Заточённые души

Волк ответил, что подлая скользкая ящерица не заслуживает такой чести.

— Погоди. Прошу. Погоди. Я ведь не убивал твоего друга. Убив меня, ты никогда не узнаешь настоящее имя убийцы...

Бирюк присел рядом, навострил уши.

— Мне очень трудно говорить, понимаешь. Но ради тебя я готов страдать. Это что у тебя на шее? Фляга с лечебным отваром... — Лимб прокашлялся ещё громче и жальче, чем раньше, — Ты видишь, как мне плохо? Не мог бы я хлебнуть... Нет? Мне так трудно говорить...

Волк зарычал, что означало только одно: или драг всё расскажет, или окажется в потустороннем мире раньше, чем планировал.

— Хорошо, хорошо, — драг всем видом показывал, каких усилий ему стоит говорить, — я расскажу тебе всё. И, может быть, ты сам поделишься со мной напитком. В общем так: я путешествовал с твоими друзьями Броком и Тисом. Когда мы достигли Сара, Брок познакомил меня с остальными. Все такие приятные на вид. Особенно великий маг. Твой друг — Алерадус. Он больше всего произвёл на меня приятное впечатление. А потом, — Лимб вновь закашлял, помолчал некоторое время, невзначай выпятил лишённую кисти руку обработанной огнём раной вперёд, умоляюще поглядел в волчьи глаза, понял, что отвар не получит и продолжил, — они пошли в таверну. А у меня не было сил с дороги, и я остался в комнате. Лёг спать. А посреди ночи проснулся — этот прим, как его, Кич, по-моему, сжимал кинжал в руке. Рассматривал его в свете крохотной свечи. Я уж хотел перевернуться набок и вновь заснуть, но передумал. Прим начал шептать какие-то слова. Просто из любопытства я прислушался к ним. Оказалось, он разговаривал со своим кинжалом. Как с живым существом. Понимаешь? Он свихнулся! Всех слов мне не удалось различить, но тех, которые понял, вполне хватило. Убить мага ради крови. Отнять потустороннее существо, заполучить его могущество, а главное — богатство. Я тогда хотел сразу же подняться и рассказать всем, но испугался расправы. Тот бешеный прим без размышлений перерезал бы мне горло. А утром я проснулся и первым же делом побежал в комнату мага. Но было поздно. Над его телом стоял тот бешеный прим. Шерсть на его лице была измазана кровью. В руке он сжимал тот драгоценный кинжал. На полу лежало бездыханное тело твоего друга. Мне так жаль, что не смог его спасти... Кич кинулся на меня. После долгой борьбы мне удалось вырвать кинжал из его руки. В тот момент как раз прибежали остальные. Я сжимал рукоять оружия. Естественно, никому и в голову не пришло, что убийца — Кич. Я ведь был новичком в их компании. Чудом мне удалось убежать. Когда я пришёл в себя, то понял, что до сих пор сжимаю рукоять кинжала. Вот почему ты видел его у меня...

Переполненный ненависти Бирюк зарычал, что в этих словах нет и капли правды. Лимб — лживый клещ, который сейчас будет раздавлен. По его словам, магию Алерадуса перенял Кич, но наследником, как раз, оказался не он, а Дрим...

— Ах вот как, — глаза драга нервно забегали, — я слышал, что такое бывает, но чтобы самому с этим столкнуться...

Волку было всё равно, но ради забавы он готов выслушать ещё немного бреда обречённого на смерть головастика.

— Поверь мне, такое действительно бывает! — Лимб цеплялся за соломинку, не забывая при этом кашлять и тяжело вздыхать. — Магическое существо способно выбирать следующее тело. Обычно, оно не сильно разборчиво и переходит к первому пожелавшему дать ему приют. Но бывают исключения. Видимо, Дрим показался ему более подходящим вариантом.

Бирюк призадумался. Он где-то подобное уже слышал. Лишать жизни мыслящих никогда не доставляло ему удовольствия. Делал это только при отсутствии другого выбора. Даже такой подлый слизняк как Лимб имеет право быть выслушанным.

После недолгих размышлений, волк заговорил. Ему было интересно, почему же тогда ящер при их прошлой встрече сказал, что убил Алерадуса? И почему техномонстры не разодрали его на части?

— Так ведь всё просто, друг мой. Думаю, тебе можно раскрыть мою тайну. У меня просто нет другого выбора. Понимаешь, я работаю на власти Стальни. Моё задание — шпионить за Тризолусом. Мне удалось влиться в их ряды. И я уже совсем разгадал их секрет управления монстрами, как был похищен работорговцами, — вдруг Лимб начал задыхаться. Его целая рука потянулась к фляге на шее у волка. Бирюк наклонился, позволив выпить её без остатка. Вопреки здравому смыслу, он начинал верить словам драга.

Лимб отдышался, пришёл в себя и продолжил рассказывать:

— Спасибо, великий волк, я не сомневался в твоей справедливости. Как я понимаю, ты хочешь знать, что было дальше? Слушай. Я длительное время отсутствовал в рядах неприятеля, что давало все поводы усомниться в моей верности. Нужен был какой-то способ доказать свою преданность сразу при возвращении. Алерадус — был учителем и советником Тризолуса. Когда последний захотел смешать магию с механикой, Алерадус тут же разгадал его планы захватить Материк. Отказавшись от ученика, маг покинул Магкор, чуть позже переименованный в Королевство Техмаг. Многие последовали его примеру. Не трудно догадаться, что Алерадус был одним из злейших врагов Тризолуса. Когда мы встретились, я ничего не знал про тебя. Ты мог оказаться одним из слуг Верховного Мага. Поэтому-то я и соврал тебе. Вот тут недоразумение и произошло...

Бирюк не знал, что ему делать. Верить в то, что Кич — предатель, не хотелось до невыносимости, но речи драга такие убедительные...

Некоторое время они сидели в тишине. Первым её нарушил Лимб:

— Спасибо тебе, волчонок, ты спас меня от смерти. Отличное зелье у тебя. Оно не только тело лечит, но и кровь восстанавливает...

Не успев договорить, драг выпустил из руки молнию. Но Бирюк пригнулся и разряд, брызнув искрами и раскрошив кусок камня, исчез в потолке. За всё это время волк ни на секунду не расслаблялся. И к подобному был готов.

Лимб попытался выпустить ещё одну молнию, но у него вышла лишь жалкая голубая змейка, растворившаяся в воздухе не достигнув цели. Сил на ещё одну больше не было.

— Слушай, друг, я ведь пошутил. Это шутка такая — молниями стрелять. Я знал, что увернёшься. Поверь мне!

Но Бирюк не стал верить...

Острые зубы раскрошили череп как переспевшую дыню. Но они не успокоились, пока не разорвали тело на сотни мелких частей. Это был один из редких случаев, когда звериная сторона Бирюка выползла из наглухо забитых досками сознания закромов души...

Волк отправился назад в Стальню. Начинало светать и раннее солнце блестело на снегу. Небо было лишено облаков. Щебетали птицы.

Месть не принесла удовлетворение. Наоборот, повергла в уныние. Пустота, возникшая в душе после смерти друга, не заполнилась, а стала ещё больше. Умерщвление убийцы не воскресит его жертву...

Чем ближе Бирюк подходил к городу, тем громче слышал взрывы, крики, выстрелы и лязг металла. Пока он был в пещере, полчища техномонстров зловещим роем налетели на Стальню.

Глава 20: Сражение

Ранение оказалось несерьёзным. Когти зверя прошлись по моей спине вскользь, оставив четыре царапины. Зато вокруг них отливал тёмно-жёлтым и сизым громадный синяк. Несколько дней попил настойку Тиса и пришёл в полный порядок. В отличие от своих же ожиданий, душевно ощущал себя великолепно. Не дошёл до конца лабиринта, провалил последнее испытание... Да какая разница, что другие подумают? Я голыми руками гигантского красного медведя одолел! За одно это мне грудь медалями обвешать надо!

Рядом с городом обосновалась технокрепость. Риоллиос сказал, что создатель нарек её Фортом Террора. Довольно подходящее название, как по мне. Одно осознание того, что рядом с городом, в котором ты находишься, возвышается многомиллионотонная громада металла и магии, готовая в любую секунду выпустить на тебя полчища своих смертоносных "деток" — повергает в глубочайшее уныние. В первые дни у меня даже ноги от страха трусились. И не вижу в этом ничего постыдного. Не боятся только мертвецы. Потом как-то смог с собой совладать. Не до конца, конечно, но всё же...

Город, как и раньше, ждал нападения. Но сейчас как-то менее оптимистично. Мораль бойцов падала. Многие пытались утешить себя несбыточными разговорами о том, что столкновения можно избежать. И вообще, зачем Тризолусу это? Если бы хотел, давно бы уже напал...

Но бой был неизбежен. Это лишь вопрос времени. Только глупец способен не понимать столь очевидной истины.

Кстати, Форт Террора виднелся с наблюдательной башни задолго до того, как мы окончили свое обучение. Кто знает, может быть, именно его присутствие добавляло нам сил на полигоне? Ведь просто невозможно из себя столько выжимать без хорошей оплеухи.

В ночь перед нападением я не мог заснуть — не редкость в последнее время. На это оставались силы. Наше жёсткое обучение давно завершилось. После него мы всё равно посещали полигон и библиотеку. Но это было похоже больше на развлекательные прогулки, чем на то, что пришлось пройти. Никто не орёт на ухо, никто не бьёт деревянным мечом по лбу в наказание за невнимательность, никто не оскорбляет, не унижает тебя. Да и вообще, тренеры с нами сейчас как с равными разговаривают (на их вновь прибывших учеников это не распространялось). Каждый из нас волен делать то, что посчитает нужным. Мы продолжали тренироваться больше по инерции, чем по желанию. Но, в принципе, закрепление полученных знаний никому ещё не мешало. Да и нужно же было хоть чем-то себя занять? Не сидеть ведь постоянно в доме и сжавшись калачиком трусливо выжидать появления техномонстра?

Я услышал возню в конюшне, выглянул в окно: Бирюк выбежал на улицу и устремился куда-то. Удивляться нечего. Он так поступает, когда хочет поохотиться. Я прошёлся по комнате. Случайно задел стул. Проснулся Кич. Вернее, он тоже не спал. Прежде чем я сообразил что-то сказать, он спросил:

— Слышь, Плувер, — говорил он полушёпотом, чтобы не разбудить остальных, — каково оно?

— Что?

— Магом быть.

Я немного задумался. Присел на стул, который задел мгновением ранее. В голове носились стаи мыслей, но чёткого ответа из них не выходило. Столько всего можно сказать, и в то же время — сказать нечего...

— Ну так, нормально, — я всё-таки выдернул из роя размышлений хоть какой-то ответ.

— И что, просто нормально?

— Ну да.

— А кем тебе больше нравится: обычным или магом?

— Сложно сказать...

— Да всё тебе не сложно.

— Понимаешь, магом мне нравится быть. Очень сильно нравится. У меня открылись такие возможности, о которых раньше даже и подумать боялся.

— Значит, магом больше нравится?

— Не совсем. Дело в том, что когда был простым — мне это тоже страх как нравилось... Как бы это сказать... Тогда я чувствовал себя великолепно. И сейчас я чувствую себя прекрасно. Вот.

— А всё-таки?

— Ну, ты меня и озадачил... — я почесал затылок. — Должно быть, магом. Но только потому, что сейчас такой. А если бы был простым — простым хотел бы быть.

— Я не хочу магом, — послышался бас Брока. Не знаю, проснулся он только сейчас, или тоже страдал бессонницей.

— Почему? — интересовался пытливый Кич.

— Мой пернач — маг. Его достаточно.

— А если бы ты не узнал, что он способен вызывать магию? — пытливо поглядел ему в глаза Кич.

— Я сильный. Мне магия не надо.

— Так Дрим ведь тоже не хотел быть магом раньше, — гнул свою линию Кич.— И вот посмотри: вполне собой доволен.

— Дрим — другой, — сообщил Брок. — Важный. Я так не хочу.

— Чего это я важный? — мне стало лестно.

— Ты как был, — объяснял Брок. — Но глаза — магического старика. Он был важный. Ты теперь тоже.

— Что за бред ты городишь, Брок? — я его не понимал. — У меня цвет глаз совсем другой. У Алерадуса были чёрные.

— Цвет не такой, — пожал плечами великан. — Но глаза — такие.

— Не понимаю я тебя... — вздохнул я.

— А что здесь понимать? — вызвался объяснять Кич. — Как старик тебе свою кровь передал, ты изменился. И не просто магию его перенял. Ты снял с его плеч груз, который придётся нести уже тебе.

— С чего ты так решил? — отпирался я.

— Да это на лбу у тебя написано! — хлопнул себя по бедру Кич.

— Ну, раз говоришь... — мне пришлось уступить.

— Эль разлюбил! — мощным басом вставил Брок.

— Да ну тебя, с этим элем! Не в нём вся прелесть жизни! — я начинал злиться.

— Уж конечно не в нём, — согласился Кич. — Для тебя он теперь только в нашей черноволосой компаньонке и состоит.

— Что ты городишь? — ещё чуть-чуть, и я заехал бы ему в глаз.

— Правда! — подбросил дровишек Брок. — Дрим любит Джину.

— И ты туда же? — на меня ополчились! — Да не люблю я никого! Забыли разве? Доказано на сотнях обиженных фермерских дочурок.

— Кому ты рассказывать будешь? — отрезал Кич.

Я не нашёл, что ответить. Так и глядел злобно то на него, то на Брока.

— Не вижу ничего плохого в тёплых чувствах, — это Тис сказал. Что-то никому сегодня не спится, как я погляжу... — Ты, Дрим, отрицай сколько хочешь, но нам-то всё видно. Вместо того, чтобы отнекиваться, лучше бы действовать начал. Цветы подарил или стих любовный сочинил.

— Сговорились вы, что ли? — я обречённо воздел руки к потолку.

— Тут и сговариваться не надо, — сообщил Кич.

— Ну и что вы мне предлагаете? — отнекиваться дальше было бесполезно. — Она ко мне холодна. Даже если и не безразлична, как вы говорите, что тогда?

— Что тогда? — поучал мудрый Тис. — Берёшь и греешь.

— Допустим, я уже пытался, — моя злость куда-то подевалась, сменившись чем-то сентиментальным, за что я сам себе опротивел. — Только допустим. И в какой-то момент мне показалось, что смог пробиться через стену. Но вмиг эта стена заросла и стала даже толще, чем прежде. Предположим, что я не сдамся и продолжу попытки. Но с каждым новым усилием стена будет расти. Понимаете? Какой тогда смысл? Мне и так не по себе. Уж лучше вообще ничего не делать.

— Эн-нет, дружок, так разговор не пойдёт! — выпалил Кич.

Все посмотрели на него.

— Не пойдёт! — повторил он ещё громче и достал из заначки под кроватью закупоренный кувшин с вином. — Без него не пойдёт...

— Правильное решение, — сказали мы в унисон.

До рассвета оставалось совсем чуть-чуть. Вина было немного. Каждому по кружке.

— Так вот, Дрим, — сообщил Тис, отхлебнув добрый глоток, — в боях ты доказал, что настоящий мужчина. А размышляешь как желторотый юнец! Женщины для того стены и выстраивают, чтобы мы их рушили! Разве ты сам не знаешь?

— В том-то и дело, что знаю, — обречённо согласился я. — А Джина... Она не такая как все...

— Все они не такие, — со знанием дела вставил Кич.

— Есть женщины люрты, женщины люди, женщины драги... — начал загибать свои могучие пальцы Брок.

— Да какая к Моолу разница! — завёлся Тис. — Драг или крот — любая женщина хочет одного: быть завоёванной достойным! А ты, Дрим, разве считаешь себя недостойным Джины? Очень в этом сомневаюсь...

— Точно! — согласился Кич и залпом осушил кружку. — Хватит уже придуриваться! Иди к ней, признайся в чувствах!

— Сейчас, что ли? — удивился я.