Тёмные плясуньи

— Всё?

— Всё, — откликнулись над головой.

Он смог открыть глаза лишь, чтобы увидеть чьи-то босые ноги. Коршун.

— Мне разрешат... увидеть сына?

— Не я решаю, — тихо ответили над ним.

... Побелевшее лицо Лиама едва не заставило старуху Трису всхлипнуть.

Но шагнул один из стариков, положил на её плечо ладонь.

— Выдержит, — твёрдо сказал он. — Верь.

Старая некромантка хотела бы верить. Но время быстрым речным течением летело мимо неё, и Триса слышала его волнообразное движение, ужасающее своей скоростью и неудержимостью... Лиам словно спал, положив голову на её колени, и она продолжала гладить его темноволосую голову, будто это монотонное движение помогло бы ему продержаться время, нужное для того, чтобы его дурной отец остановил страшную работу Маровых болот. В идеале — чтобы уничтожил болота.

Глубокая ночь перекатывалась к первым признакам раннего утра. Предрассветье всегда было колдовским временем, и Триса молча молилась о спасении звёздам и небу, под которыми лежал её внук, земле, на которой он лежал...

Старик, который решился подбодрить старую некромантку, вернулся в круг и снова замкнул его, взявшись за руки с теми, кто был ближе. Они все взяли на себя не только труд, но и груз, тяжесть, поневоле обрушенные на молодого мужчину, чья кровь могла спасти многих. Старуха снова и снова размышляла: стоит ли её личная потеря, такая жертва во имя жизни чужих? Этих мыслей она не боялась. За долгую жизнь успела многое передумать. За долгую жизнь успела отказаться от многого, что облегчило бы её... Но Лиам... Её мальчик, единственное солнце в её жизни...

Она смотрела ему в лицо, не замечая бегущих по лицу слёз. Просто чувствовала, как нервно отзывается морщинистая кожа на капли тёплого дождя. И тут же мельком удивлялась: откуда взяться дождю, если небо безоблачное, всё ещё в ярких звёздах?

— Три-иса...

От еле слышного шёпота она содрогнулась и ахнула, склонившись над внуком и обнимая его крепче. Лиам шевельнулся. Но что значит это движение? Последний пароксизм слабой агонии перед смертью? Старуха смотрела в лицо внука, едва дыша при виде тончайшей ниточки, соединявшей жизнь с телом... Что? Что случится вот-вот?

— Три-иса... Что со мной...

Круг семи ничего не сказал будущей возможной жертве. И Триса чувствовала себя предательницей. Запавшие глаза внука задвигались, а потом с усилием поднялись веки. Мутный взгляд ничего не понимающих глаз Лиама остановился на глазах Трисы. И этот слабо вопрошающий взгляд будто спустил тетиву. Слёзы излились прямо на его лицо, заставив Лиама напрячься и сосредоточить взгляд на бабушке.

— Ты что... плачешь? Что... со мной... Где мы?

Чем больше спрашивал Лиам, тем сильней убеждалась старая некромантка, что ненадёжная нить, державшая его жизнь, крепнет!

— Лиам, радость моя...

Она приподняла его и прижала к себе, уже плача навзрыд от счастья.

Круг семи распался, и старики заторопились к двоим, чтобы помочь Трисе влить во внука силу, отнятую было чуть раньше. А затем они все, обессиленные слишком напряжённой работой, сели рядышком, чтобы следить за приходом солнца.

— Тебе всё там расскажут, — кивнула внуку Триса на замок Коршуна, видневшийся внизу, с их холма.

— А почему... не ты? — всё ещё задыхаясь, спросил Лиам.

— Всего не знаю, — ответила она, имея в виду, что не знает его отца.

— Ты знала, что я... — Он запнулся.

— Упрямый, — проворчала старуха. — Знала, что ты здесь будешь ждать? Знала. Мы знали. Видишь — все мы здесь!

— Ты знала, что мне будет...

— Знала, солнце моё... Знала.

— Для кого... всё это?

— Для всех нас, солнце моё. Для всех нас.

Он сумел усмехнуться.

— Мне плохо, чтобы всем хорошо... Да?

— Прости меня, старую! — снова заплакала старуха. — Нельзя было по-другому! Можно было бы — разве ж я тебя отдала бы?

— Триса... Кровь ты брала...

— Да, именно для этого дела, солнце моё, Лиам.

— Коршун, да?

Внук всегда был на удивление сообразительным. Он и сейчас быстро связал случай, когда старуха взяла у него кровь под глупым предлогом погадать, и её слова сейчас: "Тебе там всё скажут"... Лиам сумел кивнуть.

— Триса, болот больше нет?

— Надеюсь.

— Тогда я... посплю.

— Спи, солнце моё, спи...

И старуха, раскачиваясь, убаюкивала внука, от усталости сомкнувшего глаза, и радовалась, что он выжил, что будет жить и дальше, несмотря на дурака-отца, когда-то выбросившего его — умненького мальчика, несмотря на дурную кровь этого отца. Шестеро уже укладывались рядом, на траве, чтобы выспаться — или до рассвета, или до времени, когда за ними пришлют карету, чтобы отвезти их в замок Коршуна. А то, что их туда отвезут, круг семи не сомневался.

Двадцать первая глава

Католдус умер, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. В комнату без окон солнечные лучи попасть не могли, и в последнем своём выдохе, слабом, как шелест, маг опал в тусклом пламени свечей. Магический рисунок, в центре которого он лежал, сжимался до тех пор, пока не образовал силуэт вокруг обессиленного мага. А потом... Тело Католдуса просто растаяло — вместе с линиями рисунка, впитанное Маровыми болотами. Он умер той самой смертью, которую он предуготовил для Сиг-Дха и которая была уготована Бриндану. Впитавшись в пол. Вызванный остатками болота, растворённый ими и ушедший вместе с ними. Умер, не успев сделать последнего движения — собственного отторжения от ритуала... Коршун, безучастно сидевший на пороге ритуальной комнаты, наблюдая за тягостным зрелищем, тяжело встал и подошёл к одежде, обмякшей на полу. С трудом нагнулся и вынул из-под складок манжета небольшую вещицу.

— Что это? — тихо спросил Бриндан. — Что-то знакомое...

— Артефакт, который решал наши судьбы, — угрюмо сказал Сиг-Дха, показывая племяннику лежащий на ладони аграф — мужскую застёжку в форме большой монеты, разве что с тёмно-красным камнем посередине. — Он и сейчас пытался повторить своё злодеяние — перевести внимание Маровых болот на нас. Это его и сгубило. Лишнее движение оказалось опасным для него.

Бриндан почти неслышно фыркнул, и дядя поднял на него вопрошающие глаза.

— Я примерно предполагал, что этот артефакт Католдус прячет дома. Думал выкрасть его, но всё пошло совсем иначе. Но чтобы он прятал его в своей одежде... Только одного не понимаю. Я помню, как меня тянуло к этому артефакту — тянуло к своей крови. Но почему... Не понимаю. Всего лишь аграф?

Сиг-Дха снова мельком глянул на племянника и сделал короткое движение пальцами обеих рук. Из обода аграфа вылетела тонкая игла.

— Она магическая, — спокойно сказал Коршун. — Католдус добыл нашу кровь на расстоянии. Но давай-ка выйдем отсюда. Нас уже заждались.

Бриндан предложил дяде руку, на которую тот с благодарностью опёрся, и они вышли в коридор, где, прислонившись к стене, стоял лишь один человек. Лиам поднял голову и, оттолкнувшись от стены, неуверенно выговорил:

— Он... умер?

Коршун помедлил и кивнул.

— Да. И лучше вам к нему не заходить. Идёмте с нами, Лиам.

Он зябко передёрнул плечами, пожалев, что не согласился принять принесённый слугами халат, но понадеялся, что успеет сбросить свои лохмотья и переодеться к позднему завтраку для избранных, в чьё число входили Бриндан и его девушка (вторую студентку-однокурсницу Бриндана и девушку-танцовщицу с почётом отправили домой), и старая некромантка с Лиамом (шестерых старых магов с их согласия тоже увезли по домам). А ещё один уродливый фамильяр, который внезапно стал важным лицом в деле о Маровых болотах.

Чуть раньше уехали представители службы королевских магов, узнавшие наконец правду о происходящем и поспешившие во дворец доложить королю, что казна, и так едва не опустевшая, теперь не будет опустошаться так беспощадно. Теперь вздохнут и все те, кто, по указу короля, "жертвовал" золото из своих личных запасов на благо королевства.

Через полчаса все невольные участники трагического события собрались в небольшом зале личных апартаментов Коршуна, и слуги, с трудом скрывающие счастливые улыбки под едва удерживаемым профессиональным равнодушием, быстро обнесли блюдами неожиданных гостей... Хотя в этом замке странные гости и раньше бывали часто.

Изумлённый Керней сидел на высоком стуле, специально удлинённом для него, и старался съёжиться, чтобы меньше обращать на себя внимание. Бриндан посадил дядю в кресло и сел рядом — сбоку от него сидела Лирейн, на которую Сиг-Дха поглядывал доброжелательно, рассмотрев по линиям её личного пространства, что именно эта девушка напоила его силищей, какой он уже не ожидал когда-либо получить. А отводя от неё глаза, краем зацепился за нечто вокруг неё, снова вернулся — и не поверил глазам. Пришлось некоторое время выждать, втихомолку наблюдая за племянником, — и убедиться, что эта девочка не просто однокурсница, как её представил Бриндан. Ещё чуть позже, когда девушка протянула руку за поставленным перед ней бокалом со слабым вином, Сиг-Дха не сумел сдержать изумления при виде двух колец на её пальцах. Взглянул на племянника, но тот только самодовольно улыбнулся и словно невзначай поднял к лицу правую руку с такими же двумя кольцами. Присмотревшись к девушке, Сиг-Дха был вынужден признать, что Бриндан выбрал себе хорошую подругу жизни: девушка была не только привлекательна внешне. Виделась в ней какая-то крепость и сила, кроме магических умений. Да, эта девушка достойна быть женой его племянника... Старая некромантка, которая сумела связаться с Коршуном посредством стихийных сил ещё до сегодняшнего утра, обратившись к древней магии земли и воздуха, ласково смотрела на Лиама и держала его за руку, вполголоса говоря ему что-то успокаивающее.

Стол был небольшим. Вышколенные слуги подходили только по знаку хозяина. Поэтому, утолив первоначальный голод, можно было поговорить, выяснив всё не совсем понятное в этом деле. Едва хозяин подал знак слугам выйти из столовой, все едоки невольно приблизились-склонились к столу, чтобы говорить негромко и только для своего недолгого круга единомышленников.

Коршун оглядел всё.

— Я остался верховным магом нашего государства, — уверенно сказал он. — Поэтому я должен знать всё, что происходило, чтобы отчитаться затем перед моим королём. Отчитаться так, чтобы этим происшествием не задело невинных.

Старая некромантка немедленно положила руку на плечо "своего внука".

— Лиам ничего не знает, — твёрдо сказала она. — И о нём никто не должен знать.

— Но я... — заикнулся было тот.

— Молчи! — грозно сказала Триса.

Коршун мельком заметила, как спрятала улыбку новоиспечённая жена племянника, когда Лиам вздохнул и кивнул своей "бабушке". Но, когда все успокоились, он сказал:

— О Лиаме и правда никто ничего не узнает. Последствия для него пустые, так что он может и не заявлять о себе.

— А что это значит — пустые последствия? — спросил племянник, когда девушка, представленная Лирейн, потрясла его за руку, тихонько кивая на дядю.

— Наследства Лиаму не видать, — вздохнул Сиг-Дха. — Деньги и драгоценности, которые он успел скопить, как и дом, заберёт казна в замещение того, что было истрачено королевством из-за Маровых болот. Всё остальное продадут на аукционе — и вырученные деньги опять-таки присвоит казна.

— Я не претендую, — осмелился всё же вымолвить Лиам. — Мне просто хотелось бы... — Он вдруг улыбнулся такой наивной улыбкой, что даже Коршун усмехнулся ему в ответ. — Мне просто хотелось бы узнать о своём отце и других родственниках побольше. Всё-таки они мои родные.

— Хм, а ведь есть ещё племянница, — вдруг вспомнил Бриндан. — Дядя, помнишь?

— Да я знаться ни с кем не собираюсь, — отмахнулся Лиам. — Что я — не понимаю, что ли? Да меня, такого, на порог не пустят!

Старая некромантка вдруг подняла руку за его спиной. Подержала так, застыв, будто забыла, что хотелось сделать, а потом опустила. Сиг-Дха даже не сразу понял, что старуха хотела шлёпнуть внука по затылку. А Лиам закончил:

— Мне хотя бы увидеть их. Ну, чтобы знать... — И снова виновато улыбнулся.

— Я понял тебя, — задумчиво сказал Сиг-Дха, оценивающе глядя на него и на старую некромантку. — Поэтому, Лиам, постараюсь сделать так, чтобы все семейные документы дома Католдуса попали в твои руки.

Он сообразил, что сказал правильно, — по облегчению на лице старой Трисы. И по нескрываемой радости Лирейн.

— Благодарю вас, господин Сиг-Дха, — склонил голову обрадованный Лиам.

— Уважаемая Триса, расскажите мне, с чего всё началось, — обратился к старухе Сиг-Дха. — И, если это возможно, с подробностями.

— Почему Триса? — поразился Бриндан.

— Несколько дней тому назад она связалась со мной, — усмехнулся Коршун.

За столом зазвенело такое молчание, что усмехнулась и старая некромантка.

— Несколько дней тому назад Лиам привёз ко мне умирающую девушку, — сказала она. — Одну из своих танцовщиц.

— Я ищу девушек, умеющих танцевать, — тихонько объяснил Лиам на недоумённый взгляд Сиг-Дха, — и устраиваю в богатых домах выступления. Тем и живу.

Сиг-Дха внезапно заметил странный перегляд старухи Трисы и девушки Бриндана — Лирейн. Девушка смотрела на старую некромантку неожиданно растерянно и со страхом выжидания. Но та легонько улыбнулась ей и отвернулась взглянуть на внука.

— Девушку избили так, что она умирала, — продолжила Триса, а Сиг-Дха обернулся на вздох Лирейн и поднял брови. Бриндан кивнул. — Я собрала круг семи, и мы вытащили девушку из когтей смерти. Магия нашего круга семи сродни больше волховству, чем нынешней изощрённой магии, потому что наша близка природным стихиям. Когда девушка начала дышать свободней, в нашем доме появился её фамильяр — Керней.

Фамильяр, с интересом поглощавший выпечку, замер и вжал уродливую голову в узкие плечи, заметив направленные на него взгляды. Лирейн, сидевшая рядом, погладила его по лапкам и успокаивающе сказала:

— Ешь-ешь, всё хорошо.

— Когда долго занимаешься таким делом, как выведением человека из смертных теней, — продолжила старая Триса, — в доме всё начинает плыть, а перед глазами возникают странные видения. Сущности, создаваемые магами — для меня не диковинка. Но этот фамильяр носил отпечаток своего создателя — известного, как Сиг-Дха Коршун. И это тоже было неудивительно. Стихии, вызванные для извлечения умирающей девушки, всё ещё продолжали гулять в моём доме, открывая мне иное — то, чего мне в жизни не заметить. Мне пришлось усыпить Лиама и Кернея, чтобы узнать то, что привлекло моё внимание... Внутри фамильяра я заметила поначалу три проклятья, связанные с Маровыми болотами. Поняла, что они сброшены на сущность, чтобы создатель Кернея выжил... Правда, создателю отринутые проклятья не помогли. Но моё любопытство заставило меня вновь и вновь вглядываться в тонкие пространства фамильяра. И я разглядела в них магическую фигуру, напрямую связанную с Маровыми болотами. — Старуха взяла бокал с вином отпить и смягчить уставшее от повествования горло. Искоса глянула на хозяина замка. — Было мгновение — я решила, что ты сам создал Маровы болота, а потом нечаянно попал в их ловушку.