бойцов роты охраны между усиленными наблюдательными постами. Восемь снайперов незаметно заняли свои позиции на чердаках ангаров сменив там обычных наблюдателей. Зенитные установки и так всегда были готовы к стрельбе. Операция вступила в заключающую стадию.
* * *
Прибывшая из Москвы инженерная делегация, даже не успела еще отойти от волнений перелета, но категорически отказалась от отдыха в гостинице местного авиационного института. Видимо напутствие полученное инженерами от руководства НКВД и Спецтехотдела оказалось настолько вдохновляющим, что про отдых было забыто надолго. Вместо этого приезжие тут же потребовали незамедлительно показать им опытно-испытательный центр в Померках. Хозяева приняли уже несколько делегаций подобных этой, поэтому, даже мысленно не дрогнув, они устроили очередную экскурсию для нескольких штатских и их широкоплечих сопровождающих с каменными выражениями лиц.
В средней околозвуковой аэродинамической трубе ХАИ с посвистом гудела тройка реактивных 'Тюльпанов'. Эти двигатели не испытывались в трубе, они в ней работали. Электрическая часть комплекса состояла из мощных электромоторов. А компрессорная из трех многоступенчатых турбин с массивными камерами сгорания. За счет этих мер в эллиптической рабочей части имеющей горизонтальное сечение около пяти метров, соратникам и подчиненным профессора Проскуры удалось достигнуть скорости воздушного потока около 0,95 скорости звука. Новоиспеченный начальник кафедры самолетостроения Анатолий Еременко с гордостью демонстрировал свою любимую игрушку четырем вновь прибывшим авиаконструкторам.
— Вот товарищи, здесь мы и подбираем наиболее оптимальную форму планера и аэродинамику для будущих скоростных самолетов. Вы все допущены к этой секретной информации, поэтому сегодня познакомитесь со множеством новинок. Так вот эта аэродинамическая труба позволяет создавать околозвуковые скорости потока. Да-да, не удивляйтесь, никто здесь с вами не шутит. Кстати наша летающая испытательная лаборатория 'Горын', фотографии которой вы уже видели, и скоро увидите ее в живую... Так вот этот аппарат в виде уменьшенной в восемь раз модели также прошел в этой трубе продувки. Саму модель из-за высоких температур мы вынуждены сейчас делать из жести и очень тонкого дюраля, и подвешиваем ее на стальных проволоках. Причем результаты нами получены преинтересные. К примеру с прямым крылом модель устойчивей, но зато сопротивление модели значительно превышает таковое с крылом 20-ти градусной стреловидности. Другие формы крыла мы еще только начали изучать, но имеющиеся у нас наработки уже позволяют ожидать в скором времени появления нескольких новых рекомендуемых схем перспективных скоростных самолетов.
