Грохот, один единственный удар грома, но такой мощный, словно взорвался весь город. Она вздрогнула всем телом, слишком неожиданно для человека ушедшего в воспоминания. И снова тишина. Лишь случайные прохожие ускорили свой шаг, стремясь попасть под надежную защиту стен и крыши, до того как тучи прольются ледяной водой. Эллис нехотя оторвалась от стены — пора возвращаться к себе. Пусть ее грим сейчас куда совершеннее, но зачем лишний раз играть с судьбой и порождать у наблюдательных людей лишние вопросы. Как дождь попытается отмыть пропахший людьми и нечистотами город, она может наблюдать и из окна собственного номера. Она уже достаточно окунулась в магию зимней грозы. Природа словно подарила ей прощальный подарок, перед возвращением в привычные дворцовые заботы, коих теперь станет намного больше. Последний вечер вне стен дворца....
Половицы коридора вторили шагам едва различимым скрипом. Первый капли уже упали со звоном на черепичную крышу постоялого двора. Скрежет метала проворачивающегося в дверном замке, скрип несмазанных дверных петель и протяжный стон рассохшейся древесины, неприятными звуками ударили по чуткому слуху. Полумрак комнаты встретил Эллис ощущением присутствия постороннего. В голове роем пронеслись мысли о разоблачении. Но, надеясь, что убийц к ней подсылать никто не станет, девушка, как ни в чем не бывало, отправилась к столу, чтобы зажечь свечу. Раскошеливаться на магическое освещение, гостиницы не спешили, а всеобщая электрификация только значилась в ее будущих проектах. Пламя разгоралось медленно, словно не желая прогонять из комнаты темноту и высвечивать таинственного посетителя. Эллис повернулась медленно, готовая увидеть кого угодно, но никак не того, кто так сексуально развалился на ее кровати.
— Вы?! — Королева и не пыталась скрыть свое удивление от повелителя, все равно бесполезно, — какого демона вы здесь делаете? Мало мне слежки, приобретенной стараниями Рена, — уже куда спокойнее и обреченнее закончила девушка.
— Так вы не знаете о том, что за вами приглядывают с того самого момента, как вы покинули тайный ход? — невозмутимо поинтересовался Эссси, с любопытством ожидая реакции девушки на такую новость. В этом мире не существует наблюдателя, способного укрыться от повелителя драконов, как и разума из которого он не смог бы извлечь необходимую информацию, пусть и незаметное ее извлечение стоило ему большей части магического резерва.
— Хотите сказать, король знает обо всем? — севшим голосом кое-как выговорила свой вопрос королева.
— Мы этого не говорили, — лениво потянул он в ответ, намеренно игнорируя пристальный взгляд Эллис полный незаданный вопросов. — Сами подумайте, чьи приказы исполняют соглядатаи и перед кем отчитываются. Настолько-то своего друга вы, надеюсь, знаете? Или вы считаете, что убежали самостоятельно, оставив с носом службу безопасности? Но вот чего у вас не отнять, ваше величество, так потрясающей способности располагать к себе нужных мужчин. А вот о том, что мы сейчас у вас даже он не сможет узнать.
Эти слова, произнесенные уверенным и чуть насмешливым голосом, вернули Эллис способность думать логически. Места иллюзиям более не осталось. Вот только все равно нормально поразмыслить над заданными вопросами не получалось, обнаженная грудь дракона пленила ее, гипнотизировала, пробуждая желания запрятанные глубоко внутри.
— Так зачем вы здесь? — спросила Эллис, присев рядом, и, не удержавшись, коснулась рукой обнаженной кожи сапфирового дракона.
— Чтобы помочь вам, ваше величество. Триш был у нас и все рассказал. В вас слишком много драконьей свободы, Эллис, и мы просто не могли позволить, кому бы то ни было уничтожить это.
Удивление в глубине серо-голубых глаз — она не ожидала таких откровений от Эссси. Ее рука замерла, и он накрыл ее своей, прижав к вздымающейся дыханием груди. Он еще не забыл того вечера на пляже, манящей близости ее губ и отказа в глазах, отказа на одной силе воли, на одном понимании неизбежного. И он до сих пор не понял, что толкает его к ней, заставляет проверять на прочность, искать близости, наслаждаться чистотой ее эмоций. Зачем он с маниакальным упорством то стремиться всячески помочь ей, как королеве, то пытается сломать ее венценосную жизнь. Виной ли память прошлого...
А Эллис лихорадочно пыталась осознать сказанное про свободу. Невольная грусть охватила ее сердце, безудержное желание стать драконом заполнило все ее существо. Тогда бы не пришлось сдерживать своих чувств, не пришлось бы думать о том, как приятно разливается тепло, от руки, прижатой к груди дракона. Протяжный раскат грома разорвал царящую тишину, причудливый изгиб молнии на мгновение наполнил комнату светом. Девушка, спохватившись, отдернула руку, как от раскаленной сковородки, и стремительно повернулась спиной к проницательным ярко-синим глазам, пытаясь обуздать всколыхнувшие ее естество чувства. Хлопнули на ветру ставни, и редкие капли обернулись нарастающим дождем, пока еще нехотя принимающимся за свои очищающие обязанности.
— Простите, — руки дракона опустились на плечи сжавшейся в напряжении королевы, слово прозвучало над самым ухом, Эллис кожей почувствовала жар дыхания, и кожа ее вопреки желаниям хозяйки покрылась мурашками.
Эссси после недолгого колебания, все же убрал руки, и отстранился от девушки. Капли все чаще и чаще ударялись о крышу, сливаясь в единый рокот дождя, пропитывая воздух стылой зимней сыростью. Его собственные чувства вдруг показались дракону такими же сырыми и по-зимнему холодными. Словно он так ничему и не научился, не извлек из той боли урока. Он чувствовал, не мог не чувствовать, какие эмоции вызывает у нее, и как она старается их побороть. Она могла бросить все, но и не думала сходить с выбранной дороги, и он уважал ее за этот выбор. Ее чувства, несмотря на внутреннюю борьбу, на отказ разума от них оставались ярки и чисты, как солнечный лучик в погожий день.
— Ничего, — королева окончательно взяла себя в руки, и повернулась к дракону, со спокойствием во взгляде и легкой улыбкой на губах. — И как же вы намерены мне помочь?
— Смотрите, — дракон указал ей на середину комнаты, где прямо из воздуха появилась точная копия полукровки. — Это иллюзия, очень сильная полностью осязаемая иллюзия. Более того, если вы позволите, мы сможем наложить на нее маску вашей личности, поэтому этот наемник будет вести себя так, как вели бы себя вы, будет слышать, о чем говорят окружающие, отвечать и выполнять приказы. Исчезнет он через сутки, выбрав подходящий момент, чтобы у окружающих возникло как можно меньше подозрений. Мы думаем, эта иллюзия сможет доставить герцогу немало головной боли в попытках разгадать, как же вы можешь находиться в двух метах одновременно, и за вами ли наблюдал его человек все это время.
— Круто, — выдохнула завороженная девушка, впервые столкнувшаяся с высшей магией этих существ. Только драконы могли создавать разумные иллюзии, а такого уровня в вовсе единицы, и слава Первым — Эллис не хотелось бы гадать кто перед ней живой человек или его иллюзорная копия. — Значит, эта иллюзия сможет пойти вместо меня с караваном торговцев?
— Конечно, а вы на рассвете прикрытые нашей защитой вернетесь во дворец.
— Спасибо, ваше величество! Вы мой лучший друг! — счастье, благодарность, нежность и восхищение уютным коконом окружили Эссси. А ведь на сегодня он еще не закончил с подарками.
— Это еще не все, — коварная улыбка заинтриговала королеву, и заставила еще внимательнее смотреть на довольного дракона. — Мы пришели бы к вам еще раньше, но изготовление амулета заняло четыре дня.
— Кого амулета?
— Вот этого, — в то же мгновение в руке Эссси появился кулон. Крупный сапфир искуснейшей огранки, нежно играл своими гранями в свете единственной свечи, разгоняющей полумрак. Изящное, тонкое серебро, паутинкой причудливых узоров окружало камень, окончательно превращая его в шедевр ювелирного искусства. Тонкая цепочка вьющаяся заковыристой змейкой завершала картину великолепия необычного подарка. Король неоднократно дарил ей ювелирные шедевры мастеров, стремясь растопить ее ледяное сердце, но все они меркли перед простотой и изящностью кулона, очень символичного кулона. — Если вы пожелаете, то он станет невидимым для окружающих. Его защитные свойства способны почувствовать разве что некоторые из драконов. Снять его можно только с вашего разрешения. Ну и самое главное он защищает от любой магии направленной на подчинение, будь то тела, разума или воли. С ним никто и никогда не сможет заставить вас делать то, что вам неугодно, лишь несколько драконов в мире способны взломать это заклинание.
Последние слова Эссси произносил, уже за спиной у девушки. Цепочка с легким щелчком соединилась позади шеи, подвеска, подмигивая хозяйке своими гранями, устроилась на груди королевы, накрыв ее теплой волной уверенности и ледяным спокойствием. Сейчас в свете зарниц и вспышек молний, что казалось, возжелали истратить все электрические запасы грозы в эту десятку, так интенсивно они рассекали темное небо за окном, Эллис сияла не меньше своего подарка, и мертвенно бледный свет молний лишь подчеркивал это сияние, вопреки всем законам восприятия добавляя жизни образу девушки. Она уже запаслась амулетами и прочими магическими вещичками почти на все случаи жизнь, но только сейчас, слегка склонив голову и рассматривая подарок на своей груди, королева понимала насколько им далеко до работы повелителя драконов.
— Спасибо, — Эллис быстро развернулась к все еще стоящему позади Эссси, и чмокнула его в щечку, в порыве лучших чувств. Но не успела она до конца отстраниться, как на этот раз лицо дракона стремительно приблизилось к ее лицу, и их губы слились в поцелуе. Страсть, желание, нежность, забота просто переполняли всегда невозмутимого и спокойного повелителя. Он не узнавал себя, не узнавал мир, в котором появилось это необычное создание, он разрывался перед долгом и собственными непонятно откуда вот так иногда берущимися чувствами. Такое случалось с ним прежде, в далекой молодости — печальной молодости. Но сейчас эти непривычные для дракона порывы выглядели более чем странно.
Он легко забывал о королеве, стоило ей исчезнуть из поля его зрения, и возвращался к ней мыслями, лишь обдумывая очередной расклад сил и ее роль в будущих играх. Но рядом с ней все переворачивалось с ног на голову. Сначала ему казалось, что им руководит любопытство, интерес, а справится ли она с очередной попыткой обольщения, сможет ли он подточить ее уверенность в выбранном пути. Потом какая-то неуловимая похожесть, желание вновь отдаться былому чувству, как тогда на пляже. Но тогда же что-то неуловимо изменилось, загорелось в сердце искрой нового чувства.
В первое мгновение ее величество замерла от удивления, во второе попыталась вырваться из крепких объятий дракона, а потом ее поглотила страсть поцелуя, и стало все равно. Так Эллис еще никто не целовал, казалось, в поцелуе слились воедино всепоглощающая страсть, трепетная нежность, бескрайняя любовь и щемящая сердце боль. Королева вновь парила в облаках, в бескрайних просторах неба, обдуваемая теплыми ветрами, и преисполненная ощущения столь сладостной свободы. Сейчас отдавая всю себя поцелую, она была свободна как никогда, и больше всего хотела, чтобы мгновение счастья превратилось в вечность. Но вот, где-то на просторах уже овладевшим ею состоянием бесконечной вечности, она перестала чувствовать нежные и сильные губы дракона, и поняла, что вновь стоит на земле, в своей комнате.
— Останься со мной! — прошептал сапфировый дракон севшим голосом, внимательно глядя в глаза королевы, и недоумевая, как он вообще смог озвучить такое предложение. А ей хотелось крикнуть да, бросится в объятия этого тысячелетнего красавца и остаться в них навсегда. Но память услужливо подкинула картины из бедных кварталов столицы: уставшие лица людей, вынужденных бороться за свое существование, маленьких детей, почти всегда голодных и почти разучившихся смеяться, разговоры, надежды, на то, что избранница Первых сможет изменить жизнь к лучшему.
— Нет, ваше величество, я не могу предать их надежды, — королева продолжала смотреть в глаза дракона, хотя в этот момент ей больше всего хотелось отвернуться и не видеть, как в прекрасных сапфировых глазах, смешались столь неподходящая для них боль с уважением и восхищением.
— Простите Эллис, вы правы, вы не можете поступить по-другому, иначе это будет уже не та Эллис, которую.... — Эссси замолчал, так и не закончив мысль, потому что не знал, как описать свои чувства, что шквалом обрушиваются на него в присутствии девушки. Ведь это все же не любовь, скорее воспоминание о ней, о лазурной голубизне глаз, что однажды уже смотрели так на него. Немного подумав, он продолжил: — И простите за то что, зная, что нам никогда не быть вместе, я из любопытства наполнил ваше сердце запретным чувством.
— Не вините себя, даже такие чувства по-своему прекрасны. Я справлюсь Эссси, — королева впервые назвала его этим именем. И от голоса, мягкого и нежного, наполненного теплотой и непоколебимой уверенностью в собственных словах, дракону стало еще печальнее. Эссси прозвучавшее из ее уст, до боли похожим ласковым весенним ветром ворвалось в его сердце, разжигая огонь в уже давно потухшем костре. — Надеюсь, несмотря на чувства, мы сможем остаться друзьями? Вы слишком нужны мне, чтобы, отказавшись от любви, я потеряла еще и друга.
— Конечно, — твердым голосом заверил ее дракон, стремясь скрыть свою неуверенность. — Но нам уже пора. Мы до утра закроем вас от любых наблюдателей, собирайте вещи и возвращайтесь во дворец, раз вы выбрали этот путь.
— Спасибо, ваше величество! — дракон лишь улыбнулся в ответ, сосредоточенно посмотрел на нее и бесшумно скрылся за дверью.
Эллис без сил упала на кровать, и бросила все силы на борьбу с подступившим к горлу комом слез. А гроза за окном и не думала прекращаться, наверняка решив обрушить на город все свои запасы воды и электрических зарядов, столь долго и бережно ею накапливаемых. Дождь с прежней силой и монотонностью барабанил по крышам, ручьями стекал по водостокам, превращал улицы в полноводные реки. Раскаты грома вторили ярким вспышкам молний, в хаотичном беспорядке мечущимся по всей туче. До утра и думать не стоит покинуть теплое и уютное помещение.
Снаружи на улице ее охватил прохладный серо-голубой рассвет. Дождь давно прекратился, но с крыш и водостоков все еще срывались в ритме весенней капели остатки влаги. Полноводные реки улиц повсеместно сменились слегка подмороженными небольшими озерцами, порой не оставляющими возможности их обойти иначе как вплавь. Кругом ни души, дома стояли тихо и скромно, в почти трогательной невинности. Казалось, дождь смыл с них всю гордость и тщеславное притворство, и угрожающий вид. Тщательно выбирая наиболее сухой путь, она, не замедляя шага, направлялась к ближайшему тайному ходу. Покупки оттягивали плечи, но это мелочи по сравнению с будущей независимостью от обстоятельств, которую сулили ей приобретения. Она шла спокойно, не таясь и не скрываясь, уверенная в наложенной защите. А уже через час проснется ее иллюзия и после непродолжительных сборов тронется с караваном в путь.
