Овертайм

— Значит, мне не показалось...

— Что?

— Что один жлоб единственному товарищу по команде коньяк зажимает! — Конев многозначительно подмигнул. — Я видел, как агент канадский перед игрой с тобой разговаривал.

— Мало ли кто со мной разговаривает, — Андрей уже собрался закрыть дверь, но огромный ботинок защитника в проеме двери помешал.

— Дурила ты, Андрюха! — Незваный гость, как ни в чем не бывало прошел в номер. — Играть в НХЛ... Нет, я тебе, конечно, завидую, но себе — больше. Наконец-то избавлюсь. И не нужно будет трястись над сохранностью твоей звездной задницы.

— Не гони коней, — сердито кинул Андрей и, наконец, закрыл дверь. С беспардонным посетителем пришлось смириться. Борис — это Борис. Редко какому форварду удавалось пройти грозного тафгая. А ведь так хотелось побыть в одиночестве до прихода Насти, подумать обо всем.

Через полчаса в номер принесли ужин: ароматную пиццу и чай. После цветистой отповеди тренера даже Борис отказался от пива. Поклявшись припомнить должок в виде коньяка, он, не дожидаясь хозяина номера, набросился на еду.

С пиццей им повезло. Повар не пожалел начинки. Аппетитные, щедро присыпанные сыром кусочки салями на томатной основе завладели всем вниманием. Под довольное урчание желудков на второй план отошла и недавняя победа, и заманчивое предложение агента канадского клуба. Таранов так ничего и не рассказал. Он не хотел, а Борис, довольствуясь хорошим ужином, не напирал. Обоим было комфортно, будто давним друзьям. Разошлись так, что к моменту прихода Насти еды почти не осталось.

— Приветствую, мальчики. Ого, это вы победу над итальянцами пиццей празднуете? — махнув Андрею, чтобы даже не поднимался, Барская сама сняла плащ и повесила в шкаф: — Как жаль, что японская сборная не прошла отбор на Чемпионат. От суши я бы не отказалась.

— Привет, красавица! Следующие у нас белорусы, — облизав пальцы, прошамкал Борис. — Бульбу будешь?

— О, нет, — Настя весело рассмеялась. — Я уж как-нибудь потерплю до чешских кнедликов.

— Вообще, повод изначально был другой, но твой благоверный молчит, как партизан, — и Конев направил в рот последний кусочек пиццы. — Попыфай его фегодня фарафенько!

Настя, округлив глаза, обернулась к Таранову. Сегодня ее драгоценный форвард напоминал шкатулку с сюрпризами. Утром был папа, что же будет вечером? Андрей молчал. Загадочно улыбаясь, пил свой чай и никакими тайнами делиться не желал.

— Значит, попытать... — она забрала из рук Андрея чашку и, ни секунды не раздумывая, уселась на колени.

— Да с такой инквизиторшей... — руки Таранова так и чесались подтянуть упругую попку поближе к паху. — Может, выгоним Бориса и...

Неожиданно в дверь постучали. Все трое дружно замолчали и переглянулись. На лицах читалось недоумение.

— Кто? — не вставая с дивана, крикнул Андрей.

В ответ послышалось недовольное кряхтение.

— Конь... с клюшкой! — все сразу же узнали голос тренера. — Открывай, давай!

— Сергей Иванович, а Вы чего вообще пришли? — Андрей бросил взгляд на Настю, затем на Бориса. Скандала было не миновать. Проклиная дурацкие правила, он направился к входу.

— Колыбельную тебе спеть! — послышалось из-за двери. — Я сегодня добрый, всем пою.

— Да я и так справлюсь, — проворчал Таранов, поворачивая ключ в замке. Чему быть — того не миновать, а он давно не пацан, чтобы девушек или товарищей от тренеров в шкафу прятать.

— Добрый вечер всем! — Терехов кивнул Борису и нарочито почтительно полонился Барской. — Анастасия Игоревна, не ожидал Вас здесь увидеть. Какими судьбами?

Андрей перевел настороженный взгляд с тренера на Настю. Та поставила на стол свою кружечку и подала руку гостю. Все будто само собой разумеющееся, как у давних знакомых, и только он один мимо кассы.

— Сергей Иванович, если не ошибаюсь? — женская ладошка утонула в теплых руках наставника сборной.

— И каким ветром... Позволю себе повториться, — как борзая, почуявшая дичь, не унимался вошедший.

— Так ведь Анастасия Игоревна наш бывший пресс-секретарь, — нашелся Борис. Он все еще ощущал вину за то, что проболтался. — А они, как боевые подруги, бывшими не бывают!

Барская закивала, мгновенно подхватывая идею, но Андрей и слушать никого не хотел.

— Настя приехала ко мне, — короткой фразой прервал представление. Слишком неожиданно и резко. Неудавшиеся актеры обалдело повернулись к нему.

— Ну да, конечно, справиться о делах капитана команды?.. — Терехов прищурил левый глаз. На губах заиграла лукавая усмешка.

— Нет, — Таранов подошел сбоку к даме и по-хозяйски обнял за талию. — Я же сказал: она ко мне.

От красноречивости поступка даже у Насти на щеках выступил румянец, а привыкший к сдержанности парочки Борис закатил глаза. Из всех четверых только тренер, казалось, воспринял сказанное спокойно, как должное. Осмотрел внимательным взглядом стол, чайные кружки и грязные тарелки, принюхался, что-то про себя прикинул и развернулся к выходу.

— Анастасия Игоревна, позаботьтесь, пожалуйста, чтобы наш лучший форвард завтра был в идеальном состоянии. — У самой двери Терехов обернулся. — Ему завтра предстоит особенно напряженная тренировка.

— Обещаю, — краснея еще сильнее, ответила Настя.

— А ты, Таранов... — тренер вздохнул. — Кажется, теперь я понял, по какой причине тебя не звали в сборную. Счастливчик ты.

Пожилой мужчина махнул на прощанье рукой и, не дожидаясь реакции остальных, вышел.

— И что это вообще было? — Андрей кивнул в сторону двери.

— Завтра на тренировке поймешь, — пробормотал Борис и тут же засобирался. — Пойду и я. Неохота завтра наравне с тобой круги наматывать.

— Вот дармоед! Вали уже! — Таранов сунул Насте меню и с облегчением разлегся на диване. Незаметно от всех в его руках материализовался телевизионный пульт. — Наконец-то покой.

* * *

Спать собрались лечь рано, в строгом соответствии с режимом. Настя за этим проследила лично, да и Таранов, в отличие от прошлого и позапрошлого вечера, не возражал. Вымотался. Новая команда, новые правила, сумасшедший график игр. Даже соблазнительное предложение расслабиться и получить удовольствие не заинтересовало. Проигнорировав свою восставшую "гордость", он поднял Барскую с колен и привлек к себе.

— Нет, солнце, так у меня еще больше аппетит разыграется, а завтра тебе улетать, а мне вкалывать, — он быстро разделся и юркнул под одеяло.

— Однако! — Настя удивленно изогнула бровь. В предыдущие вечера ее мужчина не подавал и намека на подобное благоразумие. — Это на тебя так Терехов повлиял?

— Почти, — прозвучал уклончивый ответ.

Настя сбросила одежду.

— Это как-то связано с новостью, которую Боря просил у тебя выпытать? — она откинула уголок одеяла и, эротично вильнув попкой, уселась на кровать спиной к мужчине.

Перед сном следовало кое-что надеть. Несмотря на все старания владельцев отеля, в номерах было прохладно. По ночам спасали только вязаные шерстяные носки. Андрей, пользуясь заминкой, отмалчивался.

— Я жду! — обернулась Настя. Лицо женщины светилось заинтересованностью и нетерпением.

— Упрямая ты у меня такая! — сгреб ее в охапку.

— Ну, уж не упрямее тебя, — возразила Барская. — Говори, вижу по глазам — скрываешь что-то важное.

Сокрушаясь, что Конев лишил его возможности все заранее обдумать, Андрей тяжело вздохнул.

— Мне контракт предложили, в НХЛ, — самому не верилось. — Очень хороший контракт, только нужно будет здесь кое-что утрясти.

— Андрей?.. — Настя извернулась и крепко его обняла. — Я так за тебя рада!

— Честно?

— Очень!

— Ух... — облегченно выдохнул. — Только вот еще...

— Договаривай!

— Не хочу бежать впереди паровоза, но... — он на секунду замешкался, а потом спросил. — Ты ведь поедешь со мной? В Канаду.

Тишина. Настя открыла и закрыла рот. Молчание. Все слова куда-то исчезли. Раз — и нет их. Только ощущение нереальности происходящего. Будто не она сейчас здесь, не ее просят поменять всю свою жизнь, не она счастлива, как никогда прежде.

— Насть, солнце? — встревоженно позвал Андрей. — Ты ведь поедешь со мной, правда?

— Таранов... — она проморгалась, разгоняя так некстати нахлынувшие слезы. — Я с тобой когда-нибудь точно с ума сойду.

— Если со мной — то можно. Со мной разрешаю, — покусывая маленькую нежную мочку с золотой сережкой, рядом расслабился Андрей.

Настя зажмурилась, растворяясь в ощущениях. Подставила шею для поцелуя. Хорошо. Сладко. Тело плавилось от нежности и желания. Руки и губы, казалось, зажили своей жизнью, вновь наплевав на режим. Проиграв сражение поцелуям и ласке, утихла всколыхнувшаяся глубоко в душе тревога.

Сейчас все правильно, а дальше... Дальше не важно. Подумает после.

Глава 24. Сделка

Чемпионат мира преподнес хоккейным фанатам кучу приятных сюрпризов и не меньшее количество горьких разочарований. Чем ближе дело шло к плей-офф, тем яростнее и напряженнее становились матчи. Болельщицкая братия не жалела голосов, а хоккеисты — сил и здоровья. Отдых и восстановление будут потом, сейчас существовала только победа. Лучшие из лучших собрались на две с половиной недели в Стокгольме, и возвращаться без победы никто не хотел.

Сергей Иванович Терехов не делал послаблений никому — новички и ветераны отдавали все силы ради одной общей цели. Нисколько не заботясь о мнении окружающих, он свел к минимуму общение сборной с прессой, а для самих игроков ввел жесткий, рассчитанный буквально поминутно распорядок. Сурово, но никто не роптал. Победа следовала за победой, и это оправдывало любые перегибы. Так, уже за полторы недели команда сплотилась настолько, что даже Таранов, влившийся в ее состав относительно недавно, чувствовал партнеров не хуже остальных.

Мясорубка предварительного этапа для него и для других игроков прошла незаметно. За ним напряженно, но все так же успешно начался плей-офф. После собственных континентальных чемпионатов это был уже второй плей-офф за год. Набраться сил и передохнуть как следует не успел никто. Сказывались травмы и усталость, однако лед творил чудеса. В кураже схваток забывалась боль. Под ударными дозами адреналина совершались настоящие чудеса ловкости, воли и выносливости.

И только в четвертьфинале, когда ставки взлетели вверх, а игра пошла на выбывание, сборная заставила своих болельщиков всерьез поволноваться. Терехов зверствовал, выжимая все из игроков и не спуская арбитрам даже малейших ошибок. Все под контролем: от эмоций каждого отдельно взятого хоккеиста до общих настроений в судейском корпусе. Как опытный кукловод, он ничего не оставлял на потом и без присмотра. Его команда — его ответственность. С гудящей головой и напряженными нервами, Сергей Иванович ежедневно продумывал новые комбинации, взвешивая прежние решения. И только когда подопечные прошли в финал, обнажилась картина сложной и напряженной тренерской работы. Все за победу! Извечный лозунг всех битв снова зазвучал как никогда актуально.

Финальный же поединок не оставил равнодушными даже далеких от хоккея людей. Улочки Стокгольма еще больше заполнились туристами, повсюду звучало раскатистое 'шайбу' на русском языке. Фанаты ждали, сжимали кулаки на счастье и ставили последние деньги на победу своей команды. Сами хоккеисты ожидали этого события не меньше. Нынешний сезон вот-вот должен был стать прошлым. Впереди еще предстояли бытовые хлопоты вроде смены клубов и организации собственного отдыха. Однако, они — ничто в сравнении с пройденным. А пройденное хотелось украсить настоящей победой. Уйти достойно, прогремев на весь мир.

* * *

Проклиная соседа и его перфоратор, Андрей повернулся на другой бок. Настя снова уехала рано. Один. Надо было бы подняться, принять душ и приготовить себе кашу, но он ленился. В кровати было хорошо. Не так хорошо, как вдвоем, но все равно. За две недели после окончания Чемпионата мира он совершенно разленился что-либо делать. Отсыпаться готов был сутками, и даже в еде, на удивление, стал неприхотлив. Ел все, что приготовит Барская, не обременяя себя готовкой.

Что за напасть? Почему? Настя спрашивала, что с ним. И не раз, да только ответа путного не находилось. Поначалу думал, что усталость. Победа в финале многим обошлась недешево. Но парочка ушибов и растяжение — дело бытовое. Боль как боль, золотая медаль оправдывает и не такое. Потом вообще думать перестал. Жил, словно плыл по течению. Завтрак, дела, обед, дела, ужин, Настя и ночь. Вроде, и нормально, а все равно угнетало. Неопределенность дамокловым мечом висела над головой, не позволяя полноценно жить. Ждал. Просматривал повторы некоторых игр, раз десять пересмотрел вручение медалей. Вспоминал скупые слезы тренера, вспоминал, каково это было там, на пьедестале, смотреть на счастливых товарищей по команде и радоваться, что всё. Что конец.

Для него этот конец должен был стать началом. Дверью в новую жизнь. До окончания контракта с "Северными волками" оставалось чуть меньше месяца, а приглашение играть в заокеанской лиге уже поступило. Требовалось лишь утрясти мелочи, разобраться с бумажками, и он свободен. Пустяки, да как-то с наскока одолеть их не получалось.

Все соревнования позади. По сути, он был уже не нужен. Зачем? Ради парочки показательных матчей да рекламных роликов? Справился бы и Борис с тем же Клюевым. Коля уже давно сменил свои костыли на позерскую трость, а улыбка Бориса и до Андрея слыла визитной карточкой команды. Ради фотографий в газетах и журналах? Так и старого материала хватило бы на целую жизнь вперед. А для чего еще он был так необходим? Почему медлил канадский агент? Уйма вопросов, и все без ответов.

В конце концов с кровати пришлось-таки встать. Голова начала гудеть, а желудок настойчиво требовал свою кашу. Привычный для спортсмена режим питания не сбивался даже в свободное время: утром — сложные углеводы, вечером — белки. И хоть тресни, а организм не обманешь. Пока в тарелке запаривалась овсянка, Андрей кое-как заправил кровать и набрал Ивана. Гагарин еще вечером звонил, да ответить не вышло. И поза, и момент были неподходящими. Сейчас уже вратарь не брал трубку. Прошло не меньше пяти гудков, пока вызываемый абонент соизволил произнести свое "слушаю".

* * *

В просторном офисе председателя Правления одного из банков сегодня было необычайно тихо. Новая молодая секретарша перенесла все утренние встречи босса на более позднее время, и сейчас готовила кофе. На две персоны. Начальнику — с молоком, а гостю — черный без сахара. И то, и другое она уже успела усвоить — не в первый раз.

Пока посетитель ожидал свой напиток, Александр Михайлович Барский справился о погоде в Монреале, трудностях долгого перелета и общем настроении. Гость, не вдаваясь в подробности, отделался короткими фразами. Он так до конца и не понял, как вести себя с этим странным русским. Его щедрое предложение до сих пор не укладывалось в голове, и руководство клуба было бы сборищем тупиц, не ухватись за него с руками и ногами. Подумать только, они получат ценного хоккеиста, а через год, если что-то не заладится, смогут не только расторгнуть контракт, не затратив ни единого доллара, но еще и заработать! Неслыханная удача.