Вестник хаоса

Засуетившись, подчиненные распорядителя забегали вокруг повозки, быстро, но очень аккуратно сгружая бочки и в несколько рук почти бегом перенося их на подъемник.

— Да что за спешка-то такая? — полюбопытствовал погонщик.

— Идиот, ты хоть знаешь, что вез? — закипел распорядитель.

— Дык обычное мясо, — развел руками погонщик.

— Мясо-то обычное, — сказал распорядитель. — Да только везли вы его не для абы кого. Скажи спасибо, что господин Бабиски сейчас принимает важного гостя, а иначе ты бы тоже оказался в одной из бочек.

Втянув голову в плечи, перепуганный погонщик спросил:

— Дык что я вез и для кого?

Глядя, как его подчиненные перетаскивают к платформе последнюю бочку, распорядитель, собираясь уходить, ответил:

— Ты вез обед для новой зверюги князя. Во всех двенадцати бочках — его обед...

ГЛАВА 36

— Интересный у вас кабинет, князь, — вертя в руках хрустальный бокал с вином, заметил Нидза.

Первородный сидел развалившись на диване, закинув ногу на ногу, а напротив него на таком же диване, сложив костлявые ладони на набалдашнике трости и положив на них подбородок, восседал лысый, сморщенный старик, одетый в длинный черный балахон. Его покрытая пигментными пятнами кожа была столь тонкой, что почти просвечивала, щеки обвисли, под глазами набухли для синюшных мешка. Подслеповато щурясь, Бабиски внимательно, не моргая, следил за своим гостем, а рядом с ним копошился небольшой черненький зверек, похожий на кошку, но с длинными и тонкими иголками на спине, как у дикобраза. Князей разделал лишь низкий, заставленный напитками и яствами столик, казалось, не будь которого — и оба немедленно вцепятся друг другу в горло. И стороннего наблюдателя не должны были смущать ни расслабленная поза первородного, ни дряхлый вид горного — Нидза всегда был настороже, а напоминающий мумию Бабиски сохранил ясность мысли и все еще оставался одним из искуснейших магов горных. И его огромный опыт вкупе со слепо преданным ему духом делал старика чрезвычайно опасным противником.

Сделав вид, что разглядывает кабинет, в котором в половину стены, выходящей во внутренний двор, красовалась огромная дыра, Нидза напряг зрение и проверил эксполюс вокруг себя: Сквота нигде не было. Это радовало, ибо дух явно получил задание проследить, как работает абсолютный барьер. И будь он посмышленей, то давно заметил бы слабость техники. Однако туповатый дух легко поддавался на провокации, и, когда появлялась необходимость на долю секунды снять барьер, получалось без труда отвлечь его внимание. Конечно, проще бы было вообще избавиться от Сквота, однако дух состоял из эксполюс и все попытки убить его закончились полным провалом. К счастью, и сам Сквот не мог манипулировать эксполюс, не принадлежащим его телу, и тоже не смог ни разу пробиться через барьер.

— Я избегаю излишеств, — прошамкал беззубым ртом Бабиски. — Роскошь завлекает лишь юношей. Таких, как ты. А нам, старикам, важны удобство и комфорт.

И правда, просторный кабинет князя горных был воплощением аскетизма. Помимо столика и диванов для гостей, в нем имелся лишь простой, заставленный письменными принадлежностями и пачками бумаг, рабочий стол с мягким высоким креслом, несколько шкафов с книгами и все. Одна стена, напротив дырявой, представляла из себя высеченную в граните аккуратную и подробную карту Сайтана со всеми реками, озерами, дорогами и названиями крупных поселений. С потолка свисала массивная люстра со множеством фонарей-плафонов, в которых плясали маленькие магические огоньки, прекрасно освещавшие комнату.

— Ой, да будет вам, князь, — лениво протянул Нидза. — Вы прекрасно знаете, что мне тоже нет дела до богатств. За золото нельзя купить знания и силу. Как и молодость.

Бабиски кивнул.

— Что верно, то верно.

— Я имел ввиду эту дырку. — Нидза кивком указал на отсутствующую стену, за которой, через двор, сквозь зарешеченный окна другого крыла можно было разглядеть силуэты снующих туда сюда слуг, перетаскивающих какие-то огромные бочки. — Не боитесь, что вас продует, князь? В ваши годы надо бы следить за своим здоровьем и избегать сквозняков.

Глаза Бабиски сверкнули недобрым огнем.

— Мы в подземелье в пятистах метрах под поверхностью. Откуда здесь взяться ветрам?

— Верно, неоткуда, — согласился Нидза. — Извините, не подумал.

Приподняв трость, Бабиски со стуком опустил ее на гранитный пол.

— Хватит ерничать, мальчишка. Я отлично знаю, что ты ничего не делаешь и не говоришь просто так. Мне прекрасно ясны твои намеки. Только помни, где ты находишься. Гость здесь — это ты.

— Конечно-конечно, я все помню, — иронично произнес Нидза. — Но и вам, князь, тоже стоило бы проявить ко мне немного уважения. Разве хороший хозяин станет угрожать дорогому гостю? Разве станет он называть мальчишкой мага, который убил князя лесных? А ведь мне становится очень обидно, когда кто-то начинает считать себя умнее меня и позволяет себе отпускать в мой адрес оскорбительные намеки, указывающие на мою незрелость. — Изменившись в лице, первородный прищурился. — Или вам, князь, больше не хочется пожить еще немного?

Вздрогнув, Бабиски оттолкнул зверька, попытавшегося забраться к нему на колени.

— Не дерзите мне, князь, — с угрозой попросил старик. — Никакой гость не стал бы пытаться убить верного пса хозяина. Безрассудство — признак юношества.

Усмехнувшись, Нидза спросил:

— Простите, князь, но как тогда назвать хозяина, который подсылает своего пса убить гостя? А ведь от этого гостя зависит, сколько вам осталось жить — день-год-два или еще восемьдесят-сто лет.

— Гость слишком много просит за свои услуги, — заметил Бабиски.

— Надо полагать, что целый век жизни, проведенной в достатке, стоит недешево, — пожал плечами Нидза. — Мне достанутся формулы из запретных заклинаний горных, вам — вторая жизнь и тридцать тысяч молодых и здоровых мужчин. Все, как мы и договаривались. Кстати, зачем вам столько рабов? Ведь в деле добычи руды нет и не может быть никого лучше горных.

— Твои солдаты понадобятся для работ в закрытых шахтах. Исходящее от руды излучение постепенно убивает рабочих, и с этим ничего не поделать. Тридцать тысяч мужчин-первородных должно хватить, чтобы выработать все шахты.

— Значит, они умрут?

Бабиски кивнул.

— Все. Медленной и мучительной смертью.

Приподняв бокал в подобии тоста, Нидза одним глотком осушил его и сказал:

— Ну и славно.

— Интересная реакция, князь. Обманом завлечь на земли врага тридцать тысяч своих подданных, чтобы потом продать их всех врагу... и радоваться их страшной участи — да вы, юноша, очень жуткий маг. Потомки обязательно проклянут вас. Если, конечно, будет кому вас проклинать. Ни один правитель Брагии пока не додумался оставить страну совершенно беззащитной. — Бабиски прищурился. — Что же вы на самом дела задумали, а, князь? Вы убили всех своих близких, вы измываетесь над людьми, вы послали на верную смерть всю армию первородных и довольны этим. Если бы вы, как и обещали своим подчиненным, лично встали во главе войск, с вашей силой в будущем вы бы могли легко захватить и лесных, и горных, и Вольных. Но вы бросили свои войска на произвол судьбы. Вы уже утопили Сайтан в крови и продолжаете делать все, чтобы еще сильнее раскачать этот мир, оставаясь при этом в стороне. Только один вопрос: зачем?

— Я бы предпочел не обсуждать с вами мои планы, — с нажимом произнес Нидза. — Сейчас вам надо знать лишь одно: перед вами сидит маг, который может спасти вас от смерти.

Пожевав губы, Бабиски спросил:

— Тогда другой вопрос: когда вы наконец собираетесь продлить мою жизнь?

— Как только вы передарите мне формулы из запретных свитков.

— А кто те трое, что пришли за вами?

— Это уже третий вопрос, — напомнил Нидза. — Не многовато ли?

— Я должен знать, кто вторгся в мои владения и что мне делать с чужаками.

— Я уже говорил вам, что за мной пришел Замбага и два его помощника. И вам ли спрашивать у меня, что делать с чужаками? Поступайте как обычно — просто убейте их. Замбагу и девчонку можете казнить на месте, а человека... лучше передайте его мне. Он достоин кары пострашней.

— И в чем же вина человека?

Скривившись от отвращения, Нидза провел пальцами по губам.

— Это ничтожество жутко меня бесит. Ненавижу ни на что не годных слабаков. Все, на что он способен, — это путаться у меня под ногами и раздражать меня своим идиотизмом. — Осознав, что под влиянием внезапно нахлынувших чувств он мог наговорить лишнего и навести Бабиски на подозрения, первородный поспешил исправиться. — В общем, ублюдок должен сдохнуть. Скормите его, например, своим зверушкам, а я понаблюдаю.

— Кстати, — оживился Бабиски, — мне вчера доставили новую игрушку. Желаете поглядеть на нее, князь?

— С превеликим удовольствием. Я наслышан о вашей коллекции уродцев.

— Они не уродцы. Просто изменившиеся под влиянием эксполюс животные. — Бабиски почесал за ушком свернувшегося рядом с ним кота. — Как этот красавец.

Нидза пожал плечами.

— Мутант — он и есть мутант.

— Вы ошибаетесь, князь. Мутации большинства животных абсолютно бесполезны для их выживания, но некоторые приобретают довольно полезные признаки и особенности. Как сказали бы лесные, способных к выживанию и продолжения рода измененных животных нужно относить к новым видам. Так вот, все мои питомцы из таких.

— Тогда я с нетерпением жду момента, когда увижу вашу новую игрушку, — изобразил интерес Нидза.

— В таком случае предлагаю последовать за мной в обзорный зал, — поднимаясь, предложил Бабиски. — Оттуда будет видно намного лучше.

Нидза кивком головы указал на двор.

— А зачем тогда дыра?

— Князь, неужели вы думаете, что стена разобрана, чтобы я прямо отсюда мог смотреть, как обедают мои питомцы? — Старик склонил голову на бок. — За кого вы меня принимаете? Думаете, я кровожадное чудовище? Да, я люблю покормить моих питомцев преступниками и неугодными мне горными, но наблюдать за этим прямо из своего рабочего кабинета — дурной тон.

— А дыра?

— Работа Сквота, — устало вздохнул князь. — Ну никак он не запомнит, что нельзя делать себе тело из стены моего кабинета.

Хмыкнув, Нидза пошел к выходу вслед за Бабиски. Старик шаркал по полу ногами, но шагал довольно бодро, почти не опираясь на трость. Первородный же, напротив, передвигался с трудом, ежесекундно борясь с искушением достать из ложного пространства свою трость. Но, понимал он, нельзя проявлять перед стариком слабость. Если горный заметит, что гость не в лучшей форме, и узнает, где спрятаны добытые у Рикиши запретные заклинания лесных, придется худо. Несомненно, Бабиски не собирался и не собирается отдавать секреты своего народа. Ему нужно лишь одно — продлить себе жизнь. А получив требуемое, он вмиг забудет о сделке и попытается избавиться от гостя.

Впрочем, и сам Нидза не горел желанием вести дела с горным. От смерти Бабиски спасало лишь то, что первородный понятия не имел, где горные могут хранить запретные свитки, да бессмертный Сквот, который делал задачу по извлечению заклинаний из памяти старика невыполнимой.

ГЛАВА 37

Обзорная площадка располагалась на пологой крыше замка, на которой был сооружен небольшой, огороженный парапет, нависающий над двориком. Рядом с парапетом стояла напоминающая журавля конструкция из высокой треноги и водруженной на нее железной балки. Через кольцо блочного механизма на конце балки была пропущена веревка.

Неподалеку от крана горных на самом краю крыши в один ряд стояло двенадцать бочек, под наблюдением четверки стражников со взведенными арбалетами два рослых, мускулистых слуги обвязывали одну из бочек веревкой.

Тростью отогнав попробовавшего было приласкаться к ноге кота, увязавшегося за хозяином, Бабиски предложил:

— Пойдемте на площадку, князь.

Зайдя на парапет, Нидза оперся на перила и глянул вниз: никого, абсолютно пустой дворик, в центре которого рос высокий, метра три, цветок. На тонком стебле прямо на гранитном полу, раскинув паутину зазубренных корней, стоял закрытый бутон фиолетового цвета. И как его стебель умудрялся поддерживать казавшийся чересчур массивный для него бутон, внутри которого мог легко поместиться целый человек, — непонятно.

— Ну, и где ваш питомец? — спросил первородный.

— Терпение, сейчас вы все увидите.

Бабиски хлопнул ладонями, и один из слуг, бросив обвязывать бочку, открыл крышку, держа за рог, достал изнутри коровью голову и швырнул ее вниз. Вращаясь, голова пролетела вниз один этаж, как вдруг из бутона цветка выскользнул длинный и тонкий, как мизинец ребенка, язык черного цвета. Мгновенно сориентировавшись, удлиняясь, язык выстрелил в сторону головы, впился миниатюрными зубами в плоть добычи и обвился вокруг нее. На миг схваченная голова зависла на высоте второго этажа. Затем, сжавшись будто растянутая резинка, язык с ускорением потянул добычу к бутону. Чавк — и цветок, раскрывшись четырьмя мясистыми лепестками, сверкнув тысячей мелких острых зубов, поглотил добычу.

— Что это за тварь? — невольно удивился Нидза.

— Его нашли на границе с Великой Топью, — объяснил Бабиски. — Этот негодник может проглотить целую лошадь. Он даже способен передвигаться. Сколько не искали похожих на него, так никого не нашли. Наверное, он единственный в своем роде. Уникальный экземпляр. Бесценный. Сплошная пасть и язык для захвата добычи. Он слопал пять горных вместе с их лошадьми, всем обмундированием и оружием, пока не наелся и не позволил схватить себя. — Старик с нежностью взглянул на цветок. — У, мой троглодитик... Какой же ты хорошенький и красивенький. Ты не такой, как всякие разумные. Они только и думают, как бы предать или убить меня. А ты другой... ты честный.

Кашлянув, Нидза спросил:

— Князь, а это вообще нормально держать столь опасное существо рядом с собой? Что случится, если он решит поохотиться?

— Пока он сыт, он неопасен и будет сидеть на месте. Главное, давать ему вдоволь пищи.

— И что, во всех бочках его обед? Неужели он все сожрет?

— Прожорливый гад, — кивнул довольный произведенным впечатлением Бабиски. — К счастью, его надо кормить всего раз в месяц.

— А где вы держите остальных животных?

— Самые крупные обитают в зверинце под городом, а на первом этаже замка я держу только самых маленьких. Ну, и парочку больших любимцев, которые питаются исключительно людьми и демонами. — Бабиски пожал плечами. — Ну не спускаться же мне, старику, в город, когда появляется нужда скормить им оплошавшего горного или чужака. Один из них, кстати, вот уже месяц поедает твоего последнего шпиона. Как вы их там зовете... Ворона. Могу отдать его тебе, он еще жив. Только от него мало что осталось — часть плеч и голова. И да, он давно свихнулся.

— Да ладно, пусть зверюшка покушает, — отмахнулся от «великодушного» предложения Нидза.

— Хорошо же вы, князь, заботитесь о своих слугах.

— Не хуже, чем вы, — парировал первородный. — Мне неохота выручать неудачника, который подвел меня. Да и зачем он мне нужен, если от него осталась одна голова?