Основной закон

Что говорить, Валерик придумал заранее. Может, и корявенько вышло, но на более умную версию мозгов не хватило.

— Да... с девчонкой поругался. Она тут недалеко в поселке живет.

— В Зайцево, что ли?

— Ага, там. Приехал к ней, а она крутит-вертит, потом слово за слово — и вот.

— Да, неприятность, — усмехнулся водила. — Обломался ты, брат, по полной программе. А это что, остатки праздничного стола?

Валерик сообразил, наконец, глянуть на себя и аж уши загорели от стыда: футболка в раздавленных икринках, на пузе и груди винные пятна, джинсы на коленях изгвазданные не пойми чем... Красавец, ничего не скажешь!

— Не тушуйся, всякое бывает, — успокоил его мужик. — Ну да ничего, дело молодое, другую себе найдешь. Только гляди, поближе к дому выбирай!

Он хохотнул собственной шутке, потом посерьезнел.

— Слушай, ты ведь местный?

— Ну да. А что?

— Да слухи в народе ходят, что объявился тут у вас один кадр. Кто говорит — врач, которого за контры с начальством из клиники поперли, кто говорит — колдун из леса вышел, бабки твердят в один голос, что святой старец. Мол, лечит наложением рук, безнадежных на ноги ставит, чуть ли не мертвых с того света возвращает. Ты как, не слышал ничего такого?

Валерик чуть не подавился пирожком. Совладал с собой, прожевался.

— Так что, брешут люди? — переспросил водитель.

— Да нет, есть у нас один. Не врач, не старец — это точно. Да и не колдун вроде.

— Да ты никак с ним знаком! — просек тему водила.

— Ну... есть немного.

— Слушай, а ты это... не мог бы меня с ним свести? Понимаешь, дочка у меня красавица... была.

Мужик помрачнел, на скулах взбухли желваки.

— На нее один наш местный ушлепок глаз положил. Она ему отказала, так он в отместку ей все лицо ножом изрезал, глаз один вытек. Его, конечно, посадили, но срок небольшой, да и наверняка выйдет он досрочно за хорошее поведение. А девчонка на всю жизнь такой останется. Я бы его на месте порешил, гада, но у меня детишек еще трое. Меня закроют — кто их поднимет да на ноги поставит? Эх...

Он скрипнул зубами и коротко махнул рукой.

— Вон, кстати, и твоя своротка. Отсюда и сам добежишь.

Машина остановилась на обочине. Валерик открыл дверцу, обернулся попрощаться.

— Ну так что — сведешь меня с колдуном?

Водила смотрел серьезно, в его лице не было просительности. Это нравилось Валерику, и это же мешало сразу отказать. Он заколебался. С одной стороны, помочь хорошему человеку и нормальной, судя по рассказу, девчонке — это правильно. Но, с другой стороны, он и без того засветился по-полной. Опять же, прошло уже немало времени, а вокруг него все еще не вьются профессора медицины, чтобы узнать методику лечения от ДЦП. Но ему это и не нужно, известности и без того хватает. А если вдруг восстановится глаз...

Мужик четко уловил этот момент сомнений. Достал из внутреннего кармана ветровки несколько фотографий и раскинул их на сиденье.

— Вот, смотри.

Девчонка и впрямь была хороша... до. А после — не полное чучело, конечно, но и далеко, очень далеко от даже просто симпатичной. Это мужчин шрамы красят, да и то — сомнительно это. Достаточно, вон, Ильюху вспомнить. А уж молодых девушек они только уродуют. И на пластических хирургов особой надежды нет. Не вернут они прежний вид, разве что сделают эти шрамы более аккуратными. Косметическими.

Валерик скрипнул зубами, обругал себя идиотом, и принялся хлопать по карманам. О чудо — в одном из них нашлась-таки невесть каким образом завалявшаяся визитка. Мятая, конечно, замусоленная, но адрес и телефоны вполне можно было прочесть.

— Вот, держи. Позвони...

Он быстро прикинул свое расписание

— Послезавтра. Тебе назначат день и время.

Машина остановилась на обочине, Валерик открыл дверцу.

— Спасибо тебе за все.

— Да и тебе спасибо.

Водила протянул широкую крепкую ладонь, Валерик от души пожал ее. Чуть задержал пожатие, стараясь за недолгое время отдать хорошему человеку побольше энергии. Потом спрыгнул на землю, хлопнул дверцей, махнул рукой и, не оглядываясь, зашагал прочь, слыша за спиной рев мотора отъезжающего грузовика.

В это же время:

— Машка! Ну чего ты там возишься? Режь давай! Да осторожней корова косорукая. Уй, мля!

— Все уже, все! На теперь дальше сам.

— Ща, руки отойдут. Вишь, как затекли! У-у-у, студент... сучий потрох.

В темноте раздались шаги, и в беседку вошел давешний баритон в сопровождении своего охранника.

— Ого, Паша! Кто это тебя так упаковал?

— А то ты не знаешь!

— Что, с одним сопляком не справился? А мне говорили, ты здесь самый крутой.

— Ага, был... пока с тобой не связался.

— Ну так что с моим заказом? Когда ты мне человечка доставишь?

— Не, я больше в эти игры не играю. Ищи другого идиота, а я — пас.

— Нехорошо так, Паша. Ты аванс взял, на дело подписался, так не кривляйся, а делай.

— Забирай свой аванс обратно, я соскакиваю. Ты почему мне всего не рассказал? Знал бы я, что этот парень такое может, я бы в жисть на такую дурость не согласился. Ты, мля, меня натурально подставил, а теперь еще что-то хочешь? Я на твоем заказе всю бригаду положил, проблем себе огреб выше крыши, так что с меня хватит. Забирай свои бабки и отчаливай. Ищи каких-нибудь безбашенных отморозков, а я из дела выхожу.

— Нехорошо, Паша. Ой, нехорошо! А за базар ведь ответить придется. Султан!

В руках охранника появился пистолет, и одновременно с негромким хлопком во лбу бандита образовалась небольшая дырочка. Паша, уронив голову, осел на стуле. Дико завизжала Машка.

— Заткни ее! — приказал баритон.

Султан шагнул к девке и коротким, заученным движением свернул ей шею. Повернулся к своему хозяину, сделал неуверенный шаг, затем еще один и плашмя рухнул на пол. В его бедре торчал тот самый шприц.

— Ну надо же, какая гадина! Сдохла, и все равно напоследок напакостила. — пробормотал баритон себе под нос. — Ведь противоядия-то нет... кроме, пожалуй, одного. Но до него сейчас не добраться. Жаль, хороший был помощник. Другого такого найти будет непросто, а до тех пор все придется делать самому.

Еще раз хлопнул пистолет, и Султан, дернувшись, неподвижно замер на полу. Прозвучало несколько шагов, и все стихло.

Глава 24

До офиса Валерик добрался за какой-то час. Сытый, согретый, отдохнутый — топай себе и топай! Уже начало светать, и, хотя солнце еще не показалось над горизонтом, шансы сослепу боднуть столб или вывихнуть ногу упали до мнимых величин. Да и мозги сразу заработали в конструктивно-позитивном ключе. Что должно было быть вечером? Визит курьера с документами. И, сто пудов, это должна была быть та самая Вероника, век бы ее не видать. Он не вернулся с пробежки. Она об этом узнала. Какой вывод? Сейчас ФСБ стоит на ушах. Может, не вся контора, но те люди, которые подчиняются господину Усольцеву, точно. Джип полыхал практически на дороге, значит, полиция давно уже наводит вокруг него разборки. Могли и с ним его связать. Хотя бы по его телефону — стопудово он там где-нибудь валялся. А потом и к усадьбе Паши Перминова можно ниточку протянуть. Правда, есть тут некоторое утешение: если к машине какое-то его касательство еще можно проследить, то визит в бандитские владения недоказуем. Никаких следов он там не оставлял, где сподобило руками похвататься — протер, кровища с него не хлестала, так что можно смело ото всего отпираться. Да еще надо как следует себя, свое состояние послушать. Может, и сеансы сегодняшние не придется переносить. Ну поспит чуть поменьше — не впервой ведь! Илью попросить — растолкает к нужному времени.

С такими мыслями Валерик поначалу бодро маршировал, и даже начал что-то мурлыкать себе под нос. Но все-таки за прошедшие вечер и ночь он уже успел пройти немало, и довольно быстро шаги сделались реже и короче, спина помалу ссутулилась, и желание петь как-то само собой исчезло. Правда, когда впереди показался знакомый дом, плечи вновь расправились и совершенно автоматически прибавился шаг. Правда, громко заурчал пустой желудок, а тут еще из приоткрытой форточки ближнего дома так напахнуло каким-то таким мясным объедением, что впору было захлебнуться слюной. Млин, да он в жизни никогда не был таким голодным! Ноги задвигались чаще. Вот уже крыльцо, вот машина на стоянке, вот дверь, вот звонок... Нажать на кнопку он не успел: дверь распахнулась, и Валерика сдавило так, что чуть ребра не хрустнули.

— Валерка, черт! Ты где всю ночь пропадал? Ты чего такого натворил, что тебя едва ли не с собаками ищут?

— Все расскажу, но не на пороге. Дай хоть войти-то!

Следом за Ильей начальника поприветствовала Катерина. Женщина была, без сомнения рада настолько, что глаза у нее были на мокром месте.

— Валерий Григорьевич! Ну наконец-то! Мы ведь уж всякое-разное передумали!

Она, не удержавшись, всхлипнула и тут же смахнула слезу кончиком пальца.

— Ну, все уже, все, — неуклюже попытался успокоить ее Валерик, и тут же, совершенно неожиданно для себя, и сам растрогался, аж до пощипывания в глазах. — Я со всем разобрался, все обошлось. В конце концов, дайте хоть зайти!

Бесполезно, все равно, что глас вопиющего в пустыне. И тут блудного студента осенила спасительная идея:

— Катя, а поесть что-нибудь найдется? Я пока добирался, чуть с голоду не помер.

— Ой, конечно-конечно! Все есть, сейчас только разогрею. Буквально пять минут!

Катя исчезла на кухне, Валерик сделал несколько шагов вперед, в блаженное тепло. За спиной у него Илья щелкнул замком, запирая дверь, и тут — Валерик совершенно этого не ожидал и даже не сразу поверил — налетела Иринка. Налетела, обняла, повисла на шее, с жаром расцеловала в обе щеки, и затараторила скороговоркой, что для нее вообще-то было несвойственно:

— Валерочка, ну что же ты! Пропал, не приходишь, не звонишь, все тебя потеряли. Мы ведь все больницы обзвонили, все морги!

— А морги-то зачем? — не понял студент.

— Ну как же!

Зеленые глаза широко распахнулись в удивлении, и темп словоизвержения упал с невозможно-пулеметного до среднеобычного.

— Ника говорит, на улицах регулярно находят неопознанные трупы. А вдруг и ты... Я так за тебя перепугалась! И как хорошо, что ты нашелся! Я ведь тебя...

Последние слова заглушил прорвавшийся-таки водопад слез. Валерик сделал попытку дойти хотя бы до кресла, но Ирина непоколебимо стояла посреди холла, крепко прижимая к себе свое сокровище. Выход из положения был найден почти сразу. Чуть присев, студент подхватил девушку на руки, мимоходом порадовавшись своему прогрессу в плане физподготовки, и сделал два шага в сторону кресла. Рухнул в него сам, уронил девушку себе на колени, обнял, прижал и принялся успокаивать. Он шептал ей на ухо всякие полагающиеся в этой ситуации глупости, гладил по голове, плечам, и вдруг ощутил на своих губах мягкие, теплые, соленые девичьи губы. И от этого возникло такое чувство, словно... Ведь это был далеко не первый поцелуй, да и в целом Валерик был нынче весьма подкован в премудростях плотской любви, спасибо Венедиктовне. Но вот сейчас... сейчас показалось, что золотистая волна подхватила его вместе с Иринкой, и понесла, понесла куда-то вдаль. Туда, где нет ни бандитов, ни полиции, ни ФСБ, ни капризных клиенток, ни даже хитровыгнутых иностранцев, а есть только два человека, единственно нужных друг другу.

— Валерий Григорьевич!

Голос Кати выдернул его из этого сказочного состояния, как безжалостный будильник поутру выдирает порой из волшебного сна.

— Валерий Григорьевич, я ужин вам согрела. Идите, покушайте, все уж на столе.

Облом, грандиозный облом! Такой, что Валерику захотелось очень-очень грязно выразиться. Но ведь не ругать же человека за проявление заботы?

Еще не доев вкуснейшую тушеную картошку с мясом, Валерик принялся клевать носом. Все же, сегодняшние приключения не прошли даром. Иринку удалось уговорить уехать домой — завтра на работу, да и бабушка волнуется. Илья тут же подхватился и увез девушку. Катерина тоже выглядела не слишком бодрой, но была намерена дождаться его возвращения. Она принялась убирать со стола, мыть посуду, а Валерик, засыпая на ходу, отправился в спальню-кабинет. Постель была уже готова — тоже, видать, Катя позаботилась. У него хватило сил раздеться прежде, чем рухнуть на диван и отрубиться.

Подполковник Усольцев появился как на службу, в восемь утра. Он деликатно подождал в холле, пока разбуженный Ильей Валерик выползал из койки, одевался, плескал в лицо холодную воду и хлебал, обжигаясь, крепкий кофе из большой кружки, чтобы хоть немного проснуться. Наконец он, с трудом подавляя зевки и протирая на ходу глаза, появился в холле и опустился в кресло напротив гостя.

— Долгонько вы просыпаетесь, Валерий Григорьевич, — пожурил его подполковник.

— Так вы сами виноваты — огрызнулся Валерик. — Могли бы попозже зайти. Я всего-то поспал нынче часа три, не больше.

Три с половиной, — уточнил Усольцев. — Между прочим, ты должен еще сказать мне спасибо за то, что я дал тебе поспать хотя бы эти часы. Знаешь, сколько людей этой ночью были бы рады хотя бы часу сна? Да не в своей мягкой кроватке на чистых простынях, а где придется, лишь бы дозволили.

— Вы что, за мной следили?

— Не следили, а наблюдали, и не за тобой, а за твоим офисом. И чтобы ты знал, мне доложили о твоем появлении примерно через минуту после того, как ты поднялся на крыльцо. И я, кстати сказать, имел полное право немедленно задержать тебя для проведения следственных действий. Но я, заметь, этого делать не стал, так что цени мою доброту.

— Ценю, — машинально ответил Валерик.

— А еще, — продолжал подполковник, — еще я мог капнуть коллегам из уголовного розыска. Они люди серьезные, шуток не понимают, а после бессонной ночи, проведенной на ногах, церемониться бы с тобой не стали. Все-таки, не каждый день убивают таких больших людей.

— А что, кого-то убили?

— Не прикидывайся дурачком, ты прекрасно понял, о чем я говорю

— Я не прикидываюсь, я действительно не понимаю.

— Ну-ну, — хмыкнул гость.— Я ведь точно знаю, что ты там был.

— Где был? — попытался прикинуться удивленным Валерик.

— Во владениях криминального авторитета Павла Петровича Перминова. Между прочим, актерскому мастерству нужно серьезно учиться. А такой лаже, какая была сейчас тобой продемонстрирована, даже первоклашка не поверит. Так что давай начнем сначала: я знаю, что ты там был.

— Вы не можете этого знать.

— Могу. Ты, конечно, умудрился нигде не засветиться, и на камерах твоей физиономии не различить, но некоторые обстоятельства дела я не могу объяснить иначе. Например, причину смерти особо опасного рецедивиста Первухина Олега Семеновича по кличке Бухгалтер. Так что давай, рассказывай все по порядку: что ты делал с того момента, как пошел на эту свою пробежку.

— Я ничего такого не делал. Бегал в парке. Как остановился на разминку, получил по темечку и отрубился. Очнулся в машине. Меня стошнило. Машина остановилась, меня выкинули наружу, чтобы не пачкал обивку. А потом у тех мужиков, которые меня везли, начались какие-то разборки. Про меня забыли, лес был рядом, вот я и сдернул пока была возможность. Потом слышал, что кричали, стреляли, потом взорвалось что-то... А я на дорогу выходить побоялся: мало ли, увидят из машины — опять примутся ловить. В общем, я так лесом до города и крался. А пешком долго, знаете ли, добираться. Да и поздно уже было, стемнело. А в темноте по лесу шарахаться — то еще развлечение, так что вернулся только под утро. Вот так примерно.