Рыцари Старой Республики 2: Тень Ревана

— Это будет сложно сделать, — сказал Магистр, который, кажется, приходил в себя. — Большая часть нашей эскадры направлена к Телосу.

— Из-за боя с «Разорителем»?

Он кивнул:

— Не считай себя умнее Совета. Мы искали Ревана и готовились к встрече с… ним.

— Сила коварна, мастер Врук, — сказал я, с горькой усмешкой отмечая крошечную паузу перед «ним». — Сила умеет смеяться над планами. Я не тот Реван, которого вы ищете.

Глава 12. Живые и прочие (часть 58)

58.

Мне всё острее казалось, что Другой Реван приближается.

Почему я так упорно называл своего невидимого визави «Другим», а не «Дартом»? Не чувствовал в нём настоящей Тьмы? Тогда зачем ему преследовать меня?

А кто сказал, что я на самом деле Светлый?.. Во мне есть зло: почему я решил, будто вероятность пасть на Тёмную Сторону — дело отдалённого будущего? Хожу тут, бахвалюсь мнимым паладинством, царапаю нимбом потолок. А вдруг на самом деле я давным-давно во Тьме, просто не знаю об этом? Я сейчас собственной памяти доверять не могу: с чего бы мне доверять своим суждениям о морали?

Как только речь заходила о Другом Реване, и Бастила, и Врук с удовольствием тупели. Быть может, и моё восприятие искажается по той же причине?

Есть такой популярный, особенно в детективах, литературный приём: история с недостоверным рассказчиком. Это когда сюжет раскрывается от лица персонажа, который в итоге сам оказывается убийцей или сумасшедшим или просто заядлым лжецом.

Но чаще всего, особенно в детективах, именно убийцей.

Мне кажется, будто я защищаюсь от ситхов — а на самом деле нападаю на гражданских. Кажется, будто глажу котика — а на самом деле насилую труп банты. Лгу, краду, убиваю…

Убийца.

Я — убийца?

…Вот примерно такая чушь лезла мне в голову, когда мы с Бастилой шли на экстренное заседание Совета. Шли знакомой дорогой, но в окружении незнакомых рыцарей. «Анклав сильно изменился, мастер Мак, мастер Бастила, окажите нам честь, разрешив сопроводить вас», любезной скороговоркой попросил их предводитель. Сложно отказать вежливому человеку с бычьей шеей, двойным световым мечом и дюжиной рыцарей за спиной.

Серьёзно, нас выгуливали человек двенадцать, если не больше. И это только те, что на виду. Самое время возгордиться: вот, мол, как меня боятся. Но боялись не меня, а, скажем так, сопутствующих обстоятельств. О которых нам и предстояло поведать Совету.

Врук ушёл раньше, созывать Магистров. Я проинструктировал команду и забрал Бастилу.

Она по-прежнему была замкнута и безгласна. Хуже всего, когда девчонка молчит. Это почти всегда означает, что она либо полная дура, привыкшая беречься собственной дурости, либо всё уже решила. Мне выпала третья сторона медали, которая обычно формулируется как «хрен поймёшь этих баб».

К сожалению, чувство тревоги давило и на меня. Насколько проще было бы объяснить происходящее с Бастилой гендерными стереотипами. Стереотипы, шаблоны, паттерны вообще сильно экономят время и силы. Алиса говорит, что у каждого когнитивного искажения есть железобетонная эволюционная причина. Наверное, это действительно так: искажения не мешают, а помогают нам выживать. До тех пор, пока не встретится принципиально новая проблема, требующая нестандартного решения. Тогда остаётся либо адаптироваться, либо…

Ну уж дудки. Особь, замесившая Малака, как-нибудь да выживет.

С таким синусоидальным настроением я и дошагал до зала заседаний.

Мы прошли в предбанник, Бастила споткнулась о порожек, я придержал её под локоть. Она посмотрела на меня так, словно вглядывалась в совсем другое лицо. Меня опять кольнула ревность, несвоевременная и нелепая.

— Я злодея замочил? — продекламировал я негромко, пытаясь ободрить девушку улыбкой. Мне казалось, что там, в глубине, Бастиле страшно. — Я тебя освободил? А теперь, краса-девица…

Не получалось. Ни улыбка, ни ободрение. Мы разомкнули взгляды и прошли в зал.

Зал был прежний, Магистры — другие. Из прошлого состава Совета я узнал только Врука. Вандар погиб. Дорак и Жар Лестин командовали отправленной к Телосу эскадрой. Из новичков присутствовали темнокожий, ещё темнее Дорака, джедай по имени Отоммо и мастер Альдор Банди, щуплый бледнокожий умбаранец. Об этих двоих никаких сведений из канона я не помнил.

Нас с Бастилой не представляли: не было необходимости. Мы встали в центре зала, Магистры — полукругом у стен. Не самая уютная диспозиция.

— Что же, рыцарь Мак, — после неизбежных вступлений произнёс Врук с неожиданной приветливостью, даже в рыцари произвёл. Похоже, настроение скакало вверх-вниз не только у меня. — Мы рады наконец-то видеть тебя в Анклаве. Совет собрался, чтобы решить важный…

— Мастер Врук! — перебил я. Невежливо, но тревога во мне нарастала, и терять время на очередной сеанс болтовни казалось недопустимым. — Уважаемый Совет! Простите, что вынужден торопить события: выслушайте, и поймёте, что надо спешить.

— Мы слушаем, рыцарь Мак, — так же степенно ответил Врук. — Говори то, что считаешь должным.

Я мельком удивился реакции Магистра: в прежнее время он отчитал бы сопливого выскочку, посмевшего влезть в пекло поперёк батьки, ох отчитал бы!.. А сейчас позволил себя перебить и даже смотрел как-то индифферентно.

— Мак… — прошептала Бастила, чуть ощутимо касаясь моего рукава.

— Он вернулся, — сказал я торопливо. Тревога густела, набухала уверенной гуталиновой тоской. — Уважаемый Совет, Реван — вернулся!

Повисла пауза. Не гоголевская, но около того.

— Мы знаем, Мак, — сказал Врук. — Мы всё знаем. Великая Сила многое поведала нам.

Почему-то вспомнился первый визит в Анклав, когда я припёрся к Магистрам в крайне мрачном облике и объявил себя вернувшимся Реваном. Пошутил. Не самое умное было выступление, отмудохали меня всем Советом.

Неужели они снова решили, будто…

— И это Другой Реван! — быстро-быстро пояснил я. — Меня тут вообще долго не было, и вообще я Светлый, вы же видите. Я убил Дарта Малака, спас галактику, ну, и так далее. Я Светлый, а вернулся другой — Тёмный!

Зачастил я от нервов: уж больно отрешённые лица были у Магистров. С такими лицами хорошо бросать курить.

— Мы знаем, Мак, — повторил Врук. — Тебя долго не было. Ты ушёл на войну. Ты убил Малака.

— Ты многих убил, — сказал Отоммо.

— Война изменила тебя, — сказал мастер Альдор.

Вот тут меня пробрало, аж в висках застучало.

— Война, не война, — воскликнул я, не понимая, что происходит. Они не желали получать информацию о непосредственной угрозе, но собирались устроить мне тут, что, педсовет? — Разумные меняются постоянно, для этого нам и дан разум. Я остался Светлым, это главное! И вообще, я сейчас пытаюсь рассказать вам о настоящей проблеме!

— Настоящая проблема сейчас, — заявил Врук, — это ты, рыцарь Мак.

— Что?!

— Мы не сможем объяснить тебе, что происходит. Некоторые ответы обладают ценностью лишь в глазах того, кто достаточно страдал, чтобы дойти до них самостоятельно.

— Кто страдал? Зачем?..

— Ты знаком с явлением Силовой Связи, — сказал Отоммо. — Она возникает между учителем и учеником, когда они по-настоящему понимают друг друга. Обычно такая Связь формируется долгие годы. Но ты уникален. Ты способен формировать Связь с любым своим спутником, и невероятно быстро.

Я слышал эти слова. Я совершенно точно где-то уже это слышал!

— Твоё влияние на других куда сильнее, чем ты думаешь. Они тянутся к тебе, особенно те, кто Одарён. И чем выше Одарённость, тем сильнее тяга.

И тут я наконец вспомнил. И наконец ужаснулся.

Безумная, противоречивая, пафосно-пустая телега, что толкали сейчас Магистры, почти полностью воспроизводила эпизод из игры. Ключевой эпизод, в котором Совет сообщал Изгнаннице, что собирается отсечь её от Силы!

Знаете, что такое — лишиться Силы?

Не знаете. И не дай бог вам узнать.

А вот Изгнанница знала. Совет Ордена считал, что она извращена Малакором, а её способность влиять на окружающих через Силу постепенно извратит всю галактику. И принял решение изолировать Митру. Единственным действенным способом: особым ритуалом, отсекающим форсера от Силы. Ультимативное проклятие, высшая мера наказания среди джедаев.

И сейчас, несмотря на смену состава, эти милые зомби со стеклянными глазами и прозрачными лицами зачитывали тот же самый приговор.

Мне.

Некоторое время я так и стоял, отключившись от восприятия. Магистры всё болтали. Затем мой рот раскрылся, словно со стороны прозвучало:

— Я принёс вам правду о Реване, а вы проклинаете меня?!

Они даже не заметили. Так же отрешённо Врук произнёс:

— Не испытывай страха. Боли не будет. Будет сделано то, что должно быть сделано. Пока твоя связь с Силой не разорвана, ты опасен для всего окружающего.

Их прозрачные лица сделались сосредоточенными и почти живыми, руки поднялись в угрожающих взмахах. Магистры собирались начать свой поганый ритуал.

Изгнанницу спасла Крея. А меня… Сила вновь вела меня чужой дорогой.

— Хватит! — крикнул я, выпуская меч из рукавной петли. — Назад! Вы не тронете меня. Кто вы такие, чтобы судить?

Они не слушали, не смотрели, их вовсе не было в моей реальности. Я почувствовал, как синяя тьма ритуала охватывает меня за плечи, и ударил Силовым толчком, всех троих Магистров сразу, сбивая их с ног. Врук тут же вскочил, побежал ко мне с горящим голубым клинком в руке, я снова толкнул…

— Мак, — еле слышно прошептала Бастила. — Его почти не видно, он как тень…

Я пропустил слова девушки мимо ушей, встал так, чтобы заслонить её от Магистров. Понятия не имею, как собирался противостоять сразу троим высшим джедаям. Я даже не вспоминал о десятках рыцарей за стенами зала. Стоял с мечом Малака, занесённым над головой, и смотрел, как Магистры поднимаются, достают оружие и занимают боевые стойки.

У Врука был зелёный клинок. У Альдора — для изящных голубых с пистолетными рукоятями. У Отоммо — тоже голубой, но двухлезвийник. Традиционные цвета Светлой Стороны.

Мой меч горел ярко-красным.

Неуместный символизм бросался в глаза: вот стоят хорошие, вот стоит плохой, сейчас добро нападёт на зло, добро победит. Как задумано, как положено, как всегда.

Сила вела меня чужой дорогой.

На мгновение дала иллюзию свободы, позволила поверить в способность обойти правила. Заставила занять чужое место, сыграть чужую роль, чтобы…

Чтобы что? Зачем Силе всё это, чего она пытается добиться от меня?

Наказать за победу в прошлом забеге? Какая чушь. Любая победа любого из персонажей в конечном итоге играет на руку Силе.

Заткнуть дыру в сюжете? В галактике триллионы разумных. Больше, чем дыр, и больше, чем сюжетов.

Подыграть настоящему герою? Настоящему… Ревану?

«Пока твоя связь с Силой не разорвана…»

Мысль, яркая, очевидная, наглая мысль вспыхнула в моей голове. Но сформулировать её в пригодном к применению виде я не успел: Магистры кинулись в бой.

И я — навстречу.

Нет. Я остался на месте, занял защитную стойку макаши…

Нет. Я бежал к старому дураку Вруку, точно зная, как пройду под его высоким замахом, ударю в спину, развернусь к Отоммо…

Нет. Я отступал к выходу, надеясь продержаться хотя бы с полминуты, пока…

Нет. Я принимал удар Отоммо на свой клинок, перехватывал его кисть, рубил наотмашь, уходил от атаки Альдора, как всегда со спины, бледное ничтожество…

Нет. Нет. Нет!

Ничего этого не произошло. Или произошло всё это сразу. И многое другое, чего я не знаю, не могу и не хочу знать, потому что для Силы нет разницы между сбывшимся и небывалым.

Когда я пришёл в себя, Магистры были мертвы. На противоположной стороне зала стоял Реван. Другой. В его руке горел алый световой меч: мой прежний, уничтоженный Малаком на Лехоне.

«Найди настоящего Ревана», всплыло у меня в голове. Сейчас я не мог вспомнить, чьи это слова.

Мы двинулись друг другу навстречу, сошлись в центре.

И там, над дымящимися трупами джедаев, скрестили клинки.

Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 59)

Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике

59.

Противники тут же отступили на шаг, разомкнув клинки. Скрежет световых лезвий стих. Кондор ожидал какого-то подвоха, внезапной подлой атаки, но Реван стоял неподвижно, выставив вперёд своё чудовищно длинное оружие. Тёмно-алый меч его показался Кондору смутно знакомым, и мандалорец решил, что так проявляются воспоминания о прошлом поединке.

В этот раз всё будет иначе.

Он твёрже сомкнул пальцы на рукояти собственного меча. Намного короче, но тоже алый, тоже очень знакомый. Откуда взялся меч?.. Мандалорец не помнил, но, когда у тебя есть оружие, память не так уж необходима. Главное — враг.

К удивлению Кондора, вблизи Реван казался совсем молодым. И отнюдь не производил впечатление опытного беспощадного убийцы. Обычный чистокровка со вполне заурядной внешностью, обычный республиканский мундир без знаков отличий. Если что и выделяло этого парня среди других, так это трудно определимая словами, но почти физически осязаемая властность. Реван держался так, словно полагал себя хозяином здания, планеты, окружающего мира. Теперь Кондор понимал, почему Магистры Ордена с такой беззаветной жертвенностью встали на защиту своего вождя.

Впрочем, свита Ревана не надолго задержала Мандалора Наивысшего. Кондор не мог вспомнить перелёт к Дантуину, поэтому предполагал, что и бой с Магистрами ничего не оставит в памяти — однако каждое мгновение после посадки стояло перед глазами так чётко, словно он наблюдал всё со стороны.

Мандалор Наивысший ступил на тёмную землю Дантуина, мёртвой, выжженной планеты. Этот мир был пуст: никто не остановил бы меченосца на пути к руинам Анклава.

«Меченосца»? Откуда… Кондор опустил взгляд: в его ладони уютно, словно родная, лежала рукоять светового меча. Кажется, подобрал в контейнере на Нар-Шадда? Не имеет значения. Кондору захотелось расправиться с врагом его же оружием. Захотелось — и оружие пришло.

Он Мандалор, Страх воплощённый! Всё, что встретится на пути, будет покорено, непокорённое — уничтожено!

Накачивая себя перед схваткой, Кондор переступил порог Анклава.

Внутри царило запустение. Тусклый свет проникал через проломы в куполах. Груды щебня, как сгнившая плоть, растеклись по коридорам и комнатам, фрески осыпались, превратившись в извращённые пародии на самих себя. Ни единого целого предмета, всё ценное давно растащили мародёры. Нынешний Дантуин не так уж отличался от Малакора.

Кондор усмехнулся: неужели ему теперь всегда и во всём будет мерещиться прошлое, яма с зыбучим пеплом? Или сам он, Страх воплощённый, обречён превращать в подобие Малакора всё, что встретится на пути?..