Овертайм

Заметив его танцующим с очередной дамочкой, Настя чуть не поперхнулась шампанским. Вначале Репина, теперь вот еще какая-то рыжая... Похоже, любвеобильному капитану одной подружки мало!

С трудом избежав очередной "захватывающей" истории настойчивого редактора, Настя вышла освежиться на просторный общий балкон. Здесь, с высоты пятнадцатого этажа открывался прекрасный вид на город, а благодаря плохой погоде оказалось безлюдно. Идеальное место для того, чтобы охладить горячую голову. Она подошла к перилам и, взглянув вниз, сладко вздрогнула. Мокрая тротуарная плитка, серый асфальт и желтый свет фонарей. Высоко, холодно и зябко — все как нужно. Хлесткий ветер продувал насквозь, оставляя озноб вместо мыслей. Еще пара минут, и она бы пришла в себя. Но не вышло.

За спиной послышался звук открывающейся двери, а через мгновение рядом с ней уже стоял тот, кого меньше всего хотелось бы видеть.

— Как отдыхается, Анастасия Игоревна? — в голосе Таранова послышался сарказм.

— Отлично! — холодно выпалила она. — В отличие от некоторых я отдыхаю прилично и в хорошей компании.

— Это ты про того напыщенного старого хлыща? — капитан завелся с пол-оборота. Мало того, что она подготовила ему идиотскую речь, так еще смеет на что-то намекать. — Да с него уже песок сыплется.

— Зато Карл интеллигентный и интересный собеседник!

— И галстук у него в штаны заправлен.

— На свой посмотри! Дурацкий галстук! — Настю несло. Сама не понимала, чего прицепилась к несчастному галстуку.

— По-моему, отличный галстук, — мужчина хитро сощурился.

— Кошмарный! — фыркнула Барская. — У дамочки, которая на тебя это напялила, ни вкуса, ни фантазии.

— Могу снять? — прозвучало как вызов.

— Снимай! Прямо сейчас снимай!

— Ну, я снимаю... — Таранов медленно развязал узел и стянул, доставшую его самого, удавку с шеи. — Вот! Я снял, теперь твоя очередь.

— Не поняла... — собеседница округлила глаза.

— Твоя очередь что-нибудь снять, — судя по широкой улыбке на лице капитана, он был крайне доволен собой.

— Андрей!

— Настя! — капитан развел руками. — Вот не могу понять, что это за платье на тебе. И декольте, и разрез сбоку. Перебор! Безвкусная тряпка, и для кого так вырядилась? Снимай!

— Ты сума сошел? — Барская бросила взгляд в зеркальное стекло окна. Нет, с платьем все в порядке. Шикарный наряд стоил всей потраченной на него астрономической суммы. И декольте отлично подчеркивало небольшую округлую грудь, и разрез был вполне скромным.

— Я — нет, а вот ты — да, — вздохнув, мужчина решил прекратить затянувшуюся игру. Так они точно дойдут до раздевания, а он пришел не за этим. Андрей достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок бумаги и протянул Насте. — Особенно после этого. Признаться, такого я не ожидал. Зная истинную причину моего перехода в команду, требовать от меня прочесть подобный текст...

Не слушая дальше, Настя выхватила из его руки листок и стала читать. С каждой прочитанной строчкой взгляд ее все больше становился растерянным. От Андрея это не укрылось.

— Бред какой-то...

— Ты хочешь сказать, что непричастна к этому? — Андрей встал напротив, положив руки на поручень.

— Нет, конечно! — возмутилась женщина. — Как бы неприятен ты мне ни был, опускаться до подобного я бы не стала.

Андрей резко приблизился, заставив ее вплотную прижаться к перилам. Холодный ветер подул женщине в спину, но она даже не почувствовала. Капитан был горячий, как печка.

— Так значит, я тебе неприятен? — растягивая слова, проговорил он. — Но целоваться со мной это не помешало!

— Андрей, убери руки!

— Боишься не сдержаться?

— И не надейся! — зло, сквозь зубы, прошипела женщина. — Я тебе не Репина.

— Еще одной Репиной я бы не выдержал, — хмыкнул Андрей. — Впрочем, одной Барской с меня тоже достаточно.

— Это радует. Свою ошибку я повторять не собираюсь.

— Я тоже, — рыкнул капитан. Неприятных сюрпризов от господ Барских для него сегодня было вполне достаточно. — Желаю приятно отдыхать дальше, ваше ледяное Высочество.

Настя даже не успела ничего сказать в ответ. Таранов просто развернулся и ушел, совсем как несколько дней назад, когда порывался с ней поговорить. Тогда ей было плохо и тоскливо, сейчас же на душе кипела злость. Капитану, пожалуй, сильно повезло, что речь составляла не она. Уж после этой стычки, она бы такое составила, врагу не пожелаешь.

К разозленному Таранову не рискнули подойти ни Маша, ни Иван. Клюев и остальные хоккеисты лишь удивленно наблюдали, как их всегда уравновешенный капитан с красным от злости лицом промаршировал с балкона прямиком в бар.

Опытный бармен, прочтя по лицу клиента целую гамму чувств, немедля плеснул в бокал коньяка и подал мужчине. Андрей опустошил его залпом, словно там была вода, а не выдержанный дорогой напиток.

В другой стороне зала так же разом осушила бокал и Анастасия Игоревна Барская.

Общий градус опьянения и взаимной вражды значительно поднялся.

* * *

— Ой, как я Вам завидую, — услышала Настя незнакомый женский голос.

Рыжеволосая женщина, та самая, что недавно танцевала с Тарановым, проследила печальным взглядом за официантом.

— Вы мне? — непонимающе переспросила Барская. Она вообще предпочла бы не общаться с этой дамочкой, но откровенно проигнорировать не смогла.

— Вам... — вздохнула незнакомка. — С этой беременностью можно с ума сойти. Еще минуту назад мне хотелось конфет и икры, а сейчас смотрю на шампанское, и так хочется...

— Вы беременны? — шокировано переспросила Барская. Таранов за одно мгновение пал в ее глазах еще ниже.

— Третий месяц, — поделилась радостью рыжая. — По мне незаметно, да?

— Ни капельки...

— А Иван, мой муж, уже ждет не дождется, когда пузо станет огромным, — она радостно рассмеялась. — Думает, это меня успокоит. Такой наивный, ей-Богу. И ведь не в первый раз уже, и не во второй...

"Третья беременность", "муж Иван" просигналило Настино подсознание, подкидывая догадку.

— Вы Мария? Супруга Ивана Гагарина? — робко спросила она.

— Да, — лицо собеседницы расцвело от улыбки. — А Вы, наверное, новый пресс-секретарь?

— Анастасия... — она запнулась. — Настя.

— Очень рада познакомиться лично, — женщина протянула руку. — Теперь я понимаю, что Ваня был прав...

— О чем вы?

— Да об Андрее, — Мария заговорщицки подмигнула. — У него действительно не было шансов остаться равнодушным к Вам.

Настя чуть не потеряла дар речи. Мало того, что незнакомка оказалась никакой не подружкой Таранову, так еще и подобное откровение!

— Думаю, ваш муж ошибся. В бурной личной жизни капитана и без меня хватает увлечений.

— В бурной? — Гагарина округлила глаза. — Может Вы какого-то другого Андрея имели ввиду?

Обе обвели взглядами зал и остановились на одном и том же человеке. Взгромоздившись на неудобный барный стул, капитан команды пил очередной бокал коньяка.

— Что-то Таранов сегодня разошелся... На него не похоже. Неужели все из-за речи? — удивленно заметила Маша, оборачиваясь к Барской. — Кстати...

— Я к этой речи не имею никакого отношения, — опережая вопрос собеседницы, ответила та. — У дяди целый выводок пиар-менеджеров. Явно кто-то из них постарался.

— Ух, как он разозлился. Думала, разнесет тут все, ну и... — она замялась, — с Вами поругается.

— Хм... Ну, первое он еще успеет сделать, а со мной... Уже! — пожала плечами Барская.

Мария вновь бросила взгляд на сидящего в баре Таранова и тяжело вздохнула. За несколько лет знакомства она ни разу не слышала, чтобы Андрей с кем-то ругался, а уж напиваться после общения с женщиной — это вообще нонсенс. Видимо, здорово его зацепила эта Барская. "Интересно, — подумала Маша. — А она сама-то догадывается, как на него действует?"

Настя с равнодушным видом смотрела в совершенно другую сторону, и лишь по рукам, напряженно сжимающим маленький бархатный клатч, можно было догадаться, что не так уж она и спокойна. Гагарина улыбнулась собственным мыслям. Похоже, эти двое стоят друг друга. Такое отрицание и столько эмоций.

Ей уже не терпелось поделиться наблюдениями с мужем. К счастью, Барскую тоже уже ждали дела. Тепло распрощавшись с рыжеволосой супругой вратаря, Анастасия Игоревна ушла на поиски дяди. Таранов, конечно, этого не заслуживает, но попытаться отговорить Александра Михайловича от той самой речи стоило.

* * *

Следующий час банкета пролетел, словно одна минута. Кто-то расслаблялся, пытаясь выбросить из головы напрасные надежды, кто-то упорно трудился, не останавливаясь ни на секунду, а кто-то наблюдал.

Несмотря на все доводы горячо любимой племянницы, Барский не переменил своего мнения относительно официальных поздравлений. Хоккейная команда стоила банку огромных денег, и магнат рассчитывал на благодарность. А кому еще, как не знаменитому тренеру и не менее знаменитому капитану было выражать эту самую благодарность? Мнение самих "ораторов" никого не волновало.

Градскому "выпала честь" поздравлять первым. Тренер, не выпуская из рук злосчастный листок с текстом, пять минут монотонно зачитывал речь. Иногда в голосе мужчины прорывался гнев, но неосведомленные слушатели списывали все на волнение и почтенный возраст. Все-таки не каждый день заслуженному тренеру страны приходится выступать перед огромной публикой. Совет директоров банка, во главе с Александром Михайловичем Барским, с напускным смущением внимали каждому слову. Всегда дерзкий и не терпящий ничьего вмешательства в дела, тренер смиренно переносил свое унижение. Он не мог иначе, а если бы смог, Барский услышал бы совсем другие слова.

Когда Репин пошел звать Таранова, Настя не выдержала. Одного Градского хватило, чтобы в ней всё восстало. Праздник все больше напоминал "публичную порку" непокорных, хладнокровную и циничную. Под непонимающий взгляд дяди, она схватила со столика клатч и направилась в фойе.

Собственное бессилие душило, словно петля. И из-за кого? Не друг и не любовник, Таранов был никем, и все равно его унижение воспринималось как свое.

В небольшом фойе было пусто. Конечно, никто не хотел пропустить кульминации праздника. Череда поздравлений только началась, и каждый стремился засвидетельствовать свое почтение, блеснуть на виду у избранной публики.

* * *

Андрей холодно смерил взглядом главного менеджера, но не сказал тому ни слова. К чему? Для себя он твердо решил с самого начала: Барский от него поздравлений не дождется. А Юра? Плевал он и на Юру, и на остальных услужливых прихвостней Скруджа. Может, Градскому и было, что терять, а он, Таранов, уже и так все потерял. Пусть теперь банкир выкручивается, как хочет, а он умывает руки.

Словно почуяв, что рыбка собирается сорваться с крючка, Репин направил в сторону капитана парочку охранников. Андрей усмехнулся, поражаясь упрямству менеджера. Значит, подобру-поздорову отпускать его не желают?

В ответ на это он подошел к стоящему рядом Коневу и тихо спросил:

— Боря, ты ведь по-прежнему считаешь меня засранцем и выскочкой?

— Еще каким, капитан! — весело, без злости подтвердил огромный защитник.

— Тогда будь другом, — он глянул на правую руку Бориса. Та сжимала бокал не то с виски, не то с коньяком. — Окропи меня этой "святой водой". Очень надо.

— Свалить хочешь? — усмехнулся Конев. — Да еще и меня подставить?

— Самым подлым образом, — кивнул капитан.

— Эх, Таранов! — Борис довольно заржал, привлекая к ним внимание окружающих. — Иди с Богом!

И щедро выплеснул прямо на белоснежную рубашку капитана все содержимое своего бокала. Коньяка, конечно, было жалко, но разве ж мог он отказать в такой просьбе? Да еще Таранову?

Андрей со счастливой улыбкой тут же повернулся к Репину и развел руками.

— Оказия вышла, — одними губами проговорил он.

— Идиот... — шикнул Юра, но делать было нечего. Как и в далеком детстве, Таранов переиграл его и здесь. Как минимум, одно выступление публика сегодня не услышит. — Барский будет в гневе...

Главный менеджер все еще что-то говорил, но капитан его не слышал.

Андрей широким шагом направлялся в фойе. Для него сегодняшнее шоу было закончено. И пусть для этого пришлось пожертвовать новенькой рубашкой, не велика беда. Хватит уже семейству Барских водить его за нос.

* * *

Настя даже не заметила появления в фойе еще одного человека. Погрузившись в свои мысли, она медленно пережидала время. Уже скоро к входу в ресторан должно было подъехать заказанное такси. Стоило подождать совсем чуть-чуть, и все. Свобода. А дома и стены помогают, мысли быстро придут в порядок, разложат по полочкам все события напряженного дня, отодвинут на задний план ненужные эмоции. Все получится, обязательно получится.

В огромном зеркале напротив отразилось суровое лицо капитана. Андрей стоял совсем близко, скрестив руки на груди, и наблюдал. Вздрогнув от неожиданности, Настя уже готова была выскочить на улицу, в холод и дождь, прочь от этого человека. В груди все быстрее колотилось сердце. Удержаться на месте стоило огромного труда, но она смогла. Гордо расправила плечи, приподняла подбородок и отвернула лицо в другую сторону. Надменно, ну и пусть!

— У тебя неплохо получается, — хмыкнул мужчина. — Я почти купился.

— Не знаю, о чем ты. И знать не хочу, — сказала, как отрезала, Настя.

— Простите, миледи, постоянно забываю, с кем имею дело, — в голосе капитана звучал неприкрытый сарказм. — А что же Вы не остались послушать мою пламенную речь?

Он повернулся к ней лицом, чтобы лучше было видно глаза. Сейчас она сощурится, Андрей знал это заранее, а потом выпалит очередную гадость.

Настя окатила капитана морозным взглядом, на секунду задержавшись на испачканной рубашке. Еще чуть-чуть, и на губах показалась бы улыбка, но она сдержалась и в этот раз.

— Я так понимаю, от поздравления ты отвертелся...

— Да, еще как, госпожа Барская.

— Ну ты и... — на душе у Насти бушевали смешанные чувства. Еще минуту назад она искренно переживала за него, а уже сейчас готова была ударить. Вот зачем он с ней так?

— Разочарована? Признайся! — шепнул Андрей, подливая масла в огонь. — Такая возможность полюбоваться унижением другого... И я вам все испортил.

— Да пошел ты! — со стоном выпалила она, замахиваясь для удара.

Андрею хватило одного короткого взгляда, и ладошка замерла. Барская не успела ничего сделать.

Резкий толчок назад, холодная стена за спиной и горячие губы мужчины, стремительно накрывшие ее рот. Шах и мат. Словно дикий зверь, сорвавшийся с цепи, капитан бесцеремонно облапил хрупкую женскую фигурку. Обжигая ладонями бедра, талию и грудь, до боли смял в объятиях, вжал в себя. Как давно он этого хотел, как сильно.

Настя растерялась. Короткий вдох оборвался всхлипом, и, не в силах противостоять напору, она раздвинула губы. Вся защита, которой так гордилась, рухнула в одночасье, окончательно и бесповоротно. Не мешкая, его язык ворвался внутрь, и оба сошли с ума от поцелуя. Долгожданный, как финиш изматывающей гонки, отчаянный, как последний рывок утопающего, он был правдивее любых признаний и откровеннее секса.