Он протянул руку сидевшему справа Александру и сзади слева Рагнару.
— Не без вашей помощи, — намекнул Александр.
— Я знал об увлечениях профессора, о его работе, жене турчанке, о свитках я был только осведомлен. До вашего появления ими не интересовались. Мы главным образом работаем по запросам коллег, которые ведут исследования. Моих сотрудников больше интересует современность. Эти дни мне приятно было наблюдать за вами, но быстрых результатах я не ждал. Перевод текстов я предоставлю вам завтра утром.
— Не трудитесь. Нам немедленно переводы не потребуются. Боюсь, что мы так увлечемся и скатимся в сторону. Тот факт, что параллели есть — новость приятная, только эти находки лишь сопутствуют цели, но не являются ею. Исследования оставим до возвращения в наше время, — сказала Эл.
— А если будут проблемы с доставкой? — спросил Ванхоффер. — Советую сделать перевод.
— Я подозреваю, Карл, что вам не терпится сделать перевод больше, чем мне. У вас есть средства? Что ж переводите.
— Для молодого исследователя в вас слишком много хладнокровия, Элизабет, — заметил Ванхоффер.
Ванхоффер забрал копии изображений, и они с Дианой отправились домой.
Алик и Эл остались в библиотеке, Ольга сослалась на усталость и ушла рано спать.
В десять часов вечера Дмитрий бродил по дому в одиночестве. Он размышлял над своей ролью мистика. Задачка казалась тем сложнее, чем больше он фантазировал. Его опыт подсказывал, что в природе масса неизвестностей, которые люди называют тайной, хотя он в тайны не верил, совсем как Эл. Он признавал, что за границами его опыта скрывается еще очень много из того, что ему недоступно. Размышления завели его в столовую. Он нашел маленькую щель, оставленную в стене монетой. Он разглядывал вмятину и пытался понять, как она сделала свой бросок. Что-то такое она проделывала с Расселом перед той самой войной. Он слышал от Ники и Курка эту историю, но описание обоих отличались восприятием. Тем и отличались Ника и Рассел. Курк походил на человека этого времени, который был склонен не верить в божественное происхождение Вселенной, и верил в силу разума. Ника особенным разумом, по мнению Дмитрия, в силу возраста, не обладала, зато ее способности открывали перед ней более широкие пути познания мира, отличные от пути простого человека. Эл обоим задала задачку, воткнув нож в каменную стену кухни Рассела так, что он по рукоятку вошел туда, как в масло. Он за давностью забыл спросить, чем закончилась история с ножом. Понятно было одно, Эл хотела дать Курку понять, что есть силы, которые ею управляют, или она управляет ими. Каждый раз, когда он возвращался к воспоминаниям того времени, память связывала его с Нейбо, с пытками Эл, со смертью, с жуткими переживаниями, и он стремился отбросить воспоминания. Больно. А теперь? Он мог вздохнуть о прошлом и думать. В связи с этим вспомнились откровения Эл на острове, по поводу ее трансформации. Мало было услышать, что она снова может чем-то там обладать. Он потер пальцем след от монетки. Что она хотела ему сказать? Почему не напрямую?
Он сел на ее место, пошарил по карманам. Надо же, нашлась монетка. Он повертел ее в пальцах и вдруг швырнул в стену. Она со звоном отлетела на пол и завертелась. Он улыбнулся этой глупости. Поднял, осмотрел. Она не помялась. Зато на стене остался след от удара. Его нередко посещал азарт. Вот и теперь он стал тихонько, а потом и со всей силы швырять монету в стену. Занятие было абсолютно глупым, но он с упрямством кидал ее снова и снова. Он стремился попасть в одно место, ему удалось попасть в выбранную цель раз пять, не подряд конечно, пока кусок штукатурки на плюхнулся на пол. Он закусил губу, как провинившийся школьник. Запал прошел. Он вертел в руке побитую монету. Потом замер, разглядывая фрагмент стены, на которой замысловатыми иероглифами красовались точки вмятин и царапины. Он наклонял голову, ему стало казаться, что этот рисунок схож с рисунками свитков. Нисколько не похож. Стену он испортил однозначно.
Скрипнула дверь. Он обернулся и увидел Игоря на пороге, хмурого и сонного.
— Ты чего? — спросил Дмитрий.
— Чего? — хмуро повторил он. — Моя спальня над этой комнатой. Половина двенадцатого ночи. У тебя снова бессонница? Чем ты гремишь? Я думал, наши помощники не спят.
— Так я тебя разбудил, — догадался Дмитрий.
— Разбудил? Ты не давал мне спать.
— Извини. Я задумался.
— Громко ты думаешь. Не похоже, чтобы ты бился головой о стену. Звук не тот.
— Все больше не буду, иди, спи дальше.
— Не уверен, что засну.
Игорь устало подошел к столу и сел. Заметив разбитую стену, он стал заметно бодрее. Он начал приглаживать свои усики.
— И что сие означает? — указал он на стену. — Чем это ты?
Дмитрий показал ему монету. Игорь удивленно поднял брови.
— Раз ты не давал мне спать, рассказывай, — потребовал он.
— Да. Так.
— Я не сплю, и ты, как я вижу, еще бодр. Может, помогу понять. Ты швырялся деньгами в стену. Зачем? Ты решил проверить, как чувствует себя тот, о ком говорят, что он сорит деньгами?
— Очень смешно, — с фальшивой улыбкой ответил Дмитрий.
Игорь взял из его рук побитую монету.
— Куда ты хотел попасть? Я неважный стрелок, до Эл мне как до неба, но новичкам, как тут говорят, везет, — прицеливаясь, заговорил Игорь.
— Бросать что-то в стену не самоцель, — ответил Дмитрий.
— Боишься, что я попаду туда с первого раза? — подтрунивал Игорь, окончательно прогнавший сон. — Мимо стены даже я не промахнусь. Покажи — куда.
— Там есть щель, у краешка лепнины, где завиток. Там дырочка, — задал цель Дмитрий.
Игорь встал и подошел к стене, он внимательно рассмотрел место, куда указал Дмитрий.
— Интересная дырочка. — Игорь приложил монетку к щели. — Ты кидал медь. А тут след от одного флорина, как минимум. Эл кидала монету в стену?
— Почему ты так решил?
— Кому в этом доме придет на ум кидаться деньгами не по назначению? Тебе или ей. — Игорь придирчиво осмотрел вмятины и царапины. — Она один раз бросила монету в стену, а ты пытался повторить этот "подвиг" не меньше часа. Это так трудно?
— Аналитик, — проворчал Дмитрий.
— Подожди, — сказал Игорь и ушел.
Он вернулся и высыпал перед ним на стол целую коллекцию монет. Он отобрал три и подошел к стене, примеряя их к выбоине.
— Я угадал. Один флорин, — заключил он.
— Доволен, — скептически заметил Дмитрий. — Ну и что?
— Видишь ли, твоя монета слишком маленькая и стенку не пробьет. Она не может в ней застрять, потому что легкая очень. Вот флорин — другое дело.
— Это, смотря как бросить.
Игорь улыбнулся.
— Вернее не как, а зачем? Я не спрашиваю, потому что ты, возможно, не захочешь мне сказать. Явно не законы физики вы обсуждали.
— Метафизики, — саркастически добавил Дмитрий. — Мы говорили о моем персонаже.
— Ты можешь устраивать выступления перед публикой, кидая в цель топоры, мечи, ножи. Монеты не столь эффектно выглядят. Ты мог бы дождаться утра и спросить у Эл, зачем она показала тебе этот трюк.
— Хм. Слишком просто спрашивать. Не хочу выглядеть тупым.
Игорь показал пальцем на стену.
— Меня не стесняешься.
— Ты сам пришел.
— Ты не давал мне спать. Дим, когда ты сердишься, смело могу делать вывод, что ты зашел в тупик.
— И чем же ты мне поможешь?
— Эл сидела где? — спросил Игорь.
— Где я теперь?
— И вы обсуждали твой персонаж.
— Нет. Мы разговаривали о силе. Она предложила научить меня. Я отказался.
— Почему?
— У меня есть личные причины. Все великие из ее рода желали заполучить ее. Опасаюсь заболеть той же болезнью.
— Но ты не великий.
— Нет. И быть им не хочу.
Игоря совсем не удивила его откровенность.
— Ты что-то заметил? — спросил Дмитрий.
— Я много размышлял над тем, как собираюсь существовать, — заговорил Игорь. — После короткой службы у капитана Нейбо, после той жестокой встряски, что устроила нам Эл, я стал более тщательно исследовать собственные ощущения, мотивы, желания. Я смог уловить изменения в себе, а потом способность распространилась и на вас. Вы все для меня звучите по разному и перемены мне стали заметны. Мы взаимосвязаны. Мы влияем друг на друга. Это я в порыве ненависти и ярости выковал оружие, которым Алик в последствии ранил Эл. Когда это случилось, я воочию увидел связь. Я познал в себе нечто, что имеет опасную грань. Меня считают человеком мирным, но я смог убивать, и если потребуется, я буду жесток к тем, кого Эл назовет врагами. Никакой метафизики в этом я не вижу. Я сделал в себе открытие, и оно расширило мои границы. Этот процесс затрагивает нас всех. Эл изменилась, а после замужества она стала меняться еще быстрее. Алик кстати не отстает от нее. Даже Оля, хоть и сетует на свою деревянную натуру, на самом деле тоже немного движется. Тебе пора осмыслить, что с тобой происходит. Ты всегда ворчишь, если я спрашиваю, как ты летаешь, как слышишь. Помниться ты ругался, говорил, что твой опыт полетов не сводиться к тому, чтобы в нужный момент нажать пальцем что-нибудь на панели управления, или переключить сигнал со зрительного нерва на руки. Ты привык, что способность тебе дается практически даром. Но задумайся, это могут быть только воспоминания того, что ты уже знал. В случае с монетой предмет летит в цель не из-за силы мускулов, а по воле и желанию.
— Ну, заставь ее! — Дмитрий протянул ему монету.
— Я не могу.
— И этому у тебя есть объяснение?
— Да. У меня не хватает веры. Да и моторики тоже. Я просто не тренировался.
— А ты знаешь историю про то, как Эл воткнула нож в стену?
— У Рассела в доме? Да, знаю. Рассел мне показывал.
— И чем она закончилась?
— Она воткнула в камень соломинку.
— Она была Нейбо тогда. Но до этого был нож, и его воткнула сама Эл. Она дала понять Расселу, что помнит их отношения. Это, как записка на столе.
— Да. Но как она научилась этому? Нейбо ею пользовался, как инструментом. Пользуясь твоей терминологией, он знал, как играть на способностях Эл.
— У меня своя теория на сей счет.
— Излагай, коли нам не спиться.
— Эл имеет не земное происхождение. Мы до сих пор не знаем, почему она угодила именно на Землю и в каком виде. Она где-то рождается, потом живет, как человек. А потом случается первый проход через время и пространство, будто включился механизм, и ее швырнуло... И куда! Она оказывается точь-в-точь во времени, где живет наш таинственный волшебник Махали, то есть Тиамит, который имеет отношение к ее родному миру. Словно срабатывает притяжение, которое границ не знает. Он — тот самый человек, образ которого она всегда помнила, чтила, желала второй встречи. Она начала с того, что спросила кто она такая, почему такая, откуда?
— Осталось спросить: зачем и куда? — сначала с иронией добавил Дмитрий, а потом сообразил, что ответы уже есть.
— И как? Я не говорю о той части истории, которая известна нам. Или частями известна. Если внимательно вспоминать, создается ощущение, что случайностей не было. Она оказывается в будущем, в той эпохе, которая параллельно связана с тем, что Эл назвала гибелью миров. Она как раз вовремя там оказалась. Я прихожу, сколько бы не думал, к одному и тому же выводу: и ее происхождение, и Тиамит с его свитками, и ты, и любовь Алика, и даже мы с Олей — имеем отношение к той истории, которая была или которая еще будет. Между всеми событиями есть связь. А цель так проста — спасать ту часть проявленного мира, которая породила такое явление, как Эл, ее родные миры. Я готов землю грызть, что бы помочь ей. Она всю жизнь направляет силы на то, чтобы оберегать то, что ценно и разрушать то, что должно умереть. Но ей будет все труднее в одиночку. Ей нужны мы. Стало быть, чем скорее мы освоим иные способы мыслить и поступать, пусть они будут сродни талантам Тиамита, тем легче она достигнет цели.
— Ты и дар ее уже объяснил?
— Ее мобильность во времени и пространстве дает возможность разузнать всю историю целиком, может быть ту ее часть, которая была до нее, а может в будущее заглянуть и изменить что-то ради лучшего результата. Это важно, чтобы свести к минимуму обман и ошибки. Знай Эл, каково ее происхождение она не так-то легко вступила бы в то состязание за наследование. А если, как я уже слышал, ее сила притягивает желающих, то кто-то по ее душу непременно явиться. Она так стремиться быть незаметной, она так плавно и нежно втекает в пространство, словно опасается атом с места сдвинуть. Если зазвучит нота в одном месте, то и наш рояль ее повторит.
— И когда же ты до всего додумался? — спросил Дмитрий.
— На острове. Это как-то само собой пришло. Я думал о музыке, о связях. О нас, о том, как мы звучим. Как меняются эти звуки. Я спросил у Тиамита. А он сказал, что есть такое правило, если ему задают вопрос и вопрошающий называет верный вариант ответа, он обязан подтвердить правоту. Он сказал, что я прав.
Дмитрий задумался. Чтобы тут сказала Эл, узнай она, что кто-то переворошил половину ее тайн. И какой смысл, скрывать от него правду. Сначала его посетило волнение, а потом ему стало весело. Это известие сильно его порадовало. Ему нет нужды хранить чужие тайны, и к тому же точные выводы друга позволяли вообще не вдаваться в объяснения, если всплывет нечто неожиданное. Он и так поймет. Он решил добавить масла в огонь.
— Она сказала, что я будто бы живу на тех же энергиях, что и она.
Игорь стал ходить вдоль стола и заговорил назидательным тоном, как будто учил его уму разуму:
— Потому-то ты ее чувствуешь. Если ты настроишься на человека, то не только Эл или мы, будем твоими объектами внимания. Ты мог бы запомнить человека по ритму дыхания, биению сердца. По доступным тебе параметрам. Тут не нужно придумывать сверхъестественные способности, они у тебя и так сверхъестественные. Ты можешь обнаружить человека — воспользуйся этим. Вот тебе — дар. Ты с твоим гуманитарным образованием, кому хочешь, можешь мозги в трубочку закрутить, о технических — я бы умолчал. И все это ты используешь процента на три, или ради шуточек. Ты до конца нашего пребывания будешь в стену монеты кидать, и не попадешь, а смысл вообще не в этом.
Дмитрий посмотрел на него из-под бровей и улыбнулся. Как же хотелось потрепать шевелюру на столь умной голове.
— Ругаешься?
— А как мне не ругаться? Ты как жадная баба, что сидит на сундуке с золотом и боится встать, чтобы сосчитать свои сокровища!
Дмитрий раздул ноздри, поджал губы.
— Ну все, поэт. За бабу ты у меня сейчас ответишь. — И он начал угрожающе подниматься с места.
Игорь совершил тактическую ошибку, он метнулся не к двери, которая открывала путь к бегству, а в глубину столовой. Теперь их разделял только стол, который стоял вдоль и был единственным препятствием между ними. Стоило ему дернуться, и ловкий Димка пресек бы попытку к бегству, его ловкость бесспорна.
— Поймаешь меня и что дальше? — спросил Игорь, надеясь его вразумить.
— Я еще не придумал. Просто уши надеру.
Игорь несколько раз пытался его обмануть.
