Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 2

Но это произошло позднее. А прежде чем в противодействие девятой танковой дивизии немцев вступили дивизионные гаубицы и началась советская атака на наблюдательном пункте появилась трофейная зенитка, единственная вернувшаяся, из всей техники, что направилась было, с бригадным комиссаром. И с неё выгрузили, лежавшее на плащ-палатках, тело Мишинева. Причём несшие его бойцы и сами были окровавлены. И увидев это Власов спросил:

— Что, с товарищем бригадным комиссаром?

Боец, у которого на боку висел немецкий пулемёт, скорее размазал рукавом, чем вытер кровь, с располосованной щеки и ответил:

— Да товарищ комиссар от штыкового боя не уклонился, а один из немцев успел в него из "шмайсера" очередь выпустить, — при этих словах Власов поморщился, как от внезапной зубной боли, а боец продолжил, — прежде чем его срезали. А потом товарищ старший лейтенант Гончаров приказал товарища комиссара эвакуировать. На зенитке, а то у них снаряды закончились. Ну мы пистолет товарища комиссара подобрали, его перевязали и сюда.

С этими словами боец протянул пистолет в кобуре генералу.

— Ну это не "шмайсера", от продукции Шмайсера там только патент на магазин, но сейчас это и не важно, — взяв пистолет, а потом махнул рукой комкор, добавив, — Возьмите мою "эмку", и везите товарища комиссара в медсанбат. Как ему и вам помощь окажут, пусть сразу же на "эмке" и отправят в госпиталь.

После чего генерал-майор подошёл к раненому, которого грузили на заднее сидение легкового автомобиля, положил рядом с ним парабеллум, который был весь в нагаре от выстрелов и в крови, и произнёс:

— Держись, Георгий Николаевич, не вздумай умирать. Мы ещё повоюем, — и уже обращаясь к бойцам, добавил, — Что бы товарища комиссара живым в медсанбат доставили. И возьмите зенитку в охрану. Заодно пусть потом и боеприпасами, в батальоне трофейной технике, разживётся.

Ну а сам командир корпуса, махнув рукой, с досады, направился на своё место на опушке леса. Что бы руководить боем. Хотя по большому счёту руководить ему больше было и нечем, все, что можно было ввести в бой, было уже введено. И оставалось только наблюдать за ситуацией на поле боя, да отдавать санкции, на отход частей восьмой и тридцать четвёртой дивизий. Ну и ожидать чем всё-таки закончатся события на болотах, проговорив:

— Бэрримор, кто это воет там, на болотах? — после чего добавив, — Да кто угодно сэр. В наших условиях, на болотах, выть может кто угодно.

И вторя его словам, совсем рядом раздались звуки запуска ракетных снарядов с пары десятков ракетомётов, стремившихся накрыть своими залпами выходы с ближайших гатей на твёрдую поверхность. После чего эти места покрылись массовым разрывами, заставивших противника шарахнуться в глубину болота, после Власов пожав плечами произнёс, в переводе с командного, на общий русский:

— Ну тоже, не плохо. Сойдёт.

И, в общем, на пользу обороняющихся играло то, что противник оказался, изолирован на четыре части, половина из которых так и не могла всё ещё выйти с гатей на твёрдую поверхность. На северной окраине болот. Ну а вторая половина немецкой ударной группировки с одной стороны да сумела быстро достичь края заболоченного участка, но могла выходить на него только вытянувшись в колонну и находясь под обстрелом. То есть, даже имея преимущество в силах, вступала в бой частями и в течение всё-таки продолжительного промежутка времени. Да и в поддержке огнём своих частей немцы испытывали огромные трудности. По сути, огонь могли вести только орудия, установленные на тягачи и автомобили. Все буксируемые орудия не позволяло развернуть, как то, что движение шло по искусственному пути, а вокруг были болота. При этом сам путь находился под обстрелом. Особенно при этом старался расчёт стосемимиллиметрового орудия на трофейном мостоукладчике. Старательно выбивая хвосты немецких колонн. Что и позволило советским танкам сблизиться с вышедшими, из топкого пространства, немецкими танками, на дистанцию буквально пистолетного выстрела[36].

Да на такой дистанции советские танки стали нести большие потери. Даже не смотря на попытку усилить защиту запасными траками и катками, да и просто укреплёнными на броне ящиками, со смесью песка, с чем-то связующим. Что бы песок банально не высыпался. И тут, буквально прямо на глазах Власова, от попадания снаряда из немецкого танка вспыхнула одна из Т-34. Но экипаж не покинул её, а буквально отомстил обидчику, влепив, в него, ответный снаряд, заставив немецкий экипаж спешно покидать свою разгорающуюся машину. И экипаж советского танка, в своём боевом ожесточении, продолжая идти в атаку, стал накатываться на немецкий тяжёлый огнемётный танк. Который отползая задним ходом, произвёл, по уже горящей советской машине, выстрел из своего башенного орудия. Но снаряд срикошетировал по наклонной броне советского танка. Ответный выстрел советских танкистов не попал в немецкую машину. И тогда механик-водитель этого Т-34 повёл свой, объятый пламенем, танк на таран. Ударив в борт немецкую машину, заставив ту сползти обратно в болото, и тут советский танк взорвался.

Увидев эту картину Власов, отстранился от стереотрубы, в которую наблюдал за боем, чертыхнулся, покачав головой, потёр переносицу и уголки глаз, кончиками двух пальцев, зажмурив глаза. А потом, сняв каску, склонил голову и продекларировал:

— Машина пламенем объята,

Вот-вот рванёт боекомплект.

А жить так хочется, ребята.

И вылезать уж мочи нет.[37]

Потом с минуту промолчал и произнёс:

— Спасибо вам, товарищи, за победу, вечная вам память, — и уже повернувшись к работникам штаба, произнёс, — Выяснить, кто это был, весь экипаж представить к званию Героев Советского Союза. Посмертно. Лично, сегодня же, представление подпишу.

И, похоже, именно это и стало той соломинкой, что сломила спину верблюда. Противник дрогнул, не выдержав психологического напряжения. И бросая всё, в том числе и технику, которую обратно по гати было уже не вывести, стал стремительно отступать. А им вслед двинулись советские танки, в КВ-1 во главе каждой из колонн, в сопровождении севших на коней и взявшихся за клинки кавалеристов. И которые, буквально на плечах противника, одним рывком преодолели заболоченный участок. Выйдя, теперь уже на своём левом фланге, на южную окраину болот. Вынудив уже Власова отдать приказ остановиться и дальше не идти. Закрепившись там кавалеристами. А мотоциклетному полку заняв оборону вдоль западной, из занятых советскими войсками гатей, открыть огонь, во фланг, по двум другим немецким колоннам. Взяв их в огненный мешок. И не дойдя буквально сотни метров до края болот, на своём участке, противник и там стал бросать технику и стремительно отходить. Тоже преследуемый советскими танками и кавалеристами. Которым Власов, посмотрев на заходящее солнце, а оказавшимся в буквально смысле самым тяжёлым днём, третье июля заканчивалось, так же запретил идти дальше начала гатей. Распорядившись, передав в войска приказ, приостановить боевые действия, собрать всё что можно, включая и трофеи и уничтожив всё, что невозможно эвакуировать, и с наступлением темноты начать отход, согласно плану действий, на следующий день.

Благо к этому моменту боевые действия стали затихать. Восьмая дивизия, отойдя практически на занимаемые утром рубежи, удерживала проходы в болотах. Не давая противнику пройти по ним. Тридцать четвёртая дивизия, да и корпус Рябышева, так и не сумев уничтожить пятую немецкую танковую дивизии и дивизию СС "Викинг", и занять Золочев, так же отошли на занятые в течение дня рубежи. На северной и южной грядах холмов, ограничивающих долину реки Золочёвки. Да, везде шли перестрелки, стреляла артиллерия и танки, но ни советские войска, ни немцы, вперёд не шли, нуждаясь в передышке. Да и, по сути, советские войска поставленную задачу выполнили. Нанесли фланговые удары, по наступающей немецкой группировке. Замедлили её продвижение. Причинив её большие потери. С другой стороны Власов отлично понимал, что не будь на той стороне долины двух советских корпусов, его группировка была бы разгромлена уже к полудню. А её остатки вынуждены были бы отступать. Ну а тут, не смотря на всё-таки явную неудачу, он смотрел на развитие ситуации более оптимистично, чем смотрел на её возможное развитие ещё вчера вечером.

12

К исходу дня боевые действия на всём фронте свелись к отдельным перестрелкам по всей линии фронта. Да и немецкая авиация практически исчезла из вечернего неба. Что и позволило командиру четвёртого корпуса вывести кавалеристов и мотоциклистов, с южного края болот, снова в свой резерв. К тому же к этому моменту в части стали прибывать посыльные из штаба корпуса, которые стали доставлять в штабы соединений приказы об их действиях на следующий день. Ну а полностью приказ по корпусу, для его визирования, был доставлен на командно-наблюдательный пункт командира корпуса. Где комкор, ознакомившись с ним, обратив особе внимание, что бы в приказе оказались, отмечены все оказавшиеся в его подчинение соединения и отдельные части, приказ и завизировал. Ну и помимо этого приказа была доставлена и разведывательная сводка для Власова. С которой он и стал ознакамливаться, более подробно.

И согласно, этой сводке, выходило, что противник начал наступление на севере Финляндии. Намереваясь выйти к Мурманску и перерезать железную дорогу к нему. В Карелии активных боевых действий не велось, хотя попытки войск противника оценить оборону советских войск в Карелии и чувствовались. Ну а на Карельском перешейке, противник попытался начать наступление вдоль западного побережья Ладожского озера. Но после отхода на Карельский перешеек войск с северного берега Ладожского озера, советские войска, не сильно уступая финнам в свой численности, и явно превосходя в техническом оснащении, не позволяли противнику прорвать фронт. И ситуация на этом участке фронта Ленинграду ничем не угрожала.

В Прибалтике линия фронта стабилизировалась вдоль реки Западная Двина. Где противник так и не сумел захватить ни одного целого моста через эту реку. Вдоль северного берега, которой и заняли оборону советские войска, удерживая как Ригу, так и Двинск. Хотя между этими городами противник и сумел форсировать Западную Двину, в районе городов Ливани и Круспилс. Перебросив на захваченный плацдарм свою четвёртую танковую группу. Которую сдерживали во встречном танковом сражении остатки советских механизированных корпусов. И несмотря на то, что немецкие пехотные дивизии достигли Западной Двины, но от Двинска и до Полоцка советские войска удерживали оборону по этой реке.

Ещё одна точкой напряжения на фронте стал район восточнее Минска. Противник сумел захватить сам город. Соединив, в его районе, свои вторую и третью танковые группы. Но советские войска не только смогли избежать окружения западнее Минска, но и уже развернули, вдоль реки Березина, части новых армий Западного фронта. Собрав в районе Борисова крупную танковую группировку. Которая своими действиями так же сдерживала натиск танковых частей противника на восток. Хотя и тут подошедшие немецкие пехотные дивизии давили, своими активными наступательными действиями, на советские войска. Но пока угрозы прорыва линии фронта не было.

При этом отошедшие, в район Пинских болот, советские войска образовали одноимённый балкон, удерживая, на его самом западном выступе, город Пинск. При этом с юга этот выступ прикрывали части пятой армии уже не Западного, а Юго-Западного фронта. И этот участок Юго-Западного фронта, от Пинских болот и до Шепетовского укрепрайона мог бы считаться самым стабильным участком фронта. Где отход даже и не планировался. Так как оборонявшаяся между городами Острог и Берестечко шестнадцатая армия должна была так же начать отход, в ближайшие дни на линию Изяславского укрепрайона. Вслед за отходящими, с Львовского выступа, частей шестой, двадцать шестой и двенадцатой армий. Которые как раз находились на рубеже между городами Золочев и Станислав[38]. Успев тем самым выйти из-под угрозы прорыва войск противника, через Золочев к Тарнополю. Что давало им возможность успеть до выхода пехотных дивизий противника на линию старой границы занять линию укрепрайонов на ней.

На участке Южного фронта, в северной Молдавии, противник сумел, заняв Черновцы и северные районы Молдавии, выйдя тем самым на линию старой границы. Но там уже занимала оборону прибывшая из Харьковского округа восемнадцатая армия. Что давало надежду, что и тут натиск немецких войск будет приостановлен. Ну а на самом юге Молдавии советские войска не только удерживали линию государственной границы, но и заняли часть румынской территории. И как раз в тот момент, когда Власов заканчивал ознакамливаться с материалами из разведывательной сводки, к его командно-наблюдательному пункту подъехала "бетешка", из которой выбрался Попель и произнёс, обращаясь к генералу:

— Товарищ генерал-майор, погиб полковник Васильев. Я принял командование над тридцать четвёртой дивизией. И я снял с должности, за трусость командира шестьдесят восьмого танкового полка Смирнова, который выказал трусость. Полк принял капитан В. Ф. Петров.

— М-да, к сожалению, есть такое свойство у войны, мудаки умирают последними, — тихо только и произнёс Власов. На что, нахмурившийся Попель переспросил:

— Вы что-то сказали, товарищ генерал-майор?

Заставив тем самым Власова произнести громче:

— Да так, товарищ бригадный комиссар, мысли вслух. Так сказать, в развитие мысли, что не всех мудаков война унесла. И как погиб Иван Васильевич?

— Попали под авианалёт, и в танк с ним бомба попала, — поморщившись, ответил Попель, а потом добавил, — И я вот по какому поводу, приказ по тридцать четвёртой дивизии мы получили. Но вот как быть с теми частями, нашего корпуса, что оказались отрезанными от него. Что мне с ними делать?

— Давайте, все части восьмого мехкорпуса, что сейчас действуют, совместно с моим корпусом, обзовём группой Попеля, — произнёс Власов, — Благо завтра с рассвета и тридцать четвёртая дивизия формально возвращается в состав восьмого корпуса. И пусть они все будут под вашим командованием, товарищ бригадный комиссар. Кстати, что там за части?

— Второй мотоциклетный полк, практически в полном составе, до тридцати танков из состава двадцать третьего и двадцать четвёртого танковых полков двенадцатой танковой дивизии, и передовой отряд седьмой мотодивизии. Батальон трёхсотого мотострелкового полка, с дивизионом артиллерии[39]. Я их свёл в один сводный полк под командованием командира двадцать четвёртого танкового полка полковника Волкова, — ответил Попель. В то время как Власов, в знак согласия, с действиями комиссара, утвердительно кивал головой. После чего он произнёс:

— И давайте сделаем так, товарищ бригадный комиссар, сводный полк полковника Волкова, начнёт отход, в район села Бережцы, там организованна защищённая переправа через реку Иква, с закатом. Одновременно с артиллерией и тыловыми частями. Считайте это моим устным приказом, — при этом уже утвердительно, в знак согласия, стал кивать уже Попель, а Власов продолжил, — Только у меня будет к вам просьба, товарищ бригадный комиссар.