Невидимые знамёна

Внизу блестит Малое море, как огромное зеркало, вьются над ним, кричат птицы. Нет, не птицы, поняла Шура, приглядевшись. Вернее, не только птицы, там еще и маленькие летящеры, совсем крохи, не больше чайки. Ссорятся с птицами из-за рыбы, наверно... А вон вода вдруг пошла сильной рябью, что-то темное показалось на мгновение из глубины, и снова исчезло, только круги расходились... Что там живет, на дне? Кто-то говорил о каких-то диппетах — что бы это могло быть? Звери или рыбы?

Не о том надо было думать, но никак не получалось привести мысли в порядок. Шура, впрочем, умела заставить себя размышлять даже о самом неприятном.

Её исчезновение дало толчок... чему? Или не было никакого толчка, а всё наладилось бы само собой, и точно так же отец бы встряхнулся, и... Нет, поняла она каким-то внутренним чувством, не наладилось бы. Если за столько лет ничего не случилось, то дальше было бы только хуже. Неизвестно, что побудило его действовать теперь: чувство ли вины, вид ли раздавленной неожиданным горем жены, но это и неважно. Это произошло, вот что важно. И им теперь хватает сил жить и растить сыновей, и не терять надежды, и искать Шуру...

"Что будет, если я вернусь?" — спросила она себя, уже зная ответ. Сперва будет великая радость, это точно. Но вот потом, когда схлынет ликование... Она ведь не сможет рассказать правды о том, где пропадала столько времени. А и рассказала бы — никто ей не поверит. Лгать о похищении? Смешно! Сказать, что в самом деле сбежала из дома, не выдержав "семейного уюта"? Гнусно... В любом случае выйдет, что она, Шура, или лгунья, или сумасшедшая, или неблагодарная дрянь, заставившая родных сходить с ума столько времени и даже не подумавшая о том, что можно хоть весточку о себе подать! И будут эти недомолвки, косые взгляды, "разговоры по душам", и снова между ними поселится ложь, настороженное молчание, и от сплотившейся перед лицом трагедии семьи останутся одни обломки. Лешка уйдет из дома, он уже взрослый, отец снова запьет, братья совсем отобьются от рук, мать окончательно сдастся, а ее саму будут провожать понимающими взглядами: как же, знаем, где и зачем шляются девочки-подростки! И пойдут слухи, неправдоподобные, но от этого не менее гадкие, останется только сбежать по-настоящему!

Попросить, чтобы все обо всём забыли? Вряд ли выйдет, иначе бы Ерхайн наверняка упомянул о такой возможности. Да и... если родные забудут о том, что дочь исчезала куда-то, получится, что не было никаких потрясений, и всё пойдет по-старому... Куда ни кинь — всюду клин, вот уж верно.

Но как же хочется домой!

Ерхайн молчал, будто понимал... Да он действительно понимал, иначе не спросил бы Шуру, действительно ли она хочет вернуться. Даже странно — такая чуткость в таком мальчишке... Или это не он, а Вещь? Впрочем, какая теперь разница!

Большой летящер пронесся мимо окна, едва не задев стену кончиком крыла, взвился вверх, — от неожиданности Шура отшатнулась, едва не упала, запнувшись о край ковра.

Ерхайн терпеливо ждал ответа, неподвижный в своем кресле.

-Я не знаю... — произнесла Шура. — Можно, я не буду решать сейчас? Мне надо еще подумать...

Говоря это, она прекрасно знала, что кривит душой. Она уже знала, что выберет. Не было другого решении, просто не было, и всё! Но пока ничего не сказано вслух, как будто остается лазейка...

-Конечно. — Ерхайн повернул голову, взглянул на неё. — Я ведь сказал, время у тебя есть.

-Тогда я пойду.

Шура обошла его, направилась к двери.

-Что бы ты ни решила, — негромко окликнул он, — не стоит сидеть взаперти. Я не могу показать тебе замок и окрестности, но Дайхин или кто-нибудь другой сделает это с удовольствием.

-Не стоит, — твердо отказалась Шура.

-Ты опасаешься, что это может повлиять на твой выбор? — прищурился Ерхайн.

-Вряд ли, — честно ответила она. — Просто... не хочу никого видеть. Извини.

-Тебе не за что извиняться, — покачал он головой. — Но если ты передумаешь, скажи.

Кивнув, Шура выскользнула за дверь, перевела дыхание. Поджидавшая ее Эман, не дожидаясь просьбы, жестом пригласила следовать за собой, и Шура отправилась с нею, продолжая размышлять на ходу.

Странный он всё-таки, этот Ерхайн. А может, у них так положено? Может, надо проявлять гостеприимство даже по отношению к бывшим противникам, тем более, Шуре он кое-чем обязан! Но он и до того не вел себя враждебно...

Люди странные, — а люди ли они вообще? — обычаи странные, мир — вовсе свихнуться можно. Хотя, невольно усмехнулась Шура, наверно, здешние обитатели сказали бы то же самое и о ее родном мире! Как так — жить без магии? Ездить не верхом, а в железных коробках?..

-Лэа желает совершить прогулку? — нарушила молчание Эман.

-Нет, спасибо, — помотала головой Шура, и служанка умолкла.

23. Прощание

Может, глупо было сидеть в комнате, таращась в стену — от этого в голове новые мысли не заведутся! Но если смотреть в окно, то из него видно всё те же горы, всё те же облака, постоянно меняющие рисунок, — уж такие прихотливые ветры над долиной Нан Кванти! — парящих летящеров, и это так красиво, особенно на закате и на восходе, что никак не получается сосредоточиться.

И еще — то, что она никого не желала видеть, еще не означало, будто никто не захочет увидеть её.

В первый раз пришла Нитмайя, выглядевшая странно и непривычно в длинном, до полу, голубом платье, простом, но очень красивом. Она будто помолодела, разгладились ранние морщинки в уголках глаз, и глаза стали ярче, чем были...

-Ты меня осудишь, верно? — спросила она, когда они разжали объятия.

-За что? — поразилась Шура.

-За то, что не довела дело до конца... — Нитмайя, тонкая, прямая, подошла к окну, отвернулась от Шуры. — За то, что не верна своей клятве... Я же обещала сделать всё для того, чтобы Избранный выполнил свою миссию!

-Но ты и сделала, — сказала Шура. — Ты всё сделала, что могла, а дальше от тебя ничего не зависело!

Она коротко пересказала Нитмайе, что случилось после того, как её увели. Выяснилось, что часть этого женщина уже знает.

-Вот как вышло, — невесело усмехнулась она. — Вот оно какое, наше бабье племя! Одна встретила человека, которого пятнадцать лет не видела, и голову потеряла. Вторая не дала врагу умереть...

-Да он не... — Шура осеклась. Когда она перестала считать Ерхайна врагом? И считала ли его им когда-нибудь?

-Я знаю, — кивнула Нитмайя, — Фаарин объяснил. Он много чего мне объяснил. И знамёна показал — я долго их не могла увидеть, а потом всё-таки рассмотрела. А он тут давно уже, он многое знает...

-Как он вообще сюда угодил? — полюбопытствовала Шура.

Оказалось, его увели люди Тол Керти, им понравилось, как юнец отбивался, и они хотели сделать его своим воином. Фаарин сбегал несколько раз, и лишь единожды — удачно. Только не добрался до дому, сбился с пути и вышел к Грозовым горам, прячась ото всех, как дикий зверь. Тогдашний хозяин Нан Кванти подоспел как раз вовремя, чтобы не дать летящеру сожрать бедолагу, а тот в благодарность за спасение жизни — никчемной вроде бы, но дорогой, — вызвался служить ему. Мечтал сперва вернуться, отыскать Нитмайю-Маахин, но потом понял — на землях Светлых не станут слушать, что он не по своей воле остался у Тёмных, а к тому же не мог нарушить данного слова. Так и вышло, что это Нитмайя нашла его, а не он ее...

-Он когда-то собирался взять меня в жены, — тихо сказала Нитмайя, закончив рассказ, — как только вырасту да денег соберем. А теперь говорит, что о деньгах думать уже не нужно, а в жены он меня возьмет хоть завтра, если я не передумала...

-А ты?..

-Как я могла передумать? — вздохнула женщина и застенчиво улыбнулась. — Если я его столько лет искала... Только теперь всё заново: мы будто и не были знакомы вовсе, другой человек, и я другая... Даже зовут нас теперь иначе! Страшно...

-Тебе-то страшно? — не поверила Шура. — Ни за что не поверю!

-Да, так вот... Никого не боялась, а тут испугалась, — ответила Нитмайя.

-А Тиррук?

-А что — Тиррук? Бранит меня, на чём свет стоит, и не желает выигрыш отдавать, — рассмеялась та.

-В смысле?

-Так мы же поспорили на приличные деньги, что я никогда Фаарина не отыщу, — пояснила Нитмайя. — Тиррук потому и спорил, что думал — отдавать не придется. А тут вон как!

-А он сам-то? — спросила Шура осторожно. — Что думает делать?

-Не знаю, не говорит пока, — помотала головой женщина. — Фаарин сказал, лэ обещал отпустить всех, лишь бы убрались из Нан Кванти. Может быть, уйдет. Должен же кто-то рассказать о том, что случилось!

"А может, не уйдет, — подумалось Шуре, — должен же кто-то присматривать за Нитмайей!"

-А коней наших поймали, — сказала вдруг та. — Не поверишь!

-А что такое? — заинтересовалась Шура.

-Так вожаком не Джамдиров серый заделался, — сказала Нитмайя, — а твой ушастый! Ну и вывел всю компанию не в Хан Хаарти, а к ближайшему жилью. Надо думать, именно так нас и вычислили: о чужих лошадях мигом доложили, кому следует, стражу усилили, вот и всё!

-Джамдир сам себя перехитрил, — заключила Шура, и обе они замолчали.

-Мне его даже жаль отчего-то, — призналась женщина. — Как он эту Вещь хотел, ведь даже семью предал... Разве так можно жить? Должно быть, сильно его изнутри перекорёжило, раз такое вышло!

-А мне кажется, — сказала Шура, — он не столько даже о Вещи мечтал.

-А о чем же?

-О Нан Кванти, — ответила она. — Ты видела, как он смотрел на замок, когда мы сюда пришли? Нет? А я видела... Как будто тот совсем близко, а никак не подойти. Он, наверно, понял, чего лишился, только когда его изгнали!

-Может быть, — вздохнула Нитмайя. — Может быть... Трудно не тосковать по такому месту, особенно если должен был стать наследником, а по собственной глупости и жадности всего лишился! Всё равно немного жаль его...

-Жаль, — согласилась Шура, хотя в глубине души рада была, что Джамдира больше нет.

Нитмайя ушла, обещав заходить еще, и Шура была этому рада — она успела привязаться к грубоватой, но по-своему доброй женщине. В конце концов, та о ней заботилась, как могла, а это не так уж мало...

В другой раз пришел Дайхин, справиться о ее самочувствии, а заодно поинтересоваться, почему это Шура не желает выходить из комнаты. Дескать, в замке и окрестностях есть, на что посмотреть, она не пленница, так отчего же...

-Ну простите, — сказала она мрачно. — Не хочу. Насмотрюсь, потом не забуду, как... ну...

-Я понимаю, — мягко произнес Дайхин.

Он Шуре безотчетно нравился, было в нем что-то такое... домашнее, что ли? Хотя так обычно говорят о бабушках! Но Дайхин оказался именно таким: очень спокойным, очень разумным, мудрым, если на то пошло. Шура не спрашивала, сколько ему лет, и так видно было: уже немало. Если он ровесник Джамдиру, а тому было... она затруднялась определить, но никак не меньше шестидесяти, а может, и больше! В годы Третьего похода он был уже на хорошем счету у Совета Холма, значит, до того сколько-то времени провел в Светлых землях, а изгнали его... Ну, вряд ли ему было сильно больше двадцати! В общем, выходило, что и тот, и другой в родном Шурином мире были бы уже если не дряхлыми развалинами, то людьми почтенного возраста, но только не здесь! Джамдир скакал верхом и выглядел крепким мужчиной средних лет, пусть и седым, а Дайхин... У Дайхина, казалось, возраста не было вовсе. Вот только что он казался немолодым человеком, видны стали морщинки у глаз и у рта, и вроде бы даже седина в светлых волосах, а вот он уже похож на юнца, смеется, показывая ровные белые зубы, и лицо у него молодое... Выдавали только глаза: будто бы всё на свете повидавшие, чуть усталые, в них притаилось понимание и чуточка иронии... И он никогда не пытался как-то воздействовать на Шуру, хотя бы за счет старшинства и опытности, вел себя с нею, как с равной, и иногда казалось, будто бы он не старше Ерхайна, которого, оказывается, когда-то держал на руках...

-Что вы понимаете... — буркнула она.

Дайхин только улыбнулся в ответ, но ничего не сказал.

-Хорошо, — произнес он после паузы. — Я не стану пытаться переубедить тебя. Я вижу, какой у тебя нрав, и понимаю, что это бесполезно. Ты сама решишь за себя, и тут тебе никто не поможет... Верно?

Шура молча кивнула.

-Но могу я хотя бы поговорить с тобой? — спокойно продолжал Дайхин. — Не так часто... да что там, почти никогда не выпадает нам возможность поговорить с человеком из другого мира, и тем более с таким, кто не боялся бы нас и не ненавидел только за то, что мы пользуемся силой этого мира иначе, нежели те, кто называет себя Светлыми...

-А о чем? — удивилась Шура. — О чем со мной говорить? Я не знаю ничего толком и вообще...

-Это тебе лишь кажется, — ответил мужчина. — Позволишь задать тебе вопрос?

-Конечно.

-Откуда у тебя эта вещь? — он указал ей на грудь, и Шура не сразу сообразила, что подвеска из крепости Гор-Гасс, прежде надежно спрятанная под одеждой из травы кьян, теперь отлично видна в вырезе рубашки.

-Она... — Шура сняла с шеи цепочку, протянула украшение Дайхину на ладони. — Вы знаете, что это такое?

-Если в общем — это знак рода Тай Ларти, вассалов Хан Хаарти, — ответил он. — Но ты не ответила, как он попал к тебе.

-Я нашла его случайно, — сказала Шура, недоумевая: если женщина, которую она видела, была Тёмной, то... как она вообще попала в крепость Гор-Гассов?

И она пересказала Дайхину то, что видела той ночью, как нашла подвеску.

-Вы знаете, кто была эта девушка? — спросила она.

-Я догадываюсь, — после паузы ответил он.

-Она из Тёмных?

-Нет, — покачал головой Дайхин, — как раз наоборот. Она из Светлых. И если это действительно та, о ком я думаю, звали ее Шенна, и была она единственной дочерью господина Той-Тан.

-Но как тогда у нее оказалась такая штука? — удивилась Шура.

-Я расскажу, если хочешь, — сказал мужчина и, дождавшись утвердительного кивка, начал неторопливо: — У лэ Тай Ларти было несколько сыновей, и все они были хорошими воинами, но не магами. Потому Тай Ларти и являются вассалами Хан Хаарти, что в их семье не рождаются настоящие маги, разве только люди, способные пользоваться подаренными сюзереном заклятиями. Но это к делу не относится. Случилось так, что младший сын Тай Ларти — звали его Хаон — отправился на охоту и, преследуя зверя, забрался слишком далеко и потерял дорогу. Он полагал, что всё еще находится на землях отца и спокойно ехал, зная, что рано или поздно выберется к жилью. — Он перевел дыхание. — К жилью он не выехал, но зато в лесу у ручья встретил девушку, одетую по-охотничьи, как благородная лэа. Он приветствовал ее, как равную, и спросил у нее дорогу. Но она могла указать ему только путь к родному дому. К Той-Тан. Тогда Хаон назвался и с удивлением увидел, что девушка не испугалась его. Они говорили сколько-то времени, а потом разъехались каждый в свою сторону: Хаон теперь знал, где оказался, и сумел найти дорогу домой.

Шура слушала, как будто ей рассказывали сказку. Да и тон соответствовал: Дайхин говорил неторопливо и размеренно, будто легенду вспоминал.