Империя Скайуокера

— Вопрос в том, чью сторону? — отсраненно произнесла Кайла.

— Думаю, тебе будет интересно знать, что лорд Вейдер жив, — не обратив внимания на её слова, сказал Траун.

Женщина неверяще нахмурилась.

— Что?..

— Я видел тело. Насколько помню, твой учитель был больше похож на здорового человека.

Кайла склонила голову и в душе улыбнулась.

— Это все меняет, верно? — поднялся на ноги гранд-адмирал, сложив руки за спиной. — Раз уж мы больше не враги… Беги.

— Что? — переспросила женщина, подумав, что ослышалась.

— Император отдал тебя мне, чтобы заполучить Сарковски. Ты — гарант её сдачи. Приказано убить тебя, когда мы получим…

Он не договорил.

— Я совершил много ошибок. Хватит. Лучше уж ощутить гнев Императора, чем снова причинить тебе боль.

Траун повернулся. Впервые за все это время Кайла поняла одну вещь — ничего не изменилось с тех пор, как они виделись в последний раз. Она-то думала, что все чувства давно прошли, но нет. Ничего не изменилось. И чувства никуда не исчезли. Что у неё, что у него.

— После стольких лет? — слегка дрогнувшим голос произнесла она.

— Всегда, — с горечью ответил чисс.

Кайла осторожно поднялась, пытаясь побороть дрожь в коленях, медленно дошла до Трауна и прижалась щекой к его груди. Мужчина сделал мелкий шажок назад и поднял руки, не совсем понимая, что сейчас происходит.

— Кайла, я… не знаю, что делать в подобной ситуации…

— Просто заткнись и обними меня.

Руки чисса легли на спину женщины. Удивительно, за прошедшие десять лет он совсем забыл, каково это — просто обнимать любимого человека. Жаль только, что продолжаться вечно это не может. Десять лет назад их разделила война, когда в битве на Кристофсисе Кайла три дня провела под завалами, а Траун не смог сдержать своё обещание — защитить её и забрать в случае атаки — из-за того, что его неожиданно вызвал в столицу сам Император. Итогом стала разлука и ненависть, что Кайла питала к нему многие годы. Пара коротких официальных встреч не изменили ситуации — неприступная графиня не удостаивала гранд-адмирала даже взглядом — что уж говорить про слова. Многие годы приемные родители Кайлы требовали от неё соблюдения своего образа «холодной аристократки». Что ж, у неё получилось.

В те минуты, когда он смотрел на неё, он все больше вспоминал одну мандалорскую сказку про двух совершенно разных людей, что любили друг друга, но их всегда разделяла война, даже после их смерти. Это ли ждёт и их?

— Я не хочу терять тебя, — совсем тихо сказала Кайла, закрыв глаза.

— Снова, — с горечью завершил Траун, уткнувшись носом в её макушку.

В голову ему пришла одна довольно безумная мысль. Правда, озвучить он её не решался. После стольких лет он уже и не надеялся поговорить с Кайлой — о большем он и не смел мечтать. Но теперь, когда Галактика на пороге гражданской войны, а они оба оказались в самом эпицентре. Быть может, они выживут; быть может, умрут. Зачем гадать?

— Если я не доживу до конца этой войны, — ровно начал Траун и почувствовал, как напряглась Кайла. — Если случиться так, что я погибну… то перед смертью я не хочу жалеть о том, чего не сделал.

Кайла отстранилась от него и посмотрела ему прямо в глаза.

— Каждый день, — дрожащим голосом прошептала она, — Каждый ситхов день я жалела, что не увидела тебя. Что бы ты не хотел сделать, знай — я с тобой.

Траун слабо кивнул и потянул женщина за руку в другой конец помещения, где перед зеркалом на небольшом столике лежали белые перчатки и ожерелье с кровавого цвета камнями в футляре. Вереди скользнула по ним взглядом и грустно усмехнулась.

— И давно ты принял это решение?

— Через год после нашей встречи, — коротко ответил гранд-адмирал, осторожно вынимая ожерелье из футляра. — Если ты не готова…

— А ты готов ждать ещё десять лет? — хмыкнула Кайла, скрестив руки на груди. — Я — нет.

Она повернулась спиной, позволяя Трауну надеть на неё ожерелье. После проделанных действий женщина повернулась и под одобрительный кивок чисса помогла ему надеть перчатки.

— Все это так странно, — призналась Верели, вложив в ладони Трауна свои.

— Согласен.

— И это… всё? — неуверенно спросила Кайла.

— Нет… Хоть в этом традиции чиссов и людей похожи.

С эти словами он притянул её к себе и крепко обнял.

* * *

Обходной путь составил примерно час. Мерфор раздраженно отвечал на вызовы коммуникатора и каждый раз говорил примерно одно и то же: «Пятнадцатый коридор перекрыт, пришлось идти в обход». Было ясно, что у офицера своих дел было выше крыши, а тут о с таким простым поручением справиться не смог.

Когда же они пришли к медицинскому блоку, оказалось, что тот в целях безопасности временно перекрыли, чтобы в случае атаки или проникновения вражеских войск на корабль пациенты не пострадали. На данный момент, правда, там был всего один пациент, но ради его защиты экипаж готов был из кожи вон лезть, лишь бы с его головы не упал ни один волосок.

Мерфор быстро набирал на дверной панели код доступа, но в результате на экране появилась знакомая надпись: «В доступе отказано». Офицер раздраженно зарычал и стал по памяти набирать номер на коммуникаторе.

— Лейтенант Мерфор, просьба открыть дверь сорок четыре А, медицинский блок. При мне двое гражданских. Как поняли?

Хан не слышал, что ответили, но спустя несколько секунд двери открылись. Рядом стоял мужчина в белом халате. Как только Хан и Н’Орели перешли на его сторону, двери за ними с шелестом закрылись. Медик тут же скрылся в одном из светлых коридоров, оставляя гостей в одиночестве. Н’Орели это, похоже, нисколько не смутило. Она уверенно пошла вперёд, огибая незнакомые коридоры. Вскоре она оказалась в небольшом помещении, повернулась к стеклянной стене и замерла. Хан догнал её и с удивлением понял, что она привела его прямо к Эвану. Вокруг того суетились медики. Видимо, в состоянии пациента что-то изменилось.

Н’Орели села на ближайший стул и опустила голову. Она что-то тихо прошептала, и Хану даже показалось, что он расслышал её слова: «Прошу, папа, не покидай нас…»

* * *

Многие не в полной мере осознают смысл фразы «на грани смерти». Одни представляют себе утес с резким обрывом: земля — жизнь, то, что ниже, — смерть. Другие представляют дорогу, что заканчивается густым тёмным лесом. Третьи же оказались ближе всех к истине, представив это в виде колодца. Наверху жизнь, поверхность воды — грань жизнь и смерти, вода — смерть. В их понимании падение в колодец сравнимо со смертью. Каждый раз ты погружаешься все глубже, теряешь свои силы и скоро, достигнув грани, умираешь.

Для адептов Силы нет такого понятия как «колодец». В их представлении это больше похоже на бескрайний океан, в котором переплетаются нити Силы, тёмные и светлые, связывающие все живое воедино. Но чем глубже погружаешься в этот океан, тем гуще сплетения, но тем меньше шансов выбраться из этой пучины. И где-то там, в глубине, где у океанов обычно находится дно, у Силы есть грань, отделяющая жизнь от смерти. Что за той гранью — неизвестно. Ни один живой не ответит на этот вопрос, ибо перейти грань — означает умереть. И пути назад нет. Коснуться грани — равносильно смерти. Ты не умираешь, но и не живёшь. Ты останешься заложником грани, неспособный уйти ни на одну из её сторон.

Джедаи не погружались так глубоко в Силу, чтобы хотя бы увидеть грань. Для них это было чем-то запретным, недоступным для понимания.

Ситхи не обладали такими знаниями о грани, чтобы понять её природу, но это не мешало им изучать её. Из всех отчаянных, что захотели рискнуть, лишь один выжил, хотя лучше бы он умер. Полностью отрезанный от Силы, от мира, парализованный и сошедший с ума… Такова цена знания.

Адепты по ту сторону легко могли оказаться на грани, но пересечь её для них проблематично.

Н’Орели не относилась ни к одному из перечисленных, но ради встречи с отцом готова была погрузиться настолько глубоко, чтобы разглядеть грань. С рождения она была предрасположена к Силе. Гораздо сильнее, чем её сородичи. А после неудачной тренировки, когда она ослепла, её связь с Силой только окрепла. Теперь Н’Орели видела гораздо больше, чем многие адепты. Мир, увиденные сквозь Силу, значительно отличается от того, что она видела глазами.

Подобное погружение может быть опасным. Для любого адепта. Касается ли это Избранного и его избранницы?

Опускаться в омут Силы было неприятно. Чем глубже, тем холоднее. И постоянно чей-то шипящий голос прямо на ухо шептал ей: «Остановись… Поверни назад.» Н’Орели игнорировала этот голос и погружалась все глубже, пока не увидела три серые тени, что шли впереди неё. Они вели её.

Скоро холод стал замедлять её, сковывать сознание. Сколько бы она не кричала, сколько бы не звала отца, ответом ей была лишь слабая рябь и тишина.

Она шла дальше и вдруг увидела её — грань, ослепительно-белую, на которой обрывались все линии Силы, вместо них было одно сплошное полотно, а за ним… Увиденное настолько поразило Н’Орели, что она невольно остановилась. Там, на грани, стояла тень, а за ней — целая армия таких же. Та тень, что стояла ближе всего к краю, резко вытянула руки вперёд… и Н’Орели полетела назад. Уже через несколько секунд она открыла глаза и первое, что она почувствовала, были страх и смятение, а там, в космосе уже готовились начать битву прибывшие корабли Седьмого флота.

* * *

За несколько секунд до выхода Седьмого флота из гиперпространства на разрушителе «Химера» начал творится настоящий хаос: кто-то случайно включил сигнал тревоги, а после разблокировал все двери. Разобраться с проблемой захотелось всем и сразу, а вот о двух пленниках все напрочь позабыли.

Лея не стала медлить и побежала к ангарам — их расположение она знала благодаря кропотливому изучению чертежей звездного разрушителя Имперский-1. Сейчас она в тайне молилась, чтобы Имперский-2 несильно отличался от него, иначе у неё будут большие проблемы.

Что удивительно, за все то время, что она добиралась до ангара, её никто не остановил. «Каждый день у них, что ли, пленники сбегают?» — подумала принцесса и ускорила шаг. Но стоило ей дойти до пересечения трёх коридоров, как с ней столкнулась женщина в белой сорочке. Лея отступила назад и встретилась глазами с испуганной незнакомкой.

— Империя или Альянс? — шепотом спросила Органа.

— Нейтрал… — тихо ответила женщина.

— Тогда идём.

Вопросы задавать не было времени. Да и эта незнакомка не была похожа на офицера, шпиона или кого-то в этом роде. Лея заметила, что на её лице и руках были раны, ссадины и синяки. Неужели ещё одна пленница?

В скором времени они добрались до ангара. Странно, что кроме дроидов-механиков там никого не было. Выбрав наиболее подходящий корабль, Лея уверенно направилась к нему, за руку ведя свою спутницу. Та, правда, упиралась.

— Я не вернусь туда! Хватит пыток! Я не выдержу!

— Успокойся! — крикнула Лея. — Я хочу помочь!

Затащить упирающуюся незнакомку на корабль оказалось непросто, но ещё сложнее оказалось разобраться с управлением. Лея бегло осмотрела приборную панель и пожалела, что не посчитала занятия по вождению разных транспортных средств нужным. Кто же знал, что однажды ей придётся в одиночку убегать военного корабля? Да ещё и с психованой спутницей?

Удивительно. Ведь все повторяется. Только вместо Хана, Люка и Чуи — она, а вместо неё самой — эта незнакомка. Лее даже стало её жаль.

— Мы выберемся отсюда, — обнадеживающе произнесла принцесса. Хотя, кому она это сказала, — себе или ей, — неизвестно.

Ощутился лёгкий толчок, означающий выход разрушителя из гиперпространства. И тогда же хаос, творящийся на борту, словно бы исчез. За считанные секунды ангар наполнился людьми, и все попытались остановить беглецов.

Лея начала паниковать. Что делать? Она даже запустить двигатели не смогла…

Вдруг незнакомка подбежала к приборной панели, села в кресло пилота, нажала пару кнопок и, — о, чудо! — двигатель заработал.

Но стоило им покинуть корабль, как они столкнулись с новой проблемой — флагманом Эскадры Смерти, который по неясной причине атаковал Седьмой флот.

— Надо уходить, — напомнила Лея своей спутнице, что завороженно смотрела на «Исполнитель», застывший в тёмной пучине космоса.

Незнакомка протянула рычаг. Звезды превратились в линии. Корабль исчез в гиперпространстве.

* * *

«Только не Седьмой флот», — в отчаянии подумал адмирал Пиетт, как только вражеские корабли появились в поле видимости. Возможно, будь это любой другой флот, можно было бы незаметно сбежать. Но только не Седьмой, коим командовал сам гранд-адмирал Траун. У «Исполнителя» были все шансы уйти. Но обмануть гения? Для этого нужно быть либо ещё большим гением, либо Одаренным. Фирмус не относился ни к одной из перечисленных категорий, и потому проблем у него оказалось вдвойне больше. Несмотря на то, что победа была на их стороне, — как-никак, один суперразрушитель может и полпланеты разнести, — уверенности это ему не придавало. Единственное, что сейчас заставляло его стоять на капитанском мостике и отдавать приказы, было осознание того факта, что где-то в медицинском блоке в коме лежит тот, кому он, да и весь экипаж, поклялись в верности. И если лорд Вейдер погибнет… Фирмус даже на мгновение не мог допустить подобное. В первые годы службы на флоте он, как и многие, до дрожи боялся своего начальника, втайне желал, чтобы его не было, — не чтобы он умер, а просто исчез. Но потом что-то изменилось. К страху прибавилось уважение. Чего греха таить, все уважали милорда. Он не отсиживался в тылу, когда разгоралась битва. В космосе он вел в бой Чёрную эскадрилью, на земле — 501-й легион. Всегда он приносил с собой победу, поддерживал боевой дух. В гуще сражения все забывали о страхе. И не было исключений.

«Не дай «Исполнителю» достаться Империи», — как мантру, повторял про себя последние слова Вейдера Пиетт.

Это его долг.

— Приготовиться к гиперпрыжку, — произнёс адмирал. — Проложить курс к…

Не успел он договорить, как все корабли противника одновременно атаковали. Темнота космоса озарилась синими вспышками. Каждый заряд, попавший в борт, ощущался экипажем. После десяти таких зарядов вся электроника вышла из строя. Коридоры осветились красным светом.