Малец

— Пусть его, — махнул Голеня рукой, — нам чего с этого? Только если ты работу у Асаты найдешь.

— Ладно, загляну сегодня к Ваське, вдруг присоветует чего. — Сын придвинулся к отцу и понизил голос. — Тут Сашка, сын Глыбы, как-то похвастал, мол, знает, при заводе кузнеца какие-то тайные цеха есть, где работы делают так, чтобы секреты не выведали, так там работники вдвое против других получают. Мы его с парнями на следующий день пытали, так он уперся, вроде как соврал, не подумавши, потому просил больше никому такого не говорить. Я так думаю, не врал он, а от своих слов отказался потому, что вся спина исполосована была, видимо его батя про то узнал, а он на заводе печи ладит.

— Вот же ж, — озадачился дед, — а ведь вполне может быть. Но тут осторожней надо, просто так вдвое кузнец платить не будет, не шибко он с денег щедрый. С Васькой поговори, но про секретные цеха не поминай, потому, как я бы на его месте тех, кто туда сам просится ни за что бы не пустил. Он тебя хорошо знает, соседи все-таки, поэтому плохого не присоветует, если сам не предложит, то и не стоит оно того, а если предложит, то сам понимаешь, молчать должен, узнаю что проболтался кому...

— Да ты что, бать, не уж-то я не понимаю?

— Сам про Сашку сказал, нешто он не понимал? А дошло только когда отец вожжами.

* * *

Любим Матвеевич Кровков добрался со своим отрядом до Тобольска к началу августа, вроде бы и не медлили, а поди ж ... Велика Россия. Отдыхать с дороги не стал, в тот же день двинулся в Сибирский приказ. Воевода Андрей Фёдорович Нарышкин без промедления принял посланника Ромодановского:

— Какими судьбами в наши края, сотник? Служба, али к отцу в Якутск едешь?

— Служба, Андрей Федорович, — поклонился Любим воеводе, — боярину Ромодановскому надобно, чтобы я в таможенные книги глянул, да по поводу одного купца прознал.

— Ну, служба, так служба. — Кивнул Нарышкин. — Сегодня отдохнешь с дороги, а завтра в приказ пройдешь, все что понадобится, покажут. Ну а пока поведай чего там, в Москве, говорят царь, Петр Алексеевич, большим посольством к голландским немцам отбыл.

Дальше разговор пошел о жизни Москвы, и ничего существенного не содержал, кроме настроения служивого люда:

— Да-а..., — протянул воевода, теребя бороду, — опять стрельцов кто-то на бузу подбивает, никак от Софьи все идет. Ох и тяжко после этого будет, Петр Алексеевич и так сестру не привечает, а если стрельцы еще раз бунт учинят, не сносить ей головы. Думаю, вольницу стрелецкую царь более терпеть не станет. Ну, да ладно, даст Бог не посмеют против царя идти.

На этом разговоры закончились, хоть воевода и был хорошо знаком с отцом Любима, но статус держать должен и с простым сотником вести долгие беседы не мог.

С утра Кровков посетил приказ и, забрав дьяка, отправился смотреть таможенные книги:

— Это что? — Брови сотника полезли на лоб, когда он увидел забитые свитками и книгами полки до самого верха в писчей избе.

— Вот, здесь и хранятся все наши книги и списки товаров, с которыми купцы проезжают. — Пояснил ему дьяк. — Если чего надо найти, тут и ищем.

Настроение Любима резко упало, а когда служащий пояснил ему какой объем придется переворошить, потому, как все распределялось не по времени писания, а по наличию свободного места, совсем лишился надежды.

— Мы здесь век искать будем, — вздохнул сотник.

Однако дьяк был не согласен:

— Нет, долго искать не придется, в седмицы три или четыре управимся, а заодно и все свитки прошлого года выберем, не хранить же их дольше. — Но увидев на лице служивого отчаяние, продолжил. — Ты бы сказал, чего ищешь, может и не понадобится здесь искать.

При упоминании китайского фарфора, служащий хмыкнул и потянул сотника на склад:

— Тут дело такое, раньше купцы часто фарфор в Москву везли, теперь-то много меньше, ну и если сбор оплатить не могли, то фарфор здесь оставался, мол, выкупят потом. А потом выкупить не смогли, казна за долг выкупила.

То, что дальше увидел Любим никак не укладывалось у него в голове, в огромном длинном бараке ситуация повторилась как с документами, отличие было только в том, что китайский фарфор лежал прямо на земляном полу, в кучах, переложенный соломой для большей сохранности.

— Так чего же тогда в Москву не свезут?

— Так знамо чего, — хмыкнул дьяк, — надо же караван собирать, людей нанимать, и в Москве торг вести. А денег в казне воеводы мало, и потом те деньги обратно не вернутся. Купцы тоже здесь брать не станут, по такой цене им только в убыток торговать, а скинуть нельзя.

М-да, отправляясь в Сибирь, сотник не без оснований считал, что купцы, привозя китайские товары в Москву, устанавливают цены много выше, чем все это должно было стоить, однако сейчас у него зародилось первое подозрение, что большими прибылями здесь и не пахнет. Вообще становится непонятно, с чего это купец решил пойти на такой риск, как торговля фарфором в Москве? И куда смотрела купеческая сотня, ведь по существу торговец обошел давний запрет на обязательство продавать весь товар оптом привилегированным купцам? Впрочем, последний момент прояснился быстро, помог с разъяснениями дьяк, тут купец был в своем праве, некоторые товары, и в том числе фарфор, не входил в перечень обязательных к оптовой перепродаже. Что касается Нерчинска, то тут новая загадка, основной поток Китайских товаров, шел другим путем, через западную Монголию, а все что поступало через Байкал, оседало в самой Сибири, и в Москву попадало редко. Выяснилась и еще одна деталь, изделия, представленные сотнику, хоть и звались фарфором, но вида были посредственного, особенно по сравнению с тем что продавалось в Москве. На это служащий только пожал плечами:

— Так ведь ежели фарфор искусный, так и цена у него добрая будет. В Китае хороший фарфор тоже в цене немалой.

Оценив примерный объем и цену хранящегося в Тобольске товара, Любим отправился по красноярской дороге, караван купца он должен был обогнать где-то на пути от Красноярска в Иркутск, конкретно искать купца пока смысла не имело, вот после Нерчинска, поговорить с торговцем было можно и нужно. Однако случай распорядился по иному, на пятый день выхода из Красноярска, только успели после ночевки начать путь, как наткнулись на обоз купца, который чего-то ожидал, не выходя на дорогу. Сотнику это показалось любопытным и он, выспросив где купец, отправился к нему:

— Почто встал, купец? — После приветствия спросил Любим торговца.

— Да вот, засланные казачки, сундучок с казной умыкнули, — усмехнулся тот, — ждем, когда отыщутся.

— Да как их в такой глуши отыскать-то? — Удивился сотник, оглядывая густо росшие деревья. — Тут на десяток саженей отойдешь и уже не видать.

— А чего смотреть? Услышим их скоро, обозначат себя.

— С чего бы? — Хмыкнул Любим, и тут же где-то далеко в лесу чуть слышно бахнуло.

— Ага, вот и обозначились тати, — обрадовался купец вслед кинувшимся в направлении звука казакам, — сейчас казну принесут, и дальше двинемся.

— Хм, А для чего они стрельнули?

— Так это не они стрельнули, — пояснил торговец, — у меня в казне три фунта не зернённого порохового зелья с кремневым замком от фузеи заряжены были, вот и стрельнуло, когда замок сбили да крышку подняли. Может кто жив остался, ну а если преставились, то не я взял грех на душу.

При последних словах купец перекрестился.

Пока ждали казаков, Любим подробно обо всем расспросил торговца. Как сотник и предполагал, в отношении фарфора ответы купца были невнятными, больше запутывали, чем помогали разобраться, да какой торговец свои секреты выдаст, только если на дыбе, но строже спросить можно и после похода в Нерчинск, а пока давить смысла не имеет. Любим, наоборот постарался вести себя с купцом более дружелюбно, чтобы не насторожить раньше времени, а вот по самоварам от него скрывать ничего не стали.

— А что тут такого? — Удивлялся он. — Медь у монастыря купили, да без торга, да за какую цену назначили, а выделку на заводе кузнеца Асаты делали, тебе все едино через Иркутский острог путь держать, там и глянуть можно.

Прошло не так много времени, солнце не еще не успело набрать жара, как казаки вернулись:

— Оба смерть приняли, — доложил десятник, — одного даже на части разорвало. И это, Иван Федорович, ты в следующий раз поменьше пороха ложи, хорошо, что они сундучок в овраге открыли, деньга недалеко разлетелась, а так придется по всей тайге собирать.

— Так охраняйте казну лучше, — тут же выразил недовольство купец, — а порох больше заряжать не стану, толку теперь. Чего лучше придумаю.

Долгий путь до граничного острога закончился в Сентябре, короткий разговор с воеводой и снова знакомство с состоянием дел по торговле и вот тут Любима ожидал настоящий шок.

— А, так тебе фарфор нужен? — Почему-то обрадовался дьяк. — Так его здесь много продается, только наши купцы брать не хотят. Пойдем к китайцам, сам все увидишь.

В отличие от Тобольска китайские склады в Нерчинске выглядели куда как лучше, товар не лежал на земле, а был аккуратно размещен на полках и переложен рисовой соломой. Но цена. Цена оказалась примерно такой же, какая была в Тобольске. Организовывать караван отсюда в Москву не имело никакого смысла. Но не это больше всего поразило служивого, после осмотра китайской продукции, дьяк провел его к ближайшему оврагу, а там... А там все дно оврага было покрыто толстым слоем осколков фарфора.

— Это откуда столько? — Охнул Любим. — Неужто в пути побилось?

— Да какой там, в пути, — махнул рукой дьяк, — то сами китайцы своей товар побили, чтобы цену держать. Поначалу-то, как товара много стало, цену меньше назначали, но наши купцы все одно редко брали, а потом кто-то из знати от их императора приехал и велел большую часть побить. Три дня сюда фарфор возили и палками в черепки разбивали, а цену назначили такую, что никто теперь не берет. Шелк торгуют, зерно, чай, ревень, но не фарфор. Если где и провозят тайной тропой, то удача купцу, а так, только в убыток.

— Так, так. — Только теперь у сотника появилось понимание того, что вопрос торговли фарфором не так прост, как казалось с самого начала и организовывать большой караван из Нерчинска даже казне в убыток, только если... Только если не взять в оборот сибирского купца и не заставить расширить дело через свою тайную тропу.

* * *

Наш компаньон, вернулся только к сентябрю. Да, это не двадцатый век, где Железной дорогой добраться до Москвы можно в четыре дня, в эти времена путешествие длится месяцами. Если отправлялся в путь отсюда он с дюжиной возов, то обратно вернулся с пятью десятками, и доволен как слон. Все, что он планировал сделать, сделал, а его очередной караван в Нерчинск, вернулся еще в июне и тоже расторговался удачно, но я ему не завидовал, теперь у него будет голова болеть, куда привезенный товар девать? Я уже говорил, что с деньгами проблема, их недостаток сильно тормозил дальнейшее развитие, начиная с какого-то момента купец станет работать в холостую, то есть у него появлялось столько товара, что дальше не имело смысла заниматься прибылью. Получалось, что вроде бы купец и богат, а чистых денег у него не так уж и густо.

— Что это? — Спросил он меня, крутя в руках красочные прямоугольные разнокалиберные пластинки.

— Талоны, — ответил я, — эквивалент денежных кредитных обязательств. Здесь есть талоны на копейку, на десятник, на гривенник. Вот этот самый большой на рубль, но думаю, их много не понадобится.

— Почему?

— Так это работникам, чтобы отоваривались в нашем магазине. Зачем им рублевые талоны, им даже гривенника много будет.

— А зачем талоны вообще? — Удивился купец, — своих-то можно и так, под список отоваривать, да и денег я тебе привез.

— Деньги всем нужны, а потому они быстро от нас уйдут к другим торговцам, а так они при нас гораздо дольше останутся.

— Во как, — Гандыба почесал затылок, — а ежели все эти талоны обменять на деньгу затребуют?

— Обменивать на деньгу можно, но лишь часть, и то за процент, остальное извините, это наши талоны, на наши товары. Мы никому деньгу не обещали, покупай за талоны наш товар, и продай за деньги, если сможешь.

— Ха, это дело, — обрадовался купец, — получается со своими вы будете совсем без денег рассчитываться.

— Нет, 'совсем без денег' не получится, — поспешил остудить компаньона, — деньги работникам тоже понадобятся, им не только наш товар нужен, да и мытарей никто не отменял.

— Это да, — согласился Гандыба, — но дело все равно стоящее.

Присоединяться к нашей талонной системе Гандыба пока не стал, потому как у него торговля оптом и здесь талоны не применимы, но, судя по тому, что он все чаще просил пояснить то один момент, то другой, скоро придет к нам с отчимом с предложением. А так как купец всегда купец торг предстоит долгий.

В конечном итоге наш магазин преобразовался в этакий крытый мини рынок и народ хлынул в него из любопытства и вот тут всех ждал облом. Продажа за деньги в лавках запрещена, только за талоны. Где взять талоны? А рядом, в углу лавка менялы, который обменяет вам деньги на талоны. Только берите точно столько, сколько нужно для покупки, обратный обмен талонов на деньги меняла не производит. Понятно зачем это сделано? Вот именно, люди обязательно будут промахиваться и брать больше чем нужно, да и неудобно за каждой покупкой бегать к меняле, таким образом у них на руках окажутся талоны и в конечном итоге они станут ходить по рукам как точный эквивалент денежных средств. Циничный двадцать первый век рулит.

Да! Дела с разработкой железной руды в верховьях реки Китой, как я и предполагал, шли успешно. Захар, рудознатец, был отправлен с группой мужиков в Саяны, сразу как сошел снег. Уже через месяц мы получили от него первую весточку, что руду он нашел добрую, и мужики занялись ее добычей, а уже в июле сплавились первые плоты с рудой. К концу августа дощаниками навозили целую гору руды, чтобы на всю зиму хватило. Вообще-то это не дело, надо бы на следующий год, в Саянах мельницу ставить, да заняться обогащением руды, и даже можно будет там печь для обжига и получения железорудных окатышей ставить, чтобы возили уже готовое сырье для домны.

После обработки и прожига руды, попытались провести первую плавку в домнице, сделанной на скорую руку, чугун не получился, сразу скажу 'не получился' он еще три раза. По-моему над моими потугами все рабочие хохотали, мол, с суконным рылом, да в калачный ряд. Но даром мои эксперименты не прошли, хоть чугун и не получился, зато крицы наработали в нужном количестве.

Пятую попытку делали уже в сентябре, и мои труды, наконец-то, увенчались успехом, чугун получился! Всего девять пудов, смотреть не на что, но как сказал в мое время один человек, первый высадившийся на Луну: 'Маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества'. Конечно я приукрасил свои заслуги, домны уже давно известны и работают, но они работают по-другому, сразу чугун из них не получают, только промежуточное сырье, да и не работают они непрерывно, после каждой плавки их разбирают. А у меня все будет делаться в один этап, и следующая конструкция позволит проводить плавку непрерывно, пока не выработает всю добытую руду. Думаю не надо говорить, что с появлением чугуна у нас открываются появляются новые горизонты, по крайней мере, с этого дня мы можем выделывать литье, а это... А это полный улёт.