| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Разбудил с утра пораньше бедную Сенчину, сообщил ей, что я приготовил для нее потрясающую песню. Как думаете, через сколько она нарисовалась в студии? Оказывается, для нормальной девушки вполне хватает сорока минут, чтобы проснуться, привести себя в порядок и домчаться до Селезневской. Людмила с первый ноты влюбилась в "Погоду в доме" и задалась целью непременно исполнить ее в Останкино. И мой насквозь трудоголический коллектив не отказал в помощи "бедной милой Людочке, попавшей в непростую ситуацию". Действительно, как же можно! В результате к вечеру и минусовка, и ноты и сама песня были уже готовы. А уж когда "бедная Людочка" услышала, что я готов передать ей свою песню "Миллион алых роз", то чуть не задушила Клаймича в объятьях. "Ах, я так мечтала ее исполнить, так мечтала...!". Заодно они еще и "Розы" отрепетировали, благо минусовка в концертном варианте была. Так что к трем песням вскоре добавились еще две от Сенчиной. Итого пять.
Пока певица без зазрения совести пользовала мою студию и моих музыкантов, бравый директор продолжил обзвон. На очереди был Лещенко. Лев Валерьянович бодро отрапортовал, что полностью у него готовы пока лишь три песни — "Городские цветы", "Дорогие мои старики" и "Старая мельница", но на концерте он хотел бы исполнить что-то из нового, поскольку "Городские цветы" уже прозвучали в моем исполнении. А если Лапин разрешит, то может и обе песни спеть. Клаймич с Лещенко согласился — конечно, новое, женский праздник все-таки, а советские дамы нашего Льва Валерьяновича просто обожают. В конце разговора мэтр, немного смущаясь, добавил, что хотел бы еще раз прослушать "Березы", возможно, он ее недооценил. На эту тему Клаймич предложил ему самому переговорить со мной на концерте в Останкино. Он вроде как не в курсе дальнейшей судьбы этой песни — вдруг она уже кому-то продана или обещана? Вот умеет же наш интриган развести людей на ровном месте! Теперь мне нужно будет говорить с Лапиным сразу о семи своих песнях. Семи!!! Предыдущий рекорд двухмесячной давности, когда на Песне Года было исполнено пять моих песен, будет перекрыт...
Второй вопрос, который я хочу обсудить с Лапиным, касается освещения визита Моники. Нет, показ фрагмента нашей пресс-конференции в программе Время и встречи Моники с Романовым — это конечно хорошо. Но мало. Хочу попросить его полнее подавать визит Моники, делать большие репортажи для разных программ. Вот уже три дня рядом с нами постоянно толкутся останкинские операторы, а где результат их работы? И это наша прославленная советская пропаганда?! Покажу ему небольшую подборку из записей, сделанных во время полета на вертолете, в Суздале и в Большом театре. Мои операторы обещали включить туда все самые интересные кадры. Леха как раз должен с утра забрать эту кассету у операторов нашей "передвижки". Заодно поделюсь с Лапиным своей идеей сделать целый "пропагандистский" фильм по итогам визита Моники, и спрошу разрешения включить туда кадры с сегодняшней записи концерта в Останкино.
Вообще новостную политику Гостелерадио осуществляет сейчас Энвер Назимович Мамедов — первый зам Лапина, человек потрясающей эрудиции и глубокого ума. Главную редакцию информации — ГРИ ЦТ — возглавляет Юрий Летунов. Оба профессионалы высочайшего класса, но... все находится под жесточайшим контролем Сергея Георгиевича. Во времена перестройки его выставили чуть ли не главным ретроградом страны, повесив на него всех собак, а ведь он был дипломатом, эрудитом и большим знатоком искусств. Как мне рассказали операторы, еженедельные летучки, которые он проводит в конференц-зале на Пятницкой, проходят как великолепно поставленный спектакль. В умении поймать и высмеять ляпы телевизионщиков, ему вообще нет равных. Так неужели мне не удастся договориться с ним? Очень не хотелось бы задействовать главный административный ресурс, потому что с Лапиным нам лучше дружить — на телевидение у меня огромные планы. Ну и пора бы нам уже объясниться с ним по поводу судьбы проекта "Здравствуй мир!".
...Несмотря на мое неожиданное появление и большое количество сотрудников в приемной, Лапин почти сразу же принимает меня. Он занят какими-то важными делами, но откладывает документы в сторону. Прошу прощения за неожиданный визит, и, не теряя времени, перехожу к делу. Как и следовало ожидать, по песням у него возражений нет, семь, так семь. Участие Моники в концерте приветствуется, особенно после того, как я предъявляю Лапину письменное разрешение Пончо Картера. А вот Феличита, кажется, не желательна. Почему? Потому что песня не на русском языке. Начинаю с жаром убеждать его, что песня идеологически абсолютно нейтральная, сто раз прокрученная о радио, к тому же мы с ней выступали в Сан-Ремо. Ну, давайте ради наших женщин чуть отойдем от жестких рамок, 8-е Марта ведь...! Лапин спорит, но ломается на аргументе, что запись могут купить и пустить в эфир западные каналы. Престиж Родины — наше все.
Перехожу к вопросу освещения на ТВ визита Моники: привожу заготовленные аргументы, передаю Лапину кассету. Он обещает подумать и принять решение к концу дня. Возражений у него особых нет, видимо нужно утрясти какие-то детали с подчиненными. Отлично! Проясняю судьбу своего "временно заглохшего" проекта. Тонко намекаю, что в связи со сменой партийного руководства, произошли некоторые изменения в концепции, поэтому проект целесообразно отложить на некоторое время. Но как только вопрос решится, я тут же сразу ему позвоню. Лапин согласно кивает. На прощанье жму Сергею Георгиевичу руку и совершенно искренне говорю, что с ним приятно иметь дело. Удостаиваюсь ответного комплимента, что среди молодежи редко встретишь такого целеустремленного, ответственного и главное талантливого человека. О, да! Хвалите меня, хвалите... Я, действительно, могу собой гордиться — за какой-то час (!) уламывания решил с Лапиным сразу несколько важных вопросов. А теперь пора в гримерку. Надеюсь, сегодня мне никто за нее глаза не выцарапает...
Останкинская гримерка, которую нам выделили в этот раз, ничем особенным не отличается от прежней, ну если только она немного просторнее, и на входе ее теперь бдительно охраняют наши тяжи, перекрывая туда вход всяким непрошенным гостям и прочим "кикабидзе". Нам точно не нужны новые скандалы. Внутри меня уже поджидают Клаймич и "звездочки". Григорий Давыдович сообщает, что пока я добирался от Лапина, приходил режиссер, который принес новый список с очередностью выступлений. О как! Просматриваю список — там уже в наличии все мои семь песен. Оперативно, однако... Первым номером у нас пойдет запись Феличиты. Картеры приедут в Останкино только часа через полтора. И, слава богу, мое присутствие в зале сегодня не нужно, поэтому сидеть здесь до конца записи я не собираюсь. Сделаем несколько дублей каждой песни и адью! Дальше пусть уже режиссеры и монтажеры трудятся, а у нас еще дел по ноздри.
Над девчонками сейчас колдуют приглашенный гример и парикмахер. Своих стилистов в штате у нас пока нет и это мое большое упущение, потому что порой их отсутствие доставляет нам лишние неудобства. Работа молодого парикмахера по имени Света мне очень нравится, она уже не в первый раз стрижет и укладывает волосы нашим звездочкам, и делает это виртуозно. Перед Нью-Йорком она даже и мне подравнивала мои блондинистые отросшие вихры. Но вот гример Ольга, которая в основное время работает в театре, ...она явно даже не в курсе последних западных тенденций, и нашим девчонкам приходится постоянно ее направлять и поправлять. А об эстрадном гриме у нее и вовсе весьма приблизительные представления. Конечно, отсутствие нормальных гримеров — это общая беда советских артистов, стоит только посмотреть записи. На них грим той же Пьехи порой выглядит просто ужасно — розовое лицо и белая шея. А цветных телевизоров в стране становится все больше — это значит, что скоро проблемы с гримом начнут бросаться в глаза и зрителям.
Через полчаса нас уже вызывают, и мы спешим на сцену. Исполняем любимую Феличиту с таким задором, что восторженная публика в зале устраивает овацию. Довольный режиссер просматривает запись и отпускает со сцены — "записались" с первого дубля. Идем в гримерку переодеваться, т.к. для второй песни у нас заготовлены другие сценические костюмы. Оставляю "звездочек" под охраной тяжей, беру с собой Леху и Григория Давыдовича, отправляюсь на центральный вход встречать Картеров. Журналистская братия сегодня отдыхает, с американцами приехали только наши операторы.
Веду всех в концертный зал, прошу помощника режиссера пристроить их поближе к сцене. Предупреждаю, что до нашего выступления придется подождать минут сорок. Со сцены громко звучит моя фамилия — это ведущие объявляют выступление Сенчиной с песней "Миллионом алых роз". Операторы шустро расчехляют технику и начинают съемку. Поет Людмила, кстати очень неплохо, душевно... Но нам с Моникой слушать ее некогда — пора уже идти в гримерку.
...Начало нашего выступления не предвещает беды. Мы появляемся на сцене под оглушительные аплодисменты зала, которые прерываются лишь с первыми звуками мелодии. Располагаемся на сцене двумя небольшими группами — звездочки становятся чуть в отдалении от нас с Моникой, левее и чуть позади. На задник из проекторов режиссер подает изображение мерцающих красных звезд. Необычная красивая мелодия завораживает зал, заставляя зрителей затаить дыхание. Первую две строчки куплета поет Альдона, потом вступаю я, от меня эстафету перехватывает Вера и заканчиваю куплет снова я. Наша версия ничуть не хуже пугачевско-кузьминской, а в голосах девчонок нет и грамма вульгарного пугачевского надрыва. Во время припева все внимание уже сосредоточено на нас с Моникой, звездочки у нас сейчас в роли бэк-вокалисток. Маленькая американка волнуется, но небольшой опыт выступления у нее есть, и свою партию она исполняет почти безупречно. Ее забавный акцент даже придает песне неожиданный шарм. В голове мелькает мысль, что неплохо бы потом сделать студийную запись ее сольного исполнения... Второй куплет мы исполняем примерно в том же порядке, только Альдону теперь заменяет Лада. И припев у нас получается еще лучше, чем в первый раз. С последними аккордами на нас обрушивается просто лавина аплодисментов. Мы кланяемся, собираем цветы от зрителей и пытаемся покинуть сцену, но нас не отпускают, продолжая хлопать и хлопать.
Режиссер, улыбаясь, разводит руками, показывая нам, что не в его силах отпустить нас сейчас со сцены, и еще через пару минут бурных оваций под сводами Останкино снова звучат первые аккорды нашей новой песни. И мы снова поем ее, понимая, что премьера песни обернулась сегодня ее полным триумфом. Нам остается допеть только последний припев, и я уже набираю полную грудь воздуха, когда слышу над своей головой мерзкий скрежет металла. А дальше... Дальше все действительно происходит, как в замедленной киносъемке. Вскинув глаза вверх, я вижу, как накренившаяся софитная ферма, медленно отрывается от потолка. Хрустит металл, летят вниз осветительные приборы вместе с водопадом искр. Слышу крики в зале, успеваю заметить, как Альдона хватает Веру и Ладу за руки, тащит их за кулисы. Рядом падает софит, дальше я уже действую на чистых инстинктах — толкаю оцепеневшую Монику на сцену и падаю на нее сверху, прикрывая от летящей на нас фермы... Чувствую сильный удар по голове, проваливаюсь в темноту.
Конец второй книги.
— -
— Эй, автор, а как же третья книга?? Что там дальше случилось?
— Третий роман написан Клац
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
