| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Он представил себе вселенную: бесконечную обсидиановую пустыню, усыпанную обломками кораблей, останками разумных и несбывшимися надеждами. И шагнул через исщерблённый порог зала Совета.
В центре, неподвижно и высоко, как та женщина на снежной горе, стоял Реван: прозрачный, небывалый. Полукругом, прикрывая вождя, собрались джедаи, Магистры высшего ранга — не зная как, он узнал их. Реван подтверждал репутацию труса и подлеца, избегая честного поединка.
Если бы Кондора спросили, с чего он взял, будто речь идёт о поединке, ответа бы не последовало. Он не собирался думать, потому что задуматься означало проиграть.
В руке Мандалора зажёгся клинок. Гудящее лезвие описало замысловатую восьмёрку. Чужое оружие подчинялось охотно. Вероятно, не раз и не два, в прошлой жизни, он использовал световой меч для казни джедаев. Вызывающе грубый символизм: надменных схоластов губят их собственные клинки.
Световые мечи, древние артефакты, забытые заклинания их вездесущей Силы… Рано или поздно то, что ты используешь для власти над миром, начинает властвовать над самим тобой. Вовсе не страшно быть инструментом своих инструментов — страшно стать игрушкой своих игрушек.
Магистры пошли к Кондору, и он пошёл к Магистрам, с каждым шагом ускоряясь, занося клинок, думая: если тебе суждено утонуть в пепле — пусть это будет пепел твоих врагов. Если тебя придумали для убийства…
— Убей, — прошелестел над ухом голос Креи, которой не было и не могло быть в этом зале.
И Кондор убил первого. Старый дурак, оказавшийся впереди остальных, так жаждал доказать Ревану свою преданность, что не позаботился о защите, взмахнул мечом — слишком высоко, словно приглашал пройти под ударом. Мандалорец убил его в спину, не оборачиваясь. Следующий, чернокожий, был быстр и точен — но страх всегда оказывается и быстрее, и точнее. Кондор отклонил глубокий выпад, перехватил кисть и сам ударил навстречу, а затем, словно танцевал с агонально хрипящим врагом, шагнул вперёд и влево, затем вправо, уклоняясь от атаки со спины, развернулся, отпуская труп, полоснул клинком раз и другой и снова…
Кондор быстро осмотрелся: больше никого. Бессмысленные помехи были устранены. Настоящие действующие лица скрестили клинки, но тут же отступили на шаг, рассматривая друг друга.
— Как долго я ждал этого момента, — сказал Кондор.
— Мой маленький зелёный дружок? — мгновенно и непонятно отозвался Реван.
«Не думать», подумал Кондор, «не вникать, не пытаться осмыслить».
Он на пробу сделал несколько взмахов. Реван реагировал, короткими движениями переступая из стороны в сторону. Подошвы его сапог почти не отрывались от пола, остриё клинка как приклеенное смотрело в грудь Кондору. Мандалорец только что играючи расправился с тремя Магистрами, но теперь перед ним стоял отнюдь не игрушечный противник.
Шипели клинки. Пауза затягивалась.
— Реван, Реван, Реван, — речитативом представился Реван. — Нам не обязательно драться.
Он занёс меч. Враг отшагнул назад, одновременно выпрямил руку. Мандалорец не приблизился к цели — только к чужому клинку. Чудовищная длина лезвия давала джедаю преимущество.
Нерешаемо?
— Всё и всегда можно решить миром, — продолжал издеваться Реван. Да, Крея предупреждала о джедайской технике отвлечения и передразнивания, достаточно эффективной в исполнении опытного мастера.
Опытного мастера?..
Мандалорец вдруг понял, что не наблюдает в противнике примет по-настоящему умелого бойца. В движениях, стойке, даже во взгляде Ревана ощущалась некая неловкость, сдержанность, избыточная осторожность. Утомлён, ранен? Ведь неспроста он бежал.
Кондор решился. Он снова обозначил атаку, и Реван снова отступил, выставив перед собой меч. Мандалорец ударил по чужому клинку своим, лезвия сцепились, заскрежетали, искрашиваясь искрами: силовые поля, окружавшие плазму, притягивались друг к другу.
Батман, ещё батман, напористей, жёстче…
А затем Кондор выключил меч. И Реван, «великий воин» Реван, парируя несостоявшийся удар, нелепо взмахнул клинком и провалил корпус.
Превосходство в длине оружия немедленно превратилось в слабость: активируя меч, мандалорец рванулся вперёд. Теперь Реван смог бы поразить его только с другой стороны. Поспешно отступая, джедай вскинул меч…
И застыл на месте. Кондор оказался быстрее: он отбросил собственное оружие и схватил врага за поднятые запястья.
— Ты помнишь меня? — спросил Кондор, с мрачным удовольствием заглядывая Ревану в глаза. — Помнишь, как убивал?
Джедай бесполезно дёрнулся, зрачки его расширились от боли. Мандалорец сжал ладони. Гидравлика скафандра умножила усилие, Реван выронил меч.
— Я вернулся, — сказал Кондор. — Ты убил меня. Теперь моя очередь.
За счёт толстых подошв Кондор был чуть выше, он всматривался в глаза своего убийцы и видел там боль. Но не ужас.
«Я, Мандалор — страх воплощённый…»
— Ты убил меня, — повторил он, инстинктивно подбирая слово с наиболее мрачными коннотациями, но не зная, что делать дальше.
— Теперь ты жив, — ответил Реван, неожиданно резко приближая своё лицо к лицу противника. — И живёшь только благодаря мне. Без меня тебя не станет. Ну, ты всё ещё собираешься…
Кондор ударил врага лбом в переносицу. Мандалорец был без шлема, плоть коснулась плоти. Боль оказалось такой сильной, словно били его самого. Разумеется, Ревану пришлось куда хуже. Джедай вскрикнул и застонал, откидывая лицо, выхаркнул кровь, пнул противника коленом в пах — смешная попытка. Мандалорец перекинул врага через плечо и швырнул на пол, как жертвенную скотину.
Реван взвыл от боли, а самого Кондора шатнуло, как от выстрела в упор. Впервые за всё время безумных странствий ему захотелось не просто убить, но убить жестоко. Содрать кожу, переломать кости одну за другой, сорвать с обломков мясо, растоптать, уничтожить, растоптать, растоптать, убить!..
— Убей, — сказала Крея.
Он поднял бронированную ступню и с силой наступил… туда, где только что была голова Ревана. Тот успел откатиться дальше и собирался встать. Кондор в один прыжок догнал жертву и снова отправил в нокаут.
В голове замутилось. Он стоял над телом своего главного врага, раздумывая, какая казнь окажется наиболее унизительной, показательной, символичной. Да, пожалуй, всё-таки меч. Кондор не помнил, когда подобрал оружие, но сейчас в его ладони снова лежала знакомая рукоять.
Он включил меч. Поднял над головой.
— Убей, — сказала Крея.
Кондор медлил. Убийцы встречаются, чтобы убивать. Но теперь… что-то было не так.
Даже поверженный, Реван не выглядел побеждённым. Кондор всегда визуализировал результат предстоящего боя, представлял застреленных разумных, разбитых дроидов, сорванные с креплений турели. Всё это мотивировало, задавало ориентир, помогало выстраивать последовательность шагов к победе. Но сейчас…
Он пытался представить Ревана мёртвым, и не мог: мысль запиналась, останавливалась за мгновение до окончательного кадра.
«Ты живёшь только…»
— Убей! — закричала Крея.
Он дрогнул, направил меч вниз, повёл, медленно, медленно, как в густом сером тумане гробницы. Лезвие коснулось мундира на груди Ревана, прожгло ткань. Какая-то металлическая бляшка не выдержала температуры, отскочила в сторону. Огонь тронул кожу. Реван вздрогнул, и Кондор замешкался, словно ощутив боль своего врага.
В тот же миг в поле его зрения ворвался ещё один клинок, отчаянно золотой. Загудел, отбросил меч Кондора от беззащитного тела. Мандалорец присел, быстро сместился, избегая атаки, и разорвал дистанцию.
Перед ним с двуручным световым мечом в руках стояла девушка. Стройная, сердитая, с каштановыми волосами.
Девушка, которая всегда была рядом. В этом зале. Как, почему он забыл про неё? Почему решил, будто зал пуст?
— Убей… — беспомощно выдохнула Крея.
Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 60)
60.
Но убить уже не получилось. Девушка оказалась настоящим бойцом, умелым и агрессивным.
В отличие от Ревана, который чего-то выжидал, она сразу пошла в атаку. Двухклинковый меч создан для нападения — девушка нападала с большим искусством. Оранжево-золотые лезвия гудели, удары сыпались с такой скоростью и ожесточённостью, что Кондор успевал только парировать, отступая шаг за шагом. Мандалорец впервые столкнулся с напором, превосходившим его собственный. Сказывалась и разница в оружии.
Он пытался прорваться к Ревану: не позволить прийти в себя, добить. Но джедайка пресекала любую попытку обхода. Стремление девушки заслонить своего вождя было очевидным.
Но, позволив себе стать предсказуемым в чём-то одном, разумный становится предсказуемым полностью.
Постепенно Кондор стал подмечать в действиях врага паттерны. Мелкие поначалу штрихи складывались во всё более ясный рисунок. Мандалорец начинал видеть. Не что-то отдельное, просто: видеть.
А, увидев, обрёл способность влиять.
Он проверил себя: перестал парировать некоторые удары, избегая их уклонами. Всё получилось, джедайка работала в прежнем, теперь уже просчитанном ритме. И Кондор, разумеется, воспользовался этим ритмом: дождавшись крошечной паузы, когда одно из лезвий уступало, но ещё не совсем уступило место другому, он сделал короткий и быстрый выпад.
Удар достиг цели! Поразил… Нет, только рукоять, ровно посередине.
Меч в руках девушки распался надвое, оба клинка продолжали работать. Танец золотых лезвий изменился, оставшись танцем. Он завораживал, но уже не казался чем-то атомарным.
Любое оружие, какое попадало Кондору в руки, очень быстро демонстрировало эффективность. Не удивительно, что и световой меч, символ форсерской исключительности, покорился Мандалору Наивысшему.
Бой пошёл иначе. Сперва на равных, затем девушке пришлось самой блокировать атаки. Наконец джедайка почти полностью ушла в защиту и начала отступать, медленно, неровно и неохотно. Кондор следовал за ней, нанося экономные удары, намереваясь не поразить, но вымотать.
Теперь он, сам не зная почему, хотел захватить девушку живой. Изгнанница, Брианна, Визас — новая джедайка станет неплохим пополнением коллекции.
Крея будет против…
К ситхам Крею.
Он шагнул к джедайке, в несколько коротких движений разобрал её защиту, так просто, естественно, словно знал каждое па, каждую мысль противника, словно они только и делали, что танцевали этот диковинный танец, проскользнул под удар, сбил бронированным плечом…
И сам отлетел назад, сметённый будто порывом ветра.
Мандалорец увлёкся, упустил момент, когда Реван пришёл в себя. Сейчас проклятый джедай стоял на одном колене, вытянув дрожащую руку в сторону Кондора, и что-то говорил своей подручной, губы некрасиво, как в замедленной съёмке, растягивались, глаза щурились, пустые болезненные глаза убийцы, плоское, как червь, натужно-румяное лицо, он никак не сдохнет, он отвратителен, отвратителен, как дальний родственник, задолжавший крупное наследство…
Кондор спохватился. Рывком поднялся на ноги, активировал клинок, побежал к врагам. Не ввязываясь в мечный бой, они синхронно толкнули его Силой. Согласованный на этот раз удар оказался такой силы, что Кондора отбросило к дальней стороне зала и оглушило.
Он не испытывал страха, хоть и нет греха в страхе пред лицом Силы, только сожаление. Вероятно, так было и в прошлый раз: Реван убил его, захватив врасплох. Вероятно, так было и так будет всегда, в любой жизни. В прошлой, в нынешней, в той, что придёт следом… Кондор почему-то не сомневался, что придёт она непременно, но умирать всё равно не хотелось: предстоящая смерть выглядела на удивление убедительно.
Он ждал удара мечом, бластерного болта, Силовой молнии, чего угодно, лишь бы покончить с позором поражения. Но «что угодно» всё никак не наступало, телу возвращалась чувствительность, мыслям — ясность.
Когда Кондор, шатаясь, поднялся на ноги и огляделся, стало ясно, что джедаи снова сбежали.
Необъяснимо? Сам Кондор вполне мог пощадить поверженного врага. Сильный может позволить себе милосердие, потому что для сильного милосердие — синоним безразличия. Но Реван не славился жалостью к поверженным, ведь так рассказывала Крея? Означало ли это, что Реван был слаб?
Мысль показалась удивительной и невозможной. Поначалу. Затем Кондор пришёл к выводу, что легенды, как им и положено, преувеличивали могущество его врага. Скорее всего, Реван действовал больше хитростью и коварством, чем истинной силой.
«Тем лучше», несколько раз повторил Кондор мысленно, проверяя броню и приводя себя в порядок, «Я жив. Война продолжается. Война не меняется. И враг не меняется, как бежал, так и…»
Но кто или что снова заставило Ревана бежать?
…Ответ пришёл очень скоро.
На выходе из зала Кондор почувствовал запах дыма. А когда распахнул двери, в лицо ему плеснуло вихрем пепла и жирной пластиковой гарью. Дальше по коридору метались отблески пламени. Анклав горел.
Задержав дыхание, мандалорец надел шлем.
— «Ястреб» Кондору, — скороговоркой пробухтел динамик, — «Ястреб» Кондору. Приём, приятель, хаос тебя раздери, приём.
— На связи, — отозвался мандалорец, нажимая подбородком тангенту связи. — Обстановка?
— Партнёр! Какого…
— Обстановка!
— Ситхи! — сообщил Аттон, срываясь на крик. — Ты притягиваешь неприятности, партнёр. На орбите крейсер, высаживает десант!
— Уже высадил, — сказал мандалорец, выглядывая за угол.
Необходимости понижать голос не было: аудиосистема скафандра автоматически отстраивала противофазу. Тем не менее, заметили Кондора сразу же.
Десант ситхов выглядел… пожалуй, самым верным словом будет «жалко». Маленькая кучка неряшливо одетых разумных, вот и всё. Измождённые тела, болезненные серые лица, слабые руки, неуверенно сжимающие оружие. Да и арсенал оказался, мягко говоря, эклектичным: потёртые бластеры, гнутые вибромечи, какой-то агроинвентарь, всё вперемешку, всё кое-как. Этот странный десант производил какое угодно впечатление, кроме десантного, и Кондору даже не пришло в голову скрываться. Так он и стоял посреди коридора, пока ситхи молча, сосредоточенно, словно их физически тянуло к источнику жизненной силы, не кинулись в бой.
Но жизнь есть сопротивление, которое Кондор немедленно превратил в избиение. Ему даже не потребовалось оружие, десантная группа закончилась, толком не успев начаться. То же случилось со следующей. И с третьей.
Обмениваясь информацией с Аттоном, Кондор продвигался к выходу из Анклава. И там, уже во дворе, встретил Владыку ситха.
Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 61)
61.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
