— Увы, вот это нам пока недоступно. Но эту преграду мы тоже планируем преодолеть. Если не в этом году, так в следующем. Да, кстати, товарищ Москалев, спасибо вам за чертежи. Мы вашу модель 'Стрелы' Сам-9 мы уже здесь продули, и устойчивость ее на высоких скоростях от 500 до 800 километров, можете считать доказана. Вот только на режимах взлета и посадки для подобной конструкции требуется решить множество технических проблем. Да и со срывом потока с законцовок крыла нужно будет что-то придумывать. Так что механизацию для подобного крыла нам с вами еще разрабатывать и разрабатывать.

— Анатолий Петрович, а каковы параметры новых реактивных двигателей ХАИ?

— Это вы лучше у Архипа Михайловича спросите. Он у нас главный по реактивным турбинам.

— Почему только у меня? Глеб Евгеньевич сделал для них не меньше, да и еще пара наших соавторов хорошо отметились. Ну, да ладно, так и быть расскажу. Хотя самим тем моторам с момента проектирования и пары месяцев еще нет. Характеристики последней стендовой модели 'Кальмара-2' следующие. Масса 597 килограмм, создаваемая реактивная тяга около 420-440 кгс. Пара таких двигателей сейчас проходят огневые испытания в воздухе на уже упомянутом Анатолием Петровичем аппарате 'Горын'...

— Простите, вы сказали им нет и пары месяцев, но уже проходят испытания. Как же вы их на самолет-то ставите?! Неужели так легко такая сложная техника может создаваться и испытываться?

— Где уж тут легко. На стенде восемь образцов уже потеряно. Техника сложная, вы правы. И главная сложность увы не испытательная, а металлургическая. Ну не выпускает пока наша промышленность требуемых сплавов. Некоторые идеи нам отдельные самородки подбрасывают, но это, увы, паллиатив. В стране фактически целую отрасль заново создавать придется. И хотя это вроде бы не наша забота, но отсутствие такого специального производства сильно мешает делу. Впрочем, один способ повышения скорости работ нами уже найден.

— И в чем же он заключается?

— В модульности испытываемой техники.

— Простите не понял.

— Сейчас поймете. Вы, товарищи, наверняка представляете себе процесс испытаний. Если все делать традиционным последовательным путем, то на создание таких образцов двигателей уходит пара лет минимум. Мы действуем по-другому. Аппарат 'Горын' является летающей испытательной лабораторией. Он у нас по шесть-восемь часов в воздухе висит почти ежедневно. За это время на нем успевают выполнить от пяти до пятнадцати полетов с регулярно сменяемыми модульными испытательными стендами. Только что летали для проверки первые ступени 'Кальмара' с камерами сгорания от 'Тюльпана-4', а в следующий полет уже отправляется тяжелый стендовый макет нового мотора не предназначенный для летных испытаний. Грузоподъемность 'Горына' нам это позволяет, а специальная конструкция крепежных замков упрощает подготовку к следующему вылету. У нас тут дело поставлено так, что монтаж и демонтаж модульных стендов на 'Горыне' занимает двадцать пять — тридцать минут. Причем график испытаний хоть и расписан на месяц, но достаточно гибкий, так что потери времени, как правило, минимальные.

— А сам этот ваш 'Горын' неужели же совсем не имеет военного назначения?

— Вообще-то он в девичестве и был бомбардировщиком, но сейчас нас в первую очередь интересует именно его научный потенциал. К слову сказать, максимальная скорость 'Горына' с выключенными реактивными моторами и с тремя оснащенными трехлопастными винтами поршневыми моторами М-103 составляет около четырехсот шестидесяти километров в час. А с включенными вторыми 'Кальмарами' эта скорость уже сейчас возрастает до пятьсот пятидесяти километров в час, при этом некий запас мощности нами сознательно не расходуется. А еще мы скоро готовим новый турбореактивный мотор вдвое большей мощности. Правда, его цикл испытаний закончится только в следующем году, но примерные характеристики можем дать вам уже сейчас. Масса ожидается порядка семисот — семисот пятидесяти килограммов, при тяге на максимале 750-900кгс. Вот под этот мотор уже можно начинать разрабатывать боевые самолеты.

— Анатолий Петрович, а что вы скажете про перспективы применения таких моторов на бесхвостых самолетах?

— Товарищ Черановский, в целом мнение ХАИ об этой схеме положительное ('Горын' ведь на самом деле тоже бесхвостка). Но для развития этого направления требуется очень тщательное исследование соотношений площадей несущих и рулевых поверхностей. Без достойной работы взлетно-посадочной и полетной механизации, имеется большой риск скомпрометировать саму эту идею, посредством необоснованных аварий. Вот поэтому тут очень важно сначала отработать отдельные элементы. Так что вы пока готовьте свой проект, а мы будем проводить экспертизу и испытывать модели в трубе. И вот еще что, товарищи. Кроме бесхвостой и классической схем, мы рекомендуем вам рассмотреть и двухбалочную схему, как одну из наиболее легко осуществимых. Только не ориентируйтесь вы, пожалуйста, на тот анекдот, которым был пушечный 'Бауманский комсомолец' И-12 с тандемом М-22 и водопроводными трубами вместо балок. Гораздо лучше будет если вы разработаете нормальную конструкцию с мощными силовыми балками пригодными для уборки шасси и установки вооружения, вот тогда из этого будет толк. Вроде бы у Ивенсена и Кровина в Ленинграде строился такой аппарат Г-38 на основе идеи Гроховского. Его тогда делали с металлической кабиной, но с фанерным крылом под два французских 'Гном-Рона', да жаль недоделали. Кстати, чертежи его нами из Ленинграда уже заказаны, так что, как получим, поделимся с вами. Ну, а для вас товарищ Сухой у нас особый подарок. Пройдемте вон в тот ангар.

Инженеры с интересом окинули взглядом помещение свежепостроенного ангара, в котором стоял отливающий серебром аппарат с висящими под крыльями трубами ВРДК.

— Вот он ваш И-14 с двумя 'Тюльпанами-3' под крыльями. Профессор Проскура ведь уже рассказывал вам об этих моторах. Там в Москве, часом, не успели на развитие своего детища посмотреть?

— Нет в Москве, не успел, хотя мне и говорили, что в НИИ ВВС его испытывают. Чудеса какие-то! Я уже и забывать стал эту конструкцию. Мы ж по ней еще в 31-м работать начали, а в 36-м уже все работы закончили и тему закрыли. Гм... Я гляжу модернизировали тут у вас нашего страдальца, и не только в плане установки этих ваших 'ракетных цветов'.

— Улучшение аэродинамики сразу дало несколько десятков километров в час. А с новым восьмисотсильным М-62 наши пилоты его разогнали до 486-ти. Ну, а ускорители позволили ему вплотную приблизиться к шестисот километровой отметке. Так что вместе с 'Бумерангом' 'Горыном' и Р-10 ваш аппарат по праву стал одним из 'дедушек советской реактивной авиации'. Отсюда вы можете планировать и свои следующие конструкции, благо есть на что опираться. Вот только над технологичностью самой конструкции советуем вам заранее подумать.

— Уже думали мы над технологичностью. Вон 'Иванова' специально под массовый выпуск рассчитали, да только начальство сказало, что с цельнометаллической конструкцией нам нужно расставаться и на смешанную переходить. А жаль, хотя понятно. что стране дюраль экономить нужно. Так что, кое какой опыт уже есть. Ну, а собственные проекты ХАИ вы нам покажете?

— За этим, давайте ка поднимемся на второй этаж к ректору. Профессор уже, наверное, освободился. И, пожалуйста, осторожнее товарищи, тут еще покраска не полностью высохла...

* * *

Авианалет на японские позиции завершился. За поставленной дымовой завесой Павла и два ее 'безоткатных' расчета едва успели занять позиции на минном поле среди нескольких закопченных коробок сгоревших японских танков. Здесь, на самом виду, японцы пока не пытались больше прорываться. Но если орудия плацдарма замолчат, то атаки следовало ждать как раз на краю этого минного поля. Павла лежала в небольшой ямке под обгорелым остовом и думала.

'Как всегда наше начальство все планы по-своему перекручивает. Хотя может оно и неплохо даже. Никаких тебе, товарищ фантазерка, конных огнеметов не предвидится. Ну нету у нас тут таких цирковых укротителей, чтобы все эти смертельные номера отрепетировать. Хотя огнеметы нам все же дали. Мдяя. А я-то думала, что в РККА это оружие уже цветет буйным цветом. А они прислали-то непойми что — двадцать тяжеленных ранцевых огнеметов, которые Павлу Колуну ровесниками приходятся, если не старше. Если б Кольчугин не объяснил что к чему, подумала бы что сварочные аппараты. Гм. И все же, если он сможет их выдвинуть также как и меня подальше от окопов, то что-то может и получиться. Хотя... Хрен его знает, что он там решил, но приказ мне уже отдан, так что буду я атаку отсюда поддерживать, а уже потом на ходу к ней присоединюсь. И зря я сейчас на командование бычу, ведь шесть огнеметных ХТ-130, доставленные на понтонах к нашему болотистому берегу, в той предстоящей атаке точно лишними не станут. Как, впрочем, и те три взвода цириков, что непосрамив заветов своего великого предка Чингиз Хана, переплыли со своими конями Халхин Гол, пока длился устрашающий артналет на японские позиции. Ладно, дивчиш-Кибальчиш нам бы с тобой не день простоять, а всего лишь до начала веселья под раздачу не попасть. А то как начнет их артиллерия минное поле тралить, так нас и вытралит... Стоп-стоп, голубушка... Что-то не так. Почему это мне вот прямо сейчас так сильно оглянуться хочется? Не поняла...'.

Павла медленно повернула голову назад. В сотне метров за спиной ее ждали. Ждали настойчиво и очень нетерпеливо. Из-за развороченного тяжелым японским снарядом неровного орудийного бруствера, где еще утром стояла противотанковая пушка, на нее выжидающе глядели три пары глаз. Вернее три с половиной. Рядом с запоминающимся лицом того самого лейтенанта, который давал ей яд перед первым боевым вылетом, в ее сторону неподвижно глядел зрачок оптического прицела. А неспешный уверенный жест лейтенанта мог означать только одно, 'мы ждем, возвращайся'. Но теперь, когда позиция ее расчетами была занята, Павла уже никуда не могла с нее деться, до самого начала задуманной 'огненной потехи'. Да она и не собиралась. Поэтому просто прикрыла глаза и отвернулась, затылком чувствуя перекрестье оптического прицела...

* * *

/ черновой вариант обновления от 11.11.12/

* * *

Михалыч в этот раз работал в ночную смену, и должен был вернуться только под утро. В эту ночь Марина осталась на квартире друга отца. Она теперь раз в неделю приходила сюда готовить, чтобы не отвлекать мастера опытного производства от работы в институте. А работа в ХАИ кипела. За последние недели Савва Михалыч перешел на полный график и временно не брал заказов, работая на себя лишь по воскресеньям. Даже ночью в институте царил аврал. А Марина укутав большую кастрюлю свежесваренного борща в серое больничное одеяло, свернулась клубком на жесткой мужской кровати и уснула. И снился ей сон.

'Как это все-таки приятно... чувствовать на плечах остро пахнущий кожей тяжелый летный реглан. Так бы всю жизнь и сидела рядом с НИМ. Рассветом бы любовалась. Но где там, сейчас опять выпрямится и одернет руками свою гимнастерку.

— Мне уже пора Марина. Самолет ждёт. — Пашенька, ну почему ты всегда от меня так быстро уезжаешь?

— А потому, девочка моя, что судьба моя такая. Нам, рабочему классу, нельзя время терять.

— Как ты ласково сказал — 'девочка моя'. Меня папа так звал, когда-то в детстве ... Но какой же ты теперь рабочий класс? Ты ведь командир Красной Армии. И почему же это ты со мной время теряешь? Я ведь все-все делать могу. Ты только скажи, что нужно.

— Это ты, комсомолка, правильно заметила, командир РККА существо военное. А война это работа. Злая и грязная, но работа. Ты меня спрашиваешь что делать нужно? Убивать нужно, девочка моя... В живых людей стрелять... Глотки отточенным штыком резать! И каленым железом скверну предательства выжигать! А еще... Нужно себя.. Слышишь? Себя последней гранатой вместе с гадами рвать, когда враги уже окружили!!! Вот, что нужно делать... не по пути нам, Марина...

— Пашенька, пожалуйста, не надо! Ну зачем ты так! Я ведь люблю тебя! Ну, не надо, родной!!!'.

— Мариночка проснись. Ну и страсти же тебе снятся, коли так шибко по кровати мечешься...

— А?! Дядя Савва? Вы чего? Что случилось?!

— Тихо, не шуми. Тебе на работу ко скольки сёдни?

— К шести, как обычно. А что случилось?!

— Сейчас тихонько, как мышка собирайся, и до Маши твоей сходим...

— Значит, Толю уже... За что ж его!!! Господи! Как же я Маше с Аней это скажу...

— А ну тихо! Раскаркалась тут! Жив и здоров он. Сегодня у нас на участке юстировки оборудования появился.

— Жив?!

— Жив-жив, и, давай, прекращай уже панику. Их пока еще в отдельном бараке селят в Померках. За колючкой. Но все равно уже рядом с домом. В общем Маша перед работой может с ним свидеться успеть, мне начальник по режиму сказал.

— Правда?!

— Да, правда это. Только ты без шуму, давай! А то начальство еще и передумать может. И чтоб у меня никому не слова!

— Даже Ане?

— Племяннице пусть скажет, но предупредит, чтоб та во дворе не трепалась. Вот когда совсем домой вернется, тогда пусть уж гордится в голос.

— Вы мне только скажите, это ведь ОН сделал?

— Кто?

— Да все вы поняли. Ну дядя Савва! Ну пожалуйста, скажите...

— Да, не знаю я Марина! Помнишь я тебе рассказывал, как он с Громовым в Крыму встречался? Так вот, думаю, он там всех, кого упомнил ему назвал. А вот уж тот-то мог... Ему-то, всесоюзному Герою, уж наверное никто бы не отказал.

— Но ведь, все равно это значит, что Павел все это устроил! Ведь это все он? И что ХАИ трясти перестали, и что реактивные моторы делают. И что Толю сюда из лагеря перевели. Ведь так? А, дядя Савва?

— Да тебе-то какая разница?! Тебе-то до него какое дело? И даже если все так, что тебе с того?

— Как это что?!!! Как это....

— Мариночка не кричи! И про время не забудь. Сейчас четыре двадцать. Живо собирайся, и быстрее к Маше идем. А вместе с ней до Померок прокатимся. А то так и не свидятся ведь.

— Да-да, я сейчас-сейчас! Через пару минуток уже выйду. Просто я еще до конца не проснулась...

Старый мастер вышел из комнаты на улицу и стал прогревать двигатель мотоцикла. Попутно ворчливо выговаривая невысказанные в лицо девушке тягостные мысли.

— 'Не проснулась' она. Эх Маринка — Маринка, и чего тебе в этом вертихвосте примерещилось-то. Такой же ведь как и все брехун. Запудрил тебе мозги да и слинял, поганец. Тьфу ты! Прости Господи!

* * *

Каждый день капитан Полынкин лично наведывался на расположенный чуть в отдалении второй аэродром. Здесь охраной командовал простоватый с виду крепыш с одиноким кубарем младшего лейтенанта в петлице. В этот раз, как обычно по прибытии начальства, первыми прозвучали ритуалы официальных докладов. После осмотра территории объекта, капитан направился в штабной барак, выпить чаю и одновременно послушать неофициальную информацию о поведении охраняемого спецконтингента. Ритуал неспешной оперативной беседы в этот раз был неожиданно нарушен наивной мольбой к начальству со стороны младшего по званию.