Путь индюка

— Оркам нельзя курить, — заявила она, передавая косяк.

— Ты не орк, — сказал Джон. Затянулся и добавил: — Ты человек с орочьей печатью, я уже говорил.

— Ты так говоришь, как будто ее можно смыть, — сказала Аленький Цветочек.

— Ее можно смыть, — согласился Джон. — А вместо нее нарисовать любую другую, можно даже волшебную, как у меня.

— Так твой индюк действительно умеет танцевать? — спросила Аленький Цветочек. — Мне не померещилось?

— Не померещилось, — ответил Джон. — Будь здесь посветлее, я бы тебе показал, а в темноте ты все равно ничего не разглядишь. А фонарь включать не хочу, его... гм... силу лучше зря не расходовать.

— Я тебе не верю, — заявила Аленький Цветочек. — Ты придумал эту сказку только чтобы меня утешить. Орочья печать несмываема, это всем известно!

— Не хочешь, не верь, — пожал плечами Джон. — Но я точно знаю, что существует артефакт, позволяющий менять печати человекообразных. Видишь ли, я раньше тоже был орком.

Аленький Цветочек расхохоталась.

— Тебя торкнуло! — воскликнула она. — И меня тоже. Иди ко мне, милый, и будь нежен.

И он пришел, и был удивительно, невероятно, непредсказуемо нежен.

2

"Зря ты рассказал ей, что был орком", подумал Каэссар.

"Да иди ты!" подумал Серый Суслик. "Я ее люблю. Такие важные вещи нельзя скрывать от любимого существа".

"Скрывать можно всё", возразил Каэссар. "В этот раз ничего ужасного не случилось, но больше так не делай. Аленький Цветочек — девочка умненькая, зря болтать не будет, но если ты расскажешь нечто подобное кому-то еще..."

"Никогда!" заявил Серый Суслик.

"Никогда не говори никогда", улыбнулся Каэссар. "Ладно, проехали. А, нет, ты что-то еще хочешь обсудить, с ней связанное".

"Хочу", согласился Серый Суслик. "Я считаю, нам нужно изменить план. Аленький Цветочек должна стать человеком. Когда победим эльфов, сгоняем по-быстрому к твоему бывшему дворцу, до второго набега как раз успеем..."

"Попробуй рассуждать головой, а не яйцами", подумал Каэссар. "Как ты будешь объяснять Майку, что она теперь человек, а не орк?"

"Никак", подумал Серый Суслик. "Я вот что подумал. Орочий знак необязательно совсем сводить, подчистую. Ну, то есть, свести его надо, но можно сразу создать поверх другой, на вид такой же, но нанотехнологический. Чтобы она могла делать себя то орком, то человеком. Понимаешь?"

"Понимаю", ответил Каэссар после долгой паузы. "Интересная идея. Молодец, что додумался. Но мне все равно не нравится. Чтобы она могла управлять татуировкой, придется чиповать ей мозг, а этого я не хочу, не настолько я ей доверяю. Придется на телефон аутентификацию ставить, ограничения доступа вводить... А я эти делами сам никогда не делал, раньше админов полно было, а теперь... ошибок наделаю... Нет, мозг чиповать мы ей не будем. И татуировку менять тоже пока не будем, пусть дней пятьсот поживет орком, с нее не убудет. Я все понимаю, ты в нее влюбился, теперь ради нее тебе горы своротить хочется. Но это не должно мешать нашему плану".

"Это не наш план, это твой план", уточнил Серый Суслик.

"Ну да, мой", согласился Каэссар. "Ты еще не готов сочинять собственные планы. Но ты быстро развиваешься, молодец".

"Ты со мной думаешь, как я с ней говорю", подумал Серый Суслик с обидой. "Как с ребенком".

"Не обижайся", подумал Каэссар. "Так будет продолжаться какое-то время, но это не навсегда, ты очень быстро развиваешься. И вообще, сейчас надо думать не о дальней перспективе, а о ближайшем вечере".

"А чего о нем думать?" спросил Серый Суслик. "Орков-насильников ты легко порубил, с эльфами еще легче будет. Из бластера пулять намного проще, чем мечом махать".

"Ты только управление не бери раньше времени", подумал Каэссар. "Кто тебя просил к ней лезть обниматься? А если бы она переносицу в мозг вдолбила? Достойный был бы конец для воскресшего бога Каэссара".

"Извини", смущенно подумал Серый Суслик. "Прости, не справился с чувствами, так хотелось ее защитить..."

"В следующий раз не лезь под руку", потребовал Каэссар. "Нам повезло, что бой уже закончился. Полез бы к ней секунд на пять раньше — уже знал бы, какова загробная жизнь".

Серый Суслик немного обиделся.

"Я не такой дурак, как ты думаешь", подумал он. "Я же почувствовал, что ты расслабился, потому что всех противников перебил..."

"А если бы я ошибся?" перебил его Каэссар. "Никогда сердце не должно брать верх над мозгом, никогда! Почувствовал, расслабился... Соображать надо! Сам драться не умеешь — другим не мешай!"

"Я, вообще-то, неплохо дерусь", заявил Серый Суслик. "Просто к очкам не привык, и мечом владеть меня не учили, а так..."

"Никого не волнует, чкему тебя учили, а чему не учили!" перебил его Каэссар. "Еще раз повторяю: не умеешь драться — не мешай тому, кто умеет. Когда будем эльфов мочить, постарайся не облажаться. Эльфы — не орчанка, они бьют не кулаком, а томагавком. Начнешь клювом щелкать — сразу камень в голову поймаешь".

"Не надо повторять мне мои же собственные знания", попросил Серый Суслик.

Каэссар мысленно рассмеялся и подумал:

"Извини. Не обижайся, я не со зла. Я тоже нервничаю".

"Понимаю", подумал Серый Суслик. "Но дело не только в этом. Ты тоже влюбился в эту девчонку".

"Да, ты прав", согласился Каэссар. "Она удивительная. В той прошлой жизни я всегда мечтал полюбить подобную женщину. Чтобы и умная, и красивая, и добрая, и с характером, и не сука. Ни разу такую не встречал, даже решил, что не бывает таких, что это только сказки. А ты ее сразу встретил, с первой попытки. Я тебе завидую".

"Это была не первая попытка", подумал Серый Суслик. "Шелковая Лоза..."

"Ты бы еще козу вспомнил!" мысленно рассмеялся Каэссар.

"Несмешно", подумал Серый Суслик.

"Извини", подумал Каэссар. "О, вот она идет! Ты меня на задний план так сильно не отодвигай, а то я таким дураком себя чувствую... Я всё понимаю: любовь, эндорфины, окситоцин..."

"Понимаешь — не выпендривайся", заявил Серый Суслик. "И нечего научную магию сюда приплетать. Любовь — она и есть любовь, а какая у нее внутри магия — окситоцин или дофамин — это дело десятое. Я так считаю".

"Жаба ты необразованная", подумал Каэссар.

Но в его мыслях не было презрения, а было только добродушное подтрунивание.

— Ну и чего ты смущаешься? — обратился Джон Росс к Аленькому Цветочку. — Иди сюда, радость моя, дай я тебя поцелую.

3

Длинный Шест остановил лошадь у края поля.

— Эй, мертвецы ходячие! — закричал он. — Ко мне, бегом!

Мелькнула мысль: хорошо быть человеком-пастухом — ему почти не приходится отдавать подобные команды. Полубосс встречает пастуха на подъезде к загону, стоя на коленях в позе почтительного внимания. Для штрафного загона Длинный Шест, по сути, пастух, но почтения ему ждать не приходится, потому что он не человек, а орк. Это несправедливо.

— Веселее шевелись, засранцы! — рявкнул из-за спины полубосса Сухой Перец.

Засранцы чуть-чуть ускорили шаг.

— Не суетись, — бросил Длинный Шест через плечо.

— Да я это... — пробормотал Сухой Перец и замолк.

— Рассказывайте, — повелел Длинный Шест, когда орки-надсмотрщики, наконец, приблизились.

Он ожидал, что сейчас они начнут тупо переспрашивать, дескать, что рассказывать-то, но один из надсмотрщиков, постарше и на вид поумнее (если так можно говорить о чистокровном орке), начал говорить без понуканий:

— Жуть. Убивает рыцарь. Семерых убил. Девку трахнул. Смертников прогнал. Сам в балагане. Не боится никого. Ужас.

Длинному Шесту пришлось долго переспрашивать и уточнять, но через несколько минут картина происшедшего постепенно стала вырисовываться. Бредовая весть, которую в полдень принес Бешеный Лис (хороший парень, решительный, исполнительный, но тупой как дерево), оказалась правдой. Существо, принявшее облик безумного рыцаря, действительно выгнало смертников из балагана и поселилось в смертельно опасном месте, пожалуй, единственно опасном в обоих загонах штрафного стада. И оно действительно ничего не боится. Нормальный человекообразный ни за что бы не решился напасть на семерых каторжников, впервые за незнамо сколько дней дорвавшихся до пригожей самки. Понятно, что рыцарь в бою не чета орку, но их было семеро... Да еще в темноте, в тесном помещении...

Нет, это не человек и даже не демон. Это либо бог, либо аватар бога, причем очень могущественного. Шива, Тор, Мойше Даян, Антихрист... больше, вроде, никто не подходит.

— Пучеглазые сегодня придут или завтра? — спросил Сухой Перец.

— Сегодня, — ответил Длинный Шест.

В глазах надсмотрщиков отразился суеверный ужас. Длинный Шест давно знал, что они считают его волшебником, потому что он всегда точно предсказывает эльфийские набеги. А некоторые орки полагают, что Длинный Шест не предсказывает появление эльфов, а сам призывает их. Существам, не способным досчитать до четырнадцати, это кажется единственным разумным объяснением.

— Звезда падает, — сказал вдруг Сухой Перец. — Вон, по правую руку.

Длинный Шест хотел было возмутиться, дескать, какая звезда, одурел, что ли, солнце еще не зашло! Но он повернул голову и увидел, что, действительно, падает звезда. Не очень яркая, но отчетливо видимая на фоне чернеющего восточного неба.

— Желание загадать, — сказал второй надсмотрщик, тот, что помоложе.

Звезда упала, горизонт озарился вспышкой, яркой, как молния, но не ветвистой, а точечной, у самой земли. Стало больно глазам. Длинный Шест отвернулся и заморгал, а перед его глазами светилась зеленая точка.

— Ты что загадал, сука?! — рявкнул первый надсмотрщик.

— Отставить, — негромко, но внушительно произнес Длинный Шест. — Продолжать нести службу. Если рыцарь будет спрашивать, нас здесь не было. Поняли? Поехали, Сухой Перец.

Когда они отъехали шагов на двести, Сухой Перец спросил:

— Возвращаемся?

— Нет, — ответил Длинный Шест. — Надо Трутня посетить. Но не через главный вход, не хочу рыцарю на глаза попадаться.

В этот момент с востока, оттуда, где упала звезда, донесся отдаленный гром, как от молнии, но более долгий и раскатистый. Орки остановили лошадей, некоторое время прислушивались к грому, но он стих, больше ничего не происходило, и они поехали дальше.

Они объехали частокол с западной стороны, и спешились у одной из прорех в покосившейся деревянной стене. Длинный Шест бросил повод Сухому Перцу, а сам сдвинул бревно и протиснулся сквозь узкую щель. Прошел знакомым путем между вигвамами и вошел в жилище Трутня. Когда Длинный Шест откинул полог, изнутри пахнуло конопляныи дымом.

Полубосс спал. Длинный Шест старался ступать бесшумно, но Трутень все равно заметил его, резво вскочил с лежанки и бухнулся на колени, уткнувшись лицом в тряпку неясного происхождения, заменявшую в этом вигваме ковер. Длинный Шест успел заметить на лбу Трутня свежую ссадину.

— Поднимайся, тварь, — приказал Длинный Шест. — Кто это тебя приложил так?

— Добрый сэр Джон Росс, — ответил Трутень.

— За что? — удивился Длинный Шест. — Он вроде добрый, если его не задевать.

— Я так и сказал, — сообщил Трутень.

Длинный Шест рассмеялся и сказал:

— Пни кого-нибудь, пусть за лошадьми присмотрят. Мы с Сухим Перцем будем у тебя ночевать.

Трутень пнул одеяло на лежанке, оно зашевелилось и оказалось, что под ним лежит молодой парень. Впрочем, какой он теперь парень...

— Свиное Ухо найди, — приказал Трутень. — Пошел, тварь, живо!

Парень закряхтел, сполз с лежанки, получил оплеуху от Трутня и зашевелился быстрее.

— Где найти? — попытался спросить он, но Трутень замахнулся второй раз.

Юноша выбежал из вигвама, на этот раз довольно резво. Но все равно его заметно шатало, и морда вся разбита...

— За что вы его так? — спросил Длинный Шест. — Бешеный Лист говорил, он почти не сопротивлялся. Или это не тот новенький?

Вместо ответа Трутень развел руками. Дескать, сам не знаю, всегда так получается.

— Совсем оскотинились, — пробормотал Длинный Шест. — Травы дай.

Трутень извлек из-под лежанки кисет с коноплей и табачный лист для оболочки косяка. Обычно Трутень забивал косяки быстро и сноровисто, но сегодня его руки заметно тряслись. Видать, не один раз сегодня пыхал, и даже не три. Длинный Шест вспомнил, как долго не мог накуриться после первого знакомства с Джоном Россом, и вздрогнул.

— Страшно, — сказал Трутень, и непонятно было, к чему относятся его слова: к собственным переживаниям или к тому, как вздрогнул Длинный Шест.

Длинный Шест раскурил косяк, глубоко затянулся, задержал дыхание, выпустил дым и спросил:

— Рыцаря боишься или эльфов?

После этих слов он непроизвольно хихикнул, но смешок получился нервным и немного злым.

Трутень наморщил лоб в умственном напряжении и сказал:

— О!

Помолчал немного и спросил:

— Скоро эльфы?

— Сегодня, — ответил Длинный Шест и улыбнулся.

— Ой, — сказал Трутень.

В шатер вошел Сухой Перец и занял место рядом с товарищем. Не дожидась особой команды, Трутень стал сворачивать второй косяк.

— Сегодня мы заночуем здесь, — сказал Длинный Шест. — Рыцарю про нас не говори. А лучше вообще к нему не ходи, если не позовет.

— Не позовет, — сказал Трутень. — С девкой кувыркается. Раз пять уже за сегодня.

— Силен, — сказал Сухой Перец и хихикнул.

— Не верь всему, что слышишь, — сказал Длинный Шест, затянулся еще раз и обратился к Трутню: — Расскажи-ка мне про этого рыцаря все, что знаешь. От начала до конца.

4

На штрафной загон опустилась ночь. Джон и Аленький Цветочек лежали на кровати, обнявшись. Джон рассеянно поглаживал девушку по спине.

— Я дура, — сказала вдруг Аленький Цветочек.

— Угу, — согласился Джон.

— Чего угу? — возмутилась Аленький Цветочек. — Надо говорить: нет-нет, ты умная, прекрасная!

— Ты умная и прекрасная, — снова согласился Джон.

Они поцеловались.

— А все-таки я дура, — сказала Аленький Цветочек. — Почему я так ерепенилась, когда ты приставал?

— Потому что дура, — сказал Джон.

Аленький Цветочек стукнула его кулаком в грудь, как бы в шутку, но довольно сильно. Джон охнул.

— Прости, — сказала Аленький Цветочек и поцеловала место удара. — А ты меня не зли! Можно, я покурю?

Джон кивнул. Аленький Цветочек слезла с кровати, зажгла лучину и при ее свете стала забивать косяк. Джон погладил ее обнаженное бедро.

— Тебе забить? — спросила Аленький Цветочек. — Или, может, большой, на двоих?

— Только для себя забивай, — ответил Джон. — Я сегодня не буду.

— Почему? — удивилась Аленький Цветочек.

— Эльфы, — сказал Джон.

Аленький Цветочек вздрогнула и просыпала часть травы. Выругалась, стала подбирать.

— Когда они придут? — спросила она. — Они, вроде, всегда в полночь появляются?

— Когда как, — ответил Джон. — Здесь — обычно да. Но сегодня они задержатся. Я их жду в начале второго часа пополуночи.

Аленький Цветочек отложила набитый косяк в сторону.

— Как ты их видишь? — спросила она. — Каким-то артефактом пользуешься? Ты иногда становишься такой... как бы сумасшедший, у тебя такой взгляд пустой... это когда ты через артефакт смотришь?