Битва за Эллиоты. Часть 6

— Я не сержусь, хотя мне и обидно. Но понимаешь, есть такая родственница, бывшая жена. И я не могу обидеть или сделать больно тебе. Хотя я бы не отказался от такой дочери, и внучки. Но, похоже, судьбе было угодно распорядиться иначе. И тут я просто обязан был позаботиться о твоих девочках. И это было честно, по отношению к тебе. И тем отношениям, что нас, когда-то связывали.

Хикару посмотрела на дочь, которая стояла за её спиной, потупив взор в землю, кусая губы. При этом маленькая девочка, с явным интересом крутила в руках подсунутую ей блестяшку. Рассматривая её. А потом, старшая из японок, переведя взгляд на Вирениуса, спросила:

— И ты не прогонишь их?

— Ну куда я их могу прогнать, — пожал плечами Вирениус, — Ведь этим я совершу предательство по отношению к тебе. Ведь это твои родственники. И получается, что и мне не чужие люди. Пусть и не по крови. Всё остаётся как есть.

— Спасибо, — снова улыбнулась Хикара, — Но что делать мне, что бы я могла забрать их?

— Через несколько дней будет заключён мир. И японская армия уйдёт от сюда. Но гражданскому населению, Хикара, это ничем не грозит, — задумавшись, ответил Вирениус, — И ты сможешь, оставшись в этом городе, воссоединиться с дочерью и внучкой. Аюми сможет забрать тебя на автомобили и отвезти к себе. У неё есть, какая, ни какая собственность в Дальнем. И своё дело тут. Если конечно тебя что-то не удерживает в Иокогаме. Ведь как-то, ты, смогла попасть сюда. Ну а эти дни можешь спокойно встречаться с ними на этой площади.

— Хорошо, так и сделаем. И я всё продала, там, в Японии, — покачала головой Хикара, — Что бы добраться сюда. В надежде встретиться с ними. Я ведь верила в твою доброту. И да, мне помогли добраться досюда.

— И что они хотели, те, кто тебе помог? — Вирениус внимательно посмотрел, на свою бывшую мусумэ, — За свою помощь, тебе.

— Что бы я помогла им встретиться с тобой, — женщина внимательно посмотрела адмирала. Который только печально усмехнулся и произнёс:

— Ну хорошо, пусть подходят сюда. Я выслушаю их. Так им и можешь передать.

Увидев подходящему к нему, командующего третьего флота, вице-адмирала Масамичи Того, или Того-младшего, контр-адмирал Вирениус понял, что им интересовался военно-морской флот Японской империи. В известной ему версии истории, Того-младший командовал сформированным в конце войны четвёртым флотом[16]. Но тут, четвёртый флот был сформирован не после Цусимского сражения, а несколько ранее. И получивший очередное звание Масамичи Того возглавил третий флот. Став, в последних боях, противником капитана первого ранга Эссена. Возглавившего, в последнее время, вторую Минную дивизию Тихоокеанского флота России. И увидев японского адмирала, контр-адмирал Вирениус склонил голову, приветствуя японца, как равного, и когда тот, так же ответил на приветствие, произнёс:

— Приветствую вас, Масамичи-сан. Рад видеть вас, и знать, что вы оправились от ранения и вернулись в строй. Но мне интересно, что привело вас ко мне?

— Взаимно Андрей-сан, я тоже рад вас видеть, — ответил Того-младший и добавил, — Меня привел к вам сообщение о разговоре с вами Такео Хиросе, год назад. И там есть моменты, которые хотелось бы освятить подробнее. И я вижу, что вас не наградили, за всё, что вы сделали.

— Не за награды служу. Да и воину необходимо делать то, что должно, и будь что будет. И что вас, Масамичи-сан интересует?

— Хорошо сказано Андрей-сан, обязательно запомню. В своём разговоре с Такео Хиросе, вы, Андрей-сан, ещё тогда довольно точно описали ситуацию, которая сложилась к окончанию войны. И нам интересно, как вы оцениваете дальнейшее развитие ситуации. Во взаимоотношениях между нашими империями. Вы готовы поговорить на эту тему?

[16] Скоропостижно скончался, по медицинским показаниям, 4 января 1906 года.

Глава 33.

1

Так уж получилось, что неудача японцев, в последнем генеральном морском сражении войны привела к тому, что девять моторных катеров и две, из четырёх, подводных лодок оказались отрезанными, от устья реки Ялу. И застряли в Чемульпо. А потом гайдзины высадили десант на побережье Корее и вообще заблокировали третий флот в северной части Западно-Корейского залива. И что бы атаковать корабли гайдзинов восемь катеров, у одного отказал двигатель, и он остался в Чемульпо, а также две подводные лодки вышли в поход. В надежде прорваться вдоль берега, мимо дозорных кораблей гайдзинов. И обогнув мыс Цзан-сант-готь достигнуть острова Цхо-до[1], где для этих кораблей должна была быть оборудована, с помощью джонок, мобильная база. И уже оттуда планировались, выходы этих кораблей против флота гайдзинов. Благо успешная атака подводной лодки '1' вселила надежду на успех. Так как размен подводной лодки, на новейший крейсер, посчитали весьма успешным. И было решено закрепить успех, лишив гайдзинов ещё нескольких крупных кораблей. Но острова Цхо-до достигли шесть катеров и обе подводных лодки. Один из катеров канул в ночи. И его судьба, и судьба его экипажа, так и осталась навсегда тайной, в буквальном смысле покрытым мраком ночи. Но прибыв на остров Цхо-до, японские моряки узнали, что заключено перемирие. Поэтому то, они остались на острове. Не предпринимая ни каких действий. Пока не получили сообщение, что заключён договор. И мир наступит с шести часов от полночи, по местному времени, и при этом результаты войны всем показались слишком уж ничтожными, по представлению ожидавших большего молодых японцев. Японцы жили в бедности. В течение последнего десятилетия, отказывая себе во многом, ради победы над Россией. Жили бедно, отдавая каждую полученную иену на нужды армии и флота. И жили надеждой, что после их победы Россия заплатит за всё. И на Японию прольётся золотой дождь. А страна Восходящего Солнца вмиг станет процветающей и благополучной. А все её долги будет оплачивать Россия.

Но реальность оказалась разочарованной. Россия не только отказалась платить, что тут же оставляло Японию с кредитами соразмерными с годовым доходом этого государства. Но и забирала все захваченные Японией трофеи, не собираясь ничего возвращать из числа того, что было захвачено ею. К тому же все члены экипажей кораблей были камикадзе. Поклявшиеся своими жизнями вырвать победу из рук гайдзинов. И посему, сейчас решивших провести 'атаку чести'. И пока не наступил мир, показать всем, что японцы готовы умереть за микадо и за Японию.

Для этого предполагалось, что катера преодолеют за ночь сотню миль Западно-Корейского залива, отделявших остров Цхо-до, от главной базы флота гайдзинов на островах Эллиоты, и атакуют их корабли прямо в гавани. Проникнув туда через самый восточный пролив, пролив Ермак. При этом планировалось, что боновое заграждение в проливе катера преодолеют сходу. Для этого один катер должен был наползти корпусом на боны, придавить их и открыть дорогу другим. Возвращение катеров назад не ожидалось, и поэтому, все повязали головы повязками, с изображением японского флага. Выпили чашечку саке, после чего традиционно разбили эту чашечку, и вышли в море. С подводными лодками вышли сложнее, они должны были отправиться на юг. Выйти на линию дозоров гайдзинов и до рассвета попытаться атаковать их дозорные корабли. И после этого вернуться на базу у острова Цхо-до. Но у них ничего не получилось, подводные лодки так и не смогли выйти в атаку и вернулись назад. При этом на подводной лодке '3' вышел из строя бензиновый двигатель. И назад она возвращалась благодаря электрическим двигателям. Обнаружив в море дрейфующим, один из моторных катеров, на котором так же вышел из строя двигатель. И привела его к острову Цхо-до. Куда ближе к полудню, уже мирного дня, так же безрезультатно вернулась, из своего похода, и вторая подводная лодка.

А вот атака моторных катеров достигла своей цели. Пятёрка катеров смогла выйти к островам Эллиоты и направилась в пролив Ермак. Но по бурунам были обнаружены нёсшим дозорную службу возле Островов крейсером второго ранга 'Забияка'. С которого высветили катера прожектором и открыли по ним огонь. К которому, очень быстро присоединились и две береговые батареи. Но катера уже проскользнули в пролив Ермак. И шедший головным катер наполз корпусом на боновое заграждение, открыв своим товарищам дорогу вовнутрь рейда. Куда успело проскочить, прежде чем стоявший над боновым заграждение катер был разорван на части попаданием, двенадцатисантиметрового, снаряженного шимозой, снаряда армстронговского орудия, три катера. Один, правда, тут же оказался потоплен попаданием снаряда другого русского орудия. Шедшим последним японский катер, налетев форштевнем на, буквально вынырнувшее из-под воды, боновое заграждение, остановился. И был практически мгновенно потоплен орудиями 'Забияки'. А вот два прорвавшихся на рейд моторных катера успели выпустить торпеды. Выпустить прежде, чем скрылись под волнами, от выстрелов орудий, с русских броненосцев.

Одна из этих торпед, пройдя между броненосцами, 'Слава' и 'Император Александр II', выскочила на берег, где и стала последним русским трофеем войны. А вот вторая попала в борт крейсера 'Память Азова'. От чего старый броненосный крейсер сильно накренился, при этом практически лёг на борт, и затонул. От опрокидывания его спасла только небольшая глубина рейда. И взошедшее, буквально через несколько минут, Солнце высветило возвышающий над морем борт русского крейсера и качающиеся на волнах обломки японских катеров. Возвещая одновременно об окончании этой русско-японской войны.

[1] Сейчас мыс Чаньен, и остров Чо, на территории КНДР.

2

Генерал Ноги сидел на своей лошади и, стараясь сохранить невозмутимый вид, смотрел, как его солдаты перебираются через небольшой приток реки Сицхао[2]. По условиям мирного договора его армии предстояло, за сутки, преодолеть, то расстояние, что отделяло его войска, от города Кинджоу, и до границы владений гайдзинов на Квантуне. При этом в его распоряжении было всего два тракта. Из числа относительно приличных дороги. Один из этих трактов, идущий параллельно железной дороге, вел на север к пограничной, с ктайской территорией, железнодорожной станции Пуладзянь. Второй уходил на северо-восток, к городу Бицзыво, севернее котрого так же уже находилась китайская территория. И до которого было порядка тридцати миль, по дороге, от места расположения войск его армии. В которой, правда оставалось всего две дивизии, девятая и одиннадцатая. И вот девятая дивизия направилась маршем к станции Пуладзянь. А одиннадцатая дивизия и все армейские части двинулись по тракту на Бицзыво. При этом в шесть утра с позиций снялись только пехотные части. Обозы и артиллерия были направлены, извне территории Квантунской области гайдзинов, ещё вечером.

И именно от них пришло сообщение, что мост южнее селения Мандятынь взорван. Точнее на нём бы взорван настил. Не допускающий проход через мост повозок, особенно гружённых, и артиллерийских орудий. Хотя люди, да и лошади, могли перебраться на противоположный берег. Особенно после того, как был заделан пролом в настиле. Пусть и очень временно. И это не только заставило бросить на западном берегу все орудия, передки к ним и повозки обоза. Но и сильно затормозило переход частей одиннадцатой дивизии на восточный берег реки. Так как приходилось теперь разгружать повозки обоза и нагружать для перевозки грузов не только кули, но и даже солдат. А также выпрягать немногочисленных лошадей, из орудийных упряжек и повозок, и пытаться использовать их как вьючных животных. Хотя все орудия, госпитали и просто огромное количество грузов пришлось буквально бросить на дороге. И вот когда генерал Ноги пытался всё-таки организовать работу по спасению хотя бы части имущества армии, на противоположном берегу реки появился гонец, который сообщил, что с точно такой же проблемой столкнулась и девятая дивизия. Которая упёрлась во взорванные, в ущелье, севернее селения Ушилипу, два моста. Расположенные параллельно на тракте и на железной дороге. Где так же был повреждён настил. И что командующий дивизией генерал Ошима принял решение, бросить обоз с артиллерией, и выводить людей. Так же спасая часть имущества, которое можно будет вынести на себе.

И вот теперь сидя на лошади, с отвратительным настроением, но пытаясь сохранить невозмутимость на лице, генерал Ноги наблюдал, как через никчёмную речушку перебираются солдаты его армии. Нагружённые тяжёлыми ящиками и тюками. Которые они забирали из стоящих на дороге обозных повозок. Даже не пытаясь перетащить на противоположный берег не многочисленные оставшиеся в дивизии орудия и снаряды к ним. И ожидая подхода частей гайдзинов, которые должны были следовать за японскими войсками с часовой задержкой. Осознавая, что всё, что будет оставлено, станет трофеями северных гайдзинов. Но русские появились несколько ранее. Пусть и на автомобилях, под белым флагом. Громкими звуками клаксонов, заставляя последние отступающие части японцев смещаться с проезжей части на обочину и с удивлением рассматривать, как мимо них проезжает автомобиль, управляемый японкой, а в салоне которого сидит русский адмирал. А следом за этим автомобилем едут два бронеавтомобиля. Один похожий на корабль, со скошенными носом и кормой, и лесенкой на правом борту. Второй имел мелкокалиберную пушку, на тумбе, и был, только со всех сторон, кроме крыши и днища, прикрыт коробчатой бронезащитой. Причём самой простой формы. С приоткрытыми бронезаслонками в носовой части, перед двигателем. При этом корпуса бронеавтомобилей были выкрашены в оливковый цвет. А на их бортах были видны трёхцветные бело-сине-красные кокарды, с синим якорем на белом фоне. И над каждым автомобилем гайдзинов развивался, как знак мирных намерений, а отнюдь не капитуляции, белый флаг.

И когда головной автомобиль остановился, то из салона сначала выпрыгнул мальчишка в форме офицера Квантунской крепостной артиллерии, с пистолетом маузера в деревянной кобуре и вакидзаси, в металлических ножнах, с наградным темляком и кожаной папкой в руках. А потом из салона показался контр-адмирал Вирениус. Который не спеша выбрался из салона. Как раз пока женщина-водитель, освободилась от кожаной куртки и кепи, и с помощью, сидевшего рядом с ней, матроса сигнальщика, не достала из салона кинокамеру. И попросившая разрешение, на видеорепортаж, у генерала. На то Ноги молча, только махнув рукой, дал согласие. И только после этого сигнальщик поднёс серебряную трубу к губам и сыграл сигнал к переговорам. А мальчишка-адъютант снял с автомобиля белый флаг и подошёл, с ним, к адмиралу гайдзинов. Который поднес к фуражке руку, и, дождавшись ответного жеста, спустившегося с коня на землю японского генерала, произнёс:

— Приветствую вас, господин генерал. Я не могу, не попрощаться со своим достойным врагом, не высказав ему, своё личное уважение. Мне будет не хватать противостояния, со столь достойным воином как вы.

С этими словами адмирал склонил голову, в сторону Ноги, как к равному. И генералу ничего не оставалось, как так же склонив голову, подойти поближе и протянув руку, в знак европейского приветствия, ответить:

— Вы тоже показали себя достойным уважения противником, господин адмирал. Но скажите, зачем вы это сделали?