Вершина мира 2. Часть 2

— Чего ему от тебя надо? — наклонившись к моему уху, поинтересовался Себастьяно.

— Да так... — я заставила себя улыбнуться и ослабить хватку, а то еще мгновение и бокал в моей руке вполне мог превратиться в осколки, — не понравилась я ему с первого взгляда. Так бывает.

— Угу, — согласился спасатель, — но если он тебя раздражает, мы его быстренько попросим.

— Нет, что ты! — тряхнула я головой, улыбаясь еще шире и напоминая себе, что драки в сегодняшнем меню уж точно не было, — Да и принцесса обидится, что у нее отобрали законно добытого кавалера.

Себастьяно фыркнул, выражая свое отношение к таким кавалерам, и откровенно оскалился, встретившись глазами с Владом. Надо отдать герцогу должное, тот глаз не отвел, ответив не менее твердым взглядом. Впрочем, Куприн даже будучи рабом, не очень-то дружил с инстинктом самосохранения, а сейчас и подавно. Заметив назревающее напряжение, Эолла неодобрительно покачала головой и, погрозив спасателю пальцем, утащила своего спутника на танцпол.

Заметно развеселившийся Ярг, лихо опрокинул свою стопку и отправился клянчить гитару. Волк, внимательно следящий за перемещениями захмелевшего коллеги, лишь неодобрительно покачал головой, но с места не тронулся. Если душа требует играть, надо играть, даже если гитару придется забирать с боем. У нашего брата каждый день может оказаться последним. Тем более, Ярг, что трезвый, что пьяный по струнам не промахивается.

Длинноволосый музыкант, выслушав просьбу, лишь шевельнул плечами, мол, почему бы и нет, правда, своей гитары не отдал, а кивнул бармену. Спустя несколько минут на сцене появился высокий стул и еще один инструмент. Явор взял пару аккордов, примериваясь к инструменту и... Закачалась, выплескиваясь морскими волнами из динамиков, румба. Нежная, страстная, неторопливая и сладкая, словно патока. На этот раз меня не надо было упрашивать, настроение было самое то, и я, поднявшись, протянула руку Себастьяно.

Разноцветные огни сливались то в радужные цыганские кольца, то вспыхивали огненными всполохами костров и сердце бьется в такт музыке и начинаешь понимать древних шаманов, чувствуя, как душа взмывает куда-то за грани возможного, переполняясь едва ли не священным светом. И становятся незначительными и мелкими неприятности, преследовавшие последние месяцы, и вполне можно поверить, что счастье не просто возможно, а очень даже есть. Вот оно — в сильных мужских руках твердо обнимающих за талию, и плевать, что вы, доктор, не помните имени так понравившегося вам мужчины. Вы о нем мечтали? Получите! Желания порой сбываются, наплевав на все условности.

Хлопок двери, отодвигающий на задний план громкие звуки зала... Хриплое дыхание... жар сплетенных тел... незнакомый горьковатый запах и чуть солоноватый вкус разгоряченной кожи... Диван? Какой, к черту, диван?! Ты разве дотерпишь? Стол тоже неплохо, очень даже! Шорох разлетающихся по полу бумаг, небрежно скинутых со стола... Нетерпеливые губы, быстрыми поцелуями покрывающие шею... И неуклюжие пальцы, сражающиеся с ременной пряжкой... Оставь ты в покое застежки этого чертового платья, просто задери!.. Бархат мужской кожи под пальцами и приглушенный стон, вырванный острым, почти болезненным желанием... Только не останавливайся! И свободное падение в мягкие облака... И долгая сладкая судорога в унисон, заставляющая выгибаться и прикусывать мужское плечо, глуша рвущийся крик... и осколки двух вселенных у ног...

— Все было так плохо? — шепот застал врасплох.

— Нет. С чего ты взял? — улыбнулась я, перебирая в пальцах длинные пряди, не спеша убирать ноги с мужской талии.

— Ты плачешь, — мягко усмехнулся он, губами подбирая ползущую к виску слезинку и осторожно выпрямляясь, освобождая меня от приятной тяжести мужского тела.

— Мне просто очень хорошо, — улыбнулась я, удерживая сожалеющий вздох и, приподнявшись, обвила руками шею сбегающего кавалера, заставив приблизить лицо.

Шум в коридоре и последовательное простукивание дверей заставили нас замереть и удивленно посмотреть друг на друга.

— Нас здесь нет, — не сговариваясь, решили мы, почти хором выдохнув эту фразу, возвращаясь к прерванному поцелую.

Стук в дверь громовым раскатом прокатился по комнате, заставляя вздрогнуть. Настойчивый нахал подергал ручку запертой двери и голосом Макса воззвал:

— Романова, твою мать! Вылезай, я знаю, что ты там! Я тебя хочу!

Мужчина в моих объятьях удивленно шевельнул бровью. Мне осталось только закатить глаза и покачать головой и мечтать об одной свернутой шее.

— Шальнов, отвали! — рыкнула я, — Я тебе все равно не дам.

— Больно надо, — фыркнули из-за двери, — я тебя хочу, как профессионала. Вылезай!

А это что-то новенькое! Они там что — перепелись все, и кроме меня никто не может решить профессиональных вопросов? Учитывая, что там как минимум два десятка врачей, не считая принцессу, которая педиатр. Хозяин бара только разочаровано вздохнул и, поцеловав напоследок, отодвинулся. Протянул руку, помогая подняться. Вот так просто. Не требуя ни извинений, ни уточнений, куда срывается взбалмошная дама. Не ожидая ни прощаний, ни продолжения. Не мужчина, а мечта. Я наскоро поправила платье и провела ладонями по растрепавшимся волосам. Может, стоит познакомиться поближе и все же узнать, как его зовут? Впрочем, нет. Не стоит. Пусть это милое приключение таковым и остается, к чему портить волшебные воспоминания?

Одного взгляда на рожу мающегося под дверью Шальнова было достаточно, чтоб ощутить нешуточное беспокойство.

— Зак? — выдохнула я первое, что пришло на ум.

— Хуже, — мотнул головой дорогой друг, заставив меня нахмуриться.

— Что может быть хуже? — вопрос вырвался сам собой.

— Это твой давний пациент, — уклончиво ответил Макс, сделав ударение на 'твой' и уверенно завернул в очередной служебный тупичок, заканчивающийся неприметной дверью.

— Шальнов... — прошипела я, подозревая, что надо мной попросту хотят глупо подшутить, но Макс просто распахнул дверь, заставив меня остолбенеть, запутавшись в дежавю и безжалостно давя зарождающуюся панику. Я не хочу! Не хочу снова!

В комнатушке без окон толпилось человек пять делая и без того небольшое помещение еще теснее и явно мешали друг другу. Непривычно растерянная Эоллария хлопотала над лежащим на полу герцогом, тщетно пытаясь привести того в чувство. Но ни сдернутый галстук, ни расстегнутый воротничок рубахи, обильно политый водой из валяющегося рядом стакана, не помогали. Они что — издеваются?!

— Что здесь происходит? — строго контролируя голос, поинтересовалась я.

— Он сидел за столом, а потом 'отъехал' и все... — отчитался смущенный Кроха.

— Думали, из-за духоты.

— Что он пил?

— Да то же, что и остальные! — в голосе принцессы прорезались истерические нотки. Оно и понятно — кому приятно, когда твой кавалер посреди вечеринки теряет сознание, аки благородная девица и возвращаться назад никак не желает.

— Понятно... пусти. Ребята, на стол его.

Я отодвинула Эолларию, пытаясь с ходу просчитать, что мог с собой сделать этот оболтус, чтоб так качественно вырубиться, морщась от неприятного открытия, что распластанный на столе мужчина мне не так уж и безразличен, как я старалась себя убедить. Ладно, к черту! Что мы имеем? Пульс ровный, хорошего наполнения. Дыхание глубокое. Конечности холодные. Кожные покровы бледные. Зацокали по полу вырванные пуговицы рубашки. Костяшки пальцев на грудину и резкое нажатие... ага, есть контакт! Но в сознание так и не пришел.

— Это еще что такое?

— Корсет. Макс, не тупи! — рыкнула я, заглядывая бывшему рабу в глотку. Ни рвотных масс, ни иных инородный предметов не замечено. Это радует.

— Что корсет, это я вижу, не понимаю только на хрена?!

— Его кто-то сегодня с лестницы спустил, — поделился знаниями Еж, любящий на досуге полистать местную прессу.

— Вона как! — Макс бросил на меня хитрый взгляд.

— Может, это все из-за корсета? — нахмурилась взявшая себя в руки принцесса.

— Шальнов, ты сюда сплетни собирать явился? Нет, корсет здесь не причем, он дыханию не мешает. Так, мужики, помогите. Приподнимите этого балбеса, нужно с него всю эту конструкцию снять.

Ну, что ты с собой на этот раз сделал, подлец? Синяки, ссадины — неприятные, но не серьезные. Переломов нет, внутренних кровотечений тоже. Все гораздо лучше, чем шесть лет назад на Леоне. На Леоне... шум разогреваемых двигателей, яркий свет в салоне транспортника, проступающие алые полосы на режущей глаз белизне повязки, умиротворенное мужское лицо, плотно сомкнутые веки, попытки разбудить и зарождающаяся паника, помешанная на непривычной беспомощности... Я тряхнула головой, прогоняя непрошенные воспоминания. О! А вот это уже что-то! На сгибе локтя едва заметный след, как от комариного укуса. Рывком повернув безвольное тело на бок, приспустила мужские брюки, не обращая внимание на комментарии, отпускаемые окружающими, обследовала герцогскую задницу. А вот и еще один. Ровнехонько посреди наливающего лиловым синяка. Ха-ра-ктер-ный. Что ж за садист тебя уколол?

Ну, доктор, и что ты выяснила? Пока ничего. Я прикусила губу, раздумывая, следует ли вызвать местных медиков или, несмотря на все предупреждения интуиции, призывающей бежать отсюда как можно дальше, попробовать разобраться самой? Наладонник! Мне нужен его наладонник, сама я здесь не разберусь. Я ничего о нем не знаю, тщательно затертые воспоминания шестилетней давности не имеют ничего общего с ним теперешним. Кто даст гарантию, что за прошедшие годы герцог не приобрел какой-нибудь труднопроизносимый диагноз, а то и парочку.

Подцепив небрежно брошенный на ближайший стул пиджак, похлопала по карманам, отыскивая коммуникатор. И кому вы собрались звонить, доктор? Уж явно не милому господину Лотяну. Нечего тревожить занятого человека. Выйдя в коридор, чтоб не мешал лишний звуковой фон, быстро просмотрела список контактов. А вот это мне, пожалуй, подойдет. Надеюсь, под короткой записью 'Седерик' скрывается именно тот, о ком я думаю. Телохранитель (слава богам, я не ошиблась), откликнулся после первого же гудка. Увидев на экране чужую тетку, несколько обеспокоился.

— Здравствуйте, Седерик, это доктор Романова, — затараторила я, — вы со своим работодателем сегодня ко мне заходили. Вы знаете, как можно связаться с лечащим врачом герцога?

— С ним все в порядке? — задергался бедный телохранитель.

— В целом да, — ушла я от прямого ответа, — просто он почувствовал себя немного нехорошо... Нет, я не могу его сейчас позвать, он, понимаете ли... хм... над унитазом он, короче, висит... да... вот я и хочу поговорить с его доктором. Нет, не волнуйтесь, приезжать не надо...

Спустя три минуты обалдевший от моего напора парень выложил не только номер телефона нужного мне врача, но и адрес обитания герцога, куда последнего я клятвенно обещала доставить в целости и сохранности. Наскоро попрощавшись с растерянным парнем, набрала следующий номер. Тут ответа пришлось ждать куда дольше.

— Простите за беспокойство доктор Кодараг, меня зовут доктор Романова, я бы хотела кое-что уточнить насчет вашего пациента, — быстро заговорила я, едва на экране появилось заспанное женское личико.

— А доктор Романова, которую я вижу впервые в жизни, слышала что-нибудь о врачебной этике?

Пришлось признать — да, слышала. И долго убеждать подозрительную докторшу, что я действительно ее коллега, а не какая-нибудь охочая до сенсации журналистка, стянувшая герцогский наладонник, и сведения мне нужны не из праздного любопытства. А так же набраться терпения, пока недоверчивая доктор быстро щелкала клавиатурой ноутбука, проверяя меня по базам медицинского персонала.

— Извините мою осторожность, доктор Романова... — девушка выглядела немного смущенной.

— Ничего, все правильно, — поторопилась перебить ее я, — мне не нужны извинения, мне нужна информация.

— Что он опять с собой сделал? — широко зевнув, обреченно поинтересовалась она.

— Ничего, кроме того, что отключился посреди вечеринки. Я видела следы от уколов и хотела бы узнать...

Все еще переживающая из-за собственной нерасторопности коллега, щедро поделилась нужной информацией. Едва я услышала название препарата, все стало понятно. Коктейль обезболивающего и стимулятора. Категорически не совмещающийся со спиртным. Точнее, совмещающийся. И дающий вот такой замечательный снотворный эффект. Очаровательно! И это еще повезло — двенадцать часов здорового сна, наутро дурная голова и сильная жажда, не опасны для жизни. Хотя, следовало бы обоим надавать по шее: доктору, что назначила безответственному пациенту препарат и не вдолбила в его пустую голову чего можно, а чего нельзя, а пациенту, что понадобилось переться на этот никому ненужный прием. Больной должен лежать в постели, а не шляться, где не попадя! Да ладно вам, доктор, не ворчите! Будь это один из аналогов, герцог мог и остыть по дурости, а так обойдется даже без реанимации и капельниц.

— Извините, доктор Романова, можно ли попросить вас о небольшом одолжении? — вклинилась в мои размышления доктор Кодараг.

— Какого рода? — пришла моя очередь быть недоверчивой.

— Мне нужна консультация, у меня в клинике есть один пациент...

Ну, что ж, консультация действительно дело небольшое и отказать в такой малости попросту не повернулся язык. Договорившись об утренней встрече, попрощалась с доктором и поспешила к нашему незадачливому пациенту.

Вернувшись в комнату, изрядно повеселила народ причиной такого странного поведения герцога. Дождавшись, когда они отсмеются, вызвала такси, послала Ежа договориться с хозяином бара, чтоб позволил воспользоваться черным ходом. Нечего светить страдальца, да и рекламы бару это не добавит. Кто пойдет в заведение, откуда клиентов волоком вытаскивают? А мы с принцессой попытались привести Влада в приемлемый вид. Конечно, пиджак на голое тело выглядел забавно, но рубашку мы решили не натягивать. Во-первых, это никому ненужные усилия, а во-вторых, она все равно бесполезна без пуговиц.

Парни помогли утрамбовать герцога в такси, а после оттранспортировать до постели. Отправив наших грузчиков праздновать дальше, я решила составить Эолларии компанию, несмотря на неуместные мысли 'а что я здесь делаю'.

Вытряхнув беспробудно дрыхнущего мужчину из остатков одежды и устроив со всеми возможными удобствами, мы переглянулись с принцессой, чувствуя себя несколько неловко в чужом жилище, куда нас не приглашали.

— Пошли, что ли чаю попьем, — предложила я, смущенно отводя глаза от плюшевого медведя, чинно восседающего на прикроватной тумбочке, — а потом посмотрим, где можно на ночь устроиться.

Глава 8.

...Серый свет киселем затапливал комнату, сглаживая очертания предметов и делая их призрачно-нереальными. Веселенькие желтые шторы, в солнечный день раздражающие своим задорным сиянием, не могли побороть эту холодную муть. Впрочем, всклоченный мужчина, сидящий на кровати в обрамлении скомканного одеяла и бесцельно пялящийся на полировку шкафа, ничуть не возражал. Это освещение как раз подходило под его паршивое состояние. Мало того, что все ссадины и ушибы напоминали о себе при каждом движении, так еще и мозг, кажется, за ночь переплавился в жидкий металл, гулко бьющийся о борта черепной коробки. Он провел языком по пересохшим губам и тяжко вздохнул, стараясь подавить зарождающееся беспокойство от того, что никак не мог вспомнить, где, а главное — с кем, закончился вчерашний праздник. А это вспомнить необходимо. Во-первых, всякая неизвестность сама по себе неприятна, а во-вторых, надо же как-то отблагодарить того (ту?) доброхота, кто мало того, что доставил герцога до его квартиры, так еще и раздел... до гола... прежде чем уложить в постель. Или он разделся сам? А если сам, то ночевал ли он один или... Черт! Вспомнить теперь стало первостепенной важностью — надо же знать как себя вести если...