Зеркало войны

— Сволочь! — искренне высказалась Малена.

— Конечно. Сейчас, по сценарию, ты должна расслабиться, и Рисойский тебя возьмет голыми руками.

— Ага, два раза!

— Он-то не знает, что брать надо двоих, — веселилась Матильда. — И прекрасно понял, что я просто пообещала подумать.

— То есть?

— Я знаю, чего он хочет. Он знает, что я знаю... короче — мирный договор возможен, но не в этих условиях. У вас слишком мало прав для замужней женщины.

— Разве?

— С нормальным мужем — дело другое. А вот с таким типом, как Рисойский... доверять ему, это как голым задом на ежа усаживаться.

— В смысле?

— Сначала сесть голым задом на ежа, прекрасно об этом зная, а потом героически вытаскивать иголки из попы. Чтобы все видели, как ты преодолеваешь сложные обстоятельства.

Малена хрюкнула со смеху, представляя эту картину. А ведь и верно. Сначала создай себе проблемы, потом героически их решай...

— Ты чего?

— Ёжика... жалко.

— А Рисойского?

— Не жалко. Тильди, а можно его... того? На дикобраза? Бешеного?

— Можно. А вообще, давай, обстригай перо и давай напишем матушке Эралин?

— Д-давай.

— Только писать, Малечка, будешь ты.

— Почему?

— Ты ее лучше знаешь. Могу и я написать, но у нас даже почерк разный.

Довод был веским.

Малена заперла дверь кабинета, чтобы не шлялись разные Рисойские, очинила перо и принялась писать письмо матушке Эралин.

Попутно обсуждая с Матильдой фасоны новых платьев, вечернюю поездку в книжную лавку, и способы избавления от второй матушки.

Зрелище настоятельницы — и Лорены, почему-то уложенных валетом, преследовало герцогессу все время, пока она писала письмо.

Но управилась вовремя.

Только-только запечатала, как в дверь поскреблись. Графиня Ардонская приглашала ее светлость вниз, на выбор ткани и фасона для платьев.

* * *

Варсон Шефар потер руки.

Дом на улице Кожевников давно распахнул свои двери перед ним. Разумеется, с Ирис. Шемальская борзая прочно завоевала сердце нелюдимого слуги. А то, что Варсон не являлся в гости без бутылочки и хорошей закуски, и вовсе подружило Сарета Корма, так звали слугу, с добряком Варсом.

Как тут не сблизиться?

Особенно когда сидит человек один, чужое добро сторожит, всего общества — один кобель. Тут скоро сам гавкать начнешь, а не то с тоски на луну завоешь.

Кобель, кстати, тоже не возражал против общества Ирис. За встречу с борзой он что хочешь бы простил.

Варсон предупреждал своего друга о визитах заранее. Мало ли что. Мало ли кто.

И сегодня услышал долгожданное: прости, друг. Хозяин обещался.

Варсон изобразил огорчение, мол, некстати, у меня тут бутылочка вина образовалась, посидеть бы, но ладно. Раз такое дело — отложим до завтра.

Сарет поддержал. Завтра-то опять тихо будет. У хозяина бабы дольше, чем на ночь, не остаются. Правда, одни и те же бегают...

Вот, завтра и разопьем.

Так что вечером Варсон собирался на работу.

Приехать, пролезть и посмотреть, что там за господин такой. Особенно умный. И с бабами.

Интересно еще — с какими? А то баба — бабе рознь. С женой мясника — одно дело, с женой короля, или там, герцога — другое.

Было уже темно, когда Варсон открыл знакомую калитку. А то ж!

Не зря он налаживал контакты, не зря. Сам и петли втихорца смазал, и ключ подобрал, и кобеля прикормил...

Вот и он, кстати. Обнюхался с Ирис, словно так и надо, потерся мордой.

Сам Варсон тем временем крался к дому. К призывно светящимся огоньками свеч окнам, на которых даже не были задернуты шторы.

Шаг, второй, третий — и вот он, расположившись сбоку от окна, чтобы не было видно из комнаты, заглядывает внутрь.

И — столбенеет.

Человека, который сейчас трахал леди Сорийскую, равно как и саму леди, Варсон отлично знал.

Но если он здесь...

Кусочки мозаики закрутились в голове, складываясь в единое целое. И нашлось место и принцу и леди, и....

Горло несчастного сыщика стиснуло, словно железным обручем, жестокой рукой. И острое лезвие вошло под ребра, сбивая дыхание, обрывая рождающийся в груди крик.

— Прости, друг, — вздохнул Сарет. — Не разопьем мы с тобой бутылочку.

Тело сыщика без сознания опустилось на траву. Правда, он еще дышал. Ненадолго. В себе Сарет был уверен.

Теперь надо его добить, и зарыть, прямо здесь, в саду. Сарет пригляделся.

М-да, нож сейчас выдергивать — кровью уделаешься. Пусть сдохнет, тогда выдернем. Долго не протянет, минут десять, не больше.

Сходить пока за лопатой.

Приносить ее заранее Сарет не решился. Мало ли как дело обернется.

Ладно, до сарая два шага, возьмет лопату и вернется. А там и борзую приманить можно будет. Хозяин сказал — отравить, но на такое Сарет способен не был. Ладно еще — человек, эти твари пусть хоть все передохнут. Но животное?

Никогда!

Найдем, куда борзую пристроить на время. А там и не до нее будет, хоть хозяину, хоть остальным.

Хозяину Сарет был предан не хуже той самой борзой. Напрасно Варсон считал его ни о чем не подозревающим слугой, ой, напрасно.

И знал он все, и работал не за страх, а за совесть. И свою долю обязательно получит после переворота. Но это потом, потом. А сейчас — за лопатой.

Стоило Сарету уйти, как Варсон перевернулся на живот.

Сознание он потерял, но буквально на минуту. Потом очнулся, когда Сарет опустил его на траву. От боли очнулся.

Смертельно его ранили — или нет?

Так — не определить. Но если он останется здесь, его точно добьют. А значит...

Шемальские борзые не просто очаровательны. Под шикарной шерстью скрываются крепкие сухощавые мышцы. Она достигает в росте до двух локтей, а иногда и больше. Известны случаи, когда эти зверюги загрызали гиену. А уж вытащить человека...

Варсон тихонько свистнул.

Ирис долго звать не пришлось. Очень умная собака.

Примчалась, ткнулась мордой, тихо заскулила, почуяв запах крови. Варсон вцепился в ошейник собаки.

— Ирис, шальтэ, араш!

Шемальский язык.

Охранять. Вытаскивать.

Теперь Ирис к нему никого не подпустит. И выбраться поможет.

Варсон кое-как поднялся на ноги. Шаг, другой, он почти лежал на холке верной борзой...

Ему повезло еще раз.

Сарет свистнул своего пса, рассчитывая, что если сучка рядом с ним, то прибежит. И запрет он обеих собак в сарае, чтобы не мешались. И не выли, кстати говоря, на дохлятину. А то переполошат улицу, помешают хозяину — ни к чему такое.

Кобель-то примчался. И отыграл Варсону еще несколько минут. Пока Сарет запирал его в сарае, пока брал лопату, пока шел обратно...

Вот и калитка.

Шаг, второй, Варсон почти сползал на землю...

Сарет обнаружил пропажу и понесся вдогонку.

Певать на конспирацию, выпускать сыщика нельзя.

— Шшэ! — только и успел скомандовать Варсон, слыша шаги за спиной.

На землю он упал очень неудачно. Очень.

Закричал бы от боли, но дыхания не хватало. А за его спиной ирис разбиралась с Саретом.

Шемальской борзой и гиена не рискует переходить дорогу. Ирис нападала молча. Не рыча, не лая — ни к чему. И лопата не сильно помогала. Сарет вынужден был отступить.

Борзая рвалась к его горлу, а учитывая, что весила она около пятидесяти килограммов, сил у нее хватало. Ранить ее Сарет просто не мог, нож остался в Варсоне. Лопата тоже не помогала, умная собака отлично знала, как избежать палки. Отмахиваться Сарет еще мог, а вот нападать — нет. И добить врага — тоже.

Варсон скрипнул зубами.

Надо подняться. Надо выползти наружу. Надо...

Как же это тяжело, оказывается.

Когда все твои внутренности обратились в жидкий свинец, когда по венам течет огонь, когда...

Шаг, второй... он вываливается из переулка под колеса кареты — и та останавливается. На землю выпрыгивает девушка.

— Рехнулся?

Слово Варсону непонятно. Но...

— Помогите! Умоляю...

Капли крови, которые падают в пыль, более, чем красноречивы.

— Шьорт побьери! — непонятно ругается девушка. Но машет рукой кучеру. Тот спрыгивает, помогает подхватить Варсона, и затащить его в карету.

Острая боль гасит сознание.

Последнее, что видит Варсон — это Ирис, которая несется к нему.

— Иши...

На большее его уже не хватает.

Он наконец-то теряет сознание, даже не зная, сработал ли его последний приказ.

'Свои'.

* * *

Женщины, запомните!

Портные — это зло. Как свяжешься — ни зла, ни золота не хватит.

Матильда устала злиться уже на третьем часу разборок. На пятом ей захотелось заскулить и забиться под диван.

На седьмом она таки взвыла — и сообщила, что едет кататься по городу.

И ей плевать!

На фасоны, на кальсоны, на салоны и балахоны! Хоть с пугала штаны стащите! Хоть в парусину завернитесь!

Пусть ее хоть во что оденут — она уходит!!!

Графиня посмотрела в глаза девушке и вздохнула. Мол, как скажете, ваша светлость. У меня тут еще три умнички, и я сама на очереди, и завтра все надо повторить...

Портниха цвела и пахла. То есть — чувствовала громадный заказ и большие деньги.

Малена плюнула, приказала заложить карету, и отправилась прокатиться по вечерней Аланее. Динон выразил желание составить ей компанию.

Герцогесса подумала — и согласилась.

Она, Динон, Ровена, кучер и лакей. Чего еще надо?

Карета катилась по мостовой, колеса мягко стучали, уличные фонари рассеивали сумрак, и небо было звездное.

Матильда смотрела в окно, понимая, что скоро, уже совсем скоро ей надо будет возвращаться и ложиться спать, чтобы проснуться в другом мире.

Зевок... да, уже скоро.

Матильда отдала приказ поворачивать к дому, и карета свернула на улицу Кожевников. Потом выедет на Лилейную...

Это же средневековый городок, понятие четырехполосной трассы еще не родилось, а развернуться на местных улицах практически нигде нельзя. Карета же!

Запряженная парой лошадей!

Требуется искусство кучера, чтобы так поступить и достаточно широкая улица, без куч мусора, ям и канав. И если первое Матильду устраивало, то второго-то и не наблюдалось.

Приходится колесить по городу, из переулка в закоулок.

Так и занесло карету герцогессы на улицу Кожевников.

Хорошо хоть ехали медленно. Потому что из темноты, откуда-то из переулка, под колеса метнулось тело, и кучер едва успел удержать и успокоить ошалевших от наглости лошадей.

Матильда выскочила наружу с громадным желанием сорвать злость на идиоте, который решил покончить жизнь самоубийством, но...

И не идиот, и не покончить.

Это кто-то пытался покончить с ним. Камзол в крови, сам мужик едва ползет, но выглядит вполне прилично, это не местные клошары, которых в любом времени полно, это достаточно состоятельный человек.

— Помогите! Умоляю...

Твою рыбу!

Что оставалось делать Матильде?

Даже если он по дороге загнется все равно надо мужчину привезти в участок, или куда там он скажет. У него ведь родные есть, близкие, да мало ли что и как?

Конечно, такими категориями она не мыслила, и все это про себя не проговаривала. А просто подхватила мужчину за руку, мимолетно подумав, что платью песец.

С другой стороны то же самое сделал Динон.

Осталось запихнуть мужчину в карету и отвезти к лекарю!

А, последнее даже не обязательно, у них дома штук шесть лекарей, на выбор. Все проплачены. Любого проси... тут главное, чтобы не угробили по широте душевной.

Откуда взялась собака?

Малена даже не подозревала. Но она выскочила из темноты. Изящная, сильная, красивая, больше всего похожая на грюнендаля, только крупнее, и понеслась к ним с нехорошими намерениями.

Вообще, был у Матильды и такой случай.

Шла она домой, шла вечером, и тут на нее из темноты налетела собака.

Большая, но еще дурная. Мастиф-первогодок.

Когда вслед за щеном вылетел его хозяин, заранее ждущий воплей: 'да я вас! Да я его! Расстрелять обоих!!!', Матильда тискала умильную морду и сюсюкала: 'ты моя лапочка, дай я тебя поцелую...'.

Мастиф целоваться не рвался и вместо этого лизался, как оглашенный.

Здесь такого явно не будет.

Собака была настроена рвать.

Если бы раненый не шепнул что-то, отчего собака остановилась, и даже хвост смущенно прижала. Малена даже не поняла, что и как.

— Шемальская борзая! — восхитился Динон.

— Шервуль! Лишь бы не помер, — мужчина подозрительно обмяк, и Малена заподозрила худшее. — Так, давайте в карету! Цигель, цигель, ай-лю-лю потом!

Волшебная фраза сработала на сто процентов.

Мужчину кое-как закинули на сиденье к Ровене, с помощью лакея и Динона, Матильда, подозрительно оглядываясь, запрыгнула следом, борзая последовала за раненым и растянулась на полу.

Карета тронулась с места.

Показалось Матильде — или из переулка вышла еще одна тень?

Черт его знает... хорошо, что карета самая простая, без гербов. Специально такую взяла, остальные все раззолоченные, хоть в Эрмитаж сдавай, а эта попроще. Потемнее.

Что-то подсказывало Матильде, что дело тут не в ревнивом муже.

Нет, тут что-то более вонючее, и главное теперь — молчать.

А вот как это объяснить спутникам?

* * *

Тишина в карете царила несколько минут.

Первым кашлянул Динон.

— Что будем делать с этим типом?

— Знать бы, — вздохнула Матильда. Сейчас командование взяла на себя именно она, Малена как-то с трудом представляла, что можно делать с полутрупом. — Ему нужен лекарь и отлежаться.

— Лекари у нас есть дома. Но шума поднимется, — прикинула Ровена.

— А шум нам ни к чему, — согласилась Матильда. — Что можно сделать, чтобы его не было?

Ровена переглянулась с Диноном и развела руками.

Это — закон жизни. Слуги сплетничают всегда.

— Денег дать? Пригрозить выгнать, если рот откроют?

Ровена покачала головой.

— Лучше сделать из этого что-то обычное. Чтобы сплетничать было неинтересно.

Малена подумала пару минут.

— Допустим, благородный дворянин пошел к любовнице. И тут не вовремя явился муж.

— А собака?

— Почему благородный дворянин не может пойти с собакой? К любовнице?

Ну да.

У нас дворяне так по бабам и ходят. С собачками, кошечками и крокодильчиками. Самые продвинутые — еще и с питонами.

Неубедительно.

— Что это вообще за псина? Породистая? — попробовала зайти с другого конца Матильда.

— Очень, — Динон отозвался аж с придыханием. О женщинах он так никогда не говорил, но то и понятно.

Баб много, борзых мало.

Понимая, что речь идет о ней, собака вильнула хвостом. Да, я такая, я крутая!

— Подробности?

— Шемальская борзая, — отчитался парень. — Стоит бешеных денег, если чистокровная, а эта явно такая. У нее и уши острые, и хвост с кисточкой...

Матильде было все равно, что там за хвост, но идея появилась

— Допустим, торговец. Вез заказ. Вот эту зверушку. Могло такое быть?

Динон кивнул.

Еще как могло. И возили, и бывало.

— Могли ему вместо денег — перо в бок? То есть попробовать обмануть, убить и ограбить?

— Вполне.